ЧАСТЬ VI
Глава 1. Человек потерявший память.
Он потерял сознание, а когда очнулся, вокруг суетились незнакомые люди. Сам он лежал на обожженной земле. Почувствовав, что тело его слушается, он попытался сесть. Ему помогли. В стороне, рядом с обгоревшими кустами, стояли несколько автомобилей. Среди них машины медицинской помощи. Из одной вышла девушка в белом комбинезоне. Она подошла к мужчине, открыла портативную сумку и вынула бинты, флаконы и таблетки. Пока медсестра перебинтовывала пострадавшему голову и лицо, тот прислушался к разговорам. Выяснилось, что в горах потерпел катастрофу самолет частной авиалинии. Погибли все пассажиры и члены экипажа. В живых остался только он, человек, потерявший память.
Пострадавшего аккуратно уложили на носилки, укрыли теплым пледом и перенесли в машину. Через час неотложка и сопровождавшие её машины въехали на территорию местной клиники, в которой мужчина с обожженным лицом провел несколько часов в реанимации. Когда непосредственная угроза жизни миновала, больного специальным рейсом военного вертолета доставили в закрытый госпиталь и разместили в просторной одноместной палате, организовав на выходе круглосуточную охрану. Судя по усиленному вниманию, пострадавший был важной персоной.
Утром больной назвал свое имя — Барди. И всё! Окружавшие пациента врачи, медсестры и охрана знали о нем больше, чем он сам.
Хорошо известный в научном мире молодой талантливый ученый Пирий-младший на частном самолете летел в Тиоль, где находился Научно-технический центр имени академика Ирдага Пруса. Подготовленное в верхах совещание приурочивалось к возвращению «Торнадо». Звездолет стартовал к планете Урида почти три года назад. Через тридцать дней астронавтов ждали на Эльцэтре.
Связь с частным самолетом, на котором летели Пирий-младший и несколько его сотрудников, прервалась за полчаса до посадки вблизи Тиольских гор. Немногие очевидцы гибели самолета потом сообщили, что в это время в горах разразилась сильнейшая буря. Молнии сверкали одна за другой. Когда небольшой самолет провалился в воздушную яму, очередной грозовой разряд угодил прямо в фюзеляж. Машина воспламенилась и рухнула. Останки самолета и пассажиров находили в нескольких десятках метров от места падения машины, часто в непроходимой чаще. Пирия-младшего нашли сразу. По счастливой случайности в живых остался именно он. И, собственно, только о нем и волновались служба безопасности президента и высшие чиновники от науки. Молодой ученый был не только ведущим специалистом в своей области, он был достоянием нации.
Тело Пирия-младшего не пострадало. А вот память и лицо… Лоб и щеки молодого мужчины пересекла рваная рана, до неузнаваемости разворотившая лицо ученого. Но, главное, он остался жив. А память? Никто не сомневался, что она должна восстановиться. Ожидания оправдались лишь частично. Поздно ночью к концу второго дня больной окончательно пришел в себя. К удивлению врачей и охраны, он снова назвался Барди. Медсестры переглянулись. Чтобы не травмировать пострадавшую после катастрофы психику знаменитого пациента, врачи и консультанты договорились звать его Барди. Имя прижилось. Теперь в медицинской карточке больного официально фигурировало его новое имя, а в скобках прежнее — Пирий-младший.
Через два дня выяснилось, что новоявленный Барди окончательно забыл о своей семье и прежней жизни. Но авиакатастрофа, скверным образом навредившая в одном, удивительным образом повлияла на его умственные способности. И без того талантливый и даровитый, он после трагедии проявил значительно возросший интеллект. В том числе и в тех областях, которыми раньше не интересовался. Его окружение не вникало в причины этого феномена. От Пирия и раньше можно было ожидать всяких неожиданностей, и «авиовстряска», а почему бы и нет, могла способствовать обострению его умственного потенциала.
Больному сделали несколько операций, достаточно удачных с точки зрения пластической хирургии. Швы сняли через двадцать дней, гораздо раньше, чем принято после таких манипуляций. Этих дней вполне хватило, чтобы лечащий врач принял решение освободить Пирия от повязок. После «реставрации» больной перестал походить на Пирия-младшего, портрет которого висел в Доме ученых на его родине. Но к величайшему облегчению хирурга, знаменитый пациент не испугался своей бесспорно изменившейся внешности. Его врачам показалось, что он остался ею доволен. Особенно густым «ежиком» на голове, который успел отрасти на поврежденной огнем коже. Изучив свое новое лицо, пациент улыбнулся и успокоился, узнав в отражении самого себя: высокий, статный, широкоплечий. Заметный шрам через лоб и щеку добавлял ему мужского шарма. К тому же врачи обещали, что со временем шов станет менее заметным, рассосется.
Детство, отрочество, юность были смыты из его памяти словно губкой. Позднее Пирий не вспомнит мать, навестившую его вскоре после снятия швов. Врачи надеялись, что во время свидания в его голове всколыхнутся хоть какие-то воспоминания. Но сын взглянул на старушку с таким недоумением, что лечащему врачу пришлось втолковывать, что перед ним его родная мать, а не посторонняя женщина. Больной замялся и неуверенно к ней потянулся. Разглядев неузнаваемо изменившееся лицо единственного сына, пожилая женщина заплакала и кинулась к нему на грудь. Мужчина непроизвольно отшатнулся. Тогда, всё ещё удерживая его за плечи, старая женщина пристально заглянула в сузившиеся глаза сына, и закричала:
— Это не Пирий! Это не мой сын!
Мать исступленно колотила самозванца в грудь, умоляя вернуть ей её мальчика. Увертываясь от быстрых ударов, выживший после авиакатастрофы мужчина растерянно взглянул на врачей и офицера охраны. Спохватившись, тот подбежал к больному и оттащил упиравшуюся женщину, чтобы передать её в руки врачей. Несчастная мать билась в истерике. Ей сделали успокоительную инъекцию и увели. Позднее журналисты выяснили, что после посещения сына пожилая женщина лишилась рассудка, и её поместили в клинику для душевнобольных.
Ко дню возвращения звездолета, то есть через двадцать девять дней после крушения самолета, Пирий-Барди окончательно выздоровел и был среди тех, кто первыми встречал астронавтов и пожимал им руки. Многих, в том числе Зеуга, он знал раньше. И многих вспомнил. Этот отдел памяти Пирия не пострадал и сохранился в полном объеме.
Пожимая руки героям, Пирий-Барди дошел до Кэлы, молодой, стройной женщины с грустными глазами. Наклонившись, он взял узкую ладонь и заглянул в серые глаза. И что он в них увидел? Яркие лучи, глухие тени начисто забытого прошлого? Он и сам не понял, но как бы то ни было, обменявшись удивленными взглядами, они словно обрадовались неожиданной встрече. Он представился Кэле под своим настоящим именем — Барди, и в эту же самую минуту разомкнутый когда-то круг замкнулся. Через неделю они поженились. А через несколько месяцев у молодой пары родилась дочь, раньше положенного срока, но вполне крепенькая девочка. Мать настояла на том, чтобы малышку назвали Чаорой.
Глава 2."Вспомнил. Я вспомнил!"
Барди и Кэла жили дружно и счастливо, пока их дочери не исполнилось пятнадцать лет. Высокое положение и статус родителей позволяли Чаоре ни в чём себе не отказывать, вести свободный образ жизни, хотя она убеждала своих многочисленных друзей, что предпочитает уединение. Девушка кокетничала. В их богатом загородном доме в предгорье Тиоля всегда было шумно и весело. Развлекалась не только молодежь, но и её ещё молодые родители.
Дом в Тиоле часто навещал старинный приятель хозяйки - академик Арди Грэг Дортон-младший. Друг ее первого покойного мужа. Когда в Тиоль прилетал Арди, как правило с новой подругой и в окружении усиленной охраны, каждый день в загородном имении превращался в праздник. Академик умел работать, но больше всего он любил наслаждаться жизнью, и у него получалось совмещать и то, и другое. Для своих сорока четырех лет ученый выглядел удивительно молодо. Первый красавец, первый любовник, первый жених планеты. Он везде был первым. И потому что родился гением, и потому что было в нем что-то особенное. Такие, как он, появляются на свет всего раз в тысячу лет.
Чаоре исполнилось пятнадцать. По случаю совершеннолетия юной красавицы в имении устраивалось грандиозное торжество. Предполагалось, что молодежь останется до утра. Но праздник не состоялся.
Занятый научной и общественной деятельностью академик Барди не баловал дочь вниманием, хотя любил свою девочку и был по-своему к ней привязан. Так вышло, что он не мог присутствовать на дне рождения единственной наследницы, но у него был для дочери подарок — золотое ожерелье в виде трех змеек с рубиновыми глазками. Перед отъездом он заглянул к ней рано утром, чтобы поздравить. Дочери в комнате не оказалось, но дверь на террасу была приоткрыта. Именинница уже проснулась. Барди направился было к ней, но задержался у порога. Его прекрасная дочь вместо того, чтобы наслаждаться утренней свежестью роскошного цветника, разбитого под её окнами, - молилась! Молилась вытянувшись в струнку, с простертыми к небу руками. Барди удивился. Девочка не отличалась религиозностью. Заинтригованный Барди проследил её взгляд и у горизонта разглядел объект поклонения. Это была Утренняя звезда. Большая и ещё яркая, она подействовала на Барди странным образом. Перехватило дыхание, а сердце забилось, как от непосильной нагрузки.
Сдавленно окликнув дочь, Барди поспешил вернуться в комнату. Добравшись до кресла, он ещё раз позвал дочь. Услышав стон, девушка бросилась к отцу. Барди держался за сердце и что-то шептал. Испуганная Чаора нагнулась, прислушалась:
— Вспомнил, я вспомнил. Я предал его.
— Кого, папа? Кого ты предал? — расширив серые глаза, и нажимая звонок вызова прислуги, переспросила Чаора.
— Огненного Бога, — ответил он, хватая воздух вдруг пересохшими губами, и потерял сознание.
Торжества в честь юбилея дочери пришлось отменить. Кэла не отходила от мужа весь день, а ночью уединилась в своей комнате и долго плакала. Домашний врач неоднократно заглядывал к ней, но Кэла всякий раз отказывалась от помощи медика. Доктор возвращался к больному.
Рано утром в Тиоль прилетел срочно вызванный Арди. С ним прибыла большая группа столичных врачей.
* * *
После смерти Ирдага Кэла заперлась в загородном доме и жила в нем как затворница, принимая только самых близких друзей покойного мужа. Арди, выполняя просьбу Ирдага, предложил ей развеяться, хотя бы слетать на Уриду. Молодая вдова неожиданно легко согласилась. Арди уладил формальности, и через месяц Кэла уже летела на Уриду. Спустя три года девушка благополучно вернулась и через неделю последовало её стремительное бракосочетание с Пирием-младшим. О чём тогда подумал Арди, осталось тайной, но перед официальной церемонией он небрежно намекнул невесте, что был бы рад видеть её рядом с собой в любом качестве и готов увезти
прямо из-под венца. Кэла рассмеялась: Арди, как обычно, шутит. И весело ответила, что Барди-Пирий — отличная партия, и старинный друг не может не оценить её выбор. Арди подтвердил: «Да — Пирий во всех отношениях достойный парень." Он знал его, хотя не считал своим близким другом. Скорее знакомым, который после авиакатастрофы заметно изменился, и не только внешне. Кстати, Арди не увидел в этом ничего экстраординарного. Разве мало таких случаев? Поэтому, когда сменивший имя приятель обрел семейное счастье с Кэлой, порадовался за обоих.
Вскоре родилась Чаора. Арди просил не нарекать девочку «нездешним» именем. Кэла не прислушалась и настояла на своем. Барди не возражал, а Арди согласился, что мать вправе назвать своего ребенка любым именем. Сам Арди так и не женился, поэтому Чаора стала для него близким, родным существом. Так бывает, когда за неимением собственных привязываешься к детям давних друзей. Единственная дочь Кэлы звала Арди «мой второй папа».
Когда с Барди случилась беда, Арди откликнулся первым. Прилетел в Тиоль, приободрил Кэлу и, убедившись в высокой квалификации медсестры и сиделки, отправился к Чаоре. Девочка вторые сутки не покидала своей комнаты и ничего не ела. Заполонившие дом академика врачи связали её недомогание с тяжелым состоянием отца девочки. Но обещали, что молодой организм справится и без медикаментозной помощи.
Арди присел на край девичьей кровати. Взял нежную руку в свои и бережно поднес к губам. Он нянчил её ребенком и относился, как к собственной дочери. Глядя на подраставшую малышку, он сожалел, что не завел собственных детей, но со временем перестал так думать: ему вполне хватало своей, как он говорил, «ненаглядной дочурки».
— Что случилось, дорогая? — поглаживая узкую ладонь, ласково спросил Арди.
Вместо ответа Чаора приподнялась, прижалась к нему и расплакалась. Она тоже привязалась к Арди, а когда подросла, стала гордиться вниманием и особой симпатией старшего друга. Повзрослевшая Чаора испытывала к нему чувство, схожее с первой влюбленностью. Ее можно было понять. Ученый с мировым именем, изысканно красивый, остроумный и нежный. Отец не баловал её излишним вниманием, тогда как с Арди она чувствовала себя раскованной, естественной и… красивой.
— Мамина книга, — шептала девочка. — Меня назвали, как ту, которая дождалась Огненного Бога. Мне страшно, милый Арди. Почему меня так тянет на террасу, когда восходит Утренняя звезда?
— Ерунда. — пробормотал Арди. — Такое случается с впечатлительными девочками твоего возраста. Одни ждут принцев, а другие Огненных Богов. Это сказка. Красивая история о верности и любви. Она помогает юным мечтательницам вроде тебя не растерять раньше времени чувства и сохранить себя для того, кто однажды найдет дорогу к её сердечку. Твоя мама тоже мечтала об Огненном Боге и дождалась твоего папу. Ей повезло. Твой отец — замечательный человек. Ты можешь им гордиться. А мама что? Продолжает читать эту книгу? — осторожно допытывался Арди.
— О да! — Вдруг рассмеялась Чаора и, спохватившись, грустно продолжила: — И папе её давала. Но ты же знаешь отца. Он назвал маму милой фантазеркой. А вчера утром…
Девочка замолчала, и Арди ощутил её страх. Он отвел в сторону густые волосы девочки и бережно переспросил:
— Так что же произошло утром, дорогая?
— Он никогда не заглядывал ко мне так рано, а вчера, перед тем как уехать, зашел. Хотел подарить украшение. Я была на террасе и, скажу откровенно, любовалась Утренней звездой. Потом раздался крик. Я бросилась в комнату. Отец сидел там, — она кивнула в сторону изящного кресла, — такой бледный и шептал.
— Ты запомнила, что именно? Повтори, дорогая. Это очень важно.
— «Вспомнил, я вспомнил! Я предал Огненного Бога». — Девушка запнулась. — Представляешь, того самого, из книги, которую, я уверена, он до конца, так и не прочел.
Чаора ещё сильнее прижалась к Арди. Ей было по-настоящему страшно. Арди прикусил губу. Его вмиг посуровевший взгляд устремился на террасу. В посветлевшем небе, почти у горизонта, мерцала Утренняя звезда. Академик едва нашел ее. Звезда почти растаяла, и Арди ничего не почувствовал. Задвинув штору, Арди посмотрел на Чаору, собираясь приободрить её, но молоденькая девушка задремала. Осторожно переложив её голову на подушку, Арди встал и вышел. За неё он больше не беспокоился. Выспится и пойдет на поправку.
Успокоив Чаору, Арди вернулся к больному. В комнате царил полумрак. В кресле рядом с кроватью дремала Кэла. Услышав скрип открываемой двери, Кэла встрепенулась, а узнав Арди, слабо улыбнулась. Протянув ему руку, она кивнула на Барди, не выдержала и расплакалась. Арди прилетел вовремя. Бессонная ночь доконала страдалицу окончательно. Сейчас только с ним она готова разделить неутешное горе. Постояв над Барди, Арди поправил на больном одеяло и присел на кушетку недалеко от Кэлы. За стеной переговаривались медсестра и врач. Не слышно о чем, но наверняка о Барди, который занемог так внезапно и безнадежно.
— Заходил к Чаоре. Такая впечатлительная девочка, а ты показала ей книгу. Зачем? — С легкой укоризной поинтересовался он. — Продолжаешь верить в откровенную чепуху и ей предлагаешь заняться тем же?
— Чепуху? — вскипела Кэла, но вовремя спохватилась, согласившись, что вела себя опрометчиво.
Помолчали. После смерти Ирдага прошло почти двадцать лет. Арди так и не смирился с уходом друга. Очевидная несправедливость Судьбы! Хотя нелепо ждать от неё справедливости. Судьба никому ничего не должна, она как жребий, и выбор её случаен. С ней лучше не заигрывать. Хотя заигрывать с судьбой — было вполне в духе Ирдага, иначе жизнь показалась бы ему пресной. Арди вздохнул. Сам он не такой. Сокращать жизнь сомнительными забавами, когда она так коротка, а сделать надо так много? Зачем?
— Давно хотел спросить тебя о полете на Уриду. — Арди прислушался к неспокойному дыханию больного. Помедлил и тихо продолжил: — Прошло почти шестнадцать лет, но в широких кругах такое значимое событие который год остается незамеченным. О нем словно забыли. Материалы экспедиции засекречены и твой дневник тоже.
— Я не вела дневник, можешь мне верить. — встрепенулась Кэла. — Спецслужба несколько раз проверяла меня на детекторе и под гипнозом. Не только меня. Всех членов экспедиции, включая Зеуга. Я до сих пор не понимаю, чего они добивались.
— Наверное, у них имелись веские причины.
Кэла удивленно посмотрела на Арди, ожидая продолжения.
— Ты не задавалась вопросом, почему Барди забыл свое прошлое? А зря.
— Какая связь между моим дневником и Барди? Что касается его амнезии, он лишился памяти в результате авиакатастрофы. Врачи пытались вернуть ему память, но безуспешно. Тебе известно это не хуже, чем мне.
— Разумеется. Но ты не знала Барди до крушения. Между тем тогда он выглядел немножко иначе и носил другое имя.
— Знаю — Пирий-младший. Ну и что?
— Тебя не интересовало, почему он назвался Барди?
— После авиакатастрофы у него произошел сдвиг в сознании, и он связал свое «я» с другим именем. Такое бывает. Возможно, его деда или прадеда тоже звали Барди.
— Только не родственника. Он забыл семью и все, что было с нею связано. Но вот что занимательно. О своем участии в космическом проекте он помнил так же хорошо, как до несчастного случая. Такие имена, как Корбут, Ирдаг, Зеуг, ему о многом говорили. А вот моё имя, признаюсь, он услышал, как бы впервые, хотя мы неоднократно встречались на симпозиумах и были представлены друг другу. После аварии мы восстановили контакт, и он мило извинился, оправдывая забывчивость всё той же амнезией. Пирий и раньше был не от мира сего, но с его странностями и забывчивостью кое-кому захотелось разобраться.
— О чём ты, Арди? Не мучай меня. Я и так на грани.
— Он был, Кэла. Твой дневник. Ты абсолютно ничего о нем не помнишь, хотя записи вела регулярно. Отрывки из твоего дневника оказались единственной зацепкой, обратившей на себя внимание спецслужбы.
Честно говоря, они ничего не искали на «Торнадо». Так, простая формальность. Скорее подложенную бомбу, чем какие-то личные записи. Когда агент утилизировал мусор, он случайно изъял клочки бумаги с обрывками записей. Из простого любопытства он склеил обрывки и восстановил уничтоженный текст. Ты аккуратно вела дневник и иногда выдергивала неудавшиеся записи. Разорванный черновик, датированный вторым вторником 6-го месяца 658 года, и заинтересовал бдительного агента. Но сам дневник не нашли. А ты и под гипнозом твердила одно и то же. Ты отрицала, что вела его во время полета. Те, кто лишил тебя памяти, предусмотрительно уничтожили его, но забыли про бак для мусора.
— Лишил памяти? Меня? Фантастика! Я прекрасно помню все подробности экспедиции, и хорошо изучила характеристики астронавтов. Никому и в голову не могла прийти мысль лишить меня памяти. И главное — как, с какой целью? К тому же мои показания не отличались от тех, что привели остальные участники экспедиции.
— Это правда, а теперь взгляни на текст, восстановленный из обрывков.
Арди поднялся, вышел в соседнюю комнату и вернулся с коричневой папкой. Наскоро просмотрев, он протянул ей несколько пожелтевших исписанных листков. Хорошо восстановленных и тщательно подобранных. Кэла без труда узнала свой почерк. Вместо гипноза ей надо было предъявить их. Вот тогда она бы точно растерялась, потому что не помнила, что писала их во время полета, хотя графика почерка говорила об обратном. Ей вспомнилось, что она сдавала образцы своего письма на экспертизу. Но дальше проверки дело не продвинулось. Эксперты убедились, что она не могла сообщить им ничего нового, и оставили в покое.
Кэла взяла верхнюю страничку и стала читать. «Вечером приходил Барди». Прочитав первое предложение, она отодвинула листок и с недоумением посмотрела на Арди. Судя по дате письма, до знакомства с будущим мужем оставалось не меньше года. Арди придвинул листок, Кэла продолжила чтение. Далее по тексту шло подробное описание интимного свидания. Кэла слегка побледнела и покосилась на Арди. Тот пожал плечами, мол, дело житейское. Кэла не стала читать вслух, но пробежала листок глазами с видимым интересом. Под другими числами шли мелкие подробности её частной жизни и упоминался «Торнадо». И, наконец, самое важное, датированное вторым вторником 6-го месяца 658 года. Собственно, из-за этой фразы спецслужба и начала расследование.
«Барди любит меня! Но Огненный Бог никогда его не отпустит!»
— Он отпустил его, Кэла. Того, с кем не разлучался двести с лишним лет. — Арди окинул взглядом больного. Ему показалось, что тот очнулся. Нет, по его бледному лицу скользнула тень от настольной лампы. — Чаора родилась вполне доношенным ребенком, хотя, судя по метрике, ты разрешилась от бремени на месяц раньше положенного. Вы зачали её среди звезд, Кэла. Весьма романтично, вот только память этого не сохранила. А Пирий-младший действительно погиб в авиакатастрофе, которая произошла отнюдь не случайно, и подстроить её мог только он, твой Огненный Бог. Он знал, что ты ждала ребенка, и, если бы Барди не последовал за тобой, непорочное зачатие наделало бы много шума. Впрочем, он нашел бы выход, например, ранний выкидыш. Набор его способностей поистине уникален. Можно с уверенностью предположить, что Барди выполнил свою миссию и в награду получил тебя и свободу. После крушения самолета нашли не Пирия-младшего, а Барди с изувеченным лицом и усеченной памятью. А Пирия я знал. Не настолько хорошо, чтобы быть личным другом, но достаточно, чтобы опознать. Они очень похожи, Пирий и Барди. Вот только лицо. Его специально изувечили, чтобы после пластических операций Пирий окончательно превратился в Барди. В того самого, с кем мы познакомились в твоей Книге. Даже родная мать сначала признала в нем своего изувеченного сына. Но материнское сердце не обманешь. Оно подсказало, что сын погиб, а тот, кто назвал себя Барди, действительно носил свое настоящее имя. И еще. У Пирия были такие же густые, вьющиеся волосы, как у нас с тобой и у Барди.
— Почему ты рассказал мне о Пирии и о них, — Кэла указала на исписанные её почерком листки, — только сейчас?
Арди пожал плечами:
— Возможно, я бы воздержался и не поделился своими догадками даже сейчас, чтобы не ворошить старое. Но неожиданно мои смутные домыслы подтвердила Чаора. Помнишь легенду о Белой Шаманке? О белой инопланетянке, потерявшейся на чужой планете? Все её потомки, все следующие Чаоры чувствовали свою связь с Утренней звездой, а последняя дождалась Огненного Бога. Ты назвала свою дочь Чаорой, познакомила с Книгой и не подозревала, что девочка начинала каждое утро тем, что разыскивала на небе Утреннюю звезду и Огненного Бога.
— Чаора?
— Да. Она рассказала мне, что ты показала Барди книгу. Он прочитал её, но и только. А в то злополучное утро Барди вышел на террасу и застал Чаору с протянутыми к небу руками. Заинтригованный поведением дочери, он разыскал на небе звезду, и звезда разблокировала его память. Барди слышал эту легенду из уст своей сестры. Той самой, скончавшейся в объятиях Огненного Бога два с лишним века назад. Увидев звезду, Барди всё вспомнил, и его сердце не выдержало. А с черновиками я столкнулся недавно и по чистой случайности. Поскольку ты отрицала, что писала дневник, найденные в мусорной корзине обрывки посчитали бесполезной информацией. Наложив гриф секретности, их убрали в дальнюю папку и забыли. Действительно, ничего нового за эти шестнадцать лет не проявилось, а ты так и не вспомнила о своем увлечении. У меня есть доступ, позволяющий работать в секретных архивах. Вдруг пришло желание, — он ещё раз взглянул на Барди, — порыться в материалах, касающихся полета на Уриду. И вот такое открытие. Снова Огненный Бог, ты и Барди. А ещё есть Книга, и был Ирдаг.
Барди при смерти. Мы тоже в опасности, пока не уничтожим Книгу и не забудем о существовании Огненного Бога навсегда.
Ты не в курсе, и не только ты. Общественность тоже ни о чем не догадывается. Две попытки отправить новые экспедиции на Уриду не увенчались успехом. Ракеты взрывались ещё на старте. Сорок человек погибли. Но это не просчеты наших инженеров. Действительность гораздо неприятнее, но об этом знаю только я. Все наши неудачи — проделки твоего Огненного Бога. Это секретная информация, которую я могу доверить только тебе. Мы не в состоянии добраться до Уриды, поскольку звездолеты, построенные по имевшимся чертежам — всего лишь макеты «Торнадо». Понимаешь, макеты! Декорация к занимательной постановке о путешествии эльцэтриан на Уриду. Мы — дремучая цивилизация, Кэла.
— А как же наша экспедиция и наш корабль?
— На самом деле звездолетом Зеуга управляли Огненный Бог и его помощник Барди. «Торнадо» тоже великолепный макет, поэтому его и построили так быстро, и рассыпался он в первую очередь, хотя до сих пор считают, что его взорвал террорист-одиночка за безумное вознаграждение.
— Поэтому погибли Зеуг и все члены первой экспедиции?
— Да. Они хотели повторить успех, но их постигла неудача. Сначала решили, что в проект закралась роковая ошибка. Но как это доказать, если первая экспедиция закончилась так триумфально? После второй неудачи космическую программу свернули. Потерпев подряд два сокрушительных поражения, Барди очень переживал. Остальные, конечно, тоже. Мы же не догадывались о проделках Огненного Бога и о том, что Барди с ним расстался. Чаора запомнила слова отца: «Я его предал».
— Предал?
— Да, предал.
— А Формула мира — всполошилась Кэла, отводя вопрос о предательстве, — тоже заблуждение и проделки мистической силы?
— Как ни странно, она существует, но практического применения никогда не имела, и в ближайшей перспективе такого удовольствия мы иметь не будем. Незадолго до смерти Корбут сказал: «Нас всех заставили играть в чужом спектакле. Нас всех попутал черт, и мы ему поддались». А ведь старый академик до конца жизни оставался материалистом, а вот попался. Он тоже всё понял.
— Ты великий человек, Арди! Наверное, самый великий среди всех, кого я знала.
— Тем не менее, ты выбрала не меня, дорогая. Хотя я и был тем самым Огненным Богом, которого ты так долго и безнадежно ждала, — усмехнулся Арди, в мыслях представляя юную Чаору, которая, а почему бы и нет? — его дождется.
— Не шути так, Арди. — Кэла побледнела, вспомнив молодёжную вечеринку, где познакомилась с Ирдагом и Арди. Молодые ученые. Один лучше другого. Ей приглянулся Арди, но она стала женой Ирдага. Неужели и она играла в неизвестном ей спектакле? Возможно, и ей навязали чужую волю, и она тоже поддалась.
— Не шути так, — повторила Кэла. — Это жестоко. Практически мы на развалинах, и никому об этом не известно. Мы же всерьез готовились к звездной войне, к высадке инопланетного десанта. Пресса так много писала о гравитации и гибели цивилизации, об этой ужасной планете Арсад, из-за которой и начался этот кошмар.
— Давно никто не пишет. Как ты отстала, Кэла. Планеты под таким названием нет! Досадные неточности в расчетах. Общественность удовлетворилась этим нехитрым объяснением. Но это вывод для широкой публики. На самом деле она существовала и угрожала нам.
— И где же она сейчас? — удивилась Кэла и насторожилась. Женщине показалось, что Барди прислушивается к их беседе.
— О Властелинах предупреждала Книга. Барди всё же прочел её и поделился со мной размышлениями и странным интуитивным опытом из «прошлой» жизни. Он мучительно искал ответ на вопрос, куда исчезла планета, поскольку знал, что она есть, тогда как все последние изыскания говорили об обратном. В итоге ему пришлось согласиться, что планета Арсад не угрожала Эльцэтре, поскольку её не было в системе Бальтиры. Я ушел от дискуссии. В свое время мне хватило Ирдага. К тому же я не знал о глубинной генетической памяти. Иначе откуда у Барди появился этот невероятный вывод, что Огненный Бог отвел Арсад на другую орбиту, тем самым, спасая Эльцэтру от всех последующих потрясений, в благодарность за предоставленное ему убежище, когда он был мал и беззащитен? Жаль, что я не развил эту тему с ним раньше и уже не успею сейчас.
Арди с грустью посмотрел на умирающего друга и повернулся к Кэле, которая не знала, как реагировать на его слова. Получалось, она совсем не знала человека, с которым прожила долгую жизнь и вырастила дочь.
— Может быть, вы обсуждали, зачем мы вообще летали на Уриду? — со слезами в голосе спросила Кэла.
— Нет. Но в свете собранных фактов это очевидно. Бог собрался покинуть Эльцэтру. Он нуждался в новом жилище, и вы помогли построить его на Уриде.
— Потрясающе! — живо воскликнула Кэла и стиснула голову руками. — Уж я бы точно до такого не додумалась!
— Не сомневаюсь. Такое приходит в голову далеко не каждому, — усмехнулся Арди, — но Барди…
Услышав свое имя, Барди застонал и открыл глаза:
— Я предал, предал его. А он так доверял мне.
— Успокойся, — Арди склонился, чтобы отвести с влажного лба больного прядь поредевших волос, — ты давно прощен, и скоро вы вновь будете вместе.
Барди вздрогнул и снова закрыл глаза. Арди и Кэла прислушались. Больной впал в забытье.
— Пойдем, Кэла. Огненный Бог наверняка простил своего друга и ждет, когда мы удалимся. Кем бы он ни был — мы единственные свидетели его существования. Осталось уничтожить Книгу. Мы сделаем это и сохраним тайну прошлого Барди до конца жизни. Барди любил тебя, Кэла, но в глубине сознания хранил память о предательстве и не простил себя, когда к нему вернулась память. Видимо, он осознал, что сделал неверный выбор, и сердце его разорвалось. Он не мог быть там и здесь одновременно.
Поддерживая друг друга, мужчина и женщина тихо вышли и плотно закрыли тяжелую дверь.
Оставшись один, больной сделал усилие и поднялся на подушках.
— Ты со мной, Дарэнд?
— Да, друг — раздался мужественный голос. — Я всегда был рядом.
— Я умираю…
— Только не смерть! Ты войдёшь в единое со мной.
На умирающего страдальца опустилась голубая пелена, в которой проступило лицо Огненного Бога. Он склонился над Барди, приник к его рту и опалил жаром. Вспышка. Барди ушёл в Вечность, чтобы остаться в ней навсегда. В ту же ночь Кэла сожгла книгу в камине.
Глава 3."Теперь наш дом Урида".
— Нет нашего Барди, — Лаила вздохнула и искоса взглянула на Нука, — я так радовалась, глядя на них. На него и нашу Кэлу.
— Эта женщина не наша Кэла, — насупился Нук. — У этой женщины всё наладится. Главное, уничтожена Книга, и теперь можно спать спокойно.
— А Чаора? — не унималась Лаила. — Бедняжка так испугалась, когда пропало тело ее отца! Хорошо, что рядом оказался Арди. Девочка едва оправилась.
— Да уж! Потерять двух академиков, и при весьма схожих обстоятельствах.
— А как влетело медикам и охране! Больной ускользнул так незаметно, что даже собаки не подали голос. — Лаила усмехнулась.
— Арди вызвался помочь следствию, которое завершилось, едва начавшись. Вспомни, как ушел из жизни Ирдаг. Для всех, кроме Арди и Кэлы, оба академика сами свели счеты с жизнью.
— Поминальные службы при отсутствии самого покойного, оба раза! — Лаила вскинула руки. — Чаора думает, что причастна к смерти своего отца. Неужели Утренняя звезда так на него повлияла?
— Не фантазируй, мать и дочь — самые обычные женщины, вбившие в голову всякую всячину. Увидишь, Чаора станет женой Арди, а когда появятся внуки, успокоится и тёща. Детишки вернут Кэлу в обычную жизнь. А вот Барди… Он же мой сын, Лаила. Он рос и воспитывался с Огненным Богом.
Нук отвернулся. Старый повар старательно скрывал слезы. Лаила задумалась.
Они сидели в уютной комнате на маленьком диванчике. Слева по стене вилась лиана с яркими белыми цветами, а справа, за зеркальными стеклами расстилалась красная пустыня с редкими осколками белых скал.
Они только что отключили Зеркало мира — так Лаила называла экран внешней связи. Его место заменило изображение всё той же пустыни, незаметно сливавшейся с завораживающим видом за окном.
— Ирдаг умер почти двадцать лет назад, — возобновила разговор Лаила. — Крэйндар не сохранил бедняге жизнь, в том смысле, как я это понимаю. Но Барди. С его уходом прекращается наша связь с Эльцэтрой. Почему Крэйндар поступил с ним точно так же?
— Ты ожидала, что Барди вернется к нам в прежнем облике? — уточнил Нук. — Наверное, такое невозможно даже для Крэйндара. От нашего Барди, в конечном счете, ничего не осталось, а создавать нового он не захотел.
Лаила всхлипнула. Нук прав, но смириться с гибелью Барди было непросто.
— Теперь наш дом Урида. Всё это, — она бросила взгляд за окно, — глубоко под землей, но, если не знать, это даже не заподозришь. Вот только наш Замок. Он остался на Эльцэтре. — Лаила вздохнула. — Как устала бедняжка Крэйн, когда обустраивала нам Уриду!
Нук тоже вздохнул:
— Крэйндар завершил свои дела на Эльцэтре и готовится к встрече с Властелинами.
— Зачем нам с ними связываться? Мы же свободны?
— Сын вправе отомстить за мать. Кроме того, Властелины владеют тайной. Только им известно, откуда взялась Лейдэра.
— Крэйндар не владеет? Что-то не верится.
— Почему же? — удивился Нук. — Где, по-твоему, он мог узнать про Потерянный мир? Вот и думай! Наверняка воспользуется силой и хитростью.
Покачав головой, Нук взмахнул рукой, словно отодвигая штору. Экран вспыхнул, впуская в комнату звездное небо.
— Почему они так притягивают? — Поднимаясь с дивана, задала вопрос Лаила — Сколько звезд! И где-то там Потерянный мир, куда стремится наш Дарэнд.
— Кто его знает, почему людям тесно на собственной планете. Наверное, люди думают… Нет, не хочется фантазировать, о чем они думают, — ответил Нук и заторопил Лаилу. Им пора спать. Пятьдесят лет, беспробудно. Это больше половины человеческой жизни. Когда они проснутся, Кэла и Арди переместятся в иной мир, а Чаора станет любящей бабушкой.
— Мы стали скитальцами, забывшими, откуда вышли, и не ведающими, куда идем.
— Замолчи! Твое настроение непонятно и неприятно. Захотела обрести покой в Башне Памяти?
— Ну, уж нет, — спохватилась Лаила. — Мы не оставим Дарэнда, пока хватит сил и жизни. Мы — семья. Я нянчилась с ним, а ты заменил ему отца. Пятьдесят лет пролетят как сон, а утром мы станем мудрее.
Они поднялись и направились к выходу. В проходе Лаила задержалась и обернулась. Экран и светильник погасли. За окном красовался созданный Огненным Богом мир — красная пустыня с редкими осколками белых скал и неторопливо уходившая за горизонт Бальтира. Лаила поспешно захлопнула дверь. Они ушли на пятьдесят лет и вернулись, состарившись всего на один день.