3.
У дверей райвоенкомата в то майское утро царило оживление. С заведенными двигателями стояли несколько автобусов. Повсюду стоял гвалт. Офицер, формирующий команду призывников, майор Мухаметшин, запыхавшись, бегал с личными делами новобранцев, отдавал распоряжения, постоянно покрикивая в сторону наседавших на него родственников:
— Да, не переживайте вы так! Не в Афган парни едут, не в Чечню. Загорать будут на природе, недалеко от родных мест. Так что через пару-тройку недель пожалуйте на присягу...
Раздалась команда садиться по машинам и воздух утонул в разноголосье. И крики, и плач, и наставления! Мария обняла сына, одетого в старую замшевую куртку, прижала его к груди:
— Как только прибудешь в часть, сразу же мне отпиши, или лучше позвони!
Покопавшись в сумке, женщина вынула кошелек, выудила оттуда две пятисотенные купюры и сунула их в нагрудный карман сына.
— На первое время хватит, а потом еще пришлю переводом. Главное, сыночек, чтобы ты служил недалеко от дома!
Юрка сел в автобус самым последним. Перед тем, как захлопнулась дверь, уже на малом ходу, он успел крикнуть стоящей чуть в стороне Марии:
— Не плачь, мама! Два года пролетят незаметно. Я скоро вернусь!
По лицу Марии предательски текли слезы, она постоянно смахивала их носовым платком.
Вереница автобусов, пыхтя серым дымом, выехала на трассу и взяла курс на городской сборный пункт...
4.
19 июня 2000 года. Грозный.
Июньский день выдался на редкость жарким и душным. Температура за тридцать. И хотя во рту с утра не было даже маковой росинки, есть не хотелось. Мучила жажда. Капитан стрелковой роты Афонин придвинул к себе кружку с водой, стоящую на обшарпанном письменном столе, и жадно осушил ее до дна. Левая кисть держалась на перевязи, и офицер ласково нянчил руку, мягко поглаживая ее правой ладонью. Да, бой сегодня был трудным, и не все оказались счастливчиками. Боевики устроили засаду, заложив фугас на пути следования колонны федеральных войск. Машину разведки они предусмотрительно пропустили, взорвав фугас под первой машиной колонны, после чего атаковали их группу на самом выходе из ущелья. А мальчишки-солдаты совсем еще зеленые, необстрелянные. Успели пройти только первичный курс подготовки, дали присягу на верность родине, и вот так, сразу в бой.
— Неправильно все это! — вздохнул Афонин. Давно пора отказаться от массового призыва. Пусть воюют контрактники, то есть те, кто избрал лямку воина своей профессией. Тогда и жертв будет меньше...
В этом сегодняшнем бою федералы потеряли четырех бойцов. Шестеро из их группы, включая и самого командира, были легко ранены, а вот троих солдат-новобранцев, или просто салаг, обнаружить не удалось. Бой продолжался около получаса. Пришла подмога, подоспели бойцы из другой роты, и боевики были вынуждены ретироваться. Только после того, как все стихло, начались поиски, но они были недолгими и безуспешными. Дольше оставаться за перевалом было опасно, поэтому группа отправилась к месту постоянного базирования.
Капитан Афонин вынул из папки несколько листков бумаги и стал писать донесение в штаб. Еще раз, просмотрев список пропавших без вести, он обратил внимание на фамилию рядового Мезенцева. Этого солдата капитан приметил сразу, как только новобранцы поступили в его роту. Неплохой парень, добрый и очень скромный, а главное, без всякого там гонора и нервных прибабахов. У него, командира, глаз как ватерпас, точный. Добрый солдат из рядового Мезенцева выйдет. Если, правда, он нарисуется снова на горизонте...
Плеснув из графина в кружку еще водички, капитан запалил сигарету.
Но что написать матери? От этих мыслей Афонина прямо передернуло. А может, есть еще надежда? Нет тела, нет и дела. Если боевики подобрали солдат живыми, значит, есть еще надежда на их спасение. Аул — не концлагерь. Быть может, в батраках у кого из аксакалов горбится Юрка Мезенцев, коз местных пасет. А это значит, что полоска света во тьме дорогу на свободу обязательно выбьет. Пожалуй, с письмом матери надо пока подождать. Ведь всякое может случиться. Зачем зря тревожить родных?
Жажда продолжала нещадно мучить. Чтобы окончательно снять с себя нервную дрожь, командир роты вылил в недопитую кружку воды из алюминиевой плоской фляжки остатки вчерашнего спирта, залпом выпил и закусил, вернее, занюхал рукавом гимнастерки.
— Дай-то Бог, чтобы пропавшие парни вернулись в часть...
Афонин обтер разгоряченное лицо бумажной салфеткой и схватился за телефонную трубку...
5.
У Марии рабочий день не задался с самого утра, нет, пожалуй, еще с вечера. Накануне в их городскую больницу привезли паренька лет тринадцати. Диагноз: тяжелое ранение обеих ног, многочисленные осколочные ранения живота. До этого несколько суток колдовали пацанята над каким-то загадочным и хитрым устройством, которое должно было сработать фейерверком и обязательно напугать девчонок, да что-то у них не получилось. Взорвалась опасная «игрушка», искалечив одного из мальчишек чуть ли не до смерти, остальные ребята отделались испугом да царапинами. Восемь часов длилась сложная операция, жизнь пареньку сохранили, но одну из ног пришлось ампутировать. Мария несколько раз заходила в восстановительную палату, проверяла капельницу, поправляла бинты, с жалостью вглядываясь в бледное, обескровленное лицо мальчика. Свою профессию медсестры она любила. Холодный ум, точные и отработанные движения помогали ей в любой сложной ситуации. Внимательность и участие к страданиям больных, умение войти с ними в контакт выделяло ее среди медперсонала, а также приносило уважение коллег по работе. Но сейчас в этом несчастном парнишке она видела своего Юрку. Материнское сердце исходило тревогой. Как у сына проходит служба? Сыт ли, здоров ли он? Писем от него не было уже давно, неизвестность пугала женщину. И надо же, именно сегодня она получила казенное письмо из воинской части, где служил Юрка. В письме была и «бомба», и надежда. Сухим языком протокола командование сообщало ей, что, принимая участие в одном из локальных боев, рядовой Мезенцев не вернулся в расположение части. Поиски на месте не дали положительных результатов. В конце письма сквозило заверение большого начальника в том, что поиски будут продолжены и ее, солдатскую мать, обязательно поставят в известность о судьбе сына...
А тут и вторая беда приключилась. Дочка слегла с высокой температурой. Всю ночь кашляла, а на утро — сильный жар. О какой работе тут может идти речь?
Оставив больную дочь на попечение старой свекрови, Мария решилась на отчаянный поступок. Захватив с собой паспорт, свидетельство о приватизации квартиры и другие необходимые документы, она отправилась на вокзал, где купила билет до Москвы. Несколько часов дороги, и вот она — столица родины. Москва не провинция, там ей помогут, обязательно помогут! Женщиной овладело неистребимое желание любыми путями добыть деньги, много денег, чтобы отправиться на Северный Кавказ, во что бы то ни стало найти сына и вызволить его из беды. Поэтому, приехав в столицу, она прямиком направилась в один из известных частных банков, рекламу которого не раз видела по телевизору.
У Марии еще свежи были воспоминания о том, как она с семьей из своей деревни перебралась в районный город. Попыталась найти свое женское счастье во второй раз, и оно, вроде бы, улыбнулось ей. Познакомилась женщина с разведенным строителем, оформила с ним отношения. Юрке шел уже десятый год, когда народилась дочка. Отчим относился к мальчику ровно, особой любви не проявлял, но и скандалов в доме тоже не было. Иван, так звали супруга, был мужиком работящим, все у него спорилось, в народе о таких людях говорят: «золотые руки». Зарабатывал муж не миллионы, однако на жизнь хватало. Мария продала свой дом в деревне, у мужа была комната в коммуналке. Вот они и «выкроили» себе двухкомнатное гнездо в лесном массиве, где, как грибы, были понатыканы «хрущевские» пятиэтажные коробки. В одной из этих коробок женщина и проживала со своими родными — сыном, дочерью и свекровью — уже довольно пожилой женщиной. Иван отдал Богу душу два года назад. Человек, особо не помешанный на алкоголе, однажды выпил со случайными друзьями. Думал, что пьет водку, а это оказалась какая-то зараза. Из троих собутыльников двое, в том числе и Иван, очутились в морге, третьему повезло — выходили врачи...
В московском банке, заполнив нужные бумаги и отстояв большую очередь, Мария предстала перед очами молоденькой девочки-менеджера. Повертев в руках ее документы, девушка вышла из кабинета, а вернувшись, бросила улыбчивый взгляд на свою клиентку.
— Квартира ваша, милочка, явно находится не в «топовом» месте. Все-таки это не Москва, а районный город. И жилье ваше не крупный габарит. Самое большое, что я могу предложить вам в качестве залога, это восемнадцать или в лучшем случае, девятнадцать тысяч долларов, Больше ваша двушка не стоит. Поверьте, я опытный специалист.
— А еще чуток прибавить можно? — Мария умоляюще смотрела на девушку.
— Ну, хорошо. Наш банк согласен пойти вам на уступки. Двадцатник, и ни цента больше. Вот вам договор, внимательно его прочитайте и подпишите с обеих сторон.
Внезапно просительница почувствовала в себе прилив сил. Блеснул слабый лучик надежды. Теперь она обязательно поедет в эту тьму-таракань и найдет сына, живого или мертвого. Обязательно найдет! Люди добрые есть везде, они помогут, не может быть, чтобы не помогли! Ни о каком внимательном чтении договора в эту минуту для Марии не было и речи, самое главное — это реальное достижение результата. А проблемы… куда от них денешься? «Буду решать их по мере поступления», — решила женщина и переспросила сотрудницу:
— Где я должна поставить свою подпись?
Как Мария добиралась до своего дома, она плохо помнила. Голова была как в тумане. Уже выйдя на своей станции, она пошла знакомым маршрутом, прижимая к себе холщовую сумку с пачками стодолларовых купюр. Ни о какой опасности женщина в те минуты не думала. Домой «на автомате» ее гнал не разум, а одержимость. Завтра она оформит в больнице расчет, или же попросит очередной отпуск, и отправится в далекий путь. Сколько времени продлятся эти искания, Мария тоже не зпредставляла.
Уже дома, перед тем, как улечься спать, солдатская мать тщательно пересчитала полученные деньги, нежно поглаживая каждую купюру. Только в этих американских бумажках она видела спасение сына, и эта мысль грела ей душу...
Продолжение следует: