В Аргентине живет один особенный человек. Его зовут Омар Лобос. Чем же он особенный? У Омара русская душа. Хотя, когда ему говорят, что он уже «наполовину русский», он отвечает, что это перебор, что он – аргентинец. Омар действительно родился в Аргентине. Никаких «русских корней» у него нет. Есть итальянские и испанские корни, но не русские. Ни капли славянской крови! Однако его любовь к России и всему русскому просто удивляет. Я не раз говорила ему, что он любит Россию больше, чем я.
Омар – мой друг. Мы познакомились в Культурном Центре при Посольстве РФ «Русский Дом» в 2005 году. Тогда я искала переводчика на испанский язык для своего сборника христианской поэзии «Слово». Омар стал этим переводчиком. Все, кто прочитал мой сборник в переводе Омара, отмечают его великолепную работу.
Омар не раз рассказывал мне, что одним из первых его знакомств с Россией произошло благодаря русской музыке. Когда Омару было 25 лет, он впервые побывал в Театре Оперы и Балета «КолОн» в Буэнос-Айресе. В тот вечер там пела Елена Образцова. Любовь к ее творчеству Омар пронес через всю свою жизнь. Она стала его музой.
Не знаю, кто Омар в первую очередь: переводчик или писатель. Он – автор романа «Лето КальфукурЫ» о выдающемся представителе народа мапуче. Он также написал ряд других книг, в разных аспектах повествующих о мапуче – коренном народе Аргентины.
Как переводчик, Омар Лобос известен своими переводами русских классиков, о чем он сам подробно рассказывает в интервью, приведенном ниже. Я только добавлю, что он стал первым переводчиком в Латинской Америке, который взялся за крупные произведения. Потому что ранее уже существовали переводы стихов и рассказов, но не романов. В первую очередь Омар известен, как «переводчик Достоевского». Работая, он тщательно изучает оригинальные тексты произведений русской классической литературы, вникая в их сущность и «окунаясь» в эпоху, не пользуясь при этом «шпаргалками» предыдущих переводов на испанский, которые делались, кстати, не с оригиналов, а с французских, английских и немецких переводов. То есть, получалось, перевод с перевода. Омар эту «порочную практику» никогда не применял. Именно поэтому в его работах чувствуется «русский дух». Ведь он действительно влюблен в русский язык и во все, что связано с Россией.
Омар перевел с русского на испанский «Преступление и наказание», «Братья Карамазовы» Ф.М. Достоевского, все сказки А.С. Пушкина, все пьесы А.П. Чехова, повести Н.В. Гоголя и другие произведения.
В этом году Омар защитил досторскую диссертацию по теме «Русский язык в творчестве Н.В. Гоголя и переводы его произведений на испанский.» Уже много лет Омар является доцентом кафедры русской литературы Государственного Университета Буэнос-Айреса. В настоящее время рассматривается его кандидатура на должность заведующего кафедрой.
В конце своего интервью Омар говорит: «Кладбища, где покоились мои родные.» Мне хочется лишь отметить, что «родные» для него – это Пушкин, Лермонтов, Чехов, Толстой, Гоголь и, конечно, Федор Михайлович! Когда Омар был в России в первый раз в 2005 году, то свой день рождения он провел на могиле Александра Сергеевича. К сожалению, Омар так и не смог встретиться с Еленой Васильевной... В свой второй приезд в Россию он посетил место ее успокоения, а также побывал в ее Центре в Москве, где был принят очень тепло.
Татьяна Осокина
Буэнос-Айрес
Далее привожу текст беседы Ульяны Романенко с Омаром Лобосом.
Интернет-журнал «Livejournal»
12 декабря 2015 года
Омар Лобос: «…это была моя Россия! Моя Москва! Мой Питер!»
Омар Лобос - выдающийся аргентинский переводчик. Благодаря его работе читающий испаноязычный мир знакомится с Ф.М. Достоевским, А.П. Чеховым, Анной Ахматовой и другими русскими классиками.
Однажды, выступая на конференции в Перми, Омар заявил, что несмотря на то, что русская литература достаточно популярна в Аргентине, и переводов русских текстов на испанский язык немало, но они оставляют желать лучшего. Переводчики часто в своей работе просто подгоняют русские тексты под нормы и формы, существующие в испанском языке, в результате чего теряются самые колоритные краски, наносится непоправимый ущерб музыке слова, что в ситуации с певучим русским языком особенно заметно. «Переводы получаются безупречными с точки зрения законов испанского языка, но они абсолютно лишены звучности, занимающей важное место в русских литературных шедеврах».
Я познакомилась с Омаром на его встрече со студентами Южного Федерального Университета в Ростове-на-Дону. Он рассказывал нам о том, как, по его мнению, необходимо работать с русским текстом, чтобы наиболее точно передать все его оттенки и чувства, вложенные автором. Но меня поразили не техника или приемы перевода, а та любовь, с котором Омар говорил о русском языке, о русских писателях, любовь к чужой, казалось бы, для него культуре, чужому языку и по сути, к чужому миру. Но именно эта любовь побуждает его всякий раз браться за очередной перевод и, склонившись над текстами наших великих авторов, изучая не только язык, но и историю, культуру, религию нашего народа, стараться передать до мельчайших тонкостей не только содержание произведения, но и настроение, и замысел русского писателя.
И кто бы мог подумать, что именно Ф.М. Достоевский поможет однажды аргентинскому писателю вернуть то важное, что было когда-то утеряно, казалось, надолго…
- Омар, почему вы решили заниматься переводом именно русской литературы? Чем Вас привлёк русский язык?
- Русский язык меня привлек как раз через русскую литературу. У меня была мечта - читать произведения своих любимых писателей на их родном языке. Еще я люблю русскую оперу и русские романсы, сам занимался пением и хотел выучить и русский репертуар. Потом мне предложили (точнее, заставили) переводить русские книги.
- То есть, как заставили?
- Понимаете, когда издатель дал мне такое задание, я с ужасом взялся за это дело. Мне, конечно же, этого страстно хотелось, но я боялся дурного результата, боялся испортить произведение. Надеюсь, что в итоге опасения мои не сбылись, но я до сих пор "страдаю", когда перевожу русскую литературу. Всякий раз в процессе работы у меня складывается такое ощущение, что русские слова и выражения ничем нельзя заменить! Это ведь настоящая музыка!
- А с чего началось Ваше знакомство с русским языком?
- Всему «виной» подруга моей юности. Она занималась русским языком и обучала меня кириллице, чтобы «водить со мной тайную переписку». Мы переписывались на испанском, но под маской кирилицы. Некоторое время спустя, когда я переехал в столицу Аргентины Буэнос-Айрес, я и сам начал заниматься в русской школе. Обучение шло очень быстро, так как я подружился с русскими эмигрантами и, как говорится, хочешь не хочешь, "должен" был говорить и помогать им с передовом. Это были по большей части музыканты и специалисты по камерному русскому пению. Они то и влюбили меня в русский романс, исполнением которого с их подачи я тоже начал заниматься. Так я стал переводить для своих друзей песни на стихи А.С. Пушкина, М.Ю. Лермонтова, Алексея Толстого и другие.
- А Федор Михайлович Достоевский - у Вас к нему особенное отношение?
- О! Федор Михайлович Достоевский - это целый мир, огромный и неистощимый. Мне кажется, что я его так хорошо чувствую! Как он близок моим понятиям о человеке, о чувствах! Более того, думаю, что и аргентинцы узнают себя во многих персонажах его книг: в их импульсивности, максимализме, в готовности доводить свои решения до конца и отвечать за них телом и душой, одновременно трогает и забавляет меня, как никакой другой писатель. Читаю его тексты, и они кажутся мне поэмой, мелодией, что-то сильное, как ток, протекает через его прозу, и оторваться от этого нельзя.
- Омар, знаю, что в процессе перевода произведений Федорва Михайловича, вам пришлось изучать не только русскую культуру, историю, но и нашу православную веру..
- Да, когда я переводил "Преступление и наказание", и особенно в последствие, когда я взялся за Карамазовых, я столкнулся с отрывками из Библии. Тогда-то мне и приходилось возвращаться к своей Библии на испанском языке, чтобы четко представлять какое-то место, образ, выражение, и в переводе подражать стилю нашего библейского языка. И вот перечитывая эти священные отрывки, я вдруг начал задумываться о том, что рассудок далеко не все решает, то есть постепенно я стал возвращаться к своей католической вере, что продолжается и до сих пор.
- А почему «возвращаться»?
- Дело в том, что я никогда не переставал верить, но в определенный период жизни я как-то охладел к вере, и даже ненавидел ее. Потом вернулся к Богу, а потом постепенно и к церкви.
- Значит, можно сказать, что Достоевский вернул вас к вере?
- Достоевский очень сильно повлиял на меня, да. Конечно, чтобы понимать Достоевского необходимо понимать и православный мир. И я благодарен Федору Михайловичу за то, что он помогает мне с этим.
- А что именно Вас натолкнуло на мысль о "возвращении", что побудило переосмыслить, сменить ненависть на интерес, а дальше и на уважением к церкви?
- Подтолкнуло то, что есть в христианской религии призыв к общинной жизни, жизни не эгоистичной, не одинокой, а «братской», что есть там неповторимые примеры любви, жертвенности, мудрости. И вот как раз у него, у Достоевского, как ни у кого другого, это четко и сильно выражено!
«О, что такое мое горе и моя беда, если я в силах быть счастливым? Знаете, я не понимаю, как можно проходить мимо дерева и не быть счастливым, что видишь его? Говорить с человеком и не быть счастливым, что любишь его!… сколько вещей на каждом шагу таких прекрасных, которые даже самый потерявшийся человек находит прекрасными? Посмотрите на ребенка, посмотрите на Божию зарю, посмотрите на травку, как она растет, посмотрите в глаза, которые на вас смотрят и вас любят…»
(Ф.М. Достоевский. «Идиот»)
- Тогда еще один вопрос об этом авторе. Ф.М. Достоевского у нас в России часто называют духовным писателем. А есть ли в латиноамериканской или испанской литературе авторы, которых можно предложить читателю с "духовными потребностями"?
- У нас, ближе всего к Достоевскому наверное Роберто Арльт, наш аргентинский писатель и журналист. Но близок он Достоевскому не по духовности, нет, а скорее по тематике и настроению, а больше и не знаю даже, кого назвать.
- Омар, вы говорите, что романсы Русские поете, а какие ваши любимые?)
- Есть много: Рахманинова, Муссоргского, Чайковского. Всех не перечислить. Я пел, например, "Забыть так скоро", "Нет, только тот", "Средь шумного бала", "Песни и пляски смерти", "Вчера мы встретились".
- А первое русское произведение, переведенное вами.. ?
- Первым русским произведением, которое я перевел, было "Преступление и наказание". Вы знаете, тот период, когда я над ним работал, стал незабываемым. Я чувствовал, что открывал сокровищницу, что теперь я мог видеть то, что доступно не многим. Да, для вас, россиян, русский язык родной, но для западников, это что-то тайное, невозможное, сокровенное.
- А ваши любимые русские писатели?
- Во-первых, это все те, которых я переводил, а еще А.П. Платонов, С. Есенин, Н. Гоголь, М.Ю. Лермонтов, Л.Н. Андреев, Б.Л. Пастернак и другие
- Омар, это же не первая Ваша поездка в Россию?
- Конечно. Первый раз я приехал в Россию в 2005 г. Помню, что у меня было такое ощущение, будто я знакомился с уже знакомым. Первые русские березки меня встретили сразу при выезде из Шереметьева. Самое сильное впечатление - это «огромность» всего - и дома, и расстояния, и памятники, и метро…Но знаете, Ульяна, вы, возможно, не поверите, но это была "моя" Россия!! Моя Москва! Мой Питер! Кладбища, где покоились мои родные.
Беседу провела Ульяна Романенко
Интернет-журнал «Livejournal»
12 декабря 2015 года