Клевер-трава душистая... Глава первая

 
 

Рассказ

    
     Эту невероятную по форме, и  страшную по сути историю, рассказал мне один  отставной офицер лет десять назад, когда я ехал по делам из Петербурга в  Запорожье. Прежде всего эта история поразила меня как  подчеркнутым  равнодушием, хладнокровием и беспечностью, так и   наглым человеческим цинизмом.
     В центре повествования — судьба обычной  российской матери, чей сын, солдат-новобранец,   в мирное время, на старте нового тысячелетия, ушел служить в армию, но попал  в  мясорубку войны.  Парнишка пропал без вести после одного из локальных боев под Грозным.   Солдатская мать получила извещение  об этом от командования части.  Но Мария, бросив работу,  оставив на попечение пожилой  свекрови  десятилетнюю дочь, кинулась в неизвестность на поиски сына...


     Вместо пролога:

     Пассажирский поезд сообщением Москва – город Энск опаздывал на пятнадцать  минут.  Стояла вторая  декада августа, воздух в то раннее утро, несмотря на летний сезон,  был колок и свеж. Чувствовалось  приближение осени. Моросил нудный дождь, не прекращающийся уже третьи сутки.  Вокзальный перрон был почти пуст.    Кучка встречающих, прячась от надоевшей влаги,  сиротливо сбилась под крышу закрытого павильона «Союзпечать».  Кто-то без особого интереса разглядывал через стекло  выставленные к продаже печатные издания,  несколько человек общались между собой, но взоры двух людей были устремлены в сторону появления состава. Наконец загудели рельсы, послышался призывный гудок тепловоза,  и вдали показалось длинное тело поезда.   «Пассажирский поезд номер…   сообщением…  прибывает на второй перрон.  Отсчет вагонов начинается с головы поезда. Стоянка  поезда пятнадцать минут…» — нечетко прохрипел репродуктор.  Загремели, заклацали  металлические двери тамбуров, расторопные проводники  открыли двери вагонов.  Встречающие бросились  к  пассажирам, степенно выходящим на платформу. Поцелуи, объятия, торопливая речь, звонкий смех.  Появились носильщики и,  предлагающие свои услуги,  вездесущие и  озабоченные   таксисты.  Только двое мужчин, оставшиеся стоять под крышей павильона,  не спешили к составу. Они нервно курили, внимательно вглядываясь в окна одного из вагонов. Через какое-то время   в окне мелькнула тень,  и на площадку тамбура вышла невысокая, худенькая женщина с осунувшимся лицом…  Глаза ее, запавшие от бессонных ночей, лихорадочно выглядывали кого-то. Наконец ее взгляд остановился на одном из мужчин.
     — Семен, помоги!
     Мужчина торопливо бросил в лужу недокуренную сигарету,  поднялся в вагон и через несколько минут спустился на перрон  с тяжелой клеенчатой сумкой.
     — Как добралась,  Мария?
     Та промолчала, неопределенно махнув рукой.
     Мужчины и женщина  по подземному переходу  вышли на привокзальную площадь, где на автостоянке их ждала видавшие виды «шестерка». Семен открыл багажник машины, осторожно поставил внутрь тяжелую сумку.  Помог устроиться на заднем сиденье женщине, постоял некоторое время у автомобиля, перекинувшись несколькими фразами с другом, затем сел за руль, и машина тронулась.
     — Через город поедем? —  спросил он пассажирку.
     — Нет, давай по объездной.
     Мария равнодушно смотрела в окно, не видя  мелькающие за стеклом городские пейзажи. Проехали пост ГАИ,   остались где-то позади высотные многоквартирные дома, магазины и автозаправочная станция.  «Шестерка» выехала на объездную дорогу,  по обеим сторонам которой раскинулись просторные луга.  В открытое окно машины повеяло запахом клевера.
     — Останови здесь, Семен… Что-то мне нехорошо.
     Водитель притормозил, обеспокоенно  оглянувшись назад.  Мария тяжело дышала, на лбу выступили капли пота.  Лицо  приобрело серый оттенок.
     — Может в больницу?
     — Нет, что ты…  Сейчас пройдет.  Посижу немного на воздухе.
     Женщина, пошатываясь, вышла из машины. Осторожно опустилась на трухлявое дерево, лежащее у дороги,  и тоскливым взглядом обвела пестрые луга.  Свежий воздух был наполнен нежным медовым ароматом,  исходящим от цветущего клевера, звенел от жужжания  насекомых. 
     Голова кружилась, слезы застилали глаза. Мария закрыла лицо руками и горько разрыдалась.
     Когда это все началось?  Сколько лет и зим продолжалось ее материнское счастье? Да и надо ли  запоминать эти годы,  когда   память услужливо подсовывает  картинки —  одну ярче другой…

                1.

     —  Когда-то очень давно, много тысяч лет назад,   Бог запретил всем живым существам работать по субботам.  Но душистый луговой клевер и труженики-пчелы ослушались его.  За это Бог покарал их. Он спрятал нектар клевера глубоко-глубоко в его середину.  С тех пор пчелам тяжело доставать  его, и цветки клевера теперь опыляют только шмели.
     Мария  сидела на залитом солнцем лугу и перебирала руками головки пестрого  клевера, собранного ее четырехлетним сыном. Любимица семьи, козочка Фрося, мирно паслась рядом.
     — Мамочка, ты так интересно рассказываешь! Расскажи мне еще что-нибудь про эти цветочки!  Их здесь так много! И они все такие разные… Красные, белые,  розовые!
     Юрка доверчиво прильнул к матери. Она нежно поцеловала его в непослушный вихор на макушке и прижала сынишку к себе.
     —  А однажды цветы клевера поссорились.  Розовый клевер говорил, что он самый красивый, красный спорил, что он не только красивый, но и полезный. А белый клевер вообще загордился, утверждая,  что лучше всех, конечно же,  он! 
     — Цветочки поругались? Как же так, мама?  Неужели их никто не смог помирить?
     — Ох, Юрка! Кто их только не мирил!  И ветер, и солнце, и дождик, и деревья…  Никого не хотели слушать  цветы клевера.  Каждый  себя хвалил, а других ругал.  Но как-то пролетал  мимо цветов шмель.  «Эх вы, — сказал он. — Как вам не стыдно ссориться по пустякам!  Вы же братья, а братья должны жить дружно.  Именно то, что вы растете вместе,  и делает  вас самыми стойкими из всех трав»!  Слова шмеля убедили белые, розовые и красные цветки клевера. Соединили они свои листики вместе, и получился трилистник. С тех пор только шмелей и допускают клеверные цветы к своему меду.
     Четырехлетний Юрка, приоткрыв рот, завороженно слушал мать.  А она, привязав к колышку козочку Фросю,  принялась доить ее.  Молоко тонкой пенной струйкой лилось в подойник.
     — Вот видишь, сынок, покушала наша Фрося  свежей зеленой травки с душистым клевером  и молочко у нее теперь вкусное  и полезное. 
     Мария налила в эмалированную кружку теплого молока и протянула ее сыну.
     — Попей, милый!  Вырастешь большим, здоровым и сильным.
     — Таким же сильным, как мой папка? 
     — Конечно, сынок! — улыбнулась Мария. — Сильным, смелым и  мужественным!
     Юрка пил вкусное козье молоко и мысленно представлял себя в солдатской форме   с погонами,   с настоящим ружьем  и  обязательно с большой  медалью. Он мечтательно взметнул глаза  вверх. В голубом мареве плыли кудрявые, свежевыстиранные облака.
     — Мамочка, а клевер растет  только у нас или по всей земле?
     — Не знаю, Юрка.  Но тот, который растет там, где ты родился,  всегда самый душистый и  самый сладкий!   Такое место называется родиной.
     Мария выдернула из головки клевера один из цветков и протянула сыну.
     — Попробуй на вкус!  Чувствуешь, какой он сладкий!
     — Ой, и правда!  Как мед…  Мама,  я люблю свою родину. И клевер люблю!  И тебя… И папу…
     Мария обняла сына за хрупкие плечи и загадочно улыбнулась.



                2.

        Что ни говори, а проводы в армию не только ритуальный, но и торжественный момент в жизни призывника. На дворе стоял теплый майский день двухтысячного года. Подумать только! Юрка Мезенцев родился вскоре после большой московской олимпиады, а сейчас страна уже находилась на стыке веков. Да, быстро, очень быстро бежит календарь. Пришло время стать Юрке солдатом.  И  молодой человек  основательно  подготовился к этому важному  событию.  Занимался спортом, делая   уже первые успехи, имел первый разряд по плаванию. В кармане юноши лежал диплом специалиста по сварочному оборудованию, да и водительские права  к этому времени он тоже успел получить.
     Мария не спала всю ночь и тихо плакала в подушку. Как ее чадо  обойдется теперь без материнской опеки?  О том, кто  сварит  сынишке вкусный и наваристый борщ и  выстирает  солдатские портянки, она не задумывалась.  В армии и накормят, и напоят, а самое главное — научат самостоятельности.  Но кто мудрым словом поддержит сына в трудной ситуации? 
     Так получилось, что мальчишку Мария воспитала  почти  одна. Муж бросил семью,  когда Юрке едва исполнилось всего шесть лет.  Ушел тихо, по-предательски.  Можно сказать,  растворился в тумане. Очевидно, пристал мужик к другому берегу.   С тех пор от него ни привета, ни алиментов…  Юрка первое время сильно скучал по отцу.  Прислушивался к шорохам за дверью,  первым бежал встречать почтальона, долго просиживал у окна.  Но вопросами об отце Марию  не забрасывал.  Что-то случилось с детским сердечком, не по годам повзрослел  Юрка,  замкнулся в себе.  Но, несмотря на отсутствие отцовского воспитания,  мать сын не огорчал.  Учился парнишка весьма средне, хотя старался изо всех сил.  Во всяком случае,  аттестат зрелости он получил всего с двумя тройками, остальные оценки повыше! Одним словом, хорошист. Да и в домашнем хозяйстве на Юрку всегда можно было опереться.

  Продолжение следует:

 Все последующие главы опубликованы на ПРОЗЕ в порядке очерёдности.