Разбирая архив отца... 1

               


                Предисловие


          Этот сборник записей, воспоминаний моего отца, Амплеева Константина Алексеевича, можно было назвать просто - «Разбирая архив отца», что вполне соответствует тому, что мне удалось найти, прочитать, составить.  Но подумав и перебрав все возможные варианты, я назвала его  «Чёрное море моё» - это строчка из его самой любимой песни и она действительно отражает весь смысл его жизни, посвящённой службе в Военно-Морском Флоте, его любви к Чёрному морю, к Севастополю. Он очень хорошо рисовал и , конечно, это тоже  было море.
         Все эти записи были написаны им  в разные периоды его жизни : Судовой журнал ( который он вёл почти всю войну), Автобиография ( написанная многократно для отдела кадров тех организаций, в которых он служил), просто записи в школьных тетрадках, и  воспоминания на отдельных листках, и единственный законченный очерк, который он при жизни  подготовил к печати и собирался опубликовать - это «Девятый боевой поход Щ-202».
       И вот по истечении стольких лет, когда отца  нет на этом свете уже 42 года , я решила хоть как-то восполнить пробел и загладить , если хотите, свою вину (вину в том, что это надо было сделать давно) перед ним и всем его поколением, благодаря которому мы все живём .    Загладить хоть таким образом: дать возможность вам прочитать и узнать ещё немного о  службе и жизни подводников такой нелёгкой и такой героической, о жизни моего отца, которым я горжусь потому, что надо было обладать необыкновенным  желанием, упорством и трудолюбием, чтобы из простого мальчика из семьи  волостного Нижне-Ломовского писаря  стать  высокообразованным  военным специалистом и дослужиться до звания инженер-капитана 1 ранга, быть награждённым многими боевыми наградами .   
    Он всегда был и останется в моей памяти ,как необыкновенно умный, добрый, талантливый и порядочный человек, необыкновенно ответственный, высококвалифицированный специалист с обострённым  чувством долга по отношению к своей семье, к своим сослуживцам, к своим друзьям,  к своей Родине, к своей Советской Родине.

                Н.Гурина-Корбова, 2016г





               
                ДЕВЯТЫЙ БОЕВОЙ ПОХОД «Щ-202»



                Амплеев К.А. инженер-капитан 1 ранга
                в отставке



        Идет апрель военного сорок четвертого года. Батуми, раскинувшийся среди неувядаемой зелени, прижатый к береговой черте гребнями гор, прекрасен своими прямолинейными, тихими улицами и приморскими бульварами. А рядом под яркими лучами весеннего солнца расстилается необъятное море, сливающееся на горизонте с голубым небом.

Внешне здесь ничто не напоминает о войне. На улицах нет развалин, нет разрушений, как в других портах Кавказкого побережья. Но это только внешне. В небольшой гавани неподвижно застыли у стенок стальные корпуса боевых надводных и подводных кораблей. Одни из них только что пришли с боевых позиций, а другие готовятся к выходу на них.

Наша «Щ-202» стоит у борта плавбазы «Нева». Вместе с судоремонтной мастерской плавбазы мы производим текущий ремонт, залечиваем раны, полученные в прошлом боевом походе. Для ликвидации корпусных повреждений подводная лодка в ноябре прошла докование в Потийском плавучем доке Технического отдела флота.

      Возвратившись в Батуми, экипаж лодки с энтузиазмом взялся за ремонт механизмов, устройств, систем, аппаратуры. Не считаясь с отдыхом, преодолевая трудности ремонтных возможностей, мы спешим отремонтировать материальную часть, чтобы успеть попасть в боевой поход и принять участие в уничтожении гитлеровских оккупантов на Черном море, в освобождении Севастополя.
Выполнение трудоемких работ подходит к завершению. Но на пути к этому все больше и больше оказывают влияние разные причины: то отсутствуют запчасти, детали; то с опозданием прибывают с Потийского судоремонтного завода специалисты. Этот завод должен нам выполнить несколько особо важных работ.

      Однако ремонт идет. В промасленных комбинезоны краснофлотцы, старшины и офицеры с утра до позднего вечера заняты в отсеках у разобранных механизмов и устройств. Из лодки выходят только для приема пищи и то стараются потратить на это как можно меньше времени.
В шестом отсеке встретил начальника судоремонтной мастерской плавбазы инженер-капитана Мартышкина В.И. Это сухощавый, высокий офицер. Небольшие черные усики придают его лицу особую выразительность. В работе он энергичен, инициативен, имеет хороший опыт в ремонте лодок.
– Вот и хорошо, Василий Иванович, что встретил тебя. Как дела с ремонтом компрессора? Достали манжеты?
Из-за отсутствия фибровых манжет на складе плавбазы и в запасах лодки ремонт кормового компрессора приостановлен вот уже несколько суток тому назад.
– Пока, Константин Алексеевич, нет. Вот жду возвращения старшины из Поти. Посылали на склады Техотдела флота. Неделю назад их там не было, но ждали поступления. Ну, а если старшина не привезет и в этот раз, то мне манжеты обещали дать взаимообразно на одной из лодок. Так что все будет в порядке. Завтра компрессор будем опробовать.
– Так. С этим ясно. А с ремонтом остального, как? Уже пора вообще заканчивать все.
– Сегодня разобрали левую циркулярную помпу пятого отсека. Требуется отрехтовать немного одну полость крылатки. На краях небольшие вмятины. Если найдется новая крылатка, то поставим ее, а эту отремонтируем в запас. С ремонтом носовой и кормовой трюмных помп задержек не будет, все запчасти для них есть. Считаю, что все работы по нашей части будут закончены в ближайшие два-три дня.
В эти апрельские дни радио приносит все новые и новые радостные вести. Советские войска успешно изгоняют гитлеровских оккупантов из Крыма. Бои ведутся уже на подступах к столице Черноморского флота – Севастополю. Наземным войскам помогают уничтожать фашистов и черноморцы. Подводные лодки во взаимодействии с торпедными катерами и авиацией громят врага на море, уничтожая транспорты и плавучие средства их на морских сообщениях между Крымскими и Румынскими портами. Это еще больше заставляет нас торопиться с окончанием ремонта.

В командном составе лодки за последние месяцы произошли изменения. В январе к нам пришел новый командир штурманской боевой части старший лейтенант Фильков М.К., а спустя две недели на должность помощника командира лодки был назначен старший лейтенант Иванов П.К.
Новый штурман в начале войны был переведен из Высшего военно-морского училища в Бригаду морской пехоты в Москву. Был ранен. Лежал в госпитале. После излечения Михаилу Кузьмичу дали возможность окончить училище и затем направлен к нам. Новый помощник командира прибыл на Черноморский флот в 1943 году с Тихоокеанского флота. Перед назначением к нам Павел Карпович участвовал в боевом походе «Щ-209».

Не успел личный состав привыкнуть к новым офицерам, как прошел слух, что командиром «Щ-202» будет капитан-лейтенант Леонов. Не зная ничего о Леонове, обратился к дивмеху инженер-капитану 3 ранга Первушкину А.А. Аркадий Антонович сообщил:
– О назначении Леонова М.В. на вашу лодку мне ничего не известно. Ну, а раз есть слухи, то чаще всего они сбываются. О Михаиле Васильевиче могу только сказать, что он прибыл в 1943 году с Тихоокеанского флота, в декабре участвовал в боевом походе на «С-33» в качестве дублера командира. В этом походе лодка произвела две успешные атаки, потопив три транспорта противника. Так что Леонов получил уже первое боевое крещение. Отзывы о нем с «С-33» хорошие. На Тихоокеанском флоте он считался одним из лучших командиров лодок. Особенно его хвалит комдив. Вот и все, что мне известно о Леонове.

– Ну, что же, спасибо и за это. А об остальном – поживем, увидим.
Замена перед предстоящим боевым походом сразу трех офицеров, а тем более командира лодки, встревожила старшин и краснофлотцев больше, чем нас, оставшихся из старого офицерского состава лодки, двух командиров боевых частей – торпедной и электромеханической.
 "Иванов и Фильков, – размышлял я, – зарекомендовали себя уже хорошими офицерами, завоевали доверие и уважение у старшин и краснофлотцев. Будем надеяться, что новый командир будет настоящим подводником. А сработаться с ним успеем за время боевой подготовки и выходов в море после ремонта. Личный состав лодки за восемь предыдущих боевых походов получил хорошую закалку и отлично подготовлен к действиям в боевых условиях. Так что будет все в порядке".
Во время беседы с командиром торпедной боевой части старшим лейтенантом Леонидом Осипенко по этому вопросу он высказал такое-же мнение. Короткие сведения о Леонове, полученные от дивмеха, мне в скором времени пригодились, как нельзя кстати.

Это было в конце февраля. Солнце в Батуми уже хорошо пригревало. Стояли ясные, тихие дни. В воздухе чувствовалось близкое дыхание весны.
В один из таких дней перед обедом меня остановили на плавбазе старшины нашей лодки и взволнованными голосами стали выражать свои соображения, связанные с заменой командира лодки перед выходом ее в боевой поход. Они просили меня пойти вместе с ними к комдиву и просить его оставить на лодке бывшего командира, с которым мы не раз бывали в боевых походах. К нашей группе подошли три или четыре краснофлотца с лодки и тоже включились в разговор.
 "Опасения старшин и матросов, – пронеслось у меня в мыслях ,– приняли уже широкий размах. И все это от незнания ничего о Леонове. Надо немедленно их успокоить. А то действительно пойдут к комдиву и этим испортят его мнение о личном составе лодки. Этого допустить нельзя".

Отвожу группу к борту корабля, где поспокойнее. Косые лучи солнца ярко сверкают на зеркальной поверхности гавани. С визгливым криком проносятся чайки, то стремительно опускаясь к воде, то плавно взмывая в высь. Спокойно и как можно убедительней рассказал собравшимся все, что мне было известно о капитане-лейтенанте Леонове, высказал свои и Осипенко соображения на этот счет.
В заключении беседы сказал:
– Перед назначением Леонова командиром «Щ-202» командир дивизиона подводных лодок, вероятно, все тщательно продумал, учел подготовленность, назначенных на лодку офицеров, учел и подготовленность нашего личного состава и поэтому идти к нему с просьбой бесполезно. Он нас не поймет, а мы проявим лишь свою недисциплинированность.
Раздались голоса, одобряющие мои мысли. Значит разъяснение понято правильно. Успокоенные краснофлотцы и старшины стали расходиться на обед.


Через несколько дней, в начале марта, капитан-лейтенант Леонов вступил в командование нашей
«Щ-202». В скором времени личный состав убедился, что опасения, связанные с назначением нового командира перед предстоящим боевым походом лодки, оказались напрасными. В капитан-лейтенанте Леонове М.В. экипаж лодки почувствовал опытного и справедливого командира – подводника.
С уменьшением объема ремонтных работ мы все больше и больше начинаем заниматься боевой подготовкой. Загрузка личного состава большая. Но никто не жалуется. Каждый стремится, как можно быстрее подготовиться к боевому походу.


И вот наступил долгожданный день, когда все ремонтные работы остались позади. Теперь нам остается проверить в море результаты ремонта, определить скорость хода лодки, произвести глубоководное погружение, отработать срочное погружение, выполнить артиллерийские и торпедные стрельбы с выпуском практических торпед. Несколько выходов в море и мы решаем поставленные задачи. Командир и дивмех дали высокую оценку в подготовке материальной части и личного состава к предстоящему походу.
Подготовка к походу завершилась приемом запасов торпед, топлива, провизии, пресной воды и зарядкой аккумуляторной батареи.

Вечером 18 апреля на палубе плавбаза «Нева» около нашей «Щ-202» собрались провожающие. Здесь офицеры штаба бригады, штаба дивизиона подводных лодок, офицеры соседних подводных лодок, офицеры плавбазы. Вместе с нами в боевой поход на подводной лодке «Щ-202» идут командир дивизиона капитан 2 ранга Р.Р.Гуз, дивмех инженер-капитан 3 ранга А.А. Первушкин и дивизионный штурман капитан-лейтенант П.В.Авдеев. Поэтому на проводы нашей лодки в поход собралось провожающих больше, чем обычно.
В несмолкаемом гуле голосов трудно что разобрать. Каждый старается сказать что-то весомое, запоминающееся и, как кажется, самое важное. В толпе показался помфлагмеха бригады подводных лодок по электрочасти инженер-капитан 3 ранга Бежанов Иван Иванович. Подхожу к нему, чтобы попрощаться. У меня к нему особое уважение. Он, как всегда, в окружении командиров БЧ-V других подводных лодок. Крепкое пожатие рук. Все желают счастливого плавания и возвращения с победой.

– Команде на лодку! – раздается приказание помощника командира.
Сумерки все больше и больше сгущаются. От стенки порта отошли два малых морских охотника и направились на выход из гавани. Видимо они нас будут ждать на внешнем рейде и потом сопровождать по фарватеру в минном поле до точки начала самостоятельного движения лодки на позицию.

Простившись с Иваном Ивановичем и инженер-механиками других лодок, я направился на свой боевой пост в центральный отсек. Проходит несколько минут. Через рубочный люк доносится доклад оперативного дежурного комдиву о том, что от поста СНИС получено разрешение на выход лодки.

– По местам стоять, со швартовых сниматься! – раздается команда.
Слышен скрежет о железо убираемой сходни. Дан ход главным электромоторам. Сначала один из них работает вперед, а другой – назад, потом оба работают вперед. Через некоторое время пускаются дизели. Значит вышли за боновое ограждение порта. Личный состав лодки стоит в отсеках на боевых постах по готовности номер один. У каждого свое место, свои обязанности.
Переборочные двери между отсеками задраены, кроме двери, ведущей из дизельного в центральный отсек. Через нее подается воздух из рубочного люка к дизелям. Следовавшие с мостика одна за другой команды вывели экипаж из размышлений о недавних разговорах с родными, близкими и друзьями. Каждый занят мыслями о начавшемся походе, о лучшем выполнении своих обязанностей.
По переговорной трубе с мостика поступает команда:
– Записать в вахтенный журнал:«Вышли за внешнюю кромку минного поля.»
 Катерам сопровождения разрешено возвратиться в базу. Они, пожелав нам счастливого плавания и возвращения с победой, развернулись и удаляются в направлении к базе.

Прошло еще несколько минут и с мостика последовала команда:
– Готовность номер два. Первой смене заступить на вахту!
Наша «Щ-202» легла на курс, ведущий к западным берегам Черного моря. Предстояли боевые действия по нарушению коммуникаций противника между Севастополем и Констанцей.

После очередного обхода отсеков, проверки несения службы нижней вахтой и готовности подводной лодки к погружению я, с разрешения вахтенного офицера, вышел на мостик. Гребни гор Кавказского побережья еле различаются в ночном мраке. Разрезая черную гладь моря, «Щ-202» стремительно идет вперед. Пенящиеся волны, расходясь веерами в стороны от носа подводной лодки, сероватым шлейфом расстилаются за ее кормой. Слева над горизонтом на черном бархате южного неба висит узкий серп сверкающего месяца. Тишина прекрасной весенней ночи нарушается лишь шуршанием воды о корпус корабля и глухими ритмичными выхлопами дизелей.

"Но за лирической стороной этой ночи, – проносится в мыслях, – кроется и коварство немецких фашистов. На море еще много плавающих мин, подстерегающих
«Щ-202» самолетов – торпедоносцев и подводных лодок врага. Требуется настороженность, наблюдательность, бдительность. Чтобы предупредить опасность, надо во-время ее обнаружить".
Вахтенный офицер, старший лейтенант Осипенко Леонид Гаврилович, пристально всматривается в расстилающуюся даль моря и нависший над ней звездный небосвод. В помощь ему, внимательно осматривают свои сектора, пользуясь ночными биноклями, наблюдающие – старший краснофлотец Николай Ануприенко и краснофлотец Алексей Куфенин.
Командир торпедной боевой части, комсомолец Осипенко, всегда общительный и с приветливой улыбкой, сейчас серьёзен и сосредоточен. Мысли и все внимание его направлены на окружающее море и небо. Он знает, что в течении четырехчасовой вахты от него зависит безопасность корабля и всего экипажа. Время от времени, нарушая ночную тишину, он приказывает наблюдающим:
– Внимательно смотреть!
После ответов наблюдающих ,– «Есть, внимательно смотреть» ,– на мостике опять устанавливается тишина.
Командир дивизиона, облокотившись на планширь мостика, покуривает папироску, зажатую в ладонь. Рядом с ним стоит командир лодки, сосредоточено просматривая то одну, то другую часть смолянистой поверхности моря. Занятые своими мыслями, они только изредка перебрасываются короткими фразами. Слишком затянувшееся молчание первым прервал Роман Романович.
– Ну, командир, вот и сбылась твоя мечта – негромко пробасил он. – Давно ты рвался в боевой поход, вот он и начался. Ну, что же, покажи, насколько ты умнее и хитрее фашистов. Личный состав отлично подготовлен и жаждет боевого успеха.
– Да и вы, Роман Романович, сами с нетерпением ждали этого похода, чтобы скрестить мечи с врагом при его разгроме на Черном море – ответил командир.
– Не только скрестить мечи, а нашим советским мечом пронзить и уничтожить эту коричневую гадину. Разгромить, командир, это еще мало. Надо, чтобы враг не добрался до своего поганого логова – поучительно заметил комдив.
– Так, это самом собой разумеется. Для этого и идем мы на позицию.
– Ловко, ты выкрутился – засмеялся Роман Романович, похлопав командира по плечу и, немного помолчав, сказал:
– Пойду-ка я вниз. Посмотрю, что там делается. Да и погреюсь. Тебе, командир, тоже советую потеплее одеться. Все-таки прохладно.
Спускаясь в центральный пост, Роман Романович, своей крупной и тучной фигурой почти полностью заполнил рубочный люк. От уменьшения поступления воздуха в подводную лодку дизели сбавили обороты, нарушив ритмичность работы.
В отсеках, залитых ярким светом, чувствуется морской порядок. Всюду чистота и корабельный уют. Механизмы и магистрали сияют свежей краской. Ослепляют блеском надраенные медные трафареты, трубки и клеммы реостатов. Затемнен только центральный отсек, чтобы свет через рубочный люк не проникал наружу и не демаскировал подводную лодку в ночной темноте. В пятом отсеке ритмично постукивают дизели. Свободный от вахты личный состав, несмотря на глубокую ночь, в большинстве своем бодрствует. Из опыта прошлых походов все знают, что неожиданные встречи с противником наиболее вероятны в ночное время, когда подводная лодка в надводном положении. А в этих случаях каждому надо быть на боевом посту и выполнять свои обязанности.


В эту первую ночь перехода на позицию Роман Романович обходит один отсек за другим. Он беседует то с одним, то с другим членом экипажа. Его хорошее настроение передается всем окружающим. Природный юмор одессита вызывает веселые улыбки на лицах. Останавливаясь около отдельных работающих механизмов, он расспрашивает у вахтенных об их техническом состоянии, их надежности к продолжительной, напряженной работе. Иногда о дает вахтенным советы. Наибольшее внимание Роман Романович уделил дизельному отсеку. На посту управления дизелями вахту несёт краснофлотец Михаил Бобров. Крупная, физически развитая фигура, свидетельствует о необыкновенной силе и здоровье этого краснофлотца. На дивизионе подводных лодок Бобров слывет не только одним из лучших мотористов, но и лучшим подводником. Любую работу он выполняет быстро и с высоким качеством, проявляет при этом находчивость и инициативу. Вахту у дизелей он несет всегда спокойно, уверенно, без лишней суетливости.
Здесь же у дизелей находится и старшина группы мотористов мичман Нижний В.С. По силе вырывающихся из открываемых индикаторных краников огненным струям газа он регулирует равномерность загрузки цилиндров. Беседу с Нижним и Бобровым Роман Романович заканчивает следующими наставлением:
– Ну, что же, мичман, хотя дизеля и старенькие, но смотри, чтобы они не подвели. Работать им придется много и напряженно. За их исправную работу спрос будет с тебя. Понял?
– Понял, товарищ капитан 2 ранга. Мотористы сделают все, чтобы обеспечить исправную работу дизелей – уверенно заявил Василий Семенович и после выхода комдива из отсека продолжил регулировку равномерности загрузки цилиндров.
Мичман Нижний Василий Семенович один из старейших подводников Черноморского флота. Военно-Морскую службу он начал еще в 1926 году. После окончания школы подплава Василий Семенович служил, сначала мотористом, а потом старшиной группы мотористов, как сверхсрочник, на подводных лодках Черноморского флота.


В июне 1931 года мичману Нижнему пришлось побывать в затонувшей подводной лодке «А-5», протараненной эсминцем. От кислородного голодания почти весь экипаж подводной лодки тогда погиб. Через два дня, когда «А-5» была поднята, в живых остались только трое: он и еще двое – Мамутов и Бабарыгин. Лишь благодаря большому мужеству и силе воли Василия Семеновича его два товарища остались живыми. После подъема «А-5» он нашел в себе силы, чтобы самостоятельно открыть рубочный люк и выйти на палубу. За проявленные самоотверженность и героизм при исполнении служебных обязанностей, командующий Военно-Морскими Силами наградил тогда Василия Семеновича Нижнего именным оружием. Тремя годами позже за отличную боевую и политическую подготовку он был удостоен высокой правительственной награды – ордена Ленина.
На «Щ-202» мичман Нижний служит с 1934 года. Он опытный и уважаемый подводник. Влюбленный в дизели, он их работу определяет не только по слуху, но и каким-то иным профессиональным чутьем. Свою любовь к дизелям и к подводной лодке мичман Нижний сумел привить и другим мотористам – старшине 2 статьи Александру Федорову, старшему краснофлотцу Павлу Никитину и краснофлотцу Дмитрию Некрасову. Все они с чувством высокой ответственности выполняют свои обязанности.
После полуночи старшина группы радистов главный старшина Петр Москалев принял первую в походе сводку Совинформбюро, в которой сообщалось:
«На Севастопольском направлении наши войска, сломив сопротивление противника, овладели районным центром Крыма городом Балаклава, а также с боями заняли населенные пункты Алсу, Камары, Кадыковку, Кучук-Мускомью, Батилиман». Сводка, записанная на клочке бумаги, переходит из рук в руки, вызывая радость и гордость за боевые успехи нашей армии. Это еще больше заставляет нас торопиться на позицию, чтобы успеть добивать бегущих с огненной Крымской земли фашистов.

Как не тщательно мы готовили материальную часть к походу, но на следующий день перехода случилось непредвиденное. При первом же погружении на перископной глубине был обнаружен свищ в сварке трубы внутренней вентиляции средней цистерны главного балласта. Из свища тонкой струей с силой била вода. Это вызвало большую тревогу. Ведь место возле свища могло быть вообще ослабленным и на больших глубинах или при близких взрывах вражеских глубинных бомб было бы причиной катастрофических последствий. Труба была приварена в последнем ремонте. Место сварки было проверено большим гидравлическим давлением и при глубоководном погружении. Сомнений в качестве сварки не возникло.

После обсуждения с Первушкиным и Нижнем всех возможных способов устранения дефекта, мы остановились на том, чтобы свищ зачеканить, хотя понимали, что выполнить эту работу не так просто. Свищ находился в труднодоступном месте – около подволока, за переплетением труб корабельных систем. Здесь же укреплено большое количество приборов.


После всплытия лодки вечером в надводное положение выполнить эту работу вызвался старшина группы трюмных мичман Винокуров А.М. В крайне неудобных условиях, пропуская руки между магистралями и приборами, Алексей Макарович сумел добраться до свища зубилом и приспособился наносить по нему удары молотком. Мичман работает с величайшей осторожностью, каждый удар молотком осмыслен. От напряжения на лице выступают капли пота. Но успех был достигнут.
– Ну, вот товарищ командир БЧ-V все закончил – доложил улыбающийся мичман, расправляя отекшие руки и вытирая с лица крупные капли пота. – Зачеканил на славу, вода поступать не будет.
Мичман Винокуров считается опытным старшиной группы трюмных, изобретательным в работе, ревностно относившимся к содержанию заведываемой материальной части.
При очередных погружениях на большие глубины мы убедились в том, что Винокуров работу выполнил вполне качественно. Пропусков воды не было. Благодаря находчивости и высокой специальной подготовке старшины группы трюмных, опасность прорыва воды внутрь подводной лодки была ликвидирована.
Переход на позицию продолжается более двух суток. Торопясь быстрее прийти к месту боевых действий, пренебрегая скрытностью, мы и в светлое время суток идем полным ходом в надводном положении.


Перед подходом к позиции мы произвели несколько срочных погружений подводной лодки для тренировки экипажа. Эти тренировки еще раз подтвердили, что личный состав слаженно выполняет свои обязанности. Подводная лодка, погружаясь при полных ходах под главными электромоторами, с большой отрицательной плавучестью и максимально-допустимыми дифферентами на нос, удерживается на сравнительно небольших, близких к перископной, глубинах. Это имело важное значение впоследствии для боевых действий «Щ-202».
Глубоко ночью мы пришли в назначенный район боевых действий и начали бороздить море в поисках противника. С наступлением рассвета подводная лодка погрузилась. Поиск продолжается на перископной глубине. Вахтенным офицером стоит помощник командира лодки Иванов. Он, как всегда, подтянут и сосредоточен. Очередной осмотр в перископ моря и зенита ничего нового не принес. На море все тихо, спокойно. А над районом продолжают периодически пролетать самолеты противника.

Около полудня стали доноситься глухие взрывы глубинных бомб на большом удалении от нас. Насчитали тридцать взрывов. Иванов осматривает в перископ район через каждые пять минут, но ничего подозрительного не обнаруживает. Проходит полчаса, и опять слышны такие же далёкие далёкие взрывы. Насчитываем еще пять. Павел Карпович снова поднимает перископ и осматривает район. На этот раз, после некоторого времени, приказывает вахтенному центрального поста:
– Доложите командиру, что по курсу 20 градусов справа над горизонтом виден еле заметный дым, застилающий большой сектор неба.
Придя в центральный пост командир приказывает ложиться на курс, ведущий к дыму. Прошло около часа, но густота дыма не увеличивается и пеленг на него не изменяется. Для лучшего обзора горизонта всплыли на несколько минут в надводное положение. Но и это не внесло ясности. Командир посчитав, что источник дыма находится очень далеко, вне нашего района, и от дальнейшего движения лодки в направлении к дыму отказался.

В тот же день, поздно вечером вплыли и начали зарядку аккумуляторной батареи. Вскоре была получена радиограмма, из которой узнали радостную весть: взрывы и дым, обнаруженные днем, были результатом потопления транспорта фашистов водоизмещением в пять тысяч тонн соседней подводной лодкой «М-62» и ее преследования противолодочными кораблями противника.


Прошло уже несколько дней, как «Щ-202» тщательно ведет поиск вражеских кораблей. Сменялась вахта за вахтой. Заступавшие на вахту каждый раз надеялись, что за их смену произойдет встреча с врагом. Но, было все безуспешно. Капитан-лейтенант Леонов почти беспрерывно ночами находился на мостике, настороженно всматриваясь в далекий горизонт. Для прослушивания района гидроакустической аппаратурой он часто останавливает дизели. Но враг не обнаруживается.
Почти после каждого всплытия в дневное время для приема радиограмм «Щ-202» приходиться уклоняться от фашистских юнкерсов и сбрасываемых ими бомб. А они летают над нашим районом днем и ночью, как правило, сопровождая транспортные и санитарные самолеты. Враг спешит вывезти из Крыма своих недобитых офицеров и награбленное добро. Отдельные самолеты ночью пролетают с отличительными огнями и, обнаружив нас, пускают опознавательные ракеты.
В эти дни часто слышатся отдаленные глухие взрывы глубинных бомб. Это борются с врагом в соседних районах наши подводные лодки, торпедные катера и самолеты. Из радиограмм почти ежедневно узнаем об их боевых успехах. Это радует нас, но в то же время и огорчает. Ведь мы остаемся перед ними все еще в долгу. И невольно у каждого из нас проносится в мыслях:
"Когда же и мы будем иметь боевой успех? Когда же мы будем бить врага?"
Видя наши переживания, комдив не раз успокаивающе говорил:
– Будет праздник и на нашей улице. Пойдет фашист и через наш район. Вот тогда и дадим ему жару.

Корабельный штурман Фильков, беспокоясь о точности местонахождения лодки, днем и ночью использует каждую возможность для определения места ее  по небесным светилам. В этих случаях, при нахождении подводной лодки в надводном положении, штурман поднимается на мостик и производит измерения высот светил секстаном, а получаемые отсчеты высот бодрым голосом передает в центральный пост для записи их штурманским электриком Василием Блюдо. При точном совпадении места подводной лодки, определенного по звездам или по солнцу с местом, полученным по прокладке на карте, он, как правило, радостно восклицает:
– Все в порядке! Можно спокойно двигаться дальше.
Старший лейтенант Фильков хорошо сознает, что за правильность кораблевождения отвечает он и поэтому с большой ответственностью относится к своему делу. Определение места подводной лодки иногда производит дивизионный штурман Павел Васильевич Авдеев. А в свободное время от вахты, по требованию командира корабля, проверками места занимается и помощник командира и командир торпедной боевой части.


Погода как-то вдруг резко изменилась. Вместо небольшой зыби на море разыгрался сильный шторм. При нахождении подводной лодки в позиционном положении десятки тонн воды обрушиваются на ее носовую часть. Для уменьшения дифферентов, опасных для выплескивания электролита из элементов аккумуляторной батареи, приходится частично продувать носовую и кормовую цистерны главного балласта, а горизонтальные рули держать в положении «на всплытие».
В один из этих штормовых дней, когда море особенно бушевало, мы все светлое время суток около 16 часов пробыли под водой. Наверх для приема радиограмм не всплывали. Опасались разлить электролит из аккумуляторов во время перехода подводной лодки из подводного в надводное положения. Для очистки воздуха в отсеках работали машинки регенерации и подавался кислород. Но несмотря на эти меры, выдыхаемый углекислый газ видимо, все же частично оставался и накапливался в подводной лодке. К концу дня продолжительного нахождения в атмосфере, насыщенной углекислым газом, все почувствовали сильное утомление и вялость. Особенно слабость ощутили после всплытия поздним вечером, когда свежий воздух по трубам вдувной вентиляции хлынул в отсеки. С большой жадностью мы вдыхали его. А первые глотки свежего воздуха пьянили и дурманили нас. Только спустя несколько минут самочувствие стало нормальным.

Неожиданно заболел Роман Романович. У него поднялась температура и появились боли в горле. Старший фельдшер лодки капитан административной службы Писаренко М.А. определил, что у Романа Романовича ангина и начал его усиленно лечить. На время болезни комдива поместили в самом сухом и теплом шестом отсеке. Михаил Антонович на нашей лодке впервые. В этот боевой поход его назначили с другой подводной лодки для замены нашего штатного заболевшего старшего фельдшера.


С каждым днем напряженность обстановки на позиции все больше возрастает. Особенно много беспокойств нам доставляют  вражеские самолеты, которые все чаще и чаще появляются над районом. Постоянная настороженность и недостаточный отдых воздействуют на нервную систему личного состава. Во время срочных погружения при уклонениях от самолетов противника, вахтенные, сбегающие с мостика в центральный пост, с побледневшими лицами, взволнованными голосами кричат:
– Самолет! Быстрее, как можно быстрее погружаться!
Это было естественное выражение чувств, направленных к принятию срочных мер для предотвращения опасности. В центральном посту сразу же возникает невероятный гул от торопливых сигналов ревуна, шипения стравливаемого воздуха из машинок открывания клапанов вентиляции цистерн главного балласта, грохота приводов горизонтальных рулей, топота ног людей, пробегающих на свои боевые посты. Но благодаря высокому самообладанию и чувству ответственности, каждый член экипажа четко, почти автоматически выполняет свои обязанности. Делается все необходимое, чтобы подводная лодка быстрее скрылась под водой. Но для этого требуется время.

С момента объявления срочного погружения до ухода ограждения мостика под воду надо несколько десятков секунд. Вот эти-то секунды, кажущиеся бесконечно длинными и вызывают дополнительные волнения у экипажа корабля. В течении этих секунд подводная лодка представляет из себя беспомощную, беззащитную мишень.

И невольно тревожные взоры, всех находящихся в центральном посту, устремляются на стрелку глубиномера. А она, как назло, еле-еле перемещается на увеличение погружения. Но дойдя до четырехметровой глубины движение стрелки вправо, делается стремительным и кажется, что мы уже камнем летим вниз. Только принимаемыми срочными мерами предотвращается дальнейшее погружение подводной лодки на опасную глубину и она становится управляемой. Напряжение сразу же спадает. На лицах появляются улыбки, начинаются разговоры, шутки.

Но эти переживания не снижали настойчивости экипажа лодки в поисках вражеских кораблей, не снижали готовности его к бою. А море в нашем районе оставалось пустынным. И вот, наконец-то, наступил день, принесший нам первый боевой успех.

Перед рассветом 28 апреля наша «Щука» погрузилась и продолжала поиск малым ходом на перископной глубине. Шторм уже стих, и от этого горизонт для осмотра значительно расширился. Личный состав, свободный от вахты, отдыхал. Установившаяся в отсеках тишина нарушалась только рокотом приводов горизонтальных рулей при их перекладке и монотонным гулом главных электромоторов в шестом отсеке. Вахтенный офицер старший лейтенант Осипенко периодически поднимает перископ и пристально всматривается в небо и море. Но все безрезультатно.

Около 11 часов меня вызвали в центральный пост и мы, продув воздухом высокого давления среднюю цистерну главного балласта, всплыли в надводное положение для приема радиограмм. На мостик быстро поднялся капитан-лейтенант Леонов в сопровождении наблюдающих старшины 1 статьи Арцеляна и старшего краснофлотца Дименко. А вслед за ними по вызову командира вышел и вахтенный офицер.
Прошло не более минуты, как вдруг прозвучали команды:
– Срочное погружение! Боевая тревога! Выхожу в атаку!
Оказывается, при тщательном осмотре горизонта были обнаружены смутные силуэты вражеских судов.
Подводная лодка, приведенная на перископную глубину, вскоре легла на боевой курс. Командир, крепко сжав пальцами эбонитовые рукоятки перископа, прильнул к его окуляру. Рядом с ним, превозмогая слабость от перенесенной ангины, стоял командир дивизиона. При очередном осмотре цели командир объявил:
– Вижу три больших транспорта, танкер, эсминец, два или три тральщика и несколько противолодочных катеров!
По голосу чувствуется, что Михаил Васильевич немного волнуется. Да это нам и понятно. Ведь это его первая самостоятельная боевая атака, не по мишени, а по настоящей цели.
Около поста управления плавучести стоим и мы с дивмехом. Аркадий Антонович дает советы боцману об удержании лодки рулями от всплытия при выпуске торпед, а я тем временем поддифферентовываю лодку.
– Командир, а ты обратил внимание на то, что транспорты идут строем уступа? Это надо использовать и бить сразу двух, – сказал Роман Романович Гуз, посмотрел в перископ.
– Да, товарищ капитан 2 ранга, я это заметил и тоже так считаю.
– Ну и действуй. Смотри не промажь!
Командир опять прильнул к окуляру перископа. Периодически осматривая цель, он с корабельным штурманом уточняет элементы ее движения. В этом им помогает и дивизионный штурман. В первый отсек передана команда о приготовлении четырехторпедного залпа с временными интервалами.
Хорошо удифферентованная подводная лодка идет, как по струне. Мичман Пинчук Зиновий Андреевич, наш опытнейший боцман, виртуозно управляя горизонтальными рулями, держит ее строго на перископной глубине.
Первые волнения прошли. Командир разрешил помощнику командира и дивизионному инженеру-механику посмотреть в перископ на конвой противника. Мне тоже хотелось посмотреть на вражеские суда, над которыми навис меч возмездия и которые должны были вот-вот  скрыться в глубинах Черного моря. Но обстановка не позволяла. Управляя плавучестью подводной лодки, я непрерывно посматривал на дифферентометр и глубиномер, готовый к принятию немедленных мер для удержания корабля на необходимой глубине и ровном киле. Этим самым обеспечивал успех производства атаки.

Из концевых отсеков доложили о готовности торпедных аппаратов к выстрелу. Все было готово для нанесения удара по врагу. Оставалось только дождаться момента, чтобы произвести его наверняка.
Подводная лодка все ближе и ближе подходила к конвою. С приближением к нему Михаил Васильевич стал реже пользоваться перископом, уменьшая каждый раз высоту его подъема и время осмотра цели. Занятый мыслями об атаке, он был как-то особенно сосредоточен, уточняя еще и еще раз произведенные расчеты. В качестве цели командир выбрал два самых крупных транспорта.
И вот, после очередного подъема перископа, подана долгожданная команда.
– Носовые аппараты … товсь!

Все, находившиеся в центральном посту, устремили свои взгляды на командира лодки. Мысленно мы желали, чтобы лодку не обнаружили до выпуска торпед и чтобы они поразили цель. В наступившей тишине, с напряженным вниманием мы ждем следующей команды. Наконец, командир твердым, уверенным голосом произнес:
– Аппараты, – и через некоторое мгновение, после очередного подъема перископа, в 11 часов 30 минут прозвучало короткое, – Пли!
Один за другим подводная лодка ощутила четыре толчка. Торпеды устремились к цели. Облегченный ее нос пытается задраться вверх, но мичман Пинчук предотвращает это резкой перекладкой горизонтальных рулей на погружение.
Командир поднял перископ, но тут же опустил его, приказав быстро уходить на глубину. Он увидел, как в нашу сторону от каравана идут противолодочные катера. После приема дополнительного балласта в уравнительную цистерну подводная лодка ускорила темп ухода на глубину.

Михаил Васильевич коротко доложил комдиву о том, что торпедный залп произведен в тот момент, когда нос одного транспорта находился в створе с кормой другого. Через несколько секунд, когда подводная лодка была уже на значительной глубине, мы услышали последовательные взрывы всех четырех торпед. Улыбающиеся лица и заблестевшие глаза ясно выражали нашу радость и удовлетворение: «Вот она, наконец-то, долгожданная победа!».
Первые взрывы глубинных бомб потрясли корпус лодки. С подволока посыпалась высохшая краска, лопнуло несколько лампочек. Командир быстро изменил курс подводной лодки и увеличил скорость хода. Последующие взрывы были ужу в удалении от нас и через некоторое время совсем прекратились.
А «Щ-202» под действием дополнительно принятого балласта продолжала уходить на глубину. Потребовалось принять срочные меры для предотвращения ее провала на опасную глубину и последующего расплющивания корпуса корабля большим давлением.

По моему приказанию мичманом Винокуровым была направлена сильная струя сжатого воздуха в среднюю цистерну главного балласта, которая с шумом вытеснила из нее часть воды. Это облегчило подводную лодку и дальнейшее погружение было прекращено. Скоро плавучесть ее была приведена к нормальной, и лодка подвсплыла на более безопасную глубину.

Уклоняясь от преследования кораблями охранения противника, мы идем на большой глубине. По приказанию командира мною было передано по переговорным трубам следующее сообщение в отсеки:
– В результате произведенной атаки были слышны четыре взрыва наших торпед. Предполагается, что потоплены два транспорта противника, водоизмещением в шесть и в четыре тысячи тонн. Комдив и командир поздравляют личный состав с боевым успехом. (После окончания войны было установлено, что один транспорт потоплен, а другой – поврежден).
Достигнутый боевой успех вместе с личным составом лодки радостно разделяет и командир дивизиона. Обращаясь к нам, находившимся в центральном посту, Роман Романович, упирая на каждое слово, торжественно произносит:
– Вот и мы пролили грязную фашистскую кровь. Двумя транспортами у них стало меньше. Но мы сделали это во имя святой и благородной обязанности народов нашей Родины. Кто с мечем к нам пришел, тот от меча и погибнет. Так было, так будет всегда.


После двухчасового маневрирования, убедившись с помощью гидроакустики в отсутствии посторонних шумов, мы всплыли на восьмиметровую глубину. Командир быстро осмотрел в перископ район. Кругом было спокойно, ничего подозрительного. Всплыли в надводное положение. Передали радиограмму об атаке конвоя противника и опять погрузились.
Сразу же после атаки комсомолец старший лейтенант Осипенко подал заявление в парторганизацию подводной лодки с просьбой о приеме его в партию. Среди нас, товарищей по оружию, Леонид Осипенко давно считался подготовленным к вступлению в партию. На наши вопросы о причинах задержки его вступления, он неизменно отвечал:
– Носить высокое звание коммуниста я еще не достоин. Вот, когда торпеды, подготовленные к выстрелу моей боевой частью, попадут хотя-бы в один фашистский корабль и потопят его, вот тогда я буду иметь моральное право просить о приеме меня в ряды великой партии коммунистов.

Этими словами комсомолец Осипенко подчеркивал высокую ответственность коммуниста перед народом, перед Родиной в тяжелое для нее время.
В этот же день, при нахождении подводной лодки в подводном положении, секретарь парторганизации старшина 1 статьи Блюдо, после окончания перезарядки двух носовых торпедных аппаратов, созвал партийное собрание. На повестке дня стоял один вопрос – «Разбор заявления комсомольца Осипенко Л.Г. о приеме в партию». Из-за тесноты в третьем отсеке собравшиеся коммунисты стояли вплотную друг к другу около стола кают-компании. Это был единственный случай, когда в течении почти тридцати минут вахту несли только комсомольцы и беспартийные.

Мне первому было предоставлено слово по разбираемому вопросу. В своем выступлении я коротко охарактеризовал деловые и политические качества Леонида Гавриловича Осипенко, отметил его преданность нашей коммунистической партии и Родине, его положительные качества, как офицера, воспитателя и товарища. Затем выступили комсорг подводной лодки коммунист Михаил Задвицкий, старшина группы торпедистов Александр Новиков и коммунист командир подводной лодки Михаил Васильевич Леонов. Их выступления были тоже короткими и конкретными. В своем выступлении Михаил Васильевич сказал:
– Результаты преданности партии и Родине товарищ Осипенко ярко продемонстрировал сегодня. Подготовленные под его руководством к выстрелу торпеды попали в цель и поразили два транспорта противника. Предлагаю принять Осипенко в члены ВКП(б). Он этого достоин.
В заключении выступления капитан-лейтенант Леонов поблагодарил весь личный состав подводной лодки за слаженные действия во время атаки вражеских кораблей и выразил уверенность в том, что и в дальнейшем экипаж будет также ответственно выполнять свои обязанности и обеспечит успех предстоящих атак. Желающими выступить были и другие коммунисты. Но из-за отсутствия времени их просьбы не могли быть удовлетворены. Леонида Гавриловича Осипенко единогласно приняли кандидатом в члены Коммунистической партии.


Противник, не сумев обеспечить безопасность морских сообщений между Севастополем и румынскими портами силами кораблей и авиации, бросил в конце апреля на борьбу с нашими подводными лодками свои субмарины. Это мы ощутили на себе ранним утром 30 апреля.
После погружения наша «Щ-202» в поисках противника продолжает ходить на перископной глубине. Вахтенный офицер центрального поста старший лейтенант Осипенко периодически поднимает перископ для осмотра горизонта. Свободные от вахты члены экипажа отдыхают в отсеках.

Около 6 часов утра акустик-старшина 1 статьи Петр Галиченко услышал шум гребных  винтов неизвестного корабля. Вахтенный офицер после доклада акустика еще и еще раз со всей тщательностью осмотрел горизонт, но так ничего и не обнаружил.

Акустик же время от времени продолжает  докладывать о появившемся шуме. Шум винтов неизвестного корабля некоторое время был на постоянном пеленге. Потом пеленг стал изменяться от носа к корме. Временно шум совсем прекращался, а затем возникал. Как видно, объект, за которым велось гидроакустическое наблюдение, периодически останавливал машины для прослушивания и пеленгования нашей «Щ-202», а затем вновь продолжал сближение с ней.
Обеспокоенный непонятной ситуацией, Осипенко пригласил в центральный пост помощника командира корабля Иванова. Для увеличения дальности осмотра моря они подвсплыли на пятиметровую глубину, но, кроме пролетевшего в дали гидросамолета, ничего постороннего не увидели. Предположили, что где-то за горизонтом идет вражеский караван. Об этом доложили командиру корабля, а подводная лодка пошла на сближение с посторонним шумом. Командир сразу же прибыл в центральный пост и в перископ стал осматривать горизонт.

Старшина 1 статьи Галиченко считается опытным акустиком и, обладая острым слухом, мог безошибочно улавливать шумы в море на больших расстояниях. При обнаружении шума в этот раз, он сразу же все внимание напряг на тональность звука, чтобы определить класс обнаруженного корабля. Но это сделать ему долго не удавалось. Видимо объект был еще далеко. При дальнейшем же сближении он установил, что шум исходит от гребных винтов подводной лодки.
После доклада акустика о том, что обнаруженный им шум принадлежит подводной лодке, капитан-лейтенант Леонов принял решение немедленно уклониться от возможной атаки. Раздалась его команда:
– Боевая тревога! Срочно уходить на глубину!
Старший лейтенант Иванов заполнил цистерну быстрого погружения и увеличил ход подводной лодки, а старшина 2 статьи Петр Таранин горизонтальными рулями увеличил дифферент на нос. Подводная лодка стала быстро погружаться. Почти одновременно с выполнением этих действий акустик тревожно доложил:
– Подводная лодка выстрелила. В нашу сторону нарастают два свистящих звука.
В момент, когда глубиномер показывал 20 метров, над нашей подводной лодкой с пронзительным звуком пронеслись одна за другой две торпеды, выпущенные фашистской подводной лодкой. От резкого, высокой частоты пронесшегося над нами звука, невольно по всему телу пробежал неприятный холодок, сковывая суставы. Глаза людей, находившихся в центральном посту, как бы остекленели и горели каким-то неестественным блеском. Позднее, многие утверждали, что вздыбленные волосы у них приподнимали пилотки. Только благодаря мастерству акустика и бдительности вахтенного офицера, командир корабля сумел искусно выполнить маневр уклонения.


Находясь на большой глубине и восстановив плавучесть нашей «Щ-202», мы произвели маневрирование для отрыва от подводной лодки противника. На это потребовалось несколько часов. А когда шум ее винтов совершенно пропал, всплыли на перископную глубину и продолжили поиск вражеских караванов.
С первых дней нашего похода, секретарем нашей парторганизации старшиной 1 статьи Василием Блюдо, был организован систематический прием сводок Совинформбюро. Чередуясь с главным старшиной Москалевым, они терпеливо, слог за слогом, записывали их глубокими ночами из передач для газет московских радиостанций.

С каким же нетерпением мы ожидали этих сообщений! Они не только радовали нас о новых и новых успехах Красной Армии в боях с фашистами, но и вносили разнообразие в нашу жизнь, вызывая горячие обсуждения происходящих событий. Радио не раз сообщало и о наступательных боях на подступах к Севастополю, в ходе которых наши войска выбивали врага из сильно укрепленных опорных пунктов его обороны. Эти сообщения придавали нам силу, энергию и вдохновляли на бои с противником. И мы продолжали с еще большей настойчивостью искать врага.

В первые дни мая на море опять разыгрался шторм, но значительно сильнее, чем прежде. Напряженность и настороженность еще больше возросли, как в ночное, так и в дневное время.

Когда подводная лодка всплывает в надводное положение, то море, как разъяренный зверь, свирепо набрасывается на нее, бросая с волны на волну. Вспененные фонтаны воды устремляются на вахтенных офицеров и наблюдающих. А они продрогшие от холода, цепляясь за выступы мостика, чтобы не быть смытыми за борт, мужественно и настороженно всматриваются в морскую стихию, небо и горизонт.
Ночами с безоблачного неба светит полная луна, которая прокладывает на беснующимся море ярко освещенные дорожки. Это требует еще большей бдительности от вахтенных, так как луна создает благоприятные условия для обнаружения и внезапного нападения не только для нас, но и для врага.

Особенно беспокоит небо. При ослаблении внимания, при малейшей опасности самолеты противника могут застать нас врасплох. А их в голубом, звездном небосводе, да еще при лунном свете трудно заметить. Своевременность обнаружения самолетов особую важность приобретала и потому, что при больших волнах погружение подводной лодки происходит значительно продолжительней, чем при спокойном его состоянии. Могучие волны, как бы не хотят выпустить подводную лодку из своих мощных объятий и задерживают уход ее под воду. Понимание этого усиливает напряженность у всего экипажа корабля. Постоянные ожидания срочных погружений психологически выматывают личный состав. При объявлении их, в мыслях у каждого невольно проносится: "Успеем ли уйти и во время скрыться под водой? Не будет ли прямого попадания вражеских бомб?".

  После смены вахтенные офицеры и наблюдающие спускаются в центральный пост промокшими, изнуренными, с воспаленными от напряжения глазами. Их высокое сознание ответственности и неослабная бдительность не раз спасали нас в эти ночи от внезапных атак фашистских самолетов.

Не знал покоя в эти ночи и командир подводной лодки Леонов. Он ночами простаивает в брызгах бушующего моря на мостике, давая разрешение заступить на вахту то одной, то другой смене. В стремлении отыскать врага, опередить его замысел, Михаил Васильевич забывает  об усталости и отдыхе. Только большое самообладание и воля к победе поддерживают его силы.

Нелегко и нижней вахте. Напряженное состояние не покидает и их ни на минуту. От слаженности действий мотористов, электриков и трюмных зависела живучесть и обеспечение боевой деятельности подводной лодки. В ночные часы они должны успеть восполнить энергетические ресурсы, израсходованные за день. Сменяясь с ходовых вахт на боевых постах они сразу же заступают на вахты по производству зарядки аккумуляторной батареи, по пополнению запасов воздуха высокого давления в судовых баллонах и в баллонах торпедных аппаратов. В любой момент лодка должна быть боеспособной для встречи с врагом.


Среди этих выносливых и опытных специалистов с большой благодарностью вспоминаются старшины и краснофлотцы: мотористы – Нижний В.С., Федоров А.И., Бобров М.П., Никитин П.М. и Некрасов Д.И.; электрики – Мнацаканов Ц.Б., Задвицкий М.А., Гребенюк В.С. и Перец П.Я.; трюмные – Винокуров А.М., Писицын М.И., Парахненко Г.В. и Каблуков Д.И.
Не менее напряжен поиск врага при разбушевавшемся море и в дневное время. Даже при средних ходах под обоими главными электромоторами подводная лодка не может продолжительное время находиться на перископной глубине. Она каждую минуту подвергается риску быть выброшенной глубоким волнением на поверхность моря.

Но для поиска врага надо и рисковать. С целью осмотра района в перископ периодически подвсплываем с глубины с одновременным приемом дополнительного балласта в уравнительную цистерну и готовностью к заполнению цистерны быстрого погружения. Это напряженные, выматывающие силы подвсплытия, не только для вахтенной службы, но и для меня, как инженера -механика. Все светлое время суток мне приходится быть в центральном посту.


И вот, бесновавшееся трое суток море почти сразу успокоилось. От прекратившийся качки мы приободрились и повеселели. Однажды, почти сразу после предрассветного погружения, акустик Галиченко услышал далекий шум винтов, а вахтенный офицер Фильков увидел в перископ периодически пролетающие над районом гидросамолеты противника.
«Значит, где-то близко идет конвой»! – заключил мысленно Фильков и доложил об этом командиру корабля.
Для сближения с предполагаемым конвоем подводная лодка легла на курс, ведущий к источнику шума. Через некоторое время после начала маневрирования, около 8 часов утра, были услышаны далекие взрывы, а в перископ на горизонте был замечен дым. Примерно часа через полтора дым рассеялся, а шум винтов прекратился.

Спустя некоторое время акустик вновь уловил далекий шум винтов, но уже совсем в другом направлении. Продолжительное время шли на него, но и он исчез.
«Видимо конвои прошли очень далеко», – решил командир корабля.
Вечером после всплытия, радио принесло нам радостную весть: подводная лодка «Щ-201» под командованием капитана 3 ранга Парамошкина П.И., патрулировавшая в соседнем районе, четырехторпедным залпом потопила танкер фашистов водоизмещением в шесть тысяч тонн.

Вражеские корабли и суда, оторвавшись от Крымской земли, мечутся на своих морских коммуникациях в поисках безопасности перехода к румынским берегам, как обезумевшие крысы в мышеловке. Но все пути спасения для них наглухо запечатаны. Нигде нет пощады гитлеровским убийцам и насильникам. Всюду их поджидают наши подводные лодки, катера и самолеты. Их везде настигает беспощадное и справедливое возмездие черноморцев за чудовищные преступления в Крыму, за замученных советских людей, за разрушенный Севастополь, за разграбленные дворцы и санатории.

Воодушевляемые боевыми успехами наших товарищей по оружию мы настойчиво добивались новых встреч с врагом. Но море в районе нашей позиции словно вымерло. Поиски противника оставались безрезультатными. И вот все же 7 мая эта встреча с врагом вновь состоялась.


Был чудесный весенний вечер. Через тонкую пелену тумана, закрывающего небо, просвечивает луна. Рассеивающий свет создает хорошую видимость: 20-25 кабельтовых. По морю ходят небольшие гребешки волн. Дует слабый нордовый ветер. «Щ-202» малым ходом бороздит район в надводном положении. Море, небо и полноликая луна  как-то невольно настраивают мысли на спокойный лад и уносят далеко, далеко к мирной, спокойной жизни. Но сознание быстро возвращается к действительности, изгоняя навеянные лирические размышления.
Вахтенный офицер Осипенко, наблюдающие Александр Зайцев и Андрей Могиленко пристально, до рези в глазах, осматривают каждый участок моря и неба. Здесь же на мостике командир дивизиона и командир подводной лодки.
Вдруг около 22 часов краснофлотец Зайцев четко докладывает:
– Силуэт корабля, двадцать градусов справа.
При тщательном осмотре на горизонте обнаружен караван из нескольких быстроходных десантных барж противника.
– Всем вниз! Боевая тревога! Стоп дизели! – последовали одна за другой команды Леонова.
Началась торпедная атака. Команды выполняются четко, быстро. Все заняли свои места по боевому расписанию. Подводная лодка легла на боевой курс. Для достижения большой скрытности принят дополнительный балласт в цистерны. От этого корабль ее больше осел в воду и сделался менее заметным. Чтобы уменьшить шумность, главные электромоторы работают малым ходом. Старший лейтенант Осипенко, получив приказание от командира корабля о приготовлении двух носовых торпедных аппаратов к выстрелу, устремился в первый отсек. И вот, все уже готово для нанесения удара по врагу. Находясь на боевых постах, личный состав подводной лодки в томительном напряжении ожидал следующих команд.

А «Щ-202» все ближе и ближе подходит из затемненной части моря к вражеским судам. Они хорошо уже видны на серебристой лунной дорожке. Опасаясь обнаружения врагом нашей лодки до выпуска торпед, она со всеми предосторожностями приближается к нему. Напряжение с каждой минутой возрастает. Об этом говорят сосредоточенные лица людей, находящихся в центральном посту.
И вот, в установившейся тишине, как-то неожиданно прозвучали команды.
– Аппараты...! – и затем после небольшого промедления, – Пли!
Один за другим последовало два толчка. Торпеды пошли к цели. Стравливаемый сжатый воздух из торпедных аппаратов с сильным шипением вырвался в носовой отсек. С мостика спустилась в центральный пост верхняя вахта, комдив и командир корабля. Началось послезалповое маневрирование отхода от вражеских судов. Выполнив необходимые действия, подводная лодка быстро уходит на глубину, изменив курс и скорость хода.
Взгляды дивизионного и корабельного штурманов устремлены на циферблаты хронометров. По истечении нескольких секунд после выпуска торпед мы услышали раскатистый взрыв одной из них.
 "Ага, значит одна попала! Это уже хорошо!", – пронеслось в мыслях.
Выражение сосредоточенного ожидания на лицах сменилось выражением удовлетворения и радости. А Роман Романович, улыбаясь, пробасил:
– Значит, командир, все же одну баржонку отправили на дно морское. Там ей давно было приготовлено место.

По переговорным трубам в отсеки было передано поздравление командира дивизиона подводных лодок и командира корабля по случаю потопления одной быстроходной десантной   баржи противника. Убедившись по гидроакустике, что преследования нет, мы в скором времени всплыли. Почти сразу после выхода на мостик командир объявил:
– Боевая тревога! Выхожу в атаку.
При осмотре горизонта Михаил Васильевич опять увидел на курсовом угле 45° правого борта три БДБ.
Через некоторое время установили, что враг уходит от нас все дальше и дальше. Начали погоню за ним. Пустили дизели и скоро их работу довели до полного хода. Подводная лодка с большой осадкой в воде для соблюдения скрытности, вздрагивая корпусом, стремительно идет к баржам. По звуку выхлопных газов чувствуется, что дизели работают с перезагрузкой. Мичман Нижний вместе с мотористами прилагают все необходимое, чтобы не сорвать погоню.

Но появляется нарастающий рокот фашистского самолета. Он шел на нас. Чтобы уменьшить видимость подводной лодки от создаваемого буруна командир остановил дизели. Самолет потеряв лодку пролетел мимо. Спустя несколько минут «Щ-202» опять продолжила погоню за баржами. А они уже чуть виднелись вдали и скоро совсем скрылись в тумане.
Более двух часов искали их, но все было напрасно. Скорость у БДБ была значительно больше, чем у нашей старенькой «Щуки». Это им и помогло уйти от нас. Дальнейшая погоня была бесполезной.


До рассвета оставалось уже мало времени. А нам необходимо было пополнить израсходованные энергетические ресурсы. Поэтому в оставшуюся часть ночи производили форсированную зарядку аккумуляторной батареи и набивали корабельные баллоны воздухом высокого давления.
Поздней ночью командир дивизиона вызвал в центральный пост мичмана Нижнего и поблагодарил его за обеспечение безотказной работы дизелей во время погони подводной лодки за баржами. Василий Семенович, с задорной искоркой в глазах, ответил:
– Служу Советскому Союзу, товарищ капитан 2 ранга. Раз надо было, то и старались сделать так, как требовалось. Жаль, что не догнали баржи.
– Ничего мичман. Не эти, так другие попадутся. Все равно им по нашему морю не долго осталось ходить. Не мы, так соседи их добьют.
При разговоре с комдивом мичман Нижний из скромности умолчал о том нервном напряжении, которое ему и мотористам пришлось испытывать у работающих дизелей во время погони за врагом, о той опасности, которая возникла и еще продолжается для них в связи с появившимся посторонним шумом в правой муфте «Бамаг».

С баржами нам пришлось встретиться еще и днем 8 мая. Накануне ночью торпедисты главный старшина Новиков, старшина 2 статьи Дорфман и краснофлотец Куфенин под руководством старшего лейтенанта Осипенко произвели зарядку носовых торпедных аппаратов двумя последними торпедами. Но, при проверке, одна из них оказалась неисправной, стравливала воздух. Это всех озадачило, но устранить неисправность было нельзя.
В 16 часов вахтенный офицер Иванов при осмотре в перископ района заметил летящий самолет, а на горизонте кончики мачт судов. Прозвучал сигнал боевой тревоги.
Началась торпедная атака. Подводная лодка легла на курс равный пеленгу на мачты обнаруженных судов. А минут через двадцать установили, что караван состоит из двух БДБ и трех дунайских сухогрузных самоходных барж водоизмещением по тысяче тонн каждая. В этот раз командир корабля решил атаковать дунайские баржи из кормовых торпедных аппаратов.


На море небольшая зыбь. Для осмотра цели перископ поднимается только периодически на несколько секунд. Приближаемся к врагу так, чтобы он нас не заметил. Дистанция между нашей лодкой и караваном барж все больше и больше сокращается.
Командир перед выпуском торпед еще раз поднял перископ. Но вдруг сразу же его опустил. Курсом на подводную лодку шел самолет противника. Спустя несколько минут вновь был поднят перископ. Самолет уже шел курсом от подводной лодки. Уточнив пеленг на атакуемую цель, капитан-лейтенант Леонов подал команду:
– Аппараты...! – и через мгновение в 17 часов 04 минуты раздалось ,– Пли!
По толчкам почувствовали, что торпеды вышли из аппаратов. Начали быстро уходить на глубину. И в этот момент услышали один глухой взрыв.
– Значит атака не зря прошла. Одна дунайская баржа потоплена, – решили мы.
Преследования не последовало и подводная лодка скоро всплыла на перископную глубину. Командир быстро осмотрел горизонт и обнаружил, что четыре баржи уходят на зюйд, изменив курс на 90°.  Одной сухогрузной тысячетонной баржи среди них уже не было. Это подтвердило об успешности атаки.
Началось снова маневрирование. Приказано приготовить носовой торпедный аппарат к выстрелу. Сближение с баржами фашистов продолжалось не долго. В наступившей тишине мы с нетерпением ждали команды о выпуске торпеды. В центральный пост вызвали командира торпедной боевой части Осипенко, который незамедлительно и прибыл.
– Так вот, Осипенко, сейчас сможете посмотреть, как пойдет Ваша торпеда в цель, – сообщил ему Леонов.
– Я давно этого хотел и с удовольствием посмотрю, – ответил Осипенко.
Осмотрев еще раз цель в перископ, командир, наконец, подал команду:
– Аппараты...! – и уступив место у перископа старшему лейтенанту Осипенко, произнёс, – Пли!
Леонид Гаврилович потом рассказывал, что он видел, как темная сигара вырвалась из под носовой части подводной лодки и на небольшой глубине устремилась к баржам. Но ожидаемого взрыва не последовало. Вероятно был промах или торпеда прошла на большей глубине, чем осадка баржи.
Чтобы не дать самолету противника атаковать нашу подводную лодку, мы стали быстро уходить на глубину, но скоро опять всплыли на перископную глубину. Баржи, резко изменив  курс, уходили от нас. Да и у нас уже не было ни одной торпеды, годной для выстрела.

До этого быстроходные десантные баржи фашистов не мало доставляли неприятностей подводникам. А в этот период они были уже не те. Несмотря на большую скорость хода, большое количество глубинных бомб и сильное артиллерийское вооружение, они не преследовали нас, а наоборот, старались удрать.
Когда караван барж в охранении самолета скрылся за горизонтом, мы всплыли, и командир донес радиограммой о месте произведенных атак по каравану барж, его состав, скорость и курс его движения. Вечером этого дня мы получили приказание штаба возвратиться в базу.


Еще в последнюю ночь нахождения на позиции, во время работы дизелей, были обнаружены ненормальные шумы в правой муфте «Бамаг», соединяющей дизели и электромоторные валы. Неизвестность причины возникающих шумов в муфте была рискованной для дальнейшей работы дизеля, в особенности при полных ходах. Могла произойти его авария с возможными трагическими последствиями. Надо бы срочно муфту вскрыть, осмотреть и устранить в ней неисправность. Но обстановка это сделать тогда не позволяла. Требовалось при риске за последствия обеспечивать надводный ход для погони за вражескими кораблями. Это были самые тревожные, напряженные переживания за все время боевого похода для меня, дивмеха и мотористов.

Несмотря на постоянную опасность мичман Нижний, старшина 2 статьи Федоров, старшие краснофлотцы Бобров и Никитин, а также краснофлотец Некрасов, мужественно поочередно несли вахту у этого дизеля, готовые мгновенно остановить его при малейшем усилении шумов в муфте. Для этого около муфты непрерывно неслась дополнительная вахта.

И вот только неослабное внимание и бдительность этих мужественных людей предотвратили в первую же ночь перехода в базу от чрезвычайного происшествия. Обошлось все более или менее благополучно.
Поздно вечером 8 мая подводная лодка всплыла и продолжила идти малым ходом под дизелями курсом на удаление от района боевых действий. На вахте у поста управления правым дизелем стоит Некрасов, а около неисправной муфты находится Нижний, внимательно прослушивающий, уже в который раз, ее работу. Профессиональное чутье не обмануло Василия Семеновича и в этот раз. При переводе работы дизеля с малого на средний ход он услышал, что к шуму в муфте резко прибавился и грохот. Решив, что авария неизбежна, Нижний приказал Некрасову остановить дизель. Это и предотвратило от неминуемых опасных последствий.

Осмотр муфты после ее вскрытия показал, что малейшее промедление с остановкой дизеля могло бы привести к его аварии, а отсюда и к возможному трагическому исходу. Из восьми презонных болтов, соединяющих ответственные детали муфты семь оказались срезанными, как бритвой. Полетело несколько болтов и на соединении кожухов муфты. Как, видимо, все произошло в результате перенапряжения болтов при частых остановках дизеля с полных ходов за последнее время.
Выход из строя правого дизеля усложнял дальнейший переход в базу и поставил в опасность надежность оставшегося второго дизеля. Ведь он должен работать с большей нагрузкой. Все это озадачило нас. Восстановление неисправной муфты осложнялось отсутствием в запасе необходимого количества презонных болтов, изготовленных из специальной стали с высококачественной обработкой. Но находчивость и смекалка Нижнего, Федорова и Боброва дали возможность найти выход из создавшегося положения. Они подсказали, что для ремонта муфты можно использовать запасные болты от торпедных аппаратов и болты снятые в отдельных местах с фланцевых соединений линии вала.


Уставшие от нервных переживаний и отсутствия отдыха за последние сутки, они в течении двух часов физически напряженной работы сумели исправить муфту. Поистине героический труд их не пропал зря. Дизель был введен в строй, что обеспечило полный ход подводной лодки под обоими дизелями.
К утру районы боевых действий подводных лодок остались далеко позади и дальнейший переход был уже менее опасным. Спеша скорее вернуться в базу, мы даже в светлое время суток шли в надводном положении. Наша «Щука», чуть накренившись на правый борт под действием ветра и волн, взрезая форштевнем пенящееся море, стремительно идет вперед.
Настроение у всех радостное, возбужденное. Мы неплохо потрудились и возвращаемся в базу с боевым успехом, поразив два транспорта и две баржи противника. Приподнятость настроения также объяснялась и тем, что после долгих дней, мы, наконец-то увидели дневной свет, солнце, нежные краски моря и неба, и могли дышать полной грудью свежим воздухом.


Поздно ночью 10 мая на подходе к Батуми наши радисты приняли сообщение Совинформбюро, в котором говорилось, что наши войска штурмом овладели крепостью и важнейшей военно-морской базой на Черном море – городом Севастополем.
Трудно передать о той радости, которую мы испытали от этого известия. Ведь и мы приняли участие в боях за освобождение любимого Севастополя. В отсеках только и слышатся воспоминания о днях героической обороны Севастополя, о боях за освобождение столицы черноморцев.


При входе в базу артиллеристы подводной лодки произвели традиционные выстрелы из орудия, возвестив о боевом успехе, о количестве потопленных судов противника.
В честь нашей встречи на палубах надводных кораблей и подводных лодок, базировавшихся в Батуми, выстроился личный состав. По случаю боевого успеха командир плавучей базы «Нева» устроил для нашей подводной лодки торжественный обед с жаренным поросенком. Поздравить нас пришли командиры эскадренных миноносцев, подводных лодок и других кораблей.


За боевой успех, достигнутый в этом, девятом по счёту боевом походе, весь личный состав подводной лодки
 «Щ-202» был награжден орденами и медалями Советского Союза.

                1973год. Москва.