Мне уже приходилось писать, что начинал я свой трудовой путь (не считая кратковременного учительства) рабочим. Когда я поступил на завод, начальником механического цеха был человек из рабочих. Он во время Войны ставил трудовые рекорды, и отголоскам своей былой славы был обязан тому, что его, человека без диплома, назначили начальником цеха.
В чем-то мы были в равном положении. У него диплома нет, а я еще школу не окончил. По сути дела, он рекомендовал меня на самую малую инженерную должность, нормировщика, и постепенно мы подружились.
Он любил выпить. Делал это почти систематически. Но поскольку физически он был очень здоров, то чаще всего было незаметно, что он «под шофе».
Вполне естественно, часто общаясь с ним, я постепенно стал и партнером по выпивкам.
Дело дошло до того, что сформировалась группа людей (руководящий персонал), куда и я примкнул (это была великая честь, что они меня взяли в свою группу), которая каждый день после смены собирались, выпивали по бутылке водки, после чего расходились по своим делам.
Слава Богу, что обстоятельства сложились так, что я довольно скоро выпал из этой группы.
Мой тогдашний начальник цеха имел множество приятелей, таких же, как он, работяг. На заводах, на станках, им работать уже было трудно, и они разбрелись по разного рода артелям, которых тогда расплодилось великое множество. Каждой из такой артели нужен был механик, и эту роль, как правило, выполнял кто-то из его бывших коллег.
Там существовал неписанный табель о рангах. Кто-то хороший механик, кто-то плохой. Мой начальник цеха в этих кругах считался хорошим механиком.
В результате, его бывшие коллеги, и другие мастеровые, то что сами сделать не могли, поручали ему. Он часто оставался по вечерам, что-то мастерил, немного подрабатывая для содержания своих двух жен с детьми.
Естественно, он меня ввел в круг этих механиков, которые иногда уже и мне кое-что начали поручать. Но главное, я среди них обрел имя человека, которому можно доверять какие-то работы.
В основном речь шла о мелочах. Штамп для пуговиц, или для клипс, приспособление для приколок. Большинство таких вещей можно было бы делать и дома, имея необходимые для этого условия.
Вскоре начальник цеха ушел, и его многочисленные клиенты стали стучаться ко мне.
Я очень неохотно брал такие заказы. Во-первых, их всегда надо делать после работы. А мне ведь надо было бежать в институт.
Во-вторых, я многого не умел, и мне приходилось подключать других, кто умел делать такие работы. Это могло меня сильно скомпрометировать, как злоупотребление служебным положением.
В силу всех этих и других соображений, я почти полностью ушел от подобного рода работ.
Однажды на завод приехал какой-то человек. Искал бывшего начальника цеха. Узнав, что он у нас уже не работает, обратился ко мне.
Он начальник производство на одном из комбинатов, составленных из бывших артелей. Они впервые в республике осваивают производство полиэтиленовой пленки. Закупили все нужное оборудование.
Но с вальцами у них проблема. Они рвут пленку и не дают той минимальной толщины, которая обусловлена ГОСТом. Они решили проточить верхний валок, но во всей округе нет такого большого станка, на котором поместился бы валок.
У нас такой станок был.(ДИП 500)
Они открыли на заводе официальный заказ с поручением проточить валок на 1мм. Но они хотели бы, чтобы после проточки валка, сборку и регулировку вальцев на месте осуществили за отдельную плату заводские механики. Будучи человеком неопытным, я полагал, что задача не слишком сложная, и согласился выполнить эту работу. Валок проточили, как было заказано, они расплатились с заводом и забрали его.
Я взял с собой одного умельца, и мы поехали к заказчикам. Собрав вальцы и запустив их, мы пришли в ужас. Вальцы не только рвали пленку, но и не были правильно отцентрированы. Но самое главное - бочкообразность. Ни они, ни мы не имели об этом никакого представления. (Это утолщение вала в его центре относительно краев)
Оказывается не только пленку, но и прокатный лист, заданной толщины, нельзя получить, если валки не имеют бочкообразности. Это мы скоро поняли. Но какую? В зависимости от материала она везде разная.
Я хотел все бросить и уйти. Но не тут то было. Начался шантаж, угрозы и т.д.
Кроме того, это грозило полной потерей репутации в сообществе свободных механиков.
Начал я разбираться. Нашел книгу «Прокатные станы в металлургии». Кое-что понял о бочкообразности, и методике подхода к ее формированию.
Вопрос осложнялся тем, что вторично на завод они валок везти не могли. Ведь старый заказ был уже закрыт, а повторный бухгалтерия не разрешала оформлять. Стал вопрос, чтобы исправить вручную.
Господи, Боже мой! За всю свою жизнь, я никогда не испытывал на работе подобного мучения. Вопрос осложнялся тем, что мы не знали, как надо исправить положение. А когда уже находили решение, оно оказывалось чрезмерно мучительным, да еще и растянутым по времени.
Чувствовали мы себя там, как на аутодафе. Во-первых, нам было очень трудно вручную исправлять дефекты валов, которые и на станке делать не совсем просто. Во вторых, вся тамошняя камарилья, не понимавшая суть дела, смотрела на нас, как на преступников, мешающих их работе и чрезмерно затянувших ремонт.
Работа оказалась очень сложная. Вальцы были не новые. Где-то их очень насиловали жесткими работами. И ведущий вал, весом около 2-х тонн, надо было исправлять и по оси и по диаметру. Вся беда заключалась в том, что вручную такие работы не делаются. И даже маститые корифеи, самые известные механики, к которым я обращался, не могли подсказать ничего путного.
Поэтому мы сами должны были до всего доходить своим умом, и иногда по ходу работы, находили такие решения, которыми я горжусь и 60 лет спустя.
Мне хоть иногда надо было показываться в институте, чтобы не отчислили. Поэтому, я изредка, когда все было ясно, оставлял напарника одного, убегая на лекции. В рабочей одежде. Иногда даже не умывшись.
Был еще один момент. Мы приезжали туда после завершения смены на заводе. Работали часов до 11. А обед на заводе был в 13.00. Поэтому мы всегда были голодны, как волки, Мы не могли тратить время на поиски пищи. И ни разу нашим заказчикам не пришло в голову, чем-то покормить нас, хотя по неписанным правилам, наемных работников всегда кормят по месту их работы. Мучения с необычным ремонтом, ситуация вокруг нее, настроили нас против своих заказчиков, как против лютых врагов.
Не стану описывать здесь какими путями и методами, мы в течение целого месяца, шаг за шагом все же исправляли положение.
Надо отдать должное моему напарнику, который обычным напильником, круговыми движениями снимал сотые доли мм. с ведущего вала.
Если запас был большой, черновую работу делал я, а чистовую он. На производстве нас все проклинали. Мы запретили не только включение, каких либо механизмов, но даже и хождение вблизи вальцов, ибо вибрации нарушали точность наших измерений, которые постоянно проводились закрепленными микрометрами.
Но все в жизни когда либо кончается Наступил день, когда мы, наконец, завершили эту работу. Ровно месяц каторжной работы, нервов, пропусков в институте и сплошных головоломок у станка.
Запустив вальцы, мы получили пленку толщиной 0,15 мм, при требованиях ГОСТа 0,12 мм и плюс-минусе 0,02 мм. Они пригласили лучшего в городе специалиста по пластикам, и он одобрил результат, объяснив, что в процессе работы вальцы притрутся и все сядет в норму.
Когда мы уже должны были уходить, заказчик заплатил ту сумму, которая была оговорена за мелкое участие в сборке и пуске оборудования. На мое бурное возмущение, что мы тут целый месяц подыхали у него на глазах, и нам следует заплатить больше, он очень спокойно ответил, а если бы Вы эту работу завершили за полчаса, я разве стал бы уменьшать обговоренную сумму?
Он был намного опытнее меня и не совсем четкую предварительную договоренность, истрактовал в свою пользу.
Я готов был его убить. Но ничего сделать не мог. Причем не столько за деньги, сколько за то, что такая уникальная работа не была оценена.
(Кстати, лет через 25 я справлялся, вальцы успешно продолжали работать)
Не солоно хлебавши, мы ушли оттуда. Все деньги я отдал напарнику, извинившись, что так мало. Я потом долго искал вариант, чтобы по-достойному отметить его труд. Слава Богу, мне это удалось сделать. Он был лет на 25 старше меня, но мы с ним сохранили дружеские отношения.
Прошло несколько лет. Однажды на заводе меня неожиданно встречает мой злосчастный заказчик вальцев. Я хотел пройти мимо, как будто не заметил его. Не вышло. Он ко мне обратился, как к старому приятелю. Оказывается буквально за забором нашего завода они построили свой цех. Он пришел решать вопрос электроснабжения. С города тянуть линию далеко и дорого. Они решили, как-то договориться с заводом, и взять у него нужную им электроэнергию.
Но это было не так просто, даже при согласии завода. Требовалось так называемое ТЭО (технико-экономическое обоснование), согласованное с соответствующими надзорными органами. Это не очень сложная вещь, но надо было знать, как это делать. Поскольку мне зарплаты всегда не хватало, я нередко подрабатывал, как раз путем разработки для сторонних организаций именно этих документов.
Делал я это очень старательно и аккуратно, меня уже многие знали, и видя мою подпись более легко пропускали работу.
Кстати платили за нее очень скромно, примерно месячную зарплату начинающего инженера, хотя возни с этой работой было вполне достаточно.
Когда мой старый знакомый сунулся к электрикам, ему объяснили, что без ТЭО и говорить не о чем. А кто это может сделать? С электриком мы дружили, он знал, что я иногда подрабатываю разработкой различных документов, и он указал на меня.
Когда они пришли ко мне, я просто опешил.
После всего, что было, после всего, что я им наговорил, я считал, что они должны меня обходить за три улицы.
Но, судя по всему, они мыслили по-другому. Как будто у нас нормальные, даже дружеские отношения, они обратились с просьбой в минимальные сроки сделать для них ТЭО. Меня просто трясло от злости, и я сказал, что занят и не могу этим заниматься.
Тогда впервые я понял, что бизнес и совесть далеко не всегда соседи.
Дня через два эти люди пришли повторно. Я снова отказался. Мне стали со всех сторон звонить, уговаривать, убеждать, чтобы я сделал эту работу. Я понял, что отвертеться не удастся.
Когда они еще раз пришли, я сказал, что сделаю эту работу, но за определенную сумму (Она вдвое превышала стандартную цену) Они попробовали торговаться, но я подобно Кисе Воробьянинову дал понять, «что торг здесь неуместен».
Одним словом, я сделал нужную им работу и получил обговоренную сумму. Всю дорогу от завода до дома, я, как будто несся на крыльях. Во мне все пело и звенело. Впервые в жизни я понял, что такое реванш. Таких бурных, распиравших меня эмоций, я не ощущал никогда. Мне хотелось петь, прыгать, бежать вприпрыжку и вообще вытворять что-то невообразимое.
Я никогда не был богат, но главное для меня было не в деньгах. Этим негодяям, которые в свое время буквально раздавили меня, и даже обобрали, пришлось просить униженного ими человека, согнув голову, и заплатив своего рода штраф.
Я поражался, как вчерашние «полубоги», готовы на пол лечь ради нужного им дела.
О достоинстве, присущем даже нищим, о самолюбии, даже и намека не было.
Много чего было в моей жизни. Но чувство реванша было только один раз. Я тогда был очень молод. И пусть по нынешним меркам, масштаб реванша не так уж велик, но я никогда не подозревал, что это такое мощное, ни на что не похожее ощущение, сравнимое разве, что только с радостью вызванной рождением своих сыновей.
Тогда я понял, почему реваншизм является кое-где национальной политикой.
Понял и то, что хотя словари толкуют «реванш» и «месть» почти как синонимы, реванш страшнее. Во имя него люди могут пойти на все. В особенности те, кто знает, что это такое.
Я бы даже больше сказал. И люди, и даже страны, как мне кажется, должны избегать действий, вызывающих неугасимую потребность в реванше. Здесь уж за ценой не постоят.
Не знаю, подойдет ли здесь библейская мудрость
«Мне отмщение и аз воздам»
P.S.
Википедия дает следующее определение заглавию этой миниатюры
Рева;нш (фр. revanche — месть, отплата, возмездие) — стремление проигравшей стороны изменить результат поединка и отплатить за поражение в новом противостоянии;
В жизни я, вероятно, как и многие другие, претерпел, на свою беду, немало обид. Забыл ли я их? Некоторые да, большинство - нет. Мстил ли я за них? Искал ли реванш?
Как правило, нет. (Единственное исключение, рассказанный выше случай.)
Чаще всего я просто терял человека, нанесшего мне обиду. Простил ли я их? В основном нет, не простил.
Хотел ли бы я сегодня получить за каждую из этих обид реванш? Даже, если бы это не требовало никаких усилий с моей стороны.
Нет, не хотел бы. И не потому, что мне обидчиков жаль. Но мне уже слишком много лет, а в таком возрасте большая доза эмоций, даже положительных, порождаемых реваншем, скорее всего, станет неподъемной для меня.
Поэтому я и хочу воспользоваться библейской формулой:
«Мне отмщение, и аз воздам»