"На дороге снег заносит трупы,
Сдохли под обоями клопы.
Догорая, крыса скалит зубы,
Так и не добравшись до крупы.
А мы сидим в заваленном сарае,
Есть ещё два ящика вина.
Эх, она такая, да растакая -
Ядерная зимушка-зима".
Группа «Полковник и однополчане».
- Можно мне пойти попрощаться с солнцем? – умоляла, со слезами на глазах, Дюймовочка старую мышь-сводню.
- Валяй, только быстро, отвечала ей мышь. А главное помни, что это будет твой последний луч солнца.
Примерно так развивалось действо в сказке Ганса Христиана Андерсена, который примерил на себя в ней кротовую шубу. Негодный развратник и старый греховодник замыслил поразить воображение бедной девочки внезапным появлением своей натуры из распахнутой настежь шубы с криком – «а вот и я, люби меня везде». Но развратный негодник «обломался», праздник плоти накрылся медным тазом! Дюймовочка, включив форсаж, унеслась к принцу на крыльях любви. Пришлось распалённому кроту довольствоваться старой мышью, подключив свою фантазию и закрыв при этом глаза. Старая мышь не подкачала, ведь когда-то и она была матёрой профессионалкой. К тому же в самые пикантные моменты мышь могла изумительно подражать крику Шараповой, так что крот в итоге получил то, на что он даже и не мог рассчитывать при сближении с такой неопытной нимфеткой как Дюймовочка. Вот так хорошо заканчивается старая сказка, герои счастливы, а зрители аплодируют и довольные расходятся по своим домам, унося с собой чарующую атмосферу всеобщего удовлетворения и торжества справедливости. Но реальная жизнь, к сожалению, бывает жестокой. В ней не всегда есть место для хеппи-энда. Селяви – говорят французы и они по-своему правы. Так что же произошло? А то, что Мустафа оказался совсем не похож на старую мышь-сводню. Он не дал человечеству шанс проститься с солнцем и может избежать, подобно Дюймовочке, печальной участи. Он просто «выключил свет» на планете, отдав приказ о ядерной атаке масонских центров. Тринадцать атомных взрывов одновременно, разбросанных по территории всей Земли, невзирая на границы суверенных государств, это было слишком неожиданно и ужасно. Люди всегда боялись неизвестности, на этой особенности человеческой психологии, как на струнах мистической арфы, было сыграно немало триллеров и отснято море разливанное кинематографических «ужастиков». Поэтому страны, обладающие стратегическим наступательным вооружением, поневоле втянулись в конфликт между «положенцем» из созвездия Змееносца с одной стороны и тамплиерами с другой. В обстановке всеобщей подозрительности, неразберихи и откровенной паники, охватившей весь мир, сверхдержавы начали обмениваться ядерными ударами с маниакальным вожделением успеть применить тот военный потенциал, на который было израсходовано столько народных средств. Что ж, вполне логически предсказуемая закономерность. Если по ходу пьесы в первом акте среди декораций на стене висит ружьё, то по законам драматургии в последнем акте оно должно обязательно выстрелить.
К несчастью, человечество слишком привыкло жить и действовать по этим законам. Кинематограф – «важнейшее из искусств», а впоследствии телевидение, подменившее свободу мыслить на свободу без всяких мыслей, путём промывания, даже где-то «выполаскивания» мозгов обывателей, подтолкнуло людей к краю бездны. И что же? Лёгкий щелчок пальцами космического проходимца Мустафы и бездна разверзлась, поглотив всё то, чем так гордилась земная цивилизация. Сотни тысяч тонн земли, в виде мельчайшей взвеси, поднялось в атмосферу планеты, препятствуя проникновению солнечного света и тепла. Долгая ночь воцарилась на Земле как предвестница другой напасти – ядерной зимы. Планета, не обогреваемая Солнцем начала медленно, но неуклонно остывать. Если бы не мировой океан, вобравший и саккумулировавший в себе огромные запасы тепла, да пробудившаяся после катастрофы, в невиданных доселе масштабах, вулканическая деятельность Земли, температурный скачок в сторону резкого понижения температуры произошёл бы значительно быстрее. В городах, подвергнутых разрушительному воздействию взаимного обмена ядерными ударами, а также паники охватившей уцелевшее население, наступил период власти банд мародёров громящих магазины с продовольствием и стрелковым оружием. Нападениям подвергались также банки и ювелирные салоны. Но это, скорее всего, говорило об инертности мышления нападавших, веривших в то, что эра Золотого Тельца вернётся, что «презренный металл» и банковские ассигнации не могут потерять свою значимость безвозвратно. Ведь колосс земной цивилизации всегда зиждился на протезах бивалютных капиталовложений. Впрочем, в государствах, обладающих сильной централизованной властью достаточно быстро, с помощью отрядов полиции и регулярных войск, был наведён относительный порядок и объявлен режим чрезвычайного положения. В крупных городах, в числе прочего, был введён комендантский час, после наступления которого, лица или группы лиц, замеченных на улицах, автоматически приравнивались к мародёрам и уничтожались на месте без суда и следствия армейскими патрулями и полицией. Таким был образ нового порядка, безжалостным и карающим без промедления. Конечно, всё это касалось только мегаполисов и крупных городов, куда могла дотянуться железная лапа правосудия. Если же речь вести о провинции, сельской глубинке, то там бал правили банды мародёров, анархистов, военных-дезертиров и прочих «сливок» со дна выгребной ямы человеческого социума. Волна вседозволенности разбудила, стиснутые доселе рамками закона, самые тёмные и низменные силы людского подсознания. Движимые первобытным инстинктом самосохранения, люди убивали друг друга из страха быть убитым первым, с целью грабежа и наживы или потакая звериной похоти, всё больше превращаясь в животных. Тонкий налёт цивилизации, оседая мельчайшими частицами в течение тысячелетий на дублёной шкуре Homo Sapiens, слетел в одно мгновенье, как чешуя с рыбы под ножом повара. Кровавый вал убийств, насилия и каннибализма захлестнул провинцию, где люди были предоставлены самим себе и своей природе. Но в городах, где правительства опираясь на армейские штыки и умело манипулируя запасами продовольствия, которое было ими национализировано, а также подачей электроэнергии, сдерживали дикие инстинкты населения. Но что же дальше? Почти при полном отсутствии солнечного света урожай на полях погиб, а что смогли, вывезли и хранили как «зеницу ока», как ещё совсем недавно золотой запас страны. Да что там золото?
Не будешь же его грызть, в самом деле, когда хочется есть? Продукты выдавали по продовольственным карточкам, суточные нормы были значительно меньше тех, к которым привыкло население городов, избалованное цивилизацией и обществом потребления. В срочном порядке строились подземные теплицы и оранжереи с искусственным освещением для того, чтобы выращивать в них злаки, овощи и фрукты. Сотни учёных-биохимиков бились над созданием синтезированной пищи, способной поддержать жизнь белкового организма. Совместные лишения и трудности, как и труд в их преодолении сплачивают отдельно взятых индивидуумов в сообщество, постепенно цементируя его в монолит. Всё, что нас не убивает – делает сильнее, гласит народная мудрость. Так закалялась сталь! Так возрождалось человечество, ведь «пылающей тропой мы идём к коммунизму»! Только бы выжить и дойти, если нет сил, то доползти до светлого будущего! Есть ли рай на Земле и в чём он? Извечная шарада. И тёмен смысл и ответ неясен, он сплетён из сомнений и тумана разочарований. Эх, лихолетье!..
Но не надо воображать, что все уцелевшие жители городов устремились в едином порыве возрождать, строить, разгребать завалы строительного мусора и рыть котлованы под теплицы и оранжереи. Не всем это дано, а кому-то и не нужно вовсе. Люди такие разные, да и запросы у них случаются диаметрально противоположные. «Вам бы пузо набить колбасой и лапшой, нам бы в небе парить оголённой душой», спел когда-то известный бард и был прав, конечно. Вот и в одном северном мегаполисе, в почти снесённом взрывной волной «спальном» районе, находился некий дом, полупогребённый под руинами своих верхних этажей и обломками соседних зданий. В подвальном помещении дома раньше находился винный магазин. Теперь это был обретённый рай для лиц маргинальной наружности. В момент взрыва ракеты, разметавшего в пух и прах ближайшие кварталы, они производили закупку так необходимого для их жизнеобеспечения «топлива». Денег, вырученных продажей алюминиевого лома и сдачей стеклотары, было «в обрез», и хватало только чтобы «затариться» самой дешёвой водкой. Продавщица чуть брезгливо сморщилась, когда натуральный аромат «рыцарей мусорных баков» достиг её ноздрей, но ничего не сказала. Ибо, «покупатель всегда прав», кто бы он ни был. В этот миг пол под ногами маргиналов вздрогнул, снаружи раздался ужасающей силы грохот, свет в магазине погас и будто «обрушилось небо». Продавщица пронзительно завизжала. Бедная, она даже обмочилась от страха. Вот что значит постоянно запугивать население угрозой международного терроризма! Усама бен Ладен тихо рассмеялся, наблюдая за этой сценой от подножия трона Аллаха. Некоторое время в кромешной темноте раздавался только вибрирующий визг «перепуганной насмерть» женщины. Пока, наконец, хриплый испитой голос одного из бродяг не произнёс спокойно:
- Заткнись, сука.
Сразу наступила тишина, но почему-то зловещая и неправдоподобная. Будто жизнь наверху закончилась в одночасье. Ни шума автотранспорта с проходящего рядом проспекта, ни крика детей со двора. Ничего, только тяжёлое дыхание людей и застарелый запах перегара. Потом встревоженный голос спросил:
- Что это, Чирик?
- Не знаю, Малой, проговорил в ответ голос пожилого и уставшего от жизни человека. Война, вероятно.
Кто-то из бродяг, вскрикнув, кинулся к выходу. Врезался в темноте в стену и, грязно матерясь, всё же нащупал дверь. Скрипнув, она растворилась и пропустила торопыгу на лестницу, ведущую вверх из магазина на улицу. Все замерли в ожидании. Снова скрипнула дверь. На этот раз появился дрожащий огонёк. Видимо вошедший пытался осветить себе путь горящей спичкой.
- Выхода наверх нет. Всё завалено, раздался растерянный мужской голос. Мы здесь как в могиле.
- Сплюнь, Профессор! – раздался вновь голос Чирика. Дай Бог каждому такую могилу. Забыл, где мы находимся? Или ты на работу боишься опоздать?
Раздался дружный смех невольных затворников. Всем было известно, что Профессор не работал ни одного дня в своей жизни и в советское время даже отбывал срок за тунеядство и нарушение паспортного режима.
- Что же там случилось? – раздался опять хриплый голос. Может, теракт или землетрясение?
- Ну, какие в наших краях землетрясения? – резонно заметил Чирик. Ты, Герандос, никак умишко свой последний пропил. Да и какая разница, что там наверху? Ты мне скажи, тебя дома может, ждут к обеду, жена, дети?
- Нет у меня ни дома, ни жены, глухо ответил бродяга. Будто сам не знаешь?
- Знаю, Герыч, с готовностью подхватил Чирик. Просто тебе напомнил, что идти нам всем особо некуда. Когда-нибудь, дай Бог, завалы разберут…
- «И свобода нас встретит радостно у входа» - продекламировал Малой, бесцеремонно вмешавшись в разговор.
- А пока пора бы и «починиться», вспомнил про «главное» Профессор. У кого бутылка? Открывай!
- А ну посвети кто-нибудь, засуетился Малой. Темно как в жопе у негра, боюсь расплескать.
Профессор чиркнул спичкой. Слабый огонёк едва осветил небольшое пространство, но Малой был неизбалован комфортными условиями существования и потому, свинтив крышку на бутылке, и пошарив в кармане пальто, выудил из него пластиковый стаканчик. Раздалось бульканье, от которого у бродяг рефлекторно дёрнулись кадыки и заблестели глаза. Они не были какими-то там жалкими обывателями, любителями выпить, но с оглядкой на сварливую тёщу, злую жену, участкового инспектора или начальника-трезвенника. Это были профессионалы с многолетним стажем, настоящие приверженцы Бахуса, адепты «огненной воды», и каждый новый день, который даровал им Бог, они превращали в праздник!
- Держи, Чирик, Малой бережно протянул наполненный водкой стаканчик стоящему рядом с ним худощавому мужчине с седой шевелюрой.
В этот момент спичка догорела, снова погрузив помещение во тьму. Спустя две секунды Чирик произнёс сипло с оттенком благодушия:
- Хорошо пошла «родная». Держи «тару». И стукнув по плечу Малого, вернул ему стакан.
Тот, уже освоившись в темноте, наполнил следующую порцию на слух – по «булькам», продемонстрировав высший пилотаж матёрого «алика».
- Профессор, ау! Ты куда это запропал? – позвал он собутыльника. Или ты не хочешь?
В темноте раздались смешки, потом ворчливый голос вызываемого маргинала откликнулся:
- Коробок со спичками обронил. Так ведь и не нашёл, вот зараза! Осторожно - я иду. Блин, чёрт ногу сломит, хоть бы посветил кто.
- А ты на запах держи направление, не прогадаешь, продолжал глумиться Малой.
- Хорош «коры мочить», нутро горит, раздался хриплый голос Герыча. Он щёлкнул зажигалкой, осветив мизансцену раздачи «пойла», и обрадованный Профессор ухватился «клещом свирепым» за свою порцию спиртного. Мощно, как корабельная помпа, дёрнулся кадык доходяги, и стаканчик вмиг опустел.
- Заипца, ёлы-палы, довольно крякнув, выразился Профессор, возвращая посуду.
Раздалось знакомое бульканье и Малой произнёс насмешливо:
- Давай, Герандос, полечи своё нутро. А то подохнешь ненароком, куда мы труп денем? Будешь тут разлагаться как Бобик на помойке.
- Да ты первый меня жрать начнёшь, если я сдохну, принимая из рук Малого стакан забрюзжал хрипатый мужик, которого знакомые звали Герычем. Тот ещё падальщик!..
Прервавшись на секунду, чтобы опрокинуть в свой широко разинутый рот порцию спиртного и, вернув Малому стакан, он закончил:
- Не зли меня лучше, а то я враз тебе кишки размотаю. Доскёсся, баклан.
- Дядя рассердился, щас заплачу, равнодушно промолвил Малой, наливая себе стаканчик «огненной воды». Как человек «держащий банк», он пил последним, таков был обычай. Щёлкнула зажигалка, потянуло табачным дымом. В темноте повисли тлеющие светлячки сигарет, словно блуждающие огоньки ночью на болотах.
- Вы бы не курили тут, раздался дрожащий от страха женский голос. Это всё-таки магазин.
- Йоксель-моксель, про бабу-то мы и забыли, удивлённо проговорил Малой.
- Нехорошо получилось, степенно произнёс Чирик. Налей женщине выпить, а то сидит, понимаешь, как мышь в своём углу и не «гу-гу». Не по-людски это!
Во тьме раздалось бульканье. Налив водки в стакан, Малой позвал:
- Э, подруга, как там тебя?.. Ты где, отзовись! Иди, «бухани» с нами.
Продавщица уже не рада была, что раскрыла рот и тем самым обнаружила своё присутствие. Теперь она сидела на корточках за прилавком и старалась дышать тихонечко как мотылёк.
- Ты где пропала? – продолжал взывать к ней Малой. Молчит как партизанка. Ишь, стеснительная какая!
- Брезгует, падлюка, прохрипел Герыч. Пойти поучить её хорошим манерам?
- Ну, зачем ты так? – примирительно сказал Профессор. Не хочет пить и не надо, нам больше достанется. Она вообще на работе, при исполнении служебных обязанностей. Верно, красавица?..
Бродяги развеселились. Незатейливый юморок Профессора разрядил обстановку.
- Ну, а мы сегодня совершенно свободны, заявил Чирик. Так что выпьем по этому поводу. Захмелевшие маргиналы выразили полное одобрение. Продолжая в таком темпе, «прикончили» бутылку. Сидящая за прилавком женщина снова и снова пыталась дозвониться по мобильному телефону. Но все её попытки связаться с внешним миром были напрасны. Связи не было! Город наверху лежал в руинах, но пленники винного магазина об этом не знали. Веселье шло своим ходом. Малой, отшвырнув от себя пустую бутылку, бодро, невзирая на тьму, двинулся в сторону прилавка. При этом он налетел на холодильник и расшиб себе голову.
- Твою мать, заорал он. Понаставили тут барахла, не пройти, не проехать!..
Пользуясь шумом, который поднял бродяга, женщина на четвереньках проползла в подсобное помещение и затаилась там. Малой, меж тем, добравшись до прилавка, преодолел его и, нащупав полки с рядами бутылок, засвистел от переизбытка радости, сразу позабыв про свои злоключения.
- Клондайк, братва, ей Богу! – в экстазе кричал он, не в силах сдержаться. Эльдорадо!
И всё это наше.
- «Кому война, а кому мать родна» - философски ввернул в «тему» Чирик. Хватай мешки, вокзал отходит!..
- Ну, а вы чего там застряли? – вопрошал друзей счастливый Малой. Задницы к полу приклеились? Я ведь не официант, джентльмены, чтобы подавать вам виски с содовой. Идите и берите сами, всё, что душа пожелает! Лично я – пивка для рывка. Где тут оно «сныкано» только?
Бормоча себе под нос в том же духе, бродяга наткнулся на кассу. Припомнив, что рядом с ней на прилавке всегда находился товар типа «мелочёвка в ассортименте», в том числе зажигалки, он, пошарив, нашёл искомое. Вспыхнул огонёк, продолжая методично осматривать всё вокруг, Малой заглянул под прилавок. Там на полках, среди пакетов с чипсами, жевательной резинкой и блоков сигарет он обнаружил упаковку свечей. Вероятно, свечи были приготовлены на случай внезапного отключения электроэнергии.
"Как кстати, в рот компот!" - возликовал он про себя. Затем этот подвальный Прометей зажёг свечу и, установив её на прилавок, закричал, обращаясь к остальным маргиналам:
- Да будет свет! Люди, я дарю вам огонь, берегите его!..
После кромешной «тьмы египетской», пламя свечи казалось особенно ярким, как свет маяка в штормовую ночь. И как корабли в гавань потянулись на этот свет бродяги, предвкушая встречу с «халявой», в виде дармовой выпивки и закуски. Перемахнув через прилавок, и «вооружившись» свечами, «дети подземелья» начали осмотр местных «достопримечательностей». Профессор разглядывал полку с дорогим алкоголем и удивлялся разнообразию напитков для «толстосумов»:
- Ой-ё! Вот ведь!.. А я коньячку, пожалуй, кину за «бородку». Граммов триста будет в самый раз, а то и забыл уже, чем он пахнет…
- Клопами, как водится, заржал Малой, откупоривая банку с пивом.
Чирик и Герыч, меж тем, обнаружили дверь в «подсобку». Переглянувшись, маргиналы понимающе заухмылялись. Чирик, подмигнув своему приятелю, осторожно постучал в дверь и вежливо произнёс:
- Товарищ продавец! Мы хотим обратить ваше внимание на то обстоятельство, что рабочий день ещё не закончился, а нас никто не обслуживает.
В ответ только тишина. Тогда бродяга забарабанил в дверь более настойчиво и сказал:
- В таком случае, прошу выдать мне жалобную книгу!
Чирик был просто в восторге от самого себя и своего «ослоумия», ему нравилась эта игра. Какой чудесный сегодня день, а жизнь прекрасна как никогда! Но он забыл изречение, которое гласит – «хвали день ближе к вечеру», и не принял в расчёт настроение Герыча, которому уже порядком надоели клоунские ужимки и реверансы Чирика перед закрытой дверью «подсобки». Решительно отодвинув с дороги этого «доморощенного Петросяна», Герыч толкнул дверь, но она не шелохнулась. Продавщица, прижавшись спиной к двери, сидела на полу в подсобном помещении, упираясь обеими ногами в стеллажи с товарами. Тогда бродяга начал бросаться всем телом на препятствие, как герой на амбразуру дзота. Но разбежаться хорошенько мешал прилавок и недостаток жизненного пространства. Это только усилило бешеную злобу Герыча. Продолжая свои попытки, он хрипел как пёс на сворке, выливая целые потоки сквернословия в адрес затворницы. Раздался душераздирающий женский визг. Потом перепуганная жертва матримониальных притязаний маргинала завопила истошно:
- Оставьте меня в покое, ну, пожалуйста!..
Чирик, с помощью подскочивших Малого и Профессора, едва оттащил своего приятеля от заветной двери.
- Ты чего, Герандос, белены объелся? – возмущённо вопрошал его Чирик. Ты зачем бабу напугал, что она тебе плохого сделала?
- Он не белены, это он «виагры», наверное, обожрался втихаря, предположил Профессор. Ишь, приспичило, вынь и положь ему бабу. Не фига себе, поэт Владимир Маньяковский, извращенец-футурист.
- Гляди ты, какое дело, вновь заговорил Чирик. Ничего, на безбабье и кулак – блондинка!
- Да он дважды ещё по сто семнадцатой «чалился», заявил вдруг Малой. Что? Не так, козёл блудливый? А статья-то марьяжная, стрёмная. Мне Лысый за тебя говорил, чмошник ты паскудный!.. Так что пока жопу тебе не порвали, присядь на неё и заглохни.
- Ладно, сучонок, выдохнул глухо Герыч. Я тебе это припомню. И, обведя присутствующих злобным взглядом, добавил:
- Вот, значит, как! За постороннюю «марамойку» впрягаетесь? А приятеля, стало быть, побоку? Отвали Герыч на полштанины, к утру подвалишь. Ловко!
- Рот закрой, кишки застудишь, порекомендовал ему Малой. Теперь твоё слово в день защиты насекомых.
- Хорош «собачиться», зачем праздник портить? – засуетился Профессор. Так хорошо посидели и вдруг чисто «рамс» как в шалмане. Ещё неизвестно, что там наверху произошло и сколько нам жить осталось, если сюда, не дай Бог конечно, проникнет радиация.
- От радиации сухое красное вино помогает, авторитетно заявил Чирик.
- А от всего остального – водка, «схохмил» Малой. Ну, пойдём, Профессор, выпьем тогда. Уболтал, чёрт ты языкастый.
Комфортно расположились на полу за прилавком рядом с кассой. Там до сих пор горела свеча, которую зажёг Малой. Там же недалече обнаружился ещё один холодильник с колбасной и рыбной «нарезкой». Пир стоял горой! Особенно большой ассортимент был по части спиртных напитков. Гуляй, рванина, однова живём! Один хрен, «ты говно, я говно – будущего нет», как спел ещё в восьмидесятых годах прошлого века один известный ленинградский неформал. Прав оказался, будущее накрылось шапкой ядерного взрыва
и разлетелось вдребезги радиоактивными изотопами…
Сомлевший, от изрядной дозы спиртного и непривычно обильной «закуси», Малой,
сидел у стены на полу и тихонько напевал:
"Всё сгорело книги и картины,
Детсады, больницы, психдома,
Винные сгорели магазины,
Развалилась прочная тюрьма.
Всё одно сидим себе, бухаем,
Есть ещё два ящика вина,
Эх, она такая, да растакая -
Ядерная зимушка-зима".
Закончив петь, Малой уронил голову на колени и «отрубился». Свеча догорала. Чирик и Профессор давно уже храпели во всю «ивановскую». Герыч, который отхлёбывал из своей бутылки только для вида, усмехнулся злорадно, и в глазах его на миг полыхнуло чёрное пламя ненависти. Осторожно, без стука, поставив бутылку портвейна на пол, бродяга встал на ноги, продолжая зорко следить за своими приятелями. Но всё было спокойно. «Ладно, раздать «долги» я всегда успею. Хотя конечно стоило бы их зарезать, пока они спят» - пронеслось у него в голове. Переложив нож из кармана в рукав на всякий случай, хищник двинулся по неширокому проходу в сторону подсобного помещения. Как вдруг услышал в спину:
- Далеко собрался?..
Чирик! Вот тварь, притворялся видно, что спит. А сам «пас» меня, ну падла! Ярость захлестнула сознание, обернувшись, Герыч увидел Чирика совсем близко и услышал,
как тот произнёс спокойно:
- Так далеко лыжи навострил?
Глядя в глаза своей жертве, Герыч, привычным движением перехватил удобнее нож и, внезапно «полоснул» отточенной кромкой лезвия по незащищённому горлу Чирика. Раздался хриплый вздох, кровь хлынула потоком, забрызгав одежду и лицо убийцы. Тот, не обратил на это никакого внимания, продолжая наблюдать как Чирик, схватившись обеими руками за горло, рухнул сначала на колени, а потом и лицом вниз на пол. Судорожно дёрнувшись несколько раз, он затих навеки. «Так всегда идёт война из-за чьей-то дырки» - усмехнулся про себя Герыч и быстро взглянул на Малого и Профессора. Они продолжали безмятежно спать. Профессор при этом храпел безобразно, запрокинув вверх свою бородёнку клинышком и временами выдавая такие рулады, что по сравнению с ними, звук работающей газонокосилки показался бы просто райской музыкой. Брезгливо сплюнув в их сторону, Герыч продолжил свой, так неожиданно прерванный, путь в «подсобку». Последние несколько шагов, оставшихся до двери помещения, он проделал, осторожно ступая на «цыпочках» и затаив дыхание. Приблизившись вплотную, он прислушался, тихо как в склепе! «Умаялась, теперь спит, наверное» - подумал убийца и, резко навалившись на дверь, прорвался, преодолевая слабое сопротивление женщины, находящейся на грани сна и бодрствования. Раздался еле слышный писк угодившей в капкан дичи. Женщина словно продолжение кошмарного сна ощущала наяву реальность происходящего. Чья-то рука ухватила её за волосы, а в шею ткнулась холодная сталь, проколов при этом кожу. Она почувствовала, как тёплая струйка стекает по шее, и поняла, что это кровь. Дохнув в лицо тяжёлым перегаром, чей-то хриплый испитой голос прошептал совсем близко:
- Не вздумай орать. Зарежу как свинью. Поняла?
Не в силах произнести ни слова, она только кивнула. Освободив волосы, рука переместилась на тело жертвы и начала грубо шарить по нему, обрывая пуговицы
на блузке.
- У меня полгода бабы не было, судорожно вздохнул насильник и, наконец-то, убрал острие ножа от шеи женщины.
Тогда собравшись с силами, и закричав пронзительно, продавщица ткнула наугад своими пальцами в лицо бродяги и вскочила на ноги. Накладной ноготь чудовищной длины попал не в бровь, а прямо в глаз Герычу и тот, ощутив нестерпимую боль, моментально пришёл в бешенство. Дикая злоба на весь мир, который был к нему так жесток, в течение всей его никчёмной жизни, воплотилась теперь в этой слабой женщине, которая осмелилась дать ему решительный отпор, несмотря на угрозу смерти. С оглушительным рёвом он наносил во тьме удар за ударом своей беззащитной, перед его натиском, жертве. Даже финский нож, при помощи которого бродяга отправил на тот свет немало людей, не выдержав такой экзекуции, сломался пополам. В это время в помещение ворвались Малой и Профессор, разбуженные истошными воплями. Они видели уже распростёртый на полу труп Чирика и быстро смекнув, в чём дело, и наскоро вооружившись, бросились на помощь продавщице. Выхватив под руки упирающегося Герыча из тесного помещения «подсобки», его, чтобы сломить сопротивление «приложили» хорошенько башкой о прилавок. Затем Малой, орудуя пожарным топориком, а Профессор багром, который он позаимствовал на том же пожарном щите, совместными усилиями превратили Герыча в компактный кусок мелко нарубленного фарша. С таким остервенением убивают бешеного пса, искусавшего перед этим полдеревни. Бросив на пол топор, Малой зажёг свечу и прошёл в подсобное помещение магазина. С первого же взгляда ему стало ясно, что их помощь запоздала. В луже крови лежало истерзанное тело несчастной продавщицы. Остекленевшие глаза дерзко смотрели в потолок. Выйдя из «подсобки» и тихо закрыв за собой дверь, Малой сказал Профессору:
- Пойдём, старик, помянем усопших...
"Отсидимся тут, покуда хватит,
И пойдём по городу искать,
Я уверен, мы найдём собратьев,
Не одни мы любим выпивать.
Кончится, но мы не унываем,
Мы ещё отыщем закрома,
Эх, она такая, да растакая -
Ядерная зимушка-зима".
...Много лет учёные-антропологи и палеонтологи в своих археологических изысканиях пытаются найти недостающее звено на пути развития эволюции от обезьяны к человеку. Да откройте вы уже глаза и прозрейте! Посмотрите непредвзято на всю историю существования человечества. Ведь это сплошная череда войн, бессмысленных убийств и торжества насилия. Поэтому не стоит искать там, где не прятали! Человек, как это ни прискорбно, из обезьяны ещё не сформировался. Оглянитесь вокруг, посмотрите, наконец, в зеркало и вы увидите там, то самое «недостающее» звено. А чтобы дорасти до звания Человека, людскому сообществу предстоит пройти ещё необозримо далёкий путь.
Дай, Бог, конечно!..