Стояла небывалая для весны жара, поэтому всякий, кто выходил на улицу старался тут же укрыться в тени чуть зеленеющих в аллее лип. Изо всех окон чьим-то красивым басом радио пело песню о море, тем самым только усиливая липкое ощущение жары. Некоторые смельчаки отважно бросались к автомату с надписью «Газировка», но не получали живительную влагу. От перегрева автомат выплевывал лишь редкие струйки сладкого сиропа, который еще вчера был содовой. Тут, около пруда, на покореженной временем и хулиганами скамейке сидела женщина. Одета она была просто, но опрятно и со вкусом. Ее отрешенный взгляд ясно давал понять, что она глубоко погрузилась в свои мысли и не собирается оттуда выныривать. Лишь изредка она переводила взгляд вниз, где маковыми зернами рассыпались по земле муравьи и зеленел весенний, временами плешивый, газон.
Серафима Андреевна Пупкина, а именно так звали женщину, пришла сюда не случайно. Еще утром она получила известие о том, что ее бывший муж, Григорий Константинович Лебедев, по состоянию здоровья угодил в дом для душевнобольных, и теперь ей требовалось некоторая степень уединения, которой сложно было достичь, проживая в однокомнатной малосемейной квартире вместе со своим любопытным сожителем. Серафима Андреевна вспоминала свою жизнь, которая не была полна знаменательных моментов и ярких историй, однако от этого она не становилась менее примечательной. Урожденная гражданка Чехии, наследница аристократического рода с совсем не аристократической фамилией, Серафима провела свое детство в достатке, однако во всем изобилии игрушек, сладостей и нарядов ей все время чего-то не хватало. Отец, игравший в политические игры, и мать, предпочитавшая общество вина и шальных подруг, пропустили детство дочери, как школьник пропускает неинтересный урок. Политика - страшная вещь. В этом Серафима убедилась на собственной шкуре, когда ее отца после ссоры с министром на очередном внеплановом банкете внезапно обвинили в измене стране. Лишившись всего движимого и недвижимого имущества, родовая община Пупкиных вынуждена была скитаться из города в город в поисках нового пристанища. Когда семейство наконец обрело кров на чердаке старого многоэтажного пражского дома, глава семейства Пупкиных твердо вознамерился отправиться на поиски работы, однако вместо работы он нашел ближайший кабак и без раздумий стал обрабатывать в нем бар. Мать – Катерина Войтеховна – также не особо стремилась начинать трудовую карьеру и решила больше внимания уделить карьере любовной. Большую часть своего свободного времени она проводила в поиске лучшей жизни около люксовых мотелей, где, как ей казалось, должны были обитать влиятельные ослы с туго набитыми кошельками. Долго искать лучшей жизни не пришлось: аристократическая притягательность Катерины сделала свое дело и бывшая мадам Пупкина укатила со своим новым ухажером в Израиль. И без того пьющий Андрей Пупкин запил напропалую и через неделю после ухода жены скончался от сердечного приступа в кабаке в окружении пришлых пьянчуг, которым невдомек было, что рядом с ними незаметно угасает человек.
Острая нехватка денег вынудила Серафиму на поиск работы. По иронии судьбы, единственная работа, которую могла осилить Серафима была работа официантки в уже известном нам кабаке. Тут она проработала полтора года до встречи со своим будущим мужем – Григорием Лебедевым. Он появился в баре как ураган, уничтожая все алкогольные напитки на своем пути.
Как и все женщины, Серафима Андреевна хотела от Лебедева большего, и он решился на отчаянный шаг. Свадьбу сыграли скромно, без фанатизма. Однако дальнейшая семейная жизнь четы Лебедевых не задалась и, вскоре после переезда пары в Беларусь, Серафима нашла себе нового ухажера, с коим и проживала сейчас в однокомнатной квартире. Сейчас ее жизнь была все такая же серая, как и при жизни с Лебедевым, изменился только мужчина. Единственное утешение для себя она находила в редких прогулках по парку, в котором она работала.
Заходящее солнце медленно уплывало за горизонт. Проплешины травы все так же зеленели под ногами. Серафима устало смотрела вдаль, держа в руках конверт с письмом. Только теперь она начала понимать, что замужество требовало усилий не одного человека, а обоих страдальцев. Предательски задрожали руки. Виня во всем холод, Серафима плотнее укуталась в легонький персиковый кардиган.
Ночь стремительно укрывала землю своим одеялом. Возвращаясь домой, Серафима с тоской смотрела на загорающиеся огнями окна, на спешащих домой после дневных игр детей, на застывшие в вечерней тиши кроны деревьев. Из окон все тот же утренний бас пел песню о море. Видимо этот липкий мотив будет преследовать Серафиму еще очень долго. Вот и дом. В подъезде привычно пахнет кошками и сигаретами «Астра». К этому запаху невозможно привыкнуть. Каждый раз при входе в подъезд он обдает тебя и раскрывается все новыми и новыми красками.
Малосемейная квартира ждала Серафиму распростертыми объятьями кухни и голодным желудком сожителя. Лёлик, а именно так звали сожителя Серафимы, смотрел футбол, ругаясь на игроков, правительство и козла-начальника. Соседка безжалостно колотила в стену, пытаясь перебить звук телевизора. Все было как всегда. Серафима судорожно вздохнула и тут же успокоилась. Жизнь продолжалась...