Дороги войны. Часть 7

Любовь Гиль
Вскоре после освобождения Харькова от врага тетя Люба и Неля вернулись в Харьков. Жена знала от партизан о том, что ее муж находится в военном госпитале, вскоре они нашли этот госпиталь. Военный врач, встретивший их, сочувственно произнес: « Ваш муж полностью ослеп. Если Вы его заберете, то мы Вам его покажем. А если нет, то лучше Вам его не видеть». Её ответ был такой: «Обязательно заберем его». Им разрешили пройти в палату. Кто-то, увидев молодую женщину и девочку,  сказал: «Шура! К тебе дочь и внучка». Нелечка бросилась к нему с вырвавшимся из груди криком  – «Папочка!».  Душераздирающую встречу мужа и  жены, родителей Нели, их дочь до сих пор  не может передать словами, только слезы…
    Выглядел ее папа очень постаревшим, истощенным, лицо его было синим с пустыми глазницами. После встречи, глубоко взволновавшей их всех, их отвели к врачу. Врач поинтересовался, есть ли у них жилье. Услышав отрицательный ответ, он вызвал двух офицеров, получивших задание доставить их семью в дом, принадлежащий семье предателей. Этот дом, находящийся на Холодной Горе, подлежал конфискации, и он по постановлению был отдан семье моего дяди. Они прибыли туда, их встретила хозяйка, оставшаяся в доме, жена и мать сбежавших с немцами мужа и сына. С ней оставались ее дочь и внучка. Хозяйка упала в ноги офицеров, плакала и умоляла их, говорила, что ей некуда уходить. Однако они снова повторили приказ: в течение 24 часов ее семья должна покинуть дом.
  Как только они ушли, она бросилась в ноги к изможденному слепому недавнему бойцу партизанского отряда. Его ответ Неля помнит дословно: «Я не знаю, кто у вас предатель. Оставайтесь тут, выделите нам комнату. Я не хочу брать на себя грех и выгонять вас на улицу. Мы здесь пока побудем, а дальше видно будет».
  Хозяйка выделила им 2 маленькие комнаты, одна из которых служила им кухней, а себе оставила 2 большие. Дом был ухожен, обставлен добротной мебелью, но ничего в нем не радовало моих родных. Говорят, что дома тоже имеют душу, не знаю так ли это, но так или иначе, аура этого дома не подходила новым жильцам.
    Желание найти другое жилье не покидало родителей Нели. Со временем так и произошло, им выделили другой дом на Холодной Горе, в котором они прожили много лет. Но пока они оставались там. Все довоенные квартиры их родных были заняты во время войны жителями оккупированного Харькова.
   К весне 1944 года все оставшиеся в живых братья и сестры, дети моей бабушки, нашли друг друга через Бугуруслан, началась переписка между ними.  Младший брат Борис,  узнав о всех постигших семью потерях: гибели его жены, дочери, тещи, сестры, племянника, о том, что его старший брат Шура ослеп, смог получить кратковременный отпуск и прибыл к ним в этот дом, находившейся в Скляровском переулке. Война еще не была окончена, вскоре  Борис вернулся на фронт, он прошел еще долгий боевой путь до Берлина. Вернулся в Харьков только в 1946 году.
    Несколькими днями позже вернулись в Харьков бабушка и моя мама. Тетя Люба и Неля пошли их встречать. Город был тогда разрушен, разрушен был и железнодорожный мост. Неле цепко врезалось в память, как они переходили через железнодорожные рельсы, затем поднимались в гору; как нелегко  приходилось преодолевать этот путь нашей бабушке, но они торопились поскорее добраться домой, ведь предстояла долгожданная встреча после долгих мучительных лет разлуки. Дядя Боря оставался дома, он должен был подготовить брата к встрече с матерью и сестрой. Бабушке не хотели сразу показывать изувеченного сына. Мать  встретил Борис,  а Шура оставался в другой комнате. Ее это удивило и она начала настойчиво спрашивать: «Где Шура? Почему его нет?». Боря попытался подготовить маму и сестру к встрече, но когда она увидела своего слепого сына, материнское сердце не выдержало. Бабушка начала кричать, вскоре  крик ее перешел в плач, она горько плакала и причитала на идиш. Неле запомнились такие слова бабушки: «За что мне такое проклятье? За что моим детям такое проклятье?». И действительно, всех ее детей не избежала злая участь. Старшего сына, Рафаила, унесла Гражданская война. Средний, Александр, лишился зрения и маленького ребенка, а младший, Борис, потерял жену, дочь и тещу - родную сестру бабушки, разделивших участь всех жертв Дробицкго  Яра. В семье старшей дочери, Нюни, война забрала троих детей ее мужа, воинов Советской Армии. Вторая дочь, Люба, погибла вместе с сыном, Рафаилом, в оккупированном Харькове. Третья дочь, Роза, осталась в войну вдовой, а четвертая, моя мама, Анна, частично утратившая слух в возрасте 13 лет от перенесенного ею тифа, полностью его потеряла в войну во время бомбежки поезда.

На фотографии
Александр Крамар, Харьков, начало 1930 гг.

Читать дальше здесь:

http://www.proza.ru/2016/06/01/1531