Глава 8
«Если ты птица, то и я птица! (с) Дневник Памяти»
Я вам еще не надоела с «пиканьем аппаратов» и «капельницей»? Если честно, мне самой все это жутко надоело, хочется, чтобы поскорее все закончилось.
- Ты как? – ой, какой же знакомый голос.
- Опять вы?
- Вредная ворчунья. Скажи спасибо, что я еще ничего не сказал Эмме, она бы тебя уже достала.
- Эмма меня никогда не достает. Не надо.
- Опиши свое состояние, - с глубокими вдохом произнес доктор Литерман.
- Болят ноги, опять ничего не вижу, все размытое и ноги…
- У тебя начались провалы в памяти? Ты же уже говорила про ноги, - он вел ручку по бумаге, делая новые пометки для моего лечения.
- Я хотела добавить, что они болят сильнее, чем в прошлый раз.
Литерман оторвался от своих записей, схватился одной рукой за голову и тяжело вздохнул.
- Все плохо? – спросила я.
- Мия, я боюсь, что все закончится раньше, чем мы думали. В январе – коляска с вероятностью 95 %. А твоя смерть…боюсь, максимум – первое мая. Я обещал тебе год, я знаю, но не получается. Все идет не так, как мы думали. Болезнь ушла от рук и мозга, но взамен она полностью устроилась в ногах, когда ты сядешь в коляску, она пойдет дальше. Причем с огромной скоростью. Мы будем пытаться продлить тебе жизнь. Есть еще варианты лечения, - я подняла руку верх, легким взмахом ладони давая понять, что все, я больше не хочу слушать.
- Я хочу побыть одна. Оставьте меня, пожалуйста. Я скажу, когда можно будет зайти близким.
Он кивнул и ушел, решив не спорить со мной. Он дал мне время, которого у меня не было. И я понимала, что мне решение нужно принимать прямо сейчас, даже если и я откладывала это очень долго.
Тут все было неоднозначно, здесь было слишком много «но», достаточно огромное количество информации для моего мозга. Я умру раньше, чем предполагала, я не дождусь своего последнего Дня Рождения, мне не успеет исполниться семнадцать лет, я не успею сделать многое, чтобы хотела сделать. Тот май, судорожно проведенный в учебниках и игнорирования фактов того, что я больна, стал моим последним. Первое мая – максимум то, на что ты можешь рассчитывать, Портер. Тебе ведь самой надоело это все, разве нет? Бесконечные таблетки разных цветов, запах хлорки, звуки аппаратов, халат Эммы, страдание мамы, хоть та и пытается скрывать свои слезы, старания друзей сделать тебя счастливей, как отцу приходится делать над собой усилия, чтобы тебя развеселить. Ты ведь устала слушать новые и новые идеи лечения Литермана и Линды, примечание: чем дальше вы заходите, тем меньше у тебя остается шансов. А разве сейчас у тебя вообще они остались? Ты столько верила, надеялась, заставила свою психику вернуться в прежнее русло, ради победы над раком ты сошла с ума, поехала в чертов центр, познакомилась с новыми людьми и тут же их потеряла, а еще хуже – ты успела потерять себя. Конечно, тебе предоставили и много хороших вещей. Например, мистер и мисс Муви были безгранично добры к тебе, ты смогла им помочь с агентством, а они отправили тебя в Париж, а еще ты была в Освенциме и поняла, что все могло быть и хуже. Ведь у тех людей не было выбора, не было шансов, а у тебя он есть. И ты сделаешь его, ты сделаешь правильно, несмотря ни на что. Ты провела прекрасное лето с близкими людьми, тебе пришлось провести в больнице весь июнь, ибо у тебя еще были шансы хоть на какую-то жизнь. Но болезнь предпочла иначе, она решила сделать тебе шах и мат, только до него у нее остался еще один ход. Последний шаг, она почти победила, но не полностью, еще целый один ход. Но пока она его ждет, дело за тобой, и ты знаешь, что должна сделать. Ты должна перевернуть шахматную доску, таким образом признать болезнь, но не дать ей полностью победить над тобой. Ей всегда будет нужен еще один шаг, а ты уже сделаешь последний ход. Ты примешь решение, о котором знала всегда, которое было рядом всегда, которое необходимо было еще давно. И повернуть время вспять ты не сможешь, но это тебе и не нужно будет.
Для оглашения столь важного решения я позвала Литермана, который передал все моим близким, Эмма пришла тоже, а Линда приехала сюда, чтобы проверить мое состояние, и ей тоже нужно будет услышать все то, что я скажу. Литерман с опаской входит в палату, но зато нагло расселся на кресле, предназначенное для меня. Эмма посмотрела на него прожигающим взглядом, но ничего не сказала. Мои близкие расползлись по комнате. Линда решила встать у двери, чтобы, в случае чего, позвать на помощь еще парочку медсестер.
- Так. Я буду говорить четко, ясно и понятно. Если у вас возникнут вопросы, то вы их зададите после того, как я разрешу это сделать. А сейчас меня не перебивать, не спорить и не говорить о том, что я сильно ошибаюсь. Принятое мной решение мне кажется сейчас самым правильным. Это выход из ситуации, да, есть другой путь, но мы все здесь знаем, что он никуда не приведет, к сожалению. У меня были прекрасные дни, проведенные в вашей компании, но были и плохие моменты, что выпускать из виду нельзя. Мое решение целиком и полностью оправдано сложившейся ситуацией. Я решила. Я так сказала и это не оспаривается, никто из вас, поверьте, не в состоянии меня отговорить. Я отказываюсь от лечения. Я больше не собираюсь задерживаться в больнице. Я буду пить таблетки и капли, прописанные докторами, но никаких экспериментальных лечений. Я не буду соглашаться на новые методы лечения. Я буду приходить на анализы, когда это действительно будет необходимо. Но на большее я не согласна. Это моя жизнь, которой я давно не управляю, но последнее решение за мной. Я не хочу больше ждать результатов, а потом расстраиваться, что их нет. Я больше не дам сделать со мной то, что хотели бы вы. А, если я что-то заподозрю, я пойду к другому врачу и спрошу все у него. Не пытайтесь меня вылечить больше. Все, что я смогу вам дать, это простое принятие таблеток и лекарств в домашних условиях. Я прекрасно понимаю, что вы, возможно, со мной не согласны, но вам придется смириться с моим выбором. А теперь все хорошенько обдумайте и задавайте вопросы.
- А если ты упадешь в обморок? – первой решилась спросить меня Оливия.
- Вызывайте скорую, как и в этот раз. Я останусь в больнице на восстановление, а потом снова уйду.
- А что ты будешь делать, когда уйдешь? – Эмма теребила свою любимую цепочку от нервов, но в ее голосе я почувствовала поддержку.
- Весь декабрь я буду не здесь, я уеду в Калифорнию, хочу отдохнуть там. На Рождество и Новый Год приеду сюда, а затем планов пока нет. Я еще этим займусь.
- Мия, ведь у тебя так мало времени? Неужели ты не веришь в то, что смогла бы продлить свой срок? – совершенно искренне спросила мама. Видимо, доктор никому не рассказал о том, что мне осталось намного меньше времени.
- Мы перепробовали все возможное, остальное – не поможет, поэтому тратить время, которого и так нет, я не хочу. Да, у меня мало времени, поэтому я и хочу пробыть с вами подольше. Не пропадая в больницах, а именно с родными людьми.
- А можно с тобой в Калифорнию? – с легкой улыбкой поинтересовался Джереми. Только этот наглюга мог такое вычудить, но спасибо ему за это.
- Да, конечно. А теперь я хочу отдохнуть.
Родители были в шоке, кажется, именно поэтому они не стали спорить. Но ничего, это мне еще предстоит. Линда и Эмма все поняли, а потому пошли составлять список того, что мне будет нужно и решили сами мне все принести. Джереми пошел покупать билеты, а Оливия решила пройтись с ним – наверняка, ей нужна была поддержка и легкая прогулка. Бриджит тяжело вздохнула и вылетела пулей из палаты вся на эмоциях, она наверняка на меня злилась, а за ней хвостиком побежал Тоби. Эндрю решил вывести Блэр, пока та не последовала бы примеру подруги. В комнате остался лишь Литерман, который хотел что-то мне сказать, уже даже открыл рот, но я бесцеремонно его опередила:
- Нет, даже и не думайте меня отговаривать.
- Я все равно это буду делать. Но не сейчас.
- Хорошо. Спасибо за хоть какое-то понимание.
- А что же ты будешь делать в феврале, как окажешься на коляске?
- Сяду в коляску.
- Логично.
- Я не хочу думать о том, что будет, но я готова к этому.
- Не думаю. Ты ведь не была готова к тому, что все обернется так.
- Не сомневайтесь во мне.
- О, в тебе я уверен больше, чем ты сама, поверь.
- Что-то мне так не кажется.
- Не зацикливайся. Если ты решила порадоваться жизни, то пускай так и будет. Все равно как ничего не понимала в медицинских терминах, так и не понимаешь.
- Ну, тут я возразить не могу.
- Я так понимаю, мне не следует говорить о твоих сроках родителям?
- Именно.
- А Линде?
- Вы прекрасно знаете, что она все расскажет маме. И, пока она сама не поняла, я должна побыстрее уехать.
- Ладно. Отдыхай.
Я решила так и сделать, успокоится, взять и расслабиться, ведь мне этого очень сильно не хватало.
«Простите, мама и папа. Мне жаль, что вы вложили в меня всю душу, надеялись на лучшее и верили только в хорошее, а отняла у вас это. Прости, Оливия, что бросаю тебя на месяц раньше, но ничего поделать не могу. Простите же все. Я ведь всегда виновата и всегда должна была извиняться. А сколько ссор было в нашей жизни? Это вообще возможно посчитать? Нет. Это просто нереально! И сколько времени мы потратили на споры? Наверное, очень много. А ведь можно было просто сказать друг другу: «Прости и люблю». И сколько бы времени у нас было не на конфликты, на радости жизни. Как мы не могли иногда остановиться, постоянно приводя новые и новые аргументы своей правоты, а ведь всегда знали, что не чужие уже друг другу, что все это бессмыслица, ведь всегда было проще сказать эти слова. Но мы их не говорили, а тратили наше время, ведя себя как полные дураки. «Зато с нами не скучно» - отвечали мне друзья, когда я говорила, что ссоры сидят мне уже в печенках. И в правду, не соскучишься точно. Но лучше бы мы просто были рядом, просто веселились. Как же я сожалею о содеянном, но уже ничего не могу исправить!» - с этими мыслями я сидела в самолете у окна. Мне нравился вид, который открывался перед моими глазами. Все казалось таким прекрасным и маленьким, интересным и загадочным. Мне нравился вид с высоты, хоть я и ужасно боюсь падать. Рядом сидела Оливия, выбирая из галереи на планшете фильм, который будет смотреть. Я же отказалась от просмотра, мне хотелось слушать музыку и смотреть на мир. Представлять, как в тех маленьких домиках происходит определенная история из песни, хотя чаще всего находила сходство со своей жизнью. А иногда мне и вовсе казалось, что слова написаны прямо про меня. Джереми же все время доставал стюардессу с едой, постоянно просил у нее что-то еще. Я бы его уже стукнула, но она терпела, а парень был доволен как слон. А затем я все же не выдержала, дала ему книгу и запретила есть, а то станет таким толстым, что не будет помещаться в кресле самолета. Видимо, он решил меня злить, поэтому без лишних разговоров взял книгу.
Я была и так расстроена из-за прощания с родителями. Уже было 5 декабря, а я вернусь только на Рождество. Они говорили, что я уезжаю на слишком долгий период, а что-то может случиться, а Оливия и Джереми ничего не смогут сделать, а все вообще плохо, ах, какая я, с ума сошла вообще, отказалась от лечения, вообще ничего не понимаю в этой жизни. Все эти пять дней бабушки и дедушки нас останавливали, рассаживали по углам комнаты и буквально приказывали: «Прекратить ругаться!». Мы без конца спорили, а еще я же ужасная сестра, ведь «а как же Рейчел?» и «ты не можешь ее бросить». Господи, да она сама прилетает только в канун Рождества, ведь все-таки у нее учеба в Токио. И, кстати, да, Токио. Сами уехали от меня на три года, а я не могу улететь на три недели на тот же самый континент. Меня сильно раздражала эта ситуация. Но тратить время на нервы я не хотела. Мне сейчас дорога каждая секунда моей жизни.
После того, как мы вышли из самолета и забрали наши вещи, Джереми стал договариваться с таксистами, он нашел какого-то дружелюбного дядьку. Он загрузил наши чемоданы, Джереми ехал на переднем сидении, а мы с Оливией сзади. И мне тут же вспомнилось, как мы ехали на вечеринку вместо с Тоби, Эндрю и Бриджит. Как чуть не погибли, как Эндрю стащил конфеты из сумочки Бриджит, господи, мне каждого из них не хватает, но они не смогли поехать из-за учебы. Хотя Бриджит лично мне ничего не говорила, она до сих пор злилась на меня, не разговаривала, но я уверенна, что она успокоится, как всегда, и первой побежит меня встречать. Оливия договорилась со своими дядей и тетей, которые любезно отдали их дом на время. Конечно, надо было поливать цветы, ничего не ломать и содержать все в чистоте, но с этим мы справимся. Дом был в двух минутах ходьбы от океана, к тому же, рядом был торговый центр. Приехали мы домой в четыре утра, я безумно устала, так что не разобрав вещи, сразу увалилась в кровать. Я хотела заснуть крепким-крепким сном, хотела не думать о маме и папе, не хотела сомневаться в своем решении. Я только хотела поспать и выкинуть весь мусор из головы.
Я проснулась от солнечных луче й, которые так яро пытались меня пробудить своей яркостью. Я зажмурилась, сморщив нос, словно маленький ребенок, а затем провела взглядом до часов. Семь утра. Прекрасно. Неужели, чтобы отдохнуть мне потребовалось три часа? Не верю. Я приподнимаюсь и с ужасом вспоминанию, что не ходила в душ после самолета. Я быстро бегу в ванную, споласкиваюсь под прохладной водой и, завернутая в полотенце, направляюсь к чемодану, пытаясь найти что-нибудь подходящее для такой жары. Я решила надеть легкий серый сарафанчик. Когда я выпрямляюсь, то замечаю вид из окна – передо мной открывается зрелище на пристань, причем довольно маленькую и свободную. Недолго думая, я выбегаю из дому туда. Оставив шлепки на песке, я прохожу по пристани, сажусь на самый краешек, свесив ножки, и наблюдаю за красотой океана. Еще слежу за движениями катера. Интересно, почему хозяин сего транспорта решил так рано выйти в море? Неужели ему не спится? Или он ранняя пташка? А какая у него на самом деле история? И вообще почему именно этот катер? Именно это время? Именно здесь и сейчас? Он хочет отдохнуть, потому что устал от жизни? Или все намного проще?
- Эй, о чем на сей раз мечтаешь? Наверняка размышляешь, как бы от меня избавится! – со смехом сказала Оливия.
- Доброе утро, - я улыбнулась ей в ответ.
Она протянула мне стакан кофе, села рядом точно так, как и я, а между нами поставила пластиковый контейнер с черничными кексами.
- Ого, когда ты успела уже? Лив, ты везде найдешь еду.
- Я тебе не Эндрю. Хотя…Ладно, я просто перебежала через дорогу и зашла в Старбакс.
- А вот Джереми походу самому придется бегать.
- Не надо было дрыхнуть так долго!
- Хаха, я тебя обожаю, Лив. А который час, кстати?
- Пол восьмого.
- Я тут сижу уже 15 минут?
- Видимо да. Я прошла на кухню, смотрю, ты тут пялишься на всяких моряков. Ну, думаю, я ж не хуже, тоже хочу попялиться! – и тут мы залились звонким смехом на весь пляж.
- Чем займемся? – я откусила кекс.
- Тут рядом есть прокат машин. Я хотела взять одну крутую и покататься по городу.
- И какую крутую ты захотела?
- Малиновый кабриолет.
- Думаю, Джереми будет счастлив.
- Ой, потерпит! Не хватало мне еще из-за парней планы менять.
Мы доели кексы, допили кофе, еще посмотрели на океан, а затем решили вернуться в дом, чтобы обсудить план действий с Джереми. Оливия взяла в руки свои босоножки и ждала, пока я найду свои шлепки.
- Нет, это ты виновата! Ты последняя, кто их видел.
- Ты сама их найти не можешь, сама потеряла, сама и ищи, - Оливия явно упрямилась.
- Ты так и будешь смотреть, как я корячусь и ползаю в поисках своей обуви?
- А для чего еще нужны подруги?
Внезапно к нам подбежал Джереми, который выглядел свежим и бодрым. Он удивленно посмотрел на нас с подругой, скривив лицо от недоумения, но лезть в наш разговор не стал, а решил сообщить причину своего появления:
- Мне позвонил друг, который переехал сюда после выпуска. Вы мне разрешите с ним встретиться? Просто давно не виделись с ним, есть, что рассказать.
- Иди, конечно. Мы с Оливией сами справимся.
- Только давайте поужинаем все вместе? – предложила подруга.
- Идет. Все, я побежал, а то не хорошо заставлять человека ждать. Пока, - он уже повернулся к нам спиной, но напоследок добавил, пригрозив пальцем, - Только не убейте друг друга.
Оливия посмотрела на меня, закатив глаза, а в следующий миг мы услышали крик и увидели распластавшегося друга на песке.
- Кажется, я нашла твои шлепки, - с усмешкой на лице проговорила Лив.
***
Моя лучшая подруга крутилась и вертелась на водительском сидении машины, как пятилетний ребенок. Она была счастлива, что наши планы работали. Она уже раз сорок мне «бибикнула», как только увидела, что я выхожу из супермаркета. Увидев мою злобную физиономию, она скорчила рожицу, чтобы я не злилась. Я рассмеялась.
- Хватит хохотать, прыгай быстрее! – она подгоняла меня.
- Сама же потом будешь ныть, почему мы не взяли еду. Вот я и накупила. Кошмар, даже с утра там большая очередь.
- Вообще-то уже два часа дня, а мы до сих пор тут, ибо кое-кто не мог определиться: покупать ей булочки или пиццу, булочки или пиццу, неужели не очевидно, что надо брать все?
- Вообще-то кое-кто час не могла выбрать одежду, в которой она поедет!
- Ой, поехали уже. Мне не терпится.
Подруга ехала осторожно, не быстро и не медленно, чтобы мы смогли любоваться достопримечательностями. Я достала телефон и начала фотографировать все, что будет угодно душе. Например, поющую песню Ланы Дель Рей Оливию. Свое собственное селфи на фоне здания. Океан. Ребенка, который испачкался в шоколаде. И все-все.
- Я птицааааа! – совсем неожиданно для меня Лив встала с сидения и начала кричать эту фразу, а затем опустилась.
- Скажи, у тебя еще остались мозги?
- Конечно, нет. В этом вся и прелесть. У меня такое ощущение, будто сейчас лето. Что я – свободная птица!
- Помнишь, как в том фильме? Если ты птица, то и я птица.
- Точно. Давай, встань и закричи, что ты птица.
- Нет-нет, я не стану этого делать.
- Давай. Ты же хотела отдохнуть, а какой отдых без свободы? Ты птица, ну же!
Я решила, что бесполезно спорить с этим человеком. Поэтому я приподнялась, развела руки в стороны и со всей силой крикнула: «Я птица!». А затем я села обратно на свое место, а мы с подругой смеялись еще очень долго.
***
Как только мы приехали домой, я почувствовала вкусный цветочный аромат. Мы с Оливией, как две полицейские собачки, пошли на запах и пришли на кухню. Там на барной стойке стояли две вазы с цветами, розовые пионы, а на обеденном столе виднелся ужин из китайской лапши, мяса по-азиатски и печенек с предсказаниями. А помимо этого в кресле спал Джереми. Мы переглянулись с подругой, а затем прошли к парню, пощекотали шею, а он проснулся и хохотал.
- Эй, где вы были? Я вас тут ждал. Ужин купил, цветы купил, а они ездят непонятно где!
- Хватит бурчать, старый ворчун. Пошли кушать, а то я голодная, - последнее слово Лив пропела.
- Мы же полчаса назад съели курицу с соусом, - я решила ей напомнить.
- Это было целых полчаса назад!
Вообще спонтанное превращение зимы в лето в Калифорнии меня очень радовало. На следующий день мы на ночь поехали к высокому офисному зданию, забрались туда (с помощью друга Джереми), и дурачились. Делали всякие смешные фотографии, любовались видом, а еще танцевали под музыку. Это «мероприятие» получилось совершенно спонтанно, так что я была с пучком на голове в первом попавшемся платье-футболке. И все выглядели не лучше, просто нам вдруг захотелось на ночь глядя. Ну и что? Зато нам было весело. Мне было весело, и я не думала ни о родителях, не о наставлениях доктора, ни о диагнозе, ни о чем и ни ком. Мне просто было хорошо и легко. Я действительно чувствовала себя птицей. Мои друзья тоже почувствовали себя свободными, им стало легче на душе, будто камень упал с плеч. Если они свободные, значит и я свободна.