Северные земли, город Гроз Дома Лауд.
Леди Мелис сидела на почётном месте по левую руку от своей тётки-королевы, окружённая её рыжеволосыми детьми, и со всей подобающей невозмутимостью пила вино. Мать не одобряла праздность и сибаритство, потому дома им подавали травяные чаи и мёд, лёгкий и едва кружащий голову. Южный напиток оказался ненамного, но крепче: на щеках Тельдис проступил багрянец, а чувство смущения начало давить узкие плечи тяжестью гранитной плиты.
Нынешний приём проходил в честь юной наследницы третьего из Домов Севера, и юная магиня, впервые приехавшая в столицу без сопровождения родительницы, старалась вести себя прилично. Не ёрзать, не чесать голову, стянутую неудобными косами, не шмыгать простуженным носом и не таращиться по сторонам. И, главное, не скалиться, распугивая цвет северного дворянства этой пародией на улыбку.
Главной задачей Тельдис было не опозорить мать. Это определение включало в себя столько мелочей, что девушка, будь её воля, не поехала бы вовсе. Но «игнорирование светских обязанностей» числилось двадцатым пунктом в списке.
И она терпела.
Говоря искренне, королева Легерсис обладала редкой для смертных проницательностью и с самого начала постаралась как можно меньше давить на гостью. Девушке отвели комнаты просторные и уединённые, а прислугу подобрали самую дружелюбную. Но игры на публику требовали традиции, и теперь все они — Тельдис, леди Легерсис с дочерьми и старшим сыном, и сотня разряженных аристократов — сидели в большой зале и Держали Себя В Руках.
Наверное, именно на этом стоял север. Здешние правительницы не имели права на слабость и неосторожность и оттачивали мастерство бесстрастия на подобных празднествах.
«Скольким хочется выйти из-за стола больше, чем мне? — подняла Тельдис взгляд от тёмного обода кубка. — Явно немногим. Какие же они все замороженные... Что здесь сидеть, что на похоронах — никакой разницы!»
Ещё час-два, и придётся хоронить её саму. Больше всего на свете девушке хотелось зашмыгать носом, задрать повыше юбку и сесть поудобнее, и невозможность сделать это грызла изнутри, доводя до исступления.
Чтобы отвлечься, она повернула голову к Легерсис, украдкой разглядывая неизменную черноту платья и белую кожу. Мать всегда говорила, что Мелис родня Дому Лауд, старейшему и сильнейшему, но девушка смотрела на королеву вблизи и не находила никакого сходства. Знаменитое «пламя Севера» — густо-рыжие, почти алые волосы — венчало головы царственной семьи и казались вызовом самой природе. Таких огнеголовых во всех четырёх городах едва отыщется полтора-два десятка. Знак власти, как говорили знающие люди.
Собственные волосы Тельдис были смоляными, как у бабки, раскосые глаза — карими. Типичная внешность для залива Падающих Звёзд, подпорченная южной кровью её отца.
У молодого Лорглэйса, приходящегося ей кузеном, смешанная кровь не так сильно отразилась на внешности, как у неё. И всё потому, что Лауд и так слишком нездешние. Кто за огнём волос заметит, скажем, слишком резко очерченный нос или узкие губы?
А что, если её собственный, слишком плоский нос кажется здешней аристократии смешным, а сама она — похожей на простушку из дальней деревни? Тётушка Легерсис слишком тактична, чтобы об этом сказать, кузен влюблён, а сестрицам подобное и в голову не придёт. Но другим-то...
Тельдис осторожно прикрылась ладонью, изображая лёгкое утомление, взяла кубок — и встретилась поверх него со взглядом кузена. Лорглэйс улыбнулся ей, и она вспыхнула. Если она верно читает знаки, мать хочет породниться с правящим Домом. А если мать чего-то хочет...
Она неслышно вздохнула и отпила ещё вина — достаточно, чтобы в голове зашумело, а тоска стала чуть менее мучительной. Подняв глаза, Тельдис вновь уставилась на королеву, столкнулась с ней взглядами, смутилась... Отвернувшись, снова увидела рыжую копну.
По спине пробежал холодок, а по ногам, от колен и до самого паха — жар. Тельдис ссутулилась, бряцая украшениями в косах: всё её существо хотело выбежать за чёрные стены башни Семи Гроз и зарыться в снег. Лишь бы никто не увидел, как горит маковым цветом её лицо.
***
Дрожащие пальцы путались в рыжих волосах, пока чужие руки тянули Тельдис к резному креслу во главе стола. Леди Мелис едва передвигала ноги: те отнимались от одной мысли, что в зал войдёт королева.
— Это же не подобает, — лепетала она, сев на самый край, чтобы легче было задирать юбку. — Делать здесь такое — всё равно что украсть у твоей матушки ангельское перо!
— Не нужно мне её перо, — проворчали внизу, укладывая дрожащие ноги на плечи и целуя мягкое колено. — У меня есть своё. И это дурацкое кресло моё по праву. Успокойся, солнечная моя. Хотя бы сейчас.
— А если королева...
— Если мать войдёт, то сделает вид, что ничего не видела.
— А после...
— Пожелает нам счастья. Она любит меня и с уважением относится к тебе. Тельдис, — похлопали её по бедру раскрытой ладонью, другой задирая нижнюю рубашку выше и выше, — мы одни. Здесь нет этих высокомерных чудовищ и тебе не надо больше бояться. Если хочешь, — твёрдо пообещали, — мы закончим прямо сейчас и пойдём танцевать. Или я провожу тебя до покоев. Или можем объявить о нашем решении перед всем аристократическим сборищем и уже больше не прятаться по углам.
— Не подобает, — тихо пискнула Тельдис, закрывая глаза и шире раздвигая ноги. Под шелест сминаемой юбки в живот ткнулся поцелуй, настолько жадный, насколько возможно после полугода ожидания.
Это рыжее чудо не принадлежало человеческому роду, Тельдис знала наверняка. Люди не умеют быть настолько бесстрашными. Люди не способны отгонять холод одним своим желанием.
— Я некрасивая, — плакала Тельдис в сильных объятиях много минут спустя. Тяжёлое платье лежало в стороне, переливаясь вышивкой в свете зажжённого пламени. Искры плясали в длинных рыжих волосах.
— Ты такая, какой пришла в этот мир, — шептали ей на ухо, целуя мочку и шею. — Тебе не должно быть дела до того, что болтают эти самодовольные дурни. Если ты захочешь, я соберу всех, кто посмел тебя обидеть, и сожгу их в святилище. Сегодня. Завтра. Когда надену корону. Или никогда — чтобы ты видела их страх. Или сделай это сама, а я поддержу тебя во всём.
— Я не смогу.
— Это не так страшно, как кажется. Это страшнее. Но ты станешь леди Дома Мелис...
— Нет. — Тельдис, отстранившись, осторожно обняла любимое лицо ладонями, вглядываясь в чёрные глаза. — Не стану. Я знаю, что будет: матери нужна наследница, и только после этого она отдаст мне власть. Но я не готова. И никогда не буду готова. Я откажусь от права наследования.
В молчании она улыбнулась, прижимаясь к мягкой груди, и поглядела на огонь.
— У тебя ведь есть две сестры. Они будут править от твоего имени в двух моих городах. А я останусь с тобой.
Леди Велердис сдула с носа рыжую прядь. В голове вдруг стало пусто и звонко.
— Ты хочешь этого... ради меня?
— Если ты согласишься.
Она рассмеялась, целуя растрёпанную макушку. Без этой глупой одежды и нелепых кос Тельдис только краше.
— Наши матери нас проклянут. Солнечная моя, — пообещала она, — я не достанусь лорду Рейло. И смогу родить наследниц и тебе, и себе. Они будут детьми Севера, и наш род никогда не прервётся. Сёстры сделают всё для величия Дома Мелис, а мы будем править вдвоём. Так должно быть.
— Так должно.
***
— Мать, да послушай же! — Лорглэйс почти метался по кабинету, не находя ни слов, ни самообладания. Внутри всё ломалось и выло от боли. — Я видел! Собственными глазами видел!
Леди Легерсис продолжала писать, выводя ровные строки. Ничто в ней не показывало, что она вообще расслышала слова своего первенца.
— Мать! — сорвавшись, крикнул молодой маг.
Та нехотя подняла глаза от бумаги.
— Твоя сестра спит с девицей Мелис. Да. Благодарю, что сообщил. Надеюсь, Тельдис удовлетворена?
— Что? — опешил Лорглэйс, но мать всё столь же бесстрастно поглядела на него, пожимая плечами:
— Будет досадно, если она передумает до коронации твоих сестёр. Оставь меня, сын. Мне нужно решить, в какой из городов кого отправить. С близнецами всегда сложно.
— Ты знала.
Лорглэйс уже медленнее прошёл до стола и сел, почти рухнул в кресло напротив матери. На смуглом лице проступала ненависть пополам с отчаянием.
— Ты всё знала. Это ты их свела? А ты знала, что я люблю её?!
— Нет, — и не подумала смутиться леди, отложив перо. — И я не способна вызывать любовь. Иногда вещи просто происходят, сын, а мы должны принимать их и использовать с умом. Если судьба даёт шанс законно объединить северные земли, не нарушая целостности Домов, я им воспользуюсь. Или ты хочешь, — наклонилась она, — чтобы я насильно опоила свою дочь и заставила разлюбить эту девочку? Счастья не будет ни у Велердис, ни у тебя. Да, ты вполне способен очаровать Тельдис, но сожалеть она будет о ней.
— А ты — о Доме Мелис, который уйдёт у тебя из-под носа.
— Немного, — согласилась Легерсис. — Но мне важнее, что вы счастливы и в безопасности. Да, и ты, сын, — повысила она голос, когда Лорглэйс поднялся. — Что сделает с тобой леди Мелис, если почует, что сможет править ещё и Домом Армо? Это наш единственный порт. Владеющие им диктуют волю всему Северу. Ты найдёшь себе женщину, которую не придётся околдовывать ради взаимности, и ты будешь счастлив с ней. Я знаю это, — смягчила тон королева северных Домов. — Боль затихнет, моё цветущее дитя, и ты не останешься в одиночестве. Верь мне.
Выйдя из-за стола, она поцеловала сына в лоб и вытерла его невольно выступившие слёзы. Смущённый, разозлённый своим бессилием, но уже не пылающий яростью, Лорглэйс попрощался, пряча алеющие уши и скулы.
Глядя ему вслед, Легерсис тяжело вздохнула.
— Девицы, города, любовная магия... Ну хоть здесь не разочаруй меня, сын.