5.
Но вот забрезжил свет в конце туннеля — мать узнала одну приятную штуку. Оказывается, отец обязан помогать детям даже после достижения восемнадцати, если они учатся в высшем учебном заведении. И так до двадцати трех лет. Мой отец к тому времени уже полтора года как умер, но, как выяснилось, даже если отец умер, его отпрыску полагается пенсия, как бы за потерю кормильца, опять же до двадцати трех лет. Пенсия небольшая, но в наших тогдашних условиях и она была бы спасением.
Для того, чтобы получить эту пенсию, нужно было, как водится, собрать неимоверное количество бумажек, для чего мама отправилась в Грузию, на родину мою. Я не мог поехать — меня могли забрать в грузинскую армия, про что я уже, собственно, рассказывал.
И вот настал тот волшебный день, когда я остался один, наконец-то. У меня было ровно сто двадцать рублей на неделю, которые я решил потратить максимально рационально. Пятьдесят рублей на парикмахерскую. Не стричься уже было нельзя. Мои волосы итак уже давно жили своей, независимой от меня, жизнью.
Двадцать рублей на еду. Я рассчитал, что, если питаться одной картошкой, этого будет более чем достаточно на неделю, даже без ночных походов за бутылками.
И пятьдесят рублей на поездку в соседний городок к Крокодилу. Он меня давно приглашал, и так как с Толстым можно было общаться максимум раз в неделю, и мне было безумно скучно одному, я решил-таки съездить. Тем более, что он клятвенно обещал накормить. Я прямо так и сказал: «Накормишь, приеду». Он и согласился, конечно. У него ведь были свои коварные планы.
И вот, вечером мать уезжает. Я радостно ложусь спать. Радостно просыпаюсь и бегу в парикмахерскую. Меня стригут. Я смотрю в это время на ценник. Что за ерунда? Стрижка стоит не пятьдесят рублей, а семьдесят. Нет, ну как так может быть? Еще два с половиной месяца назад было пятьдесят, а сейчас семьдесят! Безобразие!
Сижу молчу. А сам напрягся и думаю, что делать.
Закончилась стрижка. Я говорю: «Ой! Извините! У меня с собой только пятьдесят. Сейчас занесу.» И бегом на электричку.
Стыдно до дури.
Но не обламывать же так хорошо выстроенную схему из-за парикмахерской.