Банальная история

   С Танечкой я познакомился в маршрутке.
   Ну, просто так получилось. Кто-то знакомится на светских раутах, кто-то в инстаграмах, а мы встретились в маршрутном такси.
   
   За пару лет работы в одной и той же конторе, дорога со службы домой превратилась в своеобразный ритуал. Выходишь из офиса, садишься на конечной остановке, в одно и то же время, в одну и ту же машину с двумя сменными водителями. Одни и те же пассажиры.
   Не то, чтобы мы раскланивались друг с другом, но в лицо знали всех.
   Через две остановки в салон входила и Танечка.
   Мы с ней высаживались одновременно. Она шла влево я вправо.
   Ну и как-то так… Ну, попутчики и попутчики. Ничего особенного.
   
   Не знаю как где, а в омских "газелях" перевозить стоящих пассажиров запрещено. Но, например, в тёмное время суток, "газелисты" забивают салон до отказа. Потом просто выключают внутренний свет и пытаются проскочить посты. (Тогда ещё было ГАИ). И большей частью им это удаётся.
   А иногда и средь бела дня наглеют. Везут как килек в банке.
   Но тут водила заупрямился. "Не возьму стоящих", и всё тут. Вылезайте, мол, к такой-то матери.
   Я обычно на кольце занимал отдельное сиденье, на одного человека. Танечка стояла рядом со мной. Я тихонько постучал пальцем по её руке, пододвинувшись, указал глазами на освободившееся место. Она присела на краешек.
   Весь народ, по нашему примеру, тоже потеснился. А тем, кому места всё же не хватило, пришлось выйти.
   И всё бы ничего, но шофёр почему-то ополчился именно на нас с Таней, отдельно-сидящих. Мол, так дело не пойдёт, пусть кто-то из вас выйдет. Засранец. Хотя его тоже можно понять, штраф, в случае чего, платить ему, а не нам.
   
   И тут меня "осенило".
   - А если, - говорю я шоферу, - у меня на руках будет сидеть ребёнок?
   - Если на руках, то можно.
   Я посмотрел вопросительно на Танечку. Она с сомнением нахмурила бровки.
   Водила заторопил – Давайте быстрее, решайте.
   Я тоже подлил масла в огонь.
   - Следующая маршрутка только через полчаса.
   Таня вздохнула и угнездилась мне на колени.
   Тут надо сказать, что Танечка маленькая женщина. Рост 152 и вес чуть больше 50. Другую, покрупнее, я бы садить на себя не согласился. У меня старый, неудачно сросшийся перелом на правой ноге.   
   Вот так и доехали.
   
   На следующий день, как сейчас помню - в четверг, Таня просто примостилась рядом со мной. Я подвинулся.
   В пятницу, Танечка опять протолкалась в наш "лоховоз". Водила был тот самый – "непреклонный". Мы посмотрели друг на друга. Я развёл руками – Ну что, мол, поделаешь. Танечка пожала плечами – Ничего, мол, не попишешь. И, молча, уселась на меня.
   Одна женщина в салоне подколола – Ну прямо - голубки.
   Таня шутливо отмахнулась – Ай. Не завидуйте.

   И вот я еду в маршрутке, у меня на коленях сидит симпатичная женщина. Ну, нельзя же быть совсем безразличным, правильно?
   И я начал незаметно рассматривать свой неожиданный подарок. Но Танечка уловила мой исследовательский интерес и тихонько прошептала.
   - Не надо так на меня смотреть.
   Я спохватился - Извините. Я не хотел вас смутить. Это так… Логическая игра. Я пытаюсь понять - что вы за человек.
   Она усмехнулась снисходительно – Ну и как? Поняли?
   - Да. Кое-что уяснил.
   - Очень любопытно, – продолжала она иронизировать, - не расскажете?
   - Отчего же не рассказать? Расскажу… Например - у вас ногти подстрижены. Они хоть и под маникюром, но короткие. Значит, работаете на клавиатуре компьютера. И быстро набираете текст. С длинными ногтями это невозможно. Вывод – вы операционист, секретарь или бухгалтер. Но… Секретари обычно пытаются сочетать в одежде строгость и нарядность. А вы одеты просто, удобно и со вкусом. (Ну "со вкусом" это я так ляпнул. Польстил. Потому, что в моде я ни черта не понимаю.) Так что – секретарь отпадает. Операционист тоже отпадает. Потому, что у операциониста взгляд не такой внутренне-сосредоточенный. Ну, вот… Остаётся – бухгалтер.
   - Главный бухгалтер – уточнила Таня.
   Тут мы приехали на нашу остановку и выкарабкались из салона. Я вдохнул вечерний воздух и повернулся уходить, но Таня спросила, уже мне в спину – А дальше что?
   Я поинтересовался – Вы где живёте?
   - Вон в той пятиэтажке.
   - А я в девятиэтажке. Рядом.
   - Ну, давайте, рассказывайте, - шутливо потребовала Танечка. – А то, заинтриговали и ушли… А я тут хоть лопни от любопытства.
   И мы потопали через газон по тропинке, которая вела к её дому. Свернуть-то  я мог и чуть дальше.

   - Ну вот… - продолжал я лекцию, - у вас хоть и обручальное кольцо на пальце, но вы не замужем.
   - Как вы определили?
   - А вы не мчитесь после работы в магазин и не тащите домой кучу продуктов. И ещё, у вас есть ребёнок.
   Танечка с любопытством на меня посмотрела – По мне видно, что я мама?
   - Видно, конечно. Но не только это. Я просто вспомнил, что однажды мы одновременно зашли в универсам, и вы купили "Киндер-сюрприз".
   - Специально следили? – Сощурилась Таня.
   - Нет, что вы! Нет, конечно. Просто – припомнилась случайность. А лет вам двадцать шесть – двадцать восемь.
   - Тридцать четыре, - поправила Таня.
   Прошли некоторое время молча. Потом Танечка сообщила.
   - Я не развелась… У меня муж умер… Точнее – его убили… Пять лет назад… Тут вы правы.
   - Простите. Не догадался. Сочувствую... Ну ладно, досвиданья, мне в эту сторону. Кстати, меня зовут Юрий Николаевич.
   - А меня – Таня… Татьяна Ивановна... Досвиданья.
   С тем и разбежались.

   Потом были выходные. А в понедельник, с утра, я упорол в командировку. В Махачкалу.
   Там одному покупателю нужен был состав бензина А-78.
   А другому, – две цистерны дизельного топлива. Причём, этот товарищ был из Тегерана. Иранец.
   Ну, с первым-то понятно. Ему в руки таинственным образом упала цистерна октановой присадки. Он 78 планирует разбулыжить (как он это сделает – было неясно), продать под видом А-92 и неплохо навариться. Правда, потом владельцы угробленных двигателей ему балду отпилят. Но это уже не моё дело.
   А вот со вторым – непонятно. Зачем ему дизелька в стране, где экономика построена на нефтедобыче и нефтепереработке?
   Но это тоже не моё дело. Моё дело – продать. А там, пусть хоть пьёт её без закуси.

   И знаете, в течение всей недели я нет-нет, да и вспоминал Танечку.
   Я конечно старый бесчувственный чурбан, но… Вот это вот тесное соприкосновение наших бёдер… Запах её парфюма… Аккуратненькое розовое ушко с капелькой рубиновой серьги… Неожиданное, для такой маленькой женщины контральто… Это было волнительно. Хоть и не ко времени.
   А время было достаточно гадкое. Я только-только очухался после перестроечной  шоковой терапии, в которой потерял буквально всё. Только-только нашел свою нишу в этом бардаке, который все почему-то упорно называют "рыночной экономикой".
   Может быть, я чего-то не понимаю, но "экономика", это все же нечто научное. Это что-то правильное и логичное. Это что-то поддающееся осмыслению и даже вычислению. Так меня учили. А тут… Пфф.
   С тех пор и по сегодняшний день механизмы российской экономики описывать без российского мата невозможно. Уж такая, простите, национальная специфика.
   Но к моему рассказу это имеет всего лишь косвенное отношение.

   Я, к тому времени, перебравшись из небольшого райцентра в миллионный город, сумел обзавестись работой,  жильём, комфортом, накоплениями… Но женщина в мои планы пока не входила.
   Дело в том, что лёгких, незатейливых отношений не хотелось. Нет, я конечно не ханжа. Далеко не ханжа.
   Но… Сорок три года. Не старость, конечно, только хочется стабильности. Хочется приходить с работы Домой, а не на "место проживания". Хочется душевного тепла. Пусть это и банальная фраза.
   Нет-нет, у меня дома, конечно порядок, чистота и уют. Но чувствовалось - чего-то не хватает. Хочется, знаете-ли, над кем-то поквохтать.
   Вот пришёл я, например, к одному знакомому в гости. У него двое детей. И жена беременна третьим. В квартире – бардак. Дети носятся и орут, собака гавкает, на кухне что-то пригорело, у жены токсикоз, её постоянно тошнит…
   И как ты не иронизируй - это дом. Семейный очаг.
   А у меня – ночлег. Обидно.

   Но мне в тот момент казалось, что я, в материальном плане, ещё недостаточно подготовлен для полноценной семейной жизни. Нужно было купить квартиру побольше, сделать серьёзные накопления, в золоте и в валюте.
   Впереди у моей страны, а значит и у меня, был русский капитализм. Нестабильная, непредсказуемая и враждебная система. Страшная, как "русский бунт". Август 1998-го убедительно это доказал. А семья требует устойчивого положения и финансовой защищённости. Над этим надо долго и кропотливо работать.
   Да и Таня никак не ассоциировалась в моём сознании с той женщиной, которой я готов посвятить  жизнь. Были у меня, знаете, интуитивные сомнения в нашей сочетаемости. Да ещё и разница в возрасте.
   Но безжалостная биохимия уже начала свою коварную работу.

   В понедельник вечером Танечка ввалилась в нашу маршрутку. Толпа втолкнула в салон маленькую легкую женщину как пушинку. Она, стоя ко мне спиной, негромко отчитывала кого-то за бестактность. Тот басом оправдывался - мол, его самого втолкнули, мол, не сумел удержать толпу, мол, нечаянно…
   Повернулась и оказалась передо мной.
   - Ну, – строго спросила она, - и где вы пропадали? Знаете, как я всё это время добиралась домой?
   Я начал оправдываться в шутку – Татьяна Ивановна, не обижайтесь. Я был в командировке. Дела, знаете ли. Но уж теперь-то я в вашем полном распоряжении.
   Выпрямился и подставил колени. Таня, пару раз поёрзав, примостилась на меня поудобней – Здравствуйте.
   - И вам не болеть. Как дела?
   - Нормально.
   Я иронично состроил недовольную физиономию. Не хотите, мол, рассказывать, как хотите.
   - Вам же неинтересны проблемы бухгалтерии – пожала плечиками моя наездница.
   - Ну отчего же… Это интересная тема.
   - Вы разбираетесь в бухучёте?
   - Автотранспортный институт. Факультет экономики.
   - Ну, знаете-ли, этого недостаточно.
   Я положил на весы ещё – Полугодичные курсы бухучёта и сертификат программиста 1С шесть-ноль.
   Танечка удивлённо глянула – А зачем это вам? Вы же не бухгалтер… Или бухгалтер?
   - Я… Ну… Типа, администратор. Но согласитесь - для того, чтобы разбираться в тонкостях бизнеса, бухгалтерию знать желательно. Лучше понимаешь состояние предприятия.
   - Да… Тут вы правы. Очень сложно объяснить руководителю положение дел. Он безбожно тупит. Иногда я не пойму – чего он от меня хочет.
   Я поинтересовался - А в чём это выражается?
   - Его тупость-то?... Ну… То так ему предоставь информацию, то наоборот… И всё время недоволен.
   - А я вам объясню, чего он хочет.
   Танечка прямо-таки повернулась ко мне – А ну-ка.
   - Он хочет получить нечто, вроде таблицы, или схемы, на которую бы глянул и сразу понял, как обстоят его дела. Понимаете? Он хочет охватить всю картину в целом, за один взгляд. Поэтому и старается получить от вас простой и понятный, для его уровня мышления, отчёт.
   - Но такой таблицы не существует, – возмутилась Таня.
   - А вот этого он как раз и не понимает. Этим грешат все отечественные "бизнесмены". Они не понимают, что для глубокого анализа хозяйственных процессов необходимы специальные знания. Нужно знать, например… Например, что такое ликвидность баланса. То есть – надо учиться. А учиться… То лень, то некогда.
   - А как вы с этим разбираетесь?
   - А я… Я беру информацию по сегментам. Из этих сведений в мозгах складывается общая картина. Большей частью – безошибочная. Некоторое время назад, я пытался сам построить этакую обобщённую схемку. Увы – ничего не вышло.
   Таня усмехнулась – Хм… Вы неожиданный человек.
   
   Посидели. Помолчали.
   Потом Танечка пооткровенничала – Весь день наличку прятала. Начальник не разрешил в банк отвезти.
   - Выдавали в "подотчёт"?
   Она горько вздохнула – Да... Ерундой занимаюсь. А своей работы невпроворот. Конец квартала. Отчётность на носу.

   Так вот и катались. Я служил в роли табуретки, а Танечка, от нежелания терять лишних полчаса на пути домой и от безвыходности положения, сидела у меня на коленках.
   В пятницу только мы вышли из маршрутки, как у Тани засвиристел пейджер. Она прочитала сообщение, скривилась и прошептала – Вот придурок…
   Я усмехнулся – Бойфренд?
   - Если бы! Начальник требует вернуться на работу! Идиот!
   Я поинтересовался – Что, поедете обратно?
   - А смысл? Я уже один раз так попала. Ну, абсолютно дебильная ситуация. Точно так же - вызвал из дома. Срочно, блин! Приезжаю – он пьяный! Сидит в кабинете, пальцы гнёт!
   - Приставал?
   - Да какой там! – Танечка презрительно скривилась. Её аж передёрнуло от бессильной злости. – Начал мне пьяную философию разводить, – она надула щёчки и выпятила губки, передразнивая,  - "Как мы будем планировать работу". Урод. Весь рабочий день промотался где-то, а когда у нормальных людей время отдыха - ему приспичило "планировать работу". Господи! Какой кретин! Ни стыда не совести. Он что, не понимает - у меня ребёнок дома?
   - А что делать, - "успокоил" я, - все они такие. Весь российский бизнес состоит из скотов.
   - Чёрт, - шипела Таня, - мне и позвонить-то ему неоткуда.
   - А вы позвоните от меня, - предложил я.
   - У вас есть телефон?! – обрадовалась Таня. – Вы позволите мне поговорить? Я быстро. Буквально пару слов.
   И мы потопали ко мне, звонить "негодяю-начальнику".

   Я пошел на кухню ставить чайник и рубить колбасу с сыром, а Таня в комнате набирала номер. И там пошёл разговор с неким Николаем Ефремовичем, на повышенных тонах. А чуть позже и вовсе, прямо со слезами.
   Я не выдержал.
   Подошёл, взял у Тани из рук трубку.
   - Добрый вечер, Николай Ефремович.
   Оттуда с пьяным сипом – Во! Хто это?
   - Я муж Татьяны Ивановны. У меня к вам вопрос. Скажите, а ей обязательно именно сейчас бросать меня, дочку и мчаться к вам? Может быть можно отложить нерешённые проблемы на понедельник?
   - Так она… Она же эта… Вроде, не замужем…
   - Ах, Николай Ефремович, всё в жизни течёт, всё меняется.
   - Да! Правда!… - Озарило мужика на том конце провода. - Ну, тогда я чё… Я ничё... Тогда в понедельник… Таво… Порешаем…
   - Ну, вот и славно, - говорю, - спасибо. Приятно было с вами познакомиться. Досвиданья.
   И положил трубку.

   Таня смотрела на меня круглыми напуганными глазами.
   - А что такого? - Спросил я. – Всё в порядке. Начальник успокоился. Вам никуда ехать не надо. Тема закрыта. Думаю – закрыта надолго.
   - Ну, вы даёте…
   - Пойдемте-ка чай пить.
   - Ой, нет-нет, - заспешила Таня, - у меня же Настя дома одна. Я уж побегу. Не обижайтесь.
   Я успокоил – Да ничего. Всё нормально. – И закрыл за Таней дверь.
   И сразу же звонок. Я открываю, и прямо с порога спрашиваю – Передумали?
   - Ой, нет. Юрий Николаевич, я же забыла вас поблагодарить. Спасибо, спасибо.
   - Да ну, Господи,… Какие пустяки.
   - Ну, всё, я побежала, – и попрыгала вниз по лестнице.
   Посмотрел я вслед. Фигурка у неё конечно – дай бог каждой.

   В следующий понедельник мне не удалось занять "своё" привычное место.
   Когда Танечка забралась в газель, я окликнул её и она, пробравшись в самый хвост салона, привычно уселась мне на колени.
   Помолчала немного, потом заявила – Я сейчас в таком неловком положении.
   - Почему? – Удивился я.
   - Все на работе узнали, что я вышла замуж... Поздравляют.
   - А-а. Вон вы о чём. Давайте приедем на место и там обсудим. А то мне неудобно говорить вам в спину.
   
   - Так в чём заключается "неловкость"? Ваш мужчина вас приревновал?
   Мы не торопясь шли по тропинке.
   - Какой мужчина? – Удивилась Таня. – А-а! Мужчина! Нет… Нет никакого мужчины. Мне и одной хорошо.
   - А в чём дело?
   - Да я как-то не умею врать. Пока отшучиваюсь…
   - Татьяна Ивановна, вы что, не видите преимуществ в таком положении?
   Она приостановилась – А какие же тут преимущества?
   - Например – ваши отношения с начальством. Если незамужней женщиной можно помыкать, требуя сверхурочной работы. И вроде бы всё правильно. Куда, мол, ей спешить. То замужняя, в такой ситуации, предпочтёт уволиться. И начальник, хоть и осёл, но глубоко в подсознании, это понимает.
   - А то, что у меня ребёнок? На ребёнка можно наплевать?
   - Ну, пока вы на работе, ребёнок как-то справляется? Значит и дальше может справляться. Это примитивная психология быдла – ребёнок потерпит. А вот от супруга можно, в конце-концов, и "получить", знаете ли.
   - Вон оно как…
   - Да-да. А, кроме того, если какой-то мужик "клеится" к вдове, он, вроде бы, проявляет благосклонность. Делает снисхождение. Поэтому отказ, воспринимает как пустой каприз, и начинает злиться… А замужняя женщина, если и уступает, то значит – именно она делает снисхождение. Не кавалер, а она выбирает. Понимаете, какие у вас козыри на руках?
   Танечка криво так усмехнулась – Как вы… Всё повернули.
   Я достал и подал ей визитку.
   - Вот мои реквизиты. Первый телефон рабочий, второй домашний. Мне сорок три… через месяц будет сорок четыре года. Моя контора занимается углём, дровами, а в основном нефтепродуктами. Брак у нас с вами – гражданский. Это, чтобы вам не приходилось что-то выдумывать. Минимальные сведения.
   Прошли немного молча, потом Таня спросила – Интересно, где вы так научились… - и не договорила.
   - Врать? – Уточнил я.
   - Ну… Не врать, - засмущалась она. - Врать, это как-то… Выкручиваться, - и изобразила рукой "рыбку",
   - Жизнь научила, - посмеялся я. – Где ещё можно такому научиться? А вы дайте-ка мне на всякий случай ваш рабочий телефон. Мало ли чего.
   Записал номер.
   - Кстати, у вас фамилия...?
   - Квиткова, - подсказала Танечка.
   И распрощались.

   А на следующий день мне что-то сбрендилось на работе, и я позвонил Тане.
   - Можно пригласить, - говорю какой-то даме, - Татьяну Ивановну?
   - А как передать, кто её спрашивает?
   - Муж.
   И там сразу зашушукались, захихикали.
   Танечка взяла трубку – Да?
   - Татьяна Ивановна, это контрольный звонок.
   Она молчала. Растерялась видимо.
   Я продолжил беседу - Как у вас дела?
   - Нормально.
   - Домой вовремя?
   - Да, не задержусь.
   - Ну и ладно. Досвиданья.
   - Пока…
   Вот так вот, нежданно-негаданно, обрёл "жену".

   

   Не знаю, сколько бы продолжался этот дорожный роман. Он как-то остановился в своём развитии. Ничего особенного у нас не происходило. Немного разговаривали, о работе, о жизни. Один раз зашёл к Тане в гости, по приглашению. Познакомился с Настей. Одиннадцать лет девочке.
   Но и здесь как-то так… Минут двадцать посидел, чашку чая выпил и отчалил.
   А тут, в начале июля, она исчезла. Один день не появилась… Другой.
   И знаете, что-то мне не по себе стало. Может быть по принципу – что имеем, не храним... Пришёл домой – места не нахожу. Что ты будешь делать! Собрался – пошёл на разведку.

   Позвонил. Из-за двери незнакомым голосом спросили – Кто?
   - Здравствуйте. А Татьяна Ивановна дома?
   Дверь открыла женщина лет пятидесяти и с подозрением на меня уставилась.   
   И тут выплывает Таня, белая как стенка, разлохмаченная, губы потрескались, халатик запахивает и мне – Юрий Николаевич… Ну зачем же вы пришли…
   Мне так неудобно стало. Начал оправдываться – Я просто беспокоился. Может что случилось. Может что-то надо… Ну ладно. Досвиданья.
   А Танечка идёт на меня как лунатик и шепчет – Подождите. Я не то имела в виду. Не уходите, – и уткнулась мне в грудь лицом.
   - Мне, - шепчет, - неудобно. Я в таком виде.
   А саму потряхивает и дышит тяжело, аж пристанывая. Болеет.
   Обнял я её тихонько, и знаете, полегчало сразу. Я же, пока шел, навыдумывал всякого. А она, оказывается, "просто" заболела. От неё пахнет антибиотиками, пектусином и нечищеными зубами.
   Именно в тот момент я понял, что мне нужна эта женщина.
   Танина мама ей говорит – Таня, зачем ты встала? Тебе надо лежать.
   Да и я чувствую, что Тане тяжело стоять, её поматывает. Я её даже поддерживаю, боюсь, что упадёт.
   - Татьяна Ивановна, - говорю, - идите, ложитесь.
   Она так вопросительно подняла на меня глаза. Я успокоил - Ложитесь-ложитесь, я не уйду.

   Познакомился с Таниной мамой, Зинаидой Григорьевной, которая оказывается медик. Поэтому сама Танечку лечит. С работы давно уволилась. А чего работать-то, если зарплату не платят.
   Сходил в аптеку. Потом собрался в магазин. Таня опять в стесняловку ударилась.  – Ну, зачем? У меня всё есть. Не беспокойтесь.
   Я подошел к ней – Татьяна Ивановна, мы с вами никто? Или всё-таки друзья?
   Она тихо так улыбается – Друзья-друзья.
   - Ну, так позвольте мне о вас позаботиться. Чего бы вы хотели скушать?
   Тихо шепчет – Мороженого.
   Тут её мама взорвалась – Какое мороженое?! Ты уже наелась мороженого! Нет, ну как ребёнок, честное слово!
   - Мам, я же говорю - это меня на работе продуло. Мороженое тут не причём. Начальник, придурок, кулер купил. Жарко ему всё... Ну, тогда мне рыбы вяленой, какой-нибудь.
   Пошёл по магазинам, набрал еды, взял вяленого леща…
 
   Шёл поздно вечером к себе домой и думал.
   Вот, чего ради сорвался и попёрся к малознакомой женщине? Спасатель хренов. Что, надоела спокойная жизнь? Сколько раз ты обжигался?
   Да уже три раза по темечку получал.
   Ну, и что? Урок не впрок?
   Но, чёрт возьми, может же у меня быть личная жизнь? Привязанность. Любовь, в конце-концов. Нельзя же прожить весь свой срок по графику, как скорый поезд.
   …А с другой стороны – чем меня сегодняшнее положение не устраивает? У меня нет груза семейных забот, нет ответственности за женщину. Это позволяет напряжённо и эффективно работать. Да-да.
   Физиология?... Ну так приходит ко мне Олечка. По звонку. Она профессионалка, она надёжная, проверенная годами. Дорогая, конечно. Но любовница или жена обходятся многократно дороже. А Оля - пришла-ушла. Ни скандалов, ни претензий, ни головных болей, ни душевных мук. Бабки отстегнул - совесть чиста. Всё прекрасно.
   А Таня… Что я о ней знаю? – Да почти ничего. Нравится ли она мне? – Пока не могу понять, вроде - нравится. Хочу ли я её? – Когда смотрю на неё - да.  А так…
   Но быть рядом с ней мне интересно, и заботиться о ней приятно. И тянет меня к ней. Она какая-то… Хорошая, короче.
   Вот блин – разбередил сам себе душу, ромео задрипанный. О-хо-хо.
   Ладно. Проведу с ней некоторое время, присмотрюсь. И к ней, и к себе. А там видно будет.

   Пока Таня болела, мы с ней незаметно перешли на "ты". Когда она выздоровела, я продолжал иногда заходить к ней в гости.
   А иногда по выходным стали выбираться на променаж. Но как-то всё крутилось вокруг Насти. То в кинотеатр на мультики завалимся, то на аттракционы в Парк Культуры, то в комнату страха на Острове. Короче - ходили туда, где ребёнку интересно.
   Говорили… Говорили много и о многом. Таня оказалась очень умной женщиной. С жизненными принципами. Она трезво смотрела на мир и отдавала всю себя своей дочке. Мне это импонировало.
   
  Однажды идём по тропинке от остановки, я ей говорю – Танечка, пойдём ко мне. Я у тебя бываю, а ты почему-то ко мне - ни ногой.
   Таня внимательно, этак оценивающе, на меня посмотрела.
   - Тань… Ты же не думаешь, что я тебя так примитивно буду соблазнять?
   - Нет, не думаю. Если уж ты будешь меня соблазнять, то наверняка изощрённо, – смеётся.
   Рассказала - Я один раз лопухнулась… Шеф пригласил меня домой. Надо, говорит, получше узнать друг друга. Больше доверять друг другу. Мол, познакомит с женой… Ну да, "с женой"! Сейчас!  Жена, оказывается, в Уфе у мамы… Давай ко мне приставать. Даже пришлось его ударить. Еле сбежала… Женатый человек! Ни стыда, ни совести. Ушла бы от него, да где сейчас работу найдёшь…
   - Танечка, я вообще-то тоже нормальный мужик. Я тоже стремлюсь перевести отношения в постельный режим, ничего не поделаешь. Но тут есть одна деталь. Мне нужна душа женщины… Понимаешь?... Если у меня нет твоей души, то тело без надобности.
   Таня, с подколкой так, усмехнулась – Ты смотри какой… Люцифер.
   - Нет, правда, Таня… Ты мне нравишься... И есть очевидные вещи. Например – ты красивая и вот такая, - я изобразил руками гитару. - Ещё ты умная… А мне хочется получше узнать - что там ещё у тебя внутри. Поэтому, уж поверь, я никак не пропущу "букетно-конфетный" период.
   Танечка опять смеётся. – А у нас, что - этот период? Что-то я не видела ни букетов, ни конфетов.
   - А где взять цветы в рабочем районе? Да и потом… С букетом, в маршрутке…
   - Да ладно тебе. Я же пошутила. Я не ем конфеты. И цветы тоже не люблю. Я всегда думаю, что в букете цветы – срезанные. Их же убили. И они медленно умирают. Лично мне всегда - не по себе…
   Меня удивил такой подход. Я никогда об этом не задумывался.
   - Так ты согласна - ко мне в гости?
   - Так уже иду, – опять усмехнулась Танечка, - у меня дома сегодня мама.
   Потом серьёзно так – Знаешь… Я бы тоже хотела узнать тебя получше. Ты такой на самом деле, или только кажешься.
   - Какой "такой"? – Удивился я.
   Она загнула мизинчик – Ты умный… И задумалась.
   Меня смех разобрал – Танечка, ты не смущайся. Я сам знаю, что это моё единственное достоинство. Впрочем, и оно сомнительное… Одного мизинца хватит на всё.
   - Нет, ты погоди, не перебивай – остановила Таня. – Ты добрый… Ты не пьёшь и не куришь… Ты не жадный, но хозяйственный...
   - Ну, вот видишь! И ты ещё отказываешься от визита к такому идеальному мужчине! – Смеялся я.
   - Да иду я уже, иду. А что мы будем делать?
   - Ты "Храброе сердце" видела? Я купил кассету.

   После "гостения", уже прощаясь у своего подъезда, Таня сказала – Это лучшее свидание в моей жизни. Кино посмотрела, селёдки с картошкой натрескалась, в тепле, в уюте, никуда бежать не надо, кра-со-та. Вот бы всегда так.
   - Каждый день селёдка с картошкой, – удивился я.
   Она хитро прищурилась – Ну почему? Меню можно и разнообразить. Ну ладно, досвиданья, – и вошла в подъезд.

   Так и начали ходить друг к другу.
   Когда у Тани хозяйничала её мама, Таня заходила в гости одна. А когда Настя была без бабушки, мы забирали девочку и шли ко мне. Я накупил кассет "Том и Джерри" и дочка с мамой смотрели на пару. Таня смеялась и говорила мне – Юра… Боже… Какие они глупые…
   А иногда и я засиживался у Танечки в гостях.

   Однажды, недели через три таких взаимных визитов, в начале августа, мы с Таней, поужинав, сидели у меня на диване и смотрели фильм "Ромео + Джульетта". Вы наверняка помните. Трогательная история.
   Кино закончилось, а Танечка сидит неподвижно и смотрит на пустой экран. Глянул я ей в глаза, а в них слёзы.
   - Таня, это же просто кино, - говорю, - выдумка.
   - Я знаю. Только я Женю вспомнила. Его же… Юра, его же на "зоне" убили… Завод закрыли, денег совсем не стало… Он всё метался… Потом связался с этими…
   И тут она заплакала совсем всерьёз.
   - Его подставили… Четыре года тюрьмы… Через год, ножом в спину… Почку проткнули… Я приехала… Красноярский край… Зима… Шестнадцатая колония… Постояла на могилке, вот и все похороны…
   Рассказывала всё это сквозь рыдания. Вон оно оказывается как. А я ведь чувствовал, что есть у Танечки какая-то невысказанная трагедия.
    И так я её боль почувствовал, что мне хоть самому… Обнял, прижал. Она дрожит, всхлипывает, и меня чего-то тоже вслед за ней потряхивает.
   Целую её в макушку, да приговариваю, - Ох Танечка, ангел ты мой, чего же ты в жизни, деточка, натерпелась…

   Посидели так в тишине. Таня немного успокоилась, отстранилась, посмотрела на меня. А у меня, вот честное слово – комок в горле. Она опять уткнулась мне в грудь. Повздыхала судорожно, потом опять подняла лицо.
   - Юра, ты не лезь никуда. Ладно? Я не хочу ещё и тебя потерять.
   И тут я не удержался, осторожно поцеловал Танечку в заплаканный глаз. Потом, секунд через пять, чтобы дать ей осознать – что происходит, в другой.
   Она не испугалась, не отодвинулась. Наоборот – подалась навстречу моим поцелуям и задышала глубоко. А когда я дошёл губами до шейки под рубиновой серёжкой, Таня вздрогнула и коротко простонала. В этот миг я всем своим существом почувствовал, как в ней проснулась женщина.

   И вот тогда я тихо-тихо взял эту вспыхнувшую искорку вожделения, (которая ещё боялась саму себя) и, добавляя к ней нежности, неспешной ласки, сладких слов, лёгких поцелуев, и нескромных касаний стал бережно распалять этот робкий огонёк.
   Зачем? Почему именно в тот момент? Мне показалось, что ей это нужно. Что именно сейчас ей это необходимо. А уж про меня и говорить нечего.
   И я осторожно начал…
   Делал маленький шажок. И если пламя разгоралось - делал следующий. А если оно начинало тускнеть, то возвращался и не торопясь пробовал пойти в другом направлении.
   Это было… Это, как ходьба по минному полю, в лабиринте женской души. Которая поставила однажды крест на личной жизни.
   Там надо было преодолеть кучу препятствий. Зажатость, стыд, страх… Всё наносное, тёмное и ненужное приходилось аккуратно устранять.
   Но я справился!

   Сидевшая с ногами на диване, ещё одетая, только чуть расстёгнутая, Танечка, напряжённо забилась в моих руках, как воробушек, застонала со всхлипом. Ножки её мелко задрожали и она, вдруг, резко расслабившись, стала падать лицом вниз. Прямо на пол. Я подхватил её, положил аккуратно.
   Показалось, что моя дама потеряла сознание. Забеспокоился – Танечка, тебе плохо?
   - Нет… Хорошо…
   И тут я дал волю своему беспутству.
   Когда я разоблачал её, целуя обнажающееся тело, она мне даже не могла помочь. Настолько её захлестнуло. Таня пыталась что-то сделать, но выходило бестолково, координации не хватало, её потряхивало. Она, закатив глаза, вздрагивала, изгибалась и стонала. Хватала меня за голову и притягивала к своему лицу, целуя куда попало, царапала плечи и укусила за губу. Хорошо - несильно.

   Совершенно случайно я обнаружил одну эрогенную зону у Танечки под сводом стопы. Когда снимал с неё колготки, прикоснулся к этому месту и Таня, охнув, отдёрнула ножку. Тогда я осторожно, стал обцеловывать махонькую ступню, постепенно подбираясь к центру. И да, действительно! Она снова забилась на вершине страсти.
   Подумалось – Господи! Подруженька моя, как же ты ходишь?!
   А Танюша приподнялась, сцепила руки у меня на шее и замерла. Прямо как задеревенела.
   Я подхватил её голенькую, слегка вспотевшую, и посадил в кресло. Попытался тихонько отцепить от себя, но она наоборот – сильнее притиснулась.
   - Таня, родненькая, я только постель застелю.
   Она не открывала глаза и никак не отпускала мою шею.
   - Танечка, радость моя, я быстро. Всего на секундочку и тут же вернусь.
   Таня ослабила захват.
   Я метнулся, разложил диван. Простыня, подушки, одеяло. Секунд за двадцать управился. Подошел и поднял мою обнимашку из кресла. Она снова обхватила меня, прижалась, как будто боялась, что я действительно куда-то уйду. Глаза так и не открыла. А когда я уложил счастье моё негаданное и укрыл одеялом, прошептала – Настя волноваться будет.
   - Настя у тебя умница. И твоя мама тоже. Они всё поймут.
   И снова я стал колдовать над её телом. Танечка опять завсхлипывала, зашептала – Юра… Я хочу… По-настоящему…
   И у нас началось по-настоящему…

   Проснулся по будильнику в шесть.
   Осторожно вытащил руку из-под спящей Танечки, пошел приводить себя в порядок и готовить завтрак.
   Танечка спросила из комнаты – Юра, ты где?
   - На кухне. Ты яичницу с колбасой будешь?
   - Да, буду… Ты не выглядывай в коридор, ладно.
   - Ну, ладно – удивился я.
   Танюша быстренько протопала в совмещённую ванную. Побулькала там, поплескалась минут пятнадцать и вышла уже одетая.
   Я подошёл, легонько поцеловал её в губки. Она как-то смущённо спрятала лицо. Села на кресло перед тарелкой, голову опустила, глаза прикрыла.
   - Танечка, ты что?
   Таня покраснела, приложила к щекам ладошки - Господи! Стыдно-то как!
   - Танечка, что случилось?
   - Насмотрелась фильма и расквасилась как малолетка.
   Я понял её состояние. Даже не понял, а почувствовал, как душа женщины маялась в сомнениях, пытаясь осознать - хорошо ли то, что случилось? И что будет дальше? И не катастрофа ли всё произошедшее? И как с этим жить? И ещё ей нужен был какой-то сигнал, позволяющий понять, что для меня это не просто очередное приключение.
   Надо было как-то успокоить её, как-то поправить самолюбие и гордость. И я спросил – Таня, так это что… это было только из-за фильма?
   Она убрала ладошки и подняла удивлённые глаза. Потом до неё вдруг дошёл смысл моего вопроса.
   Она вскочила, грохнув креслом, и метнулась ко мне, прижала мою голову к себе – Нет, Юра! Нет, нет, нет! Что ты! Мне так хорошо с тобой. Это вовсе не из-за фильма. Честно.
   Я посадил Танечку себе на колени.
   - Знаешь, мне тоже как-то неудобно. Получается, вроде я твоей слабостью воспользовался. Поживился, блин. Таня, ты не думай… Я тебя люблю. Ты для меня – дорогой человек. И ещё… У меня, вот такого, никогда не было.
   - Да я и сама не думала, что так бывает. Боялась – сердце разорвётся.
   Она поцеловала меня в щёку, – Если бы я знала, что так будет, я бы хоть бельё одела красивое. А то… – Танечка закрыла глаза, скривилась и горестно покачала головой, - Трусы в горошек!
   - Если бы ты, солнышко, готовилась, это было бы… Ну, как бы по расчёту. А тут всё от души получилось… Ты этот горошек потом мне отдашь. Я его в рамочку, под стекло и над диваном повешу. Как символ искренности.
   Таня печально усмехнулась – Ты всё шутишь… Посмотрела внимательно в  глаза и попросила-прошептала - Юра… Возьми меня замуж.
   - Танечка… Конечно же… Всё, что хочешь… Всё для тебя сделаю… Всё.
 
  Так и посидели минут десять, притулившись друг к дружке. Таня успокоилась, я тоже. Вроде бы разобрались со своими страхами и недомолвками.
   Я спросил у неё – Танечка, ты можешь позвонить на работу и сказать - что заболела? А я позвоню своим, скажу, чтобы не искали, не беспокоились.
   И мы никуда не пошли. Просто доели яичницу, раздели друг друга и снова устроились на диване.
   И я повторил ещё разок всё, что делал ночью.

   Отстонав и отметавшись, Танюша просто резко уснула. Выключилась. Ещё бы – такая нагрузка, и поспали не больше четырёх часов.
   А мне чего-то не спится.
   Встал тихонько, чтобы не разбудить своё сокровище, умылся-оделся, и первым делом пошёл к ней домой.
   Зинаида Григорьевна  сразу с порога спросила – Всё нормально?
   - Да, всё нормально. Танечка у меня ночевала. Не волнуйтесь.
   - А где она сейчас?
   - Спит.
   - Понятно, - как-то горько отозвалась Танина мама.
   - Я сейчас слетаю в магазины, а потом, когда она проснётся, буду делать предложение. Надеюсь, не откажет.
   - Как это она откажет? - Удивилась Зинаида Григорьевна. Пригрозила – Я ей "откажу" пожалуй.
   Я спросил – Вы не подскажете, какого размера у Танечки бельё. И размер колечка.
   Записал.  Вышел, поймал такси и погнал ближе к центру. Там пробежался по магазинам, предварительно сняв со сберкнижки десять миллионов. (В то время рубль ничего не стоил. Зарплату выдавали прямо мешками.)
   
   Возвратился домой, осторожно повернул ключ, медленно открываю дверь…
   Танечка стоит в коридоре уже одетая и немного напуганная.
   - Ты что, золотая моя, такая растерянная, - спрашиваю.
   - Я проснулась, тебя нет. Думала ты на работу уехал, а меня бросил. А я без ключа. Уйти не могу.
   - И куда это ты собралась? Мужик, понимаешь, пошёл пропитание добывать, а она втихаря решила улизнуть – смеюсь я. - Пойдём, посмотрим, чего я там набрал. Впрочем - стоп. Сначала… Иди сюда.
   Посадил её на диван, сел рядом, достал их кармана коробочку с кольцом, открыл и показал Танюше. Колечко выбрал красивое. Вместо печатки два листика навстречу друг другу, все в меленьких бриллиантиках, и по кругу два рантика полосками, тоже засыпанные мелкими брюликами.
   - Примешь? – Спрашиваю.
   Она сидит, молчит. Смотрит своими глазищами.
   Спрашиваю - Ты пойдёшь за меня замуж?
   Она ткнулась лицом мне в грудь и шепчет в рубашку – Юра, у меня ведь ребёнок.
   - Ну не знаю… Вроде мы с Настей нашли общий язык.
   - Я боюсь… Я так привыкла жить одна…
   - Таня, - говорю я ей, - если ты ищешь повод для отказа, то не нужно. Я пойму.
   Она спохватилась - Нет, Юра, ничего я не ищу… Конечно – "да"… Вот дура… Конечно я согласна.
   Размазала слёзы, улыбнулась и повторила – Да.
   - Вот и прекрасно.
   Посидели, обнявшись. Потом я подал ей пакет – Тут пижама, бельё, халат, тапочки. Оденься по-домашнему, чтобы я видел, что ты никуда не собралась убегать. А я пока на кухню.
   - Юра, мне надо домой сбегать, Настю и маму успокоить. Они наверно меня потеряли.
   - Уже сбегал. Успокоил.

   Таня любила рыбу. Причём всякую, и морскую, и речную, и солёную, и жареную. Поэтому я закинул в духовку в терморукавах крупную сёмгу и четыре стерлядки.
   А из килограммового судака сварил уху.
   Когда закончили поздний обед, Таня опять блаженно задремала в кресле. Не выспалась. Поднял я её на руки и понёс на диван.
   Она, с таким подозрением, – А куда это ты меня опять поволок?
   - Досыпать.
   Ещё немного поспали. Потом собрались и, прихватив запечённую рыбу, пошли к Танечке.

   Дверь открыла Зинаида Григорьевна.
   Таня поздоровалась, чмокнула мать в щёку и обняла её, как будто долго не виделись. А тёща смотрела на меня через плечо дочери, приподняв брови. Я улыбнулся, заговорщицки покивал, мол, - всё по плану.
   Вышла в коридор Настя.
   - Мама, - затянула она капризно, - ну где ты была? Я же переживаю.
   Таня и дочку прижала – Всё хорошо, доченька. Всё в порядке. Я ведь уже дома.
   Подал Зинаиде Григорьевне пакет с рыбой, и она убежала на кухню, а я, снимая туфли, говорил девочке – Настя… Тут такое дело. Не знаю, как ты к этому отнесёшься…
   Таня меня перебила – Юра, лучше я сама с ней поговорю.
   Я делано удивился – О чём? О моих с Настей делах? Так мы сами разберёмся, - достал из кармана коробочку. – В общем, я тут купил тебе кое-что. Не знаю – подойдёт, не подойдёт. Посмотри.
   Настя взяла подарок, взглянула на прозрачную крышку и глаза у неё заметно прибавились. – Это мне?
   - Тебе, конечно. Распакуй.
   Настя вытащила содержимое из коробочки и взвизгнула. Таня удивлённо спросила – А что это?
   - Мама! - Дочка бросилась обнимать мать, - это тамагочи! Он лучше даже чем у Светки!
   - А что ты меня–то обнимаешь. Это же дядя Юра купил.
   Девочка подошла стеснительно прошептала – Спасибо…
   - Не за что. Инструкция внутри в коробке.
   - А я и так всё знаю.
   - Ну, тогда включай, оживляй своего питомца.
   И Настя умчалась.

   - Это что ты ей такое подарил? - С подозрением спросила Танечка.
   - Тамагочи. Игрушка такая.
   - Дорогая?
   - Пятьсот шестьдесят тысяч отдал.
   - Юра! – Возмущённо погрозила пальцем Танечка - Ты мне дочку не разбалуй!
   - Да ладно тебе. Пусть ребёнок порадуется.
   Тут Танечкина мама выглянула из кухни – Ну пошли. Я всё приготовила.
   Прошли на кухню. Там на столе уже полный праздник и бутылочка вина посредине.
   Таня усмехнулась, покачала головой – Вот ведь… Вы что уже сговориться успели?
   Будущая тёща крикнула – Настя, пойдём ужинать! - И Танечке – Доча, я хоть старая, но пока ещё не дура. Сама кое-что в жизни понимаю.
   Сели. Я поплескал в бокалы, уж не помню что. Так… слегка алкогольное. И Зинаида Григорьевна сказала тост – Ну дочь, за твоё счастье.
   Я добавил – И за моё счастье.
   Настя потрясла над столом брелоком – И за моё!
   И обстановка сразу разрядилась, превратившись в уютную и домашнюю.      

   

   В ЗАГСе наше бракосочетание назначили на пятое сентября. Мы с Таней решили сделать всё по-простому, без помпы.

   Да, кстати, чуть не забыл! Ещё один случай, до свадьбы.
   Как-то раз подходим мы с Танечкой к её дому, а у подъезда на лавочке сидит и  курит мужичок. И выглядит он… ну, небогато он выглядит. В застиранной футболке и растянутом на коленках трико. На руках наколки.
   И он, так солидно, прямо строго – Слышь, Танюха, поговорить надо.
   Мне так интересно стало. Это что-то новенькое из жизни моей будущей супруги.
   Таня приостановилась, - Мне некогда.
   Он нахмурился – Дело серьёзное.
   Как будто самые серьёзные дела только у него. У всех остальных так… делишки.
   Танюша пошла дальше, игнорируя "серьёзные дела". Но я остановил.
   - Погоди, - говорю, - Танечка, человек к тебе с каким-то делом. Надо поговорить.
   Танечка остановилась и мужику – Ну чего тебе, Костя. Говори. Если денег, то верни сначала то, что занял.
   Мужик сразу – Да верну я тебе деньги, верну. Что ты завелась?... Ты мне скажи – что это за хмырь?
   Это он про меня.
   - Тебя это не касается, - окоротила Танечка.
   - Как это не касается? Женька был мой кореш.
   - Женька умер. Умер в тюрьме. А ты на свободе гуляешь… Деньги верни.
   До меня дошла соль ситуации. Стою и стараюсь сдержать улыбку. "Дело серьёзное" у него. Каких только клоунов нет.  Жду развития событий. Интересно ведь.
   - Я потому и беспокоюсь, - отрезал Костя, – Настя мне как родная. Ты вообще-то должна беречь Женькину память. А ты… Нехорошо, Таня, нехорошо.
   Тут я вступил.
   - Костя, ты действительно беспокоишься о жене и дочери твоего друга?
   - А ты думал как?
   - Ну, хорошо, - говорю. – Вот сейчас ты решишь их судьбу. Как ты скажешь, так и будет. Договорились?
   Костя с подозрением смотрел на меня. Он явно не понимал, чего я хочу.
   - Выбирай, Костя... Либо Танечка выходит за меня замуж (а мы уже подали заявление), и живёт нормальной жизнью, не считая каждую копейку. И у Насти будет счастливое безбедное детство… Либо жена твоего друга так и будет всю жизнь корячиться на двух работах, тащить на своём горбу маму и дочку, перебиваться с рубля на полтинник, и экономить каждый кусок хлеба. Теперь, Костя, ты решаешь их судьбу. Выбирай.
   Мужик постоял, помялся. Потом обижено махнул рукой – Да ну вас нахрен. Живите вы как хотите. – И пошел, дымя сигаретой.
   Я спросил у Танечки – Сколько он занял?
   - Миллион.
   - Костя, - сказал я вслед правдоискателю, - твой долг мы тебе прощаем. Спасибо за разговор.
   Тот, не поворачиваясь, опять махнул рукой, что-то пробурчав.

   Поднимаясь по лестнице вслед за моей Танечкой, я любовался, как движется её спинка, и всё что ниже, обтянутое черной узкой юбкой. Как ступают ножки в лаковых лодочках. И, засмотревшись, как-то пропустил Танечкин вопрос.
   Она приостановилась – Юра, ты что, расстроился из-за этого разговора? О чём ты думаешь?
   - Я думаю, что если бы на тебе была не обтягивающая юбка, а свободная… То можно было бы тебя под ней погладить. Сейчас это так удобно.
   Танечка повернулась. Стоя на пару ступенек выше, она смотрела на меня свысока и с иронией.
   - Юра, ты чего сегодня такой озабоченный?
   Я сильно возмутился – Сегодня?! Сегодня?!! Слово-то какое нехорошее нашла…
   Лапочка посмотрела на мою масляную физиономию и разулыбалась.
   - Ладно. Можно я по-другому спрошу?
   - Ну, давай, исправляйся.
   - Юра, что это ты ВСЕГДА такой озабоченный? – И обняла меня.
   - Воооот! Вот это - правильная постановка вопроса. Отвечаю… – Сгрёб её, и начал целовать и тискать.
   - Понятно, понятно! – Хихикала и отбивалась Танечка. -  Я всё поняла… Юра, да погоди ты! Выйдет кто на площадку, а мы тут… Любезничаем. Пошли домой.
   И мы потопали дальше.

   Таня спросила - Ну а первый мой вопрос?
   - Какой? Прости, Танечка, я и, правда, не расслышал.
   - Почему ты всегда ставишь людей в глупое положение? Тебе это доставляет удовольствие?
   - Если ты о Косте, то согласись, этот мужик сам себя поставил в глупое положение. Я всего лишь указал ему на это.
   - Но он обиделся. А в принципе – неплохой человек.
   - Ага… И этот неплохой человек, забрал у тебя "лимон", который ты могла бы потратить на свою дочь, и… Сколько он тебе его не возвращает?
   - Да уже где-то полгода.
   - Ах, какой он "неплохой". Он так заботится о дочери своего покойного друга... Мда… Я бы тебе советовал быть поосторожней с такими доброжелателями. Танюша, ты ведь взрослая девочка – научись отличать нормальных людей от люмпенов.
   - Он не люмпен.
   - А кто он? Он не ищет работу, пьёт, занимает и не возвращает деньги, пытается испортить чужую жизнь. Кто он, Таня?
   Таня опять остановилась, повернулась.
   - Какие мы разные люди. Надо было мне самой с ним поговорить.

   И тут я понял, что поговорить надо действительно серьёзно.
   - Значит так. Послушай меня внимательно, Танечка. Если ты собралась за меня замуж, то давай сразу решим одну проблему.
   Таня насторожилась. Прищурилась. А я продолжил.
   - Никогда не пытайся разрулить сложные вопросы сама. Что бы ни случилось, всегда, подчёркиваю – всегда, первым делом ставь в известность меня. Никакой самодеятельности. Договорились?... Ты занимаешься домом, ребёнком и, если хочешь, своей работой. Всё внешние вопросы буду решать я. Вот такой принцип. Если он тебя не устраивает, скажи сразу.
   - А если я - против?
   - Таня, это настолько серьёзно, что я буду вынужден отменить свадьбу.
   Она задумалась. Я ждал.
   - То есть, - спросила она, - всё-всё-всё сообщать? Юра, ты где-то обжёгся на этом деле?
   - Да, солнышко моё. И не раз.
   - И ты думаешь, что лучше меня можешь решать мои проблемы?
   - Да. Лучше и решительней.
   - Понятно. И что я тебе должна рассказывать? Ну, в общих чертах…
   - Например - если у тебя были мужчины, ты мне о них расскажешь. Потому, что мужики имеют склонность делать своим "бывшим" мелкие гадости. Если у тебя есть долги, я должен о них знать. Если у тебя есть перед кем-то какие-то обязательства, это перестало быть твоим личным делом, это стало моим делом. Если у тебя неприятности, я сам их решу. Вот примерно в таком духе. Я должен знать о тебе всё.
   - То есть – никакой личной свободы?
   - В опасных ситуациях - да, никакой. Во всём остальном – хоть на голове стой.
   - Да... покачала головой Таня, - тебе не кажется, что ты слишком авторитарен?
   - Танечка, у меня просто намного больше опыта. Я набил себе много, очень много шишек. А выводы делать я умею.
   Она вдруг просветлела – А чего тут думать! То есть, ты собрался решать все мои проблемы? Да ради бога. Я согласна.
   - Договорились?
   - Договорились. Вот только мужиков у меня после Жени не было, я никому ничего не должна, ни перед кем не обязана. У меня только начальник - придурок. А так… Вроде ничего такого.
   - После свадьбы проблему с начальником я решу.
   Она с сомнением на меня глянула, пожала плечиками и недоверчиво так – Ну ладно.
   Вот такой вот получился серьёзный разговор.

   И ещё у нас возникла проблема с жильём. Танечка всё пыталась поговорить со мной на эту тему. Где и как мы, мол, будем жить? А я всё отмахивался – Там посмотрим. Чего раньше времени суетиться.
   Но, на самом-то деле, я уже прикупил квартирку. Как говорится – на ловца и зверь бежит. Только я задумался о новом жилье и сразу – бац, трёхкомнатная продаётся. Где-то триста метров от меня, и примерно четыреста от Танечки.
   Я вцепился в эту сделку и купил. Трёхкомнатная, в новом шестнадцатиэтажном доме, пятый этаж. Сто два квадрата. И, главное, - в том же районе. Ребёнку не надо школу менять.
   Нанял бригаду мастеров, и они мне за две недели забабахали евроремонт. Особенно я постарался с кухней и детской комнатой. Заказал дизайн и по этому дизайну всё обставил.
   Спальню сделал в таких же тонах, как у Танечки дома. А кровать - заказал. Кровать - просто шедевр. Полтора метра ширина, спинка со встроенными светильниками. И, главное - сварная металлическая рама, рассчитанная на жёсткие условия эксплуатации.
   Остальное сделал обыкновенно, как душе хотелось.
   Да! И ещё ванну акриловую с гидромассажем.
   Хотел сразу Танюше сказать про это дело. Потом подумал - а пусть будет сюрприз.

   Так вот, о свадьбе.
   Отмечали в маленьком ресторанчике на Тарской. Владелец ресторана работал под одной со мной "крышей". Вот эта "крыша" и договорилась о месте проведения банкета.
   Народу было немного.
   С моей стороны – мама, ей тогда было 72 года, мой "куратор" Андрей Иванович, и два моих компаньона - Игорь с женой (тоже, кстати, Таня) и Стас.
   А от Танечки – её мама, две сестры с мужьями и Настя.
   Вместе с нами – тринадцать человек.
   Танечка выбрала для банкета кремовый строгий костюм. Ну, и я свою обезьянью харю в тройку с галстуком засунул.
   Посидели вечерок. Пили немного, чисто символически. Все, кроме меня – за рулём. Дарили мелочь, разные пустячки. Мы с супругой сразу всем сказали, чтобы не шиковали. Открытки с поздравлением будет вполне достаточно.

   Когда уже стемнело и все начали разъезжаться, Андрей говорит мне – Пойдём-ка покурим (и он, и я - некурящие). Вышли на крылечко, и Танечка с нами пристроилась.
   - Я вот что хочу сказать, - начал Иваныч, - есть у меня задумка. Надо посоветоваться,- и внимательно посмотрел на Таню, потом на меня.
   - Ей можно доверять, – успокоил я.
   - Ну ладно. Тут значит такие дела. Алексей Полежаев выставил на продажу Сибнефть.
   - Так он же не хозяин – удивился я.
   - У Мильхоускапитал контрольный пакет. А управляет там именно Леха. Мне только непонятно – зачем он это делает. С таким трудом открыли фирму. Сам президент подписал указ. И через пару лет от неё избавиться? Немного неясно.
   Я так прикинул – А сколько он вложил в дело?
   - Нисколько... А-а! Понял. Он в любом случае остаётся с маржой. Но дело не в этом. Если он решил продать, то значит – продаст. И придёт новый, незнакомый мне игрок. Понимаешь?
   - Конечно, понимаю. Надо, на всякий случай, готовиться свернуть контору.
   - Не только, не только. Не знаешь, кто это сказал – "не ложь все яйца в одну корзину".
   Танечка вставила – Это народная английская поговорка.
   - Значит, англичане не дураки, - усмехнулся Андрей. – Так вот, я тут крутанулся и прихватил участок в промзоне, на Доковской. Там строения, сараи, административный корпус. Но всё в страшно-запущенном состоянии. Там у нас будет контора занимающаяся стройкой. Малоэтажное строительство, коттеджи, пентхаусы и всё сопутствующее. Можно и евроремонт. Особо развёртываться не стоит, чтобы не мозолить глаза акулам. Там маленько, тут немножко, глядишь – на хлеб с маслом и заработаем.
   - Территория большая? - Поинтересовался я.
   - Полтора гектара. Николаич, ты ведь занимался строительством. Разбираешься. Вот тебе и карты в руки… Берёшься?
   - Условия?
   - Оклад на десятку больше чем сейчас и четверть от прибыли. Стас с Игорем будут выкачивать из нефтяников всё, что ещё можно оттуда выбрать. А тебе надо выходить из дела и поднимать новое. Марина останется на старом месте, а у тебя бухгалтер уже есть свой, – он со значением посмотрел на Танечку.
   И тут Таня не растерялась. Она спросила – А у меня какой оклад там будет?
   - Это ты, Таня, с директором будешь договариваться, – кивнул Андрей на меня.
   - А процент? – Не унималась жена.
   Андрей Иванович поднял брови и хохотнул – А она у тебя молодец, - и спросил у Тани – Сколько ты хочешь?
   - Ну, хоть сколько-нибудь, - и состроила совершенно невинную физиономию.
   - Ну, хорошо. Тебе десять и ему двадцать пять, итого тридцать пять на двоих. Пойдёт?
   - Пойдет, - согласно кивнула Таня.
   Андрей снова обратился ко мне – А она справится? Как думаешь? Там же не только бухгалтерией придётся заниматься.
   - Она умная. Она справится.
   - Тогда в понедельник в четыре часа я тебя забираю, и едем смотреть руины.
   - И я хочу, - сказала Таня.
   - Едешь с нами, - подтвердил Андрей Иванович.
   - Финансирование? - спросил я.
   - На пятьсот миллионов рассчитывай твёрдо. Если не будет хватать, тебе придётся вложить свои. Запас есть? Ну вот. Потом, когда дела пойдут, из оборота выдернешь.
   - Акционеры кто?
   - Акционер один – Витька.
   - Ясно. Значит, в понедельник начну. Документы на территорию оформлены?
   - Да. Там всё в порядке. И просьба – делай всё так, чтобы фирма работала и без тебя. Потому, что у тебя впереди ещё кафе, столовая, пельменный и кондитерский цеха. Это чтобы ты знал на будущее.

   Вот так всё и повернулось.
   Все разъехались.
   Я по ресторанному телефону вызвал такси и повёз самых близких домой.
   Когда подъезжали к подъезду нового дома, Танечка заволновалась – Юра, ты что, заблудился?
   - Нет, - говорю, - всё нормально.
   Заходим в квартиру, я так, царственно, повёл рукой – Вот здесь будем жить.
   Пошёл показывать жильё. Все тихо, стайкой, как утята, ходили за мной следом.
   - Вот, - показываю Насте, - это твоя комната.
   - А компьютер? – Спрашивает падчерица.
   - Твой.
   - Могу включить?
   - Запросто.
   И всё. Ребёнок метнулся, прямо бегом, и, моментально потеряв интерес к окружающему миру, ушёл в Дьябло.
   Таня ничего не спрашивала, только иногда взглядывала с подозрением.

   Разлеглись ночевать. Тёща со свекровкой в зале на тахте. Её когда разберёшь, она что вдоль, что поперёк. Аэродром.
   Когда мы остались одни, уже в постели, Таня спросила – Ты всё это в аренду взял?
   - Квартиру-то?  Нет, Таня, я её купил.
   - Так. Погоди... То есть ты пошёл и просто купил эту квартиру?
   - Ну, да.
   - И всю эту вот мебель, и всё на кухне?... И три телевизора, и Настьке компьютер?...
   - И ещё евроремонт пришлось делать, – в тон ей перечислил я, -  и двери, и окна, и кафель, и всё такое. Потратился - будь здоров.
   - И ты просто взял деньги и всё это купил?
   Я не понимал, к чему она клонит.
   - Да. Взял и купил. А что такого-то?
   Она упала головой на подушку и констатировала – Вот блин! Это надо же. Вышла замуж за миллиардера.
   - Таня, да что такое сейчас миллиард? Ты сама подумай. Это же - ничто. Что на него можно купить? Люди триллионами ворочают. А сюда я и четырёхсот миллионов не вложил.
   Она резко села - Так какого чёрта ты ездишь на маршрутке и живёшь в однокомнатной квартире?!
   - Ну, вот видишь. Теперь я там не живу. Теперь я здесь живу.
   - Не понимаю... Ты меня проверял, что ли?
   Угу, - хмыкнул я, - а как же. Специально залез в маршрутку, проверить – как там Квиткова Татьяна Ивановна. Не растрясло ли бедную?... Таня, подумай, а где иначе мы могли бы встретиться? И вообще, ну что ты заладила о деньгах?
   И тут я понял. Дошло до меня – что она хотела узнать.
   - Танечка, так тебя удивляет, что я не живу в роскошном коттедже, не езжу на огромном лимузине, не ношу малиновый пиджак и золотую цепь, размером с собачью? И не гну перед всеми пальцы, как последнее чмо?
   Супруга подумала немного и резюмировала – Ну да. Глупо.
   Я обнял её - Иди сюда, сердечко моё, я тут кое-что придумал….
   
   Потом мы лежали навзничь рядом и держались за руки. Надо было менять простынь, но вставать не хотелось.
   Жена вдруг хихикнула – Ну ты даёшь.
   - Ну а что такого? Тебе же понравилось?
   Она перекатилась на меня, обняла – О-о! Да!... Выдумщик ты мой, - чмокнула в губы.
   Я начал вдыхать её запах. Она немного отстранилась – Ты чего? Ты меня обнюхиваешь?
   - Таня, ты, когда вспотеешь, начинаешь так вкусно пахнуть. Чем-то масляным и сладковатым. Прямо – съел бы.
   Танечка опять поцеловала, положила мне на плечо голову и попросила – Не надо меня есть. Я хорошая… Всё. Сплю.
   - А на собственной машине я не езжу потому, что слепой. Не рискую.
   Таня приподнялась – В смысле?
   - Очень просто. Слепой на правый глаз. Ну, не совсем. Стекло нужно - минус двадцать три. Так что - вот… Ладно, давай спать. Завтра нам с тобой надо многое обсудить. И вещи перетащить. Хоть и суббота, но день будет тяжёлый.
   Лежал и думал – Вот переберусь на Доковскую, куплю какую-нибудь "субарку" и найму шофера… Но только не на свои. Нет. От предприятия. И уснул.

   На следующий день мы все, не спеша с разговорами позавтракали. Потом проводили своих мам до их квартир, благо мы все жили в одном микрорайоне. И, посмотрев немного, как Настя наяривает в тетрис, устроились на кухне. Пришло время всерьёз поговорить о наших делах, о нашем будущем.
   Танечка сразу, первым делом спросила – А Андрей, он кто?
   Я пошутил - Таня, я с тебя подписку о неразглашении брать не стану, но, сама понимаешь…
   И объяснил, кто такой Андрей Иванович.
   Танечка посидела, переваривая информацию, потом опять спросила – А почему он так говорит с тобой. И со мной тоже. Как будто дело уже решённое.
   - Ты сколько сейчас получаешь?
   - Четыре с половиной.
   - А я, как директор ещё не существующего предприятия, даю тебе двадцать. И что? Дело по-прежнему - не решенное?
   Танечка встрепенулась, заторопилась  – Как это не рёшенное? Конечно решённое. Ещё как решённое. Я в понедельник же уволюсь.
   - Ну вот. Значит, твоя проблема с дураком-начальником попутно исчезла?
   Жена округлила глазки – Так ты заранее знал?
   - Нет, не знал. Но, так или иначе, я бы тебя всё равно перетащил к себе.
   - А сколько будешь получать ты?
   - Если сейчас у меня тридцать, то прибавь десять.
   - Ты – сорок, я – двадцать. Шестьдесят в месяц!... Шестьдесят?! Ты не шутишь?!
   - Танечка, мы с тобой сейчас планируем нашу жизнь. Какие шутки?
   - А ещё и тридцать пять процентов! – Прибавила она.
   Я посмеялся, - На проценты пока не надейся. Для того чтобы была прибыль, надо поднять контору на ноги. Это дело не быстрое. И я рассчитываю на твою помощь.
   - Всё, что хочешь. Я любую работу буду делать.
   - Андрей вчера правильно сказал – тебе придётся не только бухгалтерией заниматься. Поначалу пойдут юридические заморочки. Регистрация предприятия, оформление собственности. И если ты будешь в одном месте работать, а я - в другом, то мы справимся в два раза быстрее.
   - Ну и хорошо. Мне уже приходилось регистрировать фирму, входы и выходы я знаю – обнадёжила Таня.
   - Тогда бери бумагу, ручку, и начинаем считать. У нас есть полмиллиарда "на всё, про всё". Это немного, уверяю тебя. Поэтому шиковать не придётся. Ещё есть мой резерв, но это - на крайний случай.
   - Юра, это конечно не моё дело… А сколько у тебя в резерве?
   - Сто пятьдесят тысяч. Плюс золота примерно… Нет. Не знаю, на какую сумму у меня "рыжья". Надо посчитать. Но это уж совсем на крайний случай... И потом, почему это "не твоё дело"? Мы теперь – семья.
   - Всего сто пятьдесят тысяч? – Разочаровалась супруга.
   - Долларов, Танечка, долларов. Это больше восьмисот миллионов. Так что, думаю – выкрутимся.
   И мы остаток дня потратили на предварительные расчёты затрат и на планирование последовательности работ.
   Под вечер, когда голова уже перестала соображать, пересмотрели кучу исписанных листов. Работы впереди… невпроворот! Но Танечкин энтузиазм вселял большую надежду на успех дела.

   Вот, примерно так и началась наша семья. С экономических подсчётов и делового проектирования.
   А медовый отдых на югах пришлось отложить. Потому, что ждать нас на строительном производстве никто бы не стал. Нашли бы других.
   Впрочем, Таня и не расстроилась. Она вцепилась в новую идею как клещ. И, зачастую, мне приходилось притормаживать её азарт, чтобы не перегорела раньше времени.

   

   Дальше пошла нормальная спокойная жизнь. Эту часть можно пропустить. Она не то, чтобы слишком скучная, но банальная.   
   Если коротко, то всё было прекрасно.
   Я Танечку берёг и баловал.
   Так она и ходила, так и работала, с таинственной улыбкой Джоконды, вечно обцелованная с головы до ног.
   
   Мы подняли предприятие, поставили его на ноги.
   Мы пережили страшный август 1998 года, почти без потерь.
   Мы создали большой сплоченный рабочий коллектив.
   Мы отремонтировали и благоустроили всё, что стояло на "нашей" территории, и саму территорию. И сумели построить два новых цеха.
   Мы "обросли" техникой и оборудованием.
   И на маршрутке ездить перестали. Сразу, в сентябре девяносто седьмого, купили на имя предприятия новенькую Хонду. Кроссовер. И взяли водителя, профессионала, с огромным стажем.
   А в двухтысячном  на предприятие взяли две лады десятки, для разъездов работников.
   
   Танечка осуществила свою мечту. У каждого, кто засовывает голову в бизнес, есть какая-то фикс-идея. У моей Тани это была – столовая. Я её иногда, в шутку, называл "завстоловой". А она на полном серьёзе убеждала меня – как это сплотит коллектив и повысит трудоспособность.
   И она сделала-таки на фирме небольшую столовую-кафе для своих работников, с комнатой отдыха. Нашла молоденькую женщину, с кулинарным образованием и эта девочка внезапно прославилась своими борщами. Она готовила отлично всё, но борщ… Как сказал один наш плотник – "Це ж нэ борщ, це ж наркотик". А Танечка так гордилась, как будто сама стояла у плиты.
   
   Года через полтора предприятие вышло в "плюс" и жена радовалась как ребёнок. Устроила по этому поводу маленькую семейную вечеринку.
   Она всерьёз задумывалась о покупке или строительстве большого загородного дома.   
   Мы съездили в Египет, в Италию и в Тайланд. В Египет с нами ездила моя дочка, и они с Таней и Настей быстро нашли общий язык. Шушукались и хихикали, как три подружки.   
   В некоторый момент мы начали думать о ребёнке. Решили – как только дела в конторе утрясутся настолько, что я смогу обойтись без Таниной помощи, так сразу забабахаем дитё.
   Настя в четырнадцать лет вытянулась выше мамы, и было очевидно, что вырастет красавицей. У неё в разговоре со мной уже мелькало "папа". А я её звал дочкой.

   В эту бочку мёда, как ни странно,  не попадало ни капли дёгтя. Жизнь была безоблачной и радостной.
   Нет, производственные проблемы конечно были. Иногда возникали очень серьёзные неприятности. Но мы решали их с тем или иным успехом. И на личной жизни это никак не отражалось.

   Но, "ничто не вечно под луной".
   Всё рухнуло в мае двухтысячного.   
   Когда построили два цеха, то перенесли склады в новые подсобные помещения, а пара старых боксов освободилась. И я решил сдать их в аренду.
   Арендаторы нашлись быстро. Один сделал из бокса склад, а другой организовал производство тротуарной плитки.
      
   Вот о втором и речь. Он кавказец. "Спустившийся с гор", так сказать. Молодой, где-то лет тридцать. Высокий, смазливый.
   И я начал замечать, что он с преувеличенным вниманием относится к моей супруге.
   Один раз в окно вижу, как они стоят и разговаривают. Смеются. И он взял Танечку за руку. Она ручку отняла и, улыбаясь, пошла к административному корпусу.
   Меня это неприятно кольнуло.
   На следующий день захожу в бухгалтерию, уж не помню зачем, они там сидят, чай пьют. Танечка, Алёнка Танина помощница, и он. Я у него спрашиваю – Родион Ольмесович, ты тут все вопросы решил?
   Он – Да, да. – И ушёл.
   Я спрашиваю – Чего он приходил?
   Алёнка хихикает - Да просто так зашёл. Вот, тортик принёс.
   - А что за праздник?
   Танечка пожала плечами, - Никакого праздника. Он – так… От доброты душевной.
   - Ага. Он увидел вашу жуткую измождённость и решил подкормить? Танечка, зайди-ка ко мне.
   У меня в кабинете я серьёзно поговорил с женой.
   - Таня, - говорю, - с Ильясовым поосторожней. Он горец. Никаких подарков от него не принимай. Даже мелочей. Любой "тортик", может обернуться неприятностями.
   - Юра, мне кажется - ты преувеличиваешь.
   Потом бровки удивлённо приподняла – Погоди… ты что – ревнуешь?
   - Я не ревную, я беспокоюсь.
   
   Через некоторое время я решил посмотреть, что у Родиона за продукция, и можно ли её использовать в нашем деле.
   Захожу в его конторку - там Таня. Я спрашиваю, - Татьяна Ивановна, - ты чего тут?
   - Да так… Зашла поговорить.
   Я ей строго - Поговорила? А теперь иди - работай.
   Она подхватилась, зыркнула на меня как на врага народа, и ушла. И я следом подался, не стал делового разговора заводить.
   Зашёл в кабинет, Таня уже там. И мы, впервые за три года, поссорились. И произошёл такой разговор.
   - Ты почему так со мной разговариваешь? – Потребовала она объяснений.
   - Таня, успокойся. Ты что у него делала?
   - Просто заглянула на минутку.
   - Зачем?
   - Да просто так зашла. Что, нельзя?
   - Нельзя, Таня. Я прошу тебя не контактировать с ним.
   - Почему?
   - Потому, что мне это неприятно.
   - Да что я такого сделала?
   - Таня, тебе, что - нравится делать мне больно?
   - Юра, да что в этом такого?
   Я настаивал - Таня, ответь мне на вопрос – тебе нравится делать мне больно?
   - Юра, не говори глупостей. Я просто женщина. И мне приятно, что я могу нравиться.
   - Вон, шестьдесят четыре мужика в конторе. Вот им ты можешь нравиться сколько угодно. С Ильясовым сведи контакты к необходимому минимуму.
   Я впервые видел, как жена сердится.
   - А почему это ты ставишь мне запреты?
   - Не понял, - говорю. – Ты настаиваешь на своём праве встречаться с ним? Это тебе так необходимо?
   Она фыркнула, - Ты меня унизил перед человеком.
   - Таня, скажи мне, где та, умная и ответственная женщина, на которой я женился? Ты меня совершенно не слышишь.
   - Потому, что ты говоришь глупости.
   - Мда… Разговор не получился… Тогда давай сделаем так – если я ещё раз увижу тебя рядом с Родионом, то уволю и будешь сидеть дома.
   У Танечки аж дыхание перехватило от негодования.
   - Ты… Ты…
   - Таня, я тебя предупредил. И не злись, пожалуйста. Я защищаю тебя и нашу семью.
   - Ты оскорбляешь меня!
   - Чем?
   Она не нашла ответа, и сидела злая, с красными пятнами на лице.
   Я ей терпеливо объясняю – Таня, он чеченец, и…
   Танечка меня перебила – Он из Дагестана.
   - Да какая разница, он мусульманин.
   - Ну и что?
   - А то, что для него русская женщина, это шлюха.
   - Юра, прекрати!
   Я тоже разошёлся - Таня, ты носишь юбку не до пят – ты шлюха, ты не покрываешь голову платком – ты шлюха, ты позволяешь постороннему мужчине прикоснуться к тебе – ты шлюха, ты, замужняя женщина, принимаешь подарки от других – ты шлюха. Вот, такое-вот у него к тебе отношение.
   Танечка сидела, молча, глядя в сторону.
   Я подошёл к ней, обнял – Танюша, солнышко моё, ну что случилось? Ты что – влюбилась? Таня, ну бывает. Это пройдёт. Ты только глупостей не делай. Ладно?
   Она вдруг всхлипнула – Юра, ты меня обидел.
   - Чем, радость моя?
   - Ты приказал мне идти и работать. Как будто я тунеядка, какая.
   - Ну, так, солнышко, я же твой начальник. И муж. Какой-никакой.
   Таня выпрямилась, вздохнула несколько раз глубоко – Сейчас тушь потечёт.
   Я посидел немного рядом с ней.
   - Таня, мне сейчас идти надо. Я тебя прошу – сделай так, как я говорю. Ладно?
   Она согласно покивала.
   - Таня, я ведь тебя люблю. Не обижайся на меня. А дома мы поговорим ещё. Договорились?
   - Договорились.
   И мы пошли по своим делам 

   А несколько дней спустя мне пришлось ехать в командировку.
   Я заказал в Турции оборудование для производства окон ПВХ. Влупил почти миллион. Для получения груза и растаможки надо было лететь в Ростов-на-Дону, и я полетел сам. Ни на кого не стал перекладывать.
   Растаможка, разгрузка, перевозка контейнеров на железнодорожный узел, погрузка… На всё ушло девять дней, включая дорогу через Москву, туда и обратно. Если бы я не "отстегивал", то получилось бы ещё дольше. Но я не мелочился.   

   Полседьмого (по московскому) вылетел из Москвы и в два часа дня был уже на работе. Танечке предварительно позвонил, предупредил о вылете. Она всегда встречала меня из командировок. Вылетала на крыльцо администрации и только что не бросалась на шею. Брала под руку, волокла в мой кабинет и уже там, подальше от чужих глаз, мы целовались, вцепившись друг в друга как новобрачные.
   А тут – нет. Даже не вышла. Я сразу почувствовал неладное. Сердце холодом обдало.
   Ну ладно… Пошел в контору, по дороге здороваясь с работниками. И тут, тоже почувствовал некоторую напряженность в отношениях. Все улыбаются, все радостно приветствуют, но как-то насторожено. Да твою же мать! Что случилось-то, думаю?
   Поднялся на этаж и первым делом к Тане в бухгалтерию.
   Захожу - все сидят на месте. Все живы здоровы. Ну, слава богу.
   Поздоровался. Спрашиваю у Танечки – Татьяна Ивановна, что случилось?
   Она так отстранённо – Ничего не случилось. Как съездил?
   - Нормально.
   Как будто в чужую организацию попал.
   Постоял, потоптался – Ну хорошо… Пошел на своё рабочее место.
   
   Позвонил Павлу Сергеевичу, снабженцу. Попросил зайти.
   Тот пришёл, - Ну как? Когда придёт груз?
   Я смотрю на него – не по себе мужику. Неуютно ему со мной говорить.
   - Так, - говорю, - Сергеевич, рассказывай прямо – что произошло? Чего это ты смущаешься? Что это все смотрят на меня как на больного?
   - Не спрашивай меня Юрий Николаевич. Я не хочу в это дело лезть.
   - Да что за чертовщина творится?! Говори, Павел Сергеевич, иначе – обижусь.
   Он помялся-помялся и выложил – Короче… Таня… Татьяна Ивановна… Она с плиточником…
   Вот тут мне поплохело. Нихрена себе поворот!
   - Информация точная? – Спрашиваю.
   - Сам видел. Они совсем осторожность потеряли. Да много кто видел.
   - Он её изнасиловал?
   - Нет. Это же не единожды.
   Посидел с закрытыми глазами. Подумал. Собрал мозги в кучу.
   Значит так. Надо успокоиться, а потом разбираться с личными проблемами. Иначе наворочу таких дел, что потом долго буду жалеть.
   
   - Павел Сергеевич, в четверг на станцию Входная придет состав. Там наши четыре контейнера со станками. Оконный цех у нас полностью готов?
   - Вытяжки монтируют. А оборудование уже можно ставить.
   - Как только мне на "мыло" придёт уведомление, я тебе сразу сообщу. Возьмёшь доверенность. Потом поедешь на станцию и примешь груз. Порядок ты знаешь. А я с соседями договорюсь о паре КамАЗов.
   - Хорошо, Юрий Николаевич. Только ты это… Делов не натвори.
   - Разберусь.   
   Потом вызвонил Сашу, завхоза.
   - Саня, у нас КамАЗ с контейнером в ворота пройдёт?
   - Запросто. Уже ведь провозили.
   - И ещё вопрос. У нас в штате есть человек, который работал на пилораме?
   - Юрий Николаевич, а вы у Боркова спросите.
   - Ага. Спасибо. Я как-то не подумал.
   Позвонил Боркову.
   - Борис Анатольевич, у вас в столярке есть человек, который работал на пилораме?
   - Борков сразу с вопросом – А где вы нашли пилораму?
   - В самолёте, Борис Анатольевич, в самолёте договорился.
   - Есть дед Коля, он работал.
   - Кем?
   - Сейчас узнаю, – покричал кому-то, что-то.
   Через десяток секунд мне из трубки – Здравствуйте Юрий Николаевич.
   Я спрашиваю – Николай Ильич, вы на пилораме работали?
   - Да, - отвечает, – работал.
   - И кем?
   - Бригадиром.
   - А зайдите-ка ко мне.   
   Набрал ещё раз Сашу. Попросил забежать в мой кабинет.
   Они подошли почти одновременно.
   - Мужики, надо сгонять в Надеждино. Там пилораму продают. По дешёвке. Посмотрите, в каком она состоянии. Саша, свободные "служебки" есть.
   - Обе свободные.
   - Ну вот. Тут записан адрес, возьми "служебку", свози туда Николая Ильича. А я сейчас договорюсь, вас встретят.
   Ушли.   
   Позвонил самолётному знакомому, сказал, что часа через полтора подъедут люди посмотрят товар.   
   Немного остыл. Теперь более-менее можно поговорить с женой.
   
   Набрал Таню. В то время уже появились сотовые телефоны.
   - Танечка, зайди ко мне, пожалуйста.
   Она пришла, встала с той стороны стола. Чужая женщина! Не улыбнулась, стоит памятником, смотрит в угол. Уезжал – была родная, любящая, улыбающаяся. Вернулся – к разбитому корыту.
   - Здравствуй, Таня. Что не встретила-то?
   Молчит.
   - Садись Танюша. Что ты как школьница. Садись.
   Она села, голову опустила, смотрит перед собой на стол. Нет, не умеет она врать. Даже если бы мне никто ничего не сказал, она не смогла бы скрыть.
   - Таня, - спрашиваю, - у нас беда?
   Она покивала – Да.
   - Что я могу сделать? Как помочь?
   - Наверное - никак.
   - Он тебя изнасиловал?
   - Нет.
   - Шантажировал?
   - Нет.
   - Весна? Гормоны?
   - Наверно…
   - Ты сегодня к нему или домой?
   Молчит.
   - Давай так – сегодня поедем домой и там поговорим. Нам надо определится – что делать. Как ты дальше будешь жить.
   - А ты как будешь жить?
   - С самим собой я разберусь.
   - Ты меня теперь уволишь?
   - Пока не знаю.
   - Из дома выгонишь?
   - Да, Таня, придётся. Мне нельзя гордо носить рога. Репутация пострадает... Да и самолюбие тоже… Ну ладно, иди – работай. Остальное потом.
   Она остановилась у двери – Юра… Прости…
   - Да ладно… Чего уж теперь…
   И, когда Танечка закрыла дверь, меня прихватило. Ощущение – будто шёл по яркому, душистому, празднично цветущему лугу и, внезапно, провалился в выгребную яму.
   В голове стало горячо, а всё остальное похолодело. Накатила тупая немощность. Запоташнивало. Перед тем как потерять сознание, я лёг мордой на столешницу, так и вырубился.
   Больше двадцати минут пролежал. Хорошо – никто не зашёл. Очнулся – слабость страшная, руки поднимаются с трудом. На полировке стола натекла лужица слюны.
   Ох, стыдно-то как. Спёкся, как кисейная барышня.
   Вот так вот ребята бывает. Живёшь без забот и не подозреваешь - из-за какого угла ударит. В этот момент у меня второй раз в жизни мелькнула мысль о суициде.

   Домой ехали молча. Обычно мы с женой сидели рядом на заднем сиденье и о чем-то говорили. И Иваныч тоже не отставал. Балагур ещё тот. А в тот день  я сел на переднее пассажирское и молчал. Всё молчали. Как будто с похорон едем.
   
   Дома Настя видно тоже почувствовала, что происходит что-то нехорошее. Смотрела насторожено. Тихо поела и ушмыгнула к себе.
   Мы с Танечкой остались на кухне вдвоём.
   Я у неё спросил – Таня, можно я у тебя спрошу?
   - Спрашивай, конечно.
   - Я не знаю, в каком месте я сделал ошибку. Я понимаю, что в этом есть и моя вина. Но не могу понять, что я сделал не так. Что тебя не устраивает? Ведь что-то же тебя не устраивает? Может тебя не устраивает мой размер?
   - Юра, ты вот сейчас, прямо как подросток. Размеры тут абсолютно не причём. Абсолютно. Не комплексуй, это тебе не идёт.
   - Тогда почему ты предпочла его? Ты меня разлюбила? Я стал тебе безразличен?
   - Нет, Юра, что ты.
   - Может ты переработалась? Переутомилась? Мы же с тобой пашем как лошади.
   Задумалась надолго.
   - Знаешь, Юра, мне нравится наша работа. Я, впервые за столько лет, нашла себя. Я вспоминаю, в каком виде мы получили эту территорию. Там же были одни развалины. И вижу, как наша фабрика выглядит сейчас... И я горжусь. Потому, что это сделала я. Я всё это сделала своими руками, своими мозгами. Это сделали мы. На работе я чувствую свою… - задумалась.
   - Необходимость?
   - Да, и это тоже конечно. Но… Я чувствую, что я человек, что я могу сделать то, что другие не могут. Нет, я не переутомилась. Я с удовольствием работаю и достаточно отдыхаю. Нет, Юра. Это не та причина
   - А что тогда?
   - Не знаю. Сама не могу понять.

   Ладно, всё, я взял себя в руки. Хватит раскисать. Надо решать серьёзные вопросы. И я начал "рисовать" схему развода.
   - Бог с ним. Ничего уже не вернёшь, не изменишь. Квартира у тебя до какого сдана в аренду?
   - До конца августа.
   - Ты уйдёшь к Родиону или  к маме? Или ещё что придумаешь? Может, квартирантов выгонишь?   
   - Юра, ну как я племянника с семьёй выгоню. Да и Родик к себе зовёт. Он хочет снять двухкомнатную. Переберусь пока к нему. Может, что у нас и получится.
   Отвернулась, махнула рукой - Да что саму себя-то обманывать. Ничего у нас конечно не получится.
   - Ну, так не переходи к нему, побудь у Зинаиды Григорьевны, пока квартира не освободится.
   - К маме не могу… Она меня прибьёт. Просто – прибьёт… Да и Родик… Он зовёт меня, Юра. Он умоляет. На коленях стоял. Если бы ты меня попросил остаться, я бы осталась с тобой.   
   - Попросил? Таня, ты считаешь, что я должен тебя уговаривать остаться?
   - Глупость сказала. Извини. Поверь, я очень хочу остаться с тобой. Я ведь люблю тебя. Но, я же всё сломала. Всё! – Заплакала. - Это мне тебя умолять надо и на карачках ползать. Только я же знаю, что это бесполезно. Ты уже принял решение. Я права?
   Посмотрела на меня с затаённой надеждой.   
   - Да Танечка ты права. Назад дороги нет.
   Таня обречённо покивала – Понятно.

   - Значит так, Таня. Если ты пойдёшь к Родиону, то бери только самое необходимое. Потому, что черт его знает, как у вас там сложится. Всё золото, всё ценное оставь пока здесь. Я не уверен в его порядочности. Я вообще не советую тебе с ним связываться. У тебя будут только неприятности и ничего хорошего. Деньги, что мы накопили с дивидендов, поделим пополам. Там тебе должно надолго хватить.
   Танечка только кивала со слезами на глазах.
   - И насчёт Насти... Ребёнок пусть побудет у меня. Тут и учёба рядом. Переводить дочку в другую школу, дёргать её с места. Ради чего? Зачем ребёнку такой стресс? Я о ней позабочусь. Не волнуйся. У неё тут своя комната, все её прибамбасы. Компьютер. В крайнем случае, перейдёт к бабушке. Но я её не обижу, ты сама знаешь. С ребёнком здесь будет всё в порядке. А каково ей будет рядом с этим… Предсказать сложно.
   - Знаю. Вот только как я ей объясню?
   - Скажи правду.
   - Она же меня всю оставшуюся жизнь будет презирать. 
   - Ну, правда всё равно всплывёт. А так… По крайней мере, она не будет считать тебя обманщицей. В этом возрасте они все максималисты, знаешь ли.

   - Насчёт работы… - продолжал я, - пока работай. Но, сама понимаешь, я не могу доверять тебе как раньше. И потом, весь коллектив в курсе твоих… - хотел сказать "подвигов", но сдержался, - ну ты поняла. Андрей Иванович наверняка тоже уже знает.
   - А он-то откуда? – Подняла глаза Таня.
   - Тань, он профессиональный разведчик. Неужели ты думаешь, что у него нет своих информаторов в конторе? Так, что - прежних отношений не жди.
   Прикинул, что ещё. Вроде ничего не забыл…
   А! Да!
   - Завтра в одиннадцать у меня "окно", поедем в ЗАГС, напишем заявление на развод.
   - Юра, завтра с утра  я еду в Азово, договариваться с Пресняковым.
   - Нет, Таня, в Азово поедет Павел Сергеевич. Сейчас ты в таком состоянии, что сделка может сорваться. Нам с тобой надо поскорее утрясти личные проблемы, чтобы они не мешались.

   Танечка опять заплакала - Юра, мне плохо. Мне страшно. Я не знаю, как быть. Что у меня впереди? Юра, обними меня.   
   Подошел, обнял. Обнял по братски. Жалко её – сил нет.
   Я понимал, что тоже виноват. Но в чём – непонятно.  И ещё я чувствовал, что что-то до меня не доходит. Но что именно – не мог сообразить.
   Душа кричала и рвалась с поводка. Требовала остановить это безумие. Хотелось целовать эти заплаканные глаза, это любимое лицо. Руки просились гладить до боли родное, тело. На языке вертелись ласковые слова.
   Чуть не сорвался. Чуть не начал умолять остаться.
   Постоял немного молча, потом сказал – Танечка, ты ложись в зале, я сейчас тахту разберу.
   Она махнула рукой – Не надо Юра, я и так помещусь.
   И пошли спать.
      
   Ворочался, всё никак не мог уснуть.
   А среди ночи Танечка зашла в спальню. Прошептала – Юра, ты не спишь?
   Я включил светильник.
   - Нет, Таня, не сплю. Думаю. Голова скоро лопнет. Что случилось? Почему всё рухнуло? Ничего не понимаю. Как? Как мы с тобой, два умных человека, попали в такую ситуацию?
   - Я тоже всё думала-думала и кое-что поняла. Я и раньше это понимала, но теперь  знаю, как это сказать. Словами.
   Присела на кровать.

   - Я вот смотрю на тебя… Понимаешь, другой бы уже бился истерике. Орал и дрался. Ты - нет. Ты как бы не живёшь, ты принимаешь решения. Ты постоянно принимаешь взвешенные решения. Однажды… Помнишь, тот случай, когда у нас попытались забрать нашу фирму?  Мне на миг показалось, что ты не человек. Как бездушная машина.
   - Ты хочешь снять с себя часть вины?
   - Нет, Юра. Я виновата так, что дальше некуда. Я просто пытаюсь разобраться.
   - То, что я веду себя разумно, это плохо?
   - Да вроде бы нет. Вроде всё правильно. Но видишь, как получилось. А с другой стороны… Если бы ты жил не так, как живёшь, это был бы не ты.
   Таня тяжело вздохнула.
   - Ты пытаешься быть… суперменом. Хоть я прекрасно понимаю, что ты просто держишь себя в руках. Я ведь изучила тебя вдоль и поперёк.
   Она взяла мою руку.
    – Ты всё-всё чувствуешь, и тебе, как и всем, бывает и больно, и обидно. Но ты терпишь. А иногда терпеть не надо. Вот ты хоть раз приревновал меня?
   - Но ты же не давала мне повода. Только с Родионом…
   - А надо бы - и без повода. Понимаешь?
   Посмотрела на меня внимательно, видно ждала ответа. А что я мог ответить?
   - Юра, я не твоя собственность. И это, мне кажется, неправильно. Я твоя жена, любовница, друг, партнёр. Я даже в какой-то степени тебе дочь… Но не собственность. Почему?
   - Прости, Таня, но этого я не понимаю. Ты же умный человек, зачем ты хочешь чувствовать себя вещью? И ещё - ты забыла наш уговор. Обо всём, что с тобой происходит, ты должна сразу говорить мне. Ты ведь обещала… Это твоя главная ошибка.
   - Юра, я помню. Я не забыла. Я даже точно знаю, что  было бы, если бы ты был в курсе. Если бы я тебе рассказала... Ты бы просто спрятал меня, на время, а Родика бы убрал с моих глаз. Ведь так?
   - Ну, в общем – да.
   - Ты бы просто убрал беспокоящий меня предмет. И мы бы дальше жили спокойно и… разумно. У меня была такая мысль – позвонить, спросить – что мне делать-то. Но видишь как.

   - Так ты была несчастлива со мной? Не понимаю - почему?
   - Юра! Ну что ты такое говоришь! Конечно же, я была счастлива. Ты же всё делал для этого. Всё у нас было прекрасно. Я вообще считала, что я самая счастливая баба на свете. У меня было всё. У меня было тихое, уютное, спокойное счастье. Может даже слишком спокойное. Не знаю…
   Она опять горестно вздохнула.
   - Не знаю, Юра, как сказать. Я понимала, что творю гадкое свинство, но остановится не могла. Всё как в тумане. Весь этот сладкий ужас… Боялась всего. Каждого шороха… Прятались по углам, как кролики. Вся эта глупая конспирация…
   Она закрыла глаза, судорожно вздохнула, горько покачала головой.
   - Постоянно зарекалась – что всё, это последний раз. Постоянно чувствовала себя грязной… Предательницей, шлюхой, тварью. Приду от него, спрашиваю сама себя – зачем? Зачем мне всё это? Каждый раз думала – хватит, надо это прекратить немедленно. Но ничего с собой поделать не могла. Понимаю, что дура, что сделала подлость, что причиняю тебе боль. Но… Наверно так наркоманы живут. И потом… Он очень похож на Женьку.
   Я покривился  тоскливо – Да… То, что Родиоша выигрывает по внешности, это понятно. Высокий, красивый, кудрявый, породистый, кавказских кровей. Не мне с ним тягаться.
   - Юра, ну зачем ты так? Дело-то не в красоте. Нет, конечно, и в красоте тоже… Что-то я окончательно запуталась.
   Таня устало потерла ладонями лицо.
   - Не надо было тебе уезжать. Чуть позже или чуть раньше, но только не в тот момент.
   - Ну, так попросила бы, я бы не поехал. Послал бы Павла Сергеевича.
   - Да вот… Если бы знать.
   
   Помолчали.
   Я сказал – Ладно Танечка, давай спать. А то завтра ничего соображать не будем. Иди, ложись.
   - Юра, ты знаешь, как мне плохо.
   - Я знаю, Танюша. Думаешь, мне сейчас хорошо? Но ты постарайся держать себя в руках. Договорились? У тебя ребёнок. И ещё… Мне бы не хотелось, чтобы мы расстались врагами.
   Таня встала с постели, постояла, посмотрела на меня горько.
   - Юра, наверно ты родился не в том мире. Ты слишком правильный. Ты всё делаешь правильно, но… Юра, всё это слишком правильно.

   Вот такая лекция, дамы и господа. Такое вот вправление мозгов.
   Я "слишком правильный". Но, если делать неправильно, то в результате может развалиться семья. Впрочем, она и так развалилась.
   Видимо я слишком понадеялся на разумность супруги. Забыл, что женщина слаба. И физически и морально.
   Нет, я прекрасно это понимал. Но надеялся, что моя Танечка - особенная… Выходит - зря.
   Наверно надо держать жену в кулаке и постоянно напоминать ей – кто хозяин положения. Но я не умею. Я не понимаю, - как это делать, и главное, – зачем это делать.
   Может я ботаник?
   Усмехнулся про себя – Ну да, "ботаник". Да у меня руки, блин, по колено в крови, прости меня Господи. Не в прямом, конечно, смысле... Но немного и в прямом.



   Дальше всё просто. Подали заявление на развод. Развели нас без суда. Через месяц пошёл, забрал свидетельство о разводе.
   Квартиру выставил на продажу. Можно, конечно, было оставить её бывшей жене с Настей. Пусть бы жили. Но мысль о том, что Таня приведёт в этот, с любовью созданный дом, какого-то "Родика" вызывала отторжение такого варианта.
   Это было бы кощунством. Осквернением святынь.
   Продажа жилья дело нескорое. Поэтому я, пока, жил там - в трёхкомнатной.
   А Настя перебралась к бабушке.
   
   Танечка перешла жить к Ильясову. А через неделю подала заявление об увольнении.
   Я поначалу не брал. Уговаривал. Давил на то, что у неё ребёнок, и неизвестно как там у них дело повернётся. А деньги ей в любом случае нужны. И она мне нужна, как специалист.
   - Подумай, - просил я, - подумай, как следует.
   Она огорчённо кривила губы - Родик ревнует.
   И уволилась. Стала работать где-то у Родионова друга.   
   Постепенно я смирился с потерей. И действительно – жизнь не закончилась.
   
   Однажды прихожу домой, а там Настя. Таня мне свои ключи отдала, причём так… несколько демонстративно. А у Насти так и остались.
   Ну вот. Зашел, смотрю - на обувной полке стоят Настины туфельки.
   Заглянул в её комнату, она сидит за компьютером.
   - Привет, па.
   Подошёл, обнял – Здравствуй Настенька. Ты кушала?
   - Нет.
   - Яичницу с грудинкой сделать?
   Она покивала. И мы как-то так повели себя, как будто дочка никуда и не уходила. Так и прожила у меня спокойно до конца июля. Я только с тёщей созвонился и предупредил, чтобы не теряла.
   У ребёнка каникулы, а свозить её куда-нибудь отдохнуть я не мог. Потому, что остался на предприятии один. Брось я его на неделю и неизвестно – как всё обернётся.
   Но я посмотрел, как приходящие к ней девочки экспериментируют с тряпками, вертятся перед зеркалом, и придумал.
   Припёр из своей однокомнатки мамину электрическую швейную машину. И повел Настю с двумя подружками в магазин тканей. Купил всё, во что они тыкали пальчиками.
   И девчонкам хватило занятия на всё лето. На улицу не выгонишь. Ползали по полу, чертили мелом на разложенной ткани. Строчили не машинке, шумно споря, чья очередь. Вертелись перед зеркалом в своих шедеврах и над чем-то хохотали.
   Дошло до того что они всем скопом ночевали у нас.
   Прихожу с работы, открываю дверь, а три мелких швеи уже несутся в коридор.
   - Дядя Юра, нам надо ниток сиреневых!
   - Пап, мы там один фасончик нашли!
   - Пойдёмте, пойдемте. Посмотрите.
   Это означает, что надо купить новый материал.
   Настино присутствие очень помогло мне справиться со стрессовой ситуацией.
   Да и ребёнок тоже не так болезненно пережил исчезновение матери.
   Настя иногда ездила к Тане погостить. Иногда там и ночевала. Но редко.   

   А Таня даже не звонила.
   Прожили они с "Родиком" в любви и согласии два месяца. Целых два месяца.

   В конце июля Анастасия опять уехала к маме.
   Вечером, я уже спать собрался, слышу – дверной замок защелкал. Вышел встречать дочку. А она заходит с Таней. Волокут здоровенный чемодан на колёсиках.
   Ну что говорить… Я всё понял.
   Настя нервно разделась и пошла к себе.
   Я у неё спросил – Дочь, тебе пельмени или хинкали?
   Она не оборачиваясь – Пельмени, - и ушла.

   - Раздевайся Танечка, проходи.
   Она стоит потерянная.
   Я помог ей снять плащик, - Проходи, Таня, не надо от меня шарахаться. Я не кусаюсь. Проходи.
   Пошёл на кухню, ставить варить пельмени.
   Таня через некоторое время заходит – ё-моё! Я сразу-то не увидел. А у неё синяк на глазу.
   - Он, что - тебя ударил? – Спрашиваю.
   И тут она выдала – Это, - говорит, - мама.
   - Тебя мать ударила до синяка?
   - Ну, мы же сначала к ней поехали. А она меня выгнала и по лицу влепила. Настя меня уговорила к тебе прийти.
   Что на это скажешь? Я бы лично никогда не выгнал родного ребёнка. Что бы он ни сделал, как бы ни поступил. Впрочем, со стороны судить хорошо.
   - У тебя умная дочь. Правильно она тебя "уговорила".
   - Юра… Кошмар… Что делать – не знаю.
   - А что у тебя произошло?
   Она помолчала, поморщилась.
   - Он Настю ударил.

   Твою мать! Меня чуть кондрат не хватил.
   - Они с ним поругались. Он обозвал её дурой, а она ему язык показала. Он подлетел и ударил её. По лицу. И я проморгала, не успела его остановить.
   Я пошел в Настину комнату.
   - Настя, как ты себя чувствуешь?
   - Ничего… Нормально.
   - Посмотри на меня. Куда он тебя ударил?
   - По щеке, вот сюда.
   - Ты упала?
   Таня подошла сзади – Нет, Юра, она не упала. Он ей просто пощёчину…
   Меня затрясло – Пощёчину?! У ребёнка может - сотрясение! "Пощёчину"! Вот гнида. Завтра, с утра, поведёшь её в больницу. Поняла?! Доигралась, мать твою.
   - Юра, я сразу же ушла. Собрала Настю, собрала вещи и ушла. А он как смотрел в телевизор, так и остался сидеть. Как будто нас не существует. В общем… Плохо всё.
   - Да уж, хрена ли хорошего. Настя, посмотри на мой палец.
   Поводил у ребёнка пред глазами. Нет. Реакция хорошая.
   - Настенька, завтра пойдёшь в больницу. А этот сука… Он попал. Он попал, по полной программе.

   Ели пельмени. Таня рассказывала.
   - Он, Юра, странный. У него столько самомнения. Он такой гордый. Но - как ребёнок. Что ни скажи – обижается. И всё капризничает, капризничает. То ему не так, это не эдак. Туда не ходи, так не смотри, то не надевай, это не готовь. Чуть что не по его – замолчит, надуется. Сутками молчит. Как в сумасшедший дом попала, честное слово.
   А я смотрел на неё и понимал, что это – другая женщина. Не та, которую я любил. Постарела. В уголках глаз появились морщинки. В причёске несколько седых волосков. Похудела сильно. У неё даже походка потяжелела. И запах... Пахнуть она стала совсем по-другому. Неприятно.
   За два месяца Таня изменилась в худшую сторону. Даже разговаривать стала по-иному. Неправильно как-то. Горько на неё было глядеть.

   Настя ушла к себе, играть в какую-то "стрелялку", а мы с Таней на кухне поговорили.
   - Мне вот интересно, - спросил я, - на что он тебя "взял". Чем он тебя так привлёк? Тем, что постоянно приставал?
   - А он не приставал. Он говорил комплименты, дарил шоколадки, цветы, открытки, писал стихи, прямо окутал меня вниманием. Со мной что-то случилось… Я только о нём и думала. Я постоянно думала о нём.
   - Влюбилась?
   - Да, влюбилась как дура. Я его СМСки до сих пор храню. Они такие милые.
   - Можно я почитаю?
   Она нерешительно посмотрела – Зачем тебе?
   И я так, полушуткой - Таня, я хочу понять, как нужно соблазнять женщину. Он же профессионал. Может и мне пригодится. Покажи, не стесняйся.
   Она, пощелкав кнопками, подала свой Nokia – Вот. Читай.
   Я полистал. Бред какой-то. "Я тебя люблю", "Я без тебя не могу", "Мне без тебя плохо", "Когда я не вижу тебя, я умираю", "Я хочу всегда видеть твои глаза"… и так далее. Причём с грамматическими ошибками.
   - И это… Таня, ты умная женщина… Как ты на это повелась?
   - Ну, Юра, видно же что человек сильно влюблён.
   - Он? В тебя влюблён? Да он в себя влюблён. Ты что не видишь этого? Тут же только – "я, я, я". А где же ты? Тут ни слова о тебе. Только о себе, любимом. Да, Татьяна Ивановна, не ожидал…
   Тут у меня мелькнул мысль.
   - Слушай, а ты у него, в гостях… Ты у него что-то пила?
   - Юра, ты считаешь, что я по пьянке ему отдалась? – Обиделась Танечка.
   Подумалось – Господи! Что с этой женщиной стало? Она же меня совсем не слышит. Вся психика у неё какая-то покорёженная, изломанная. Она же всё воспринимает через кривую призму своей жизненной ошибки. Совершенно другой человек. Прояви она себя так раньше, я бы никогда не стал с ней встречаться. Была нормальным человеком, превратилась в чёрти что.
   - Таня, я вовсе не имею в виду спиртное. Просто ответь мне – ты у него что-то пила или ела?
   - Мы чай пили. Он меня пирожными всегда угощал.
   До неё дошло.
   - Юра, ты думаешь, он мне что-то подсыпал?
   - Тань, всё произошедшее – непонятно. Ты ведь сама не можешь объяснить, как всё это случилось. Согласна? Но если вставить в эту историю какое-то вещество у тебя в стакане, тогда всё встаёт на свои места.
   Она посидела, закрыв глаза, помолчала, посопела. Потом поцедила – Вот скотина. 
   - Ну, Тань, я же просил тебя не подходить к нему. Ты не послушалась. Не знаю, о чём ты думала.

   Она, как ни странно, меня укорила.
   - Юра, со мной произошёл несчастный случай. А ты мне не помог.
   Вон как повернулось. Я и не догадался посмотреть на ситуацию с этой стороны. Но с другой…
   - Таня, а что я мог сделать? Что я должен был сделать?
   - Я не знаю Юра. Ну… Как-то поддержать меня.
   - Здравствуйте. А я что, по-твоему, сделал? Разве не поддержал?
   - Я имею в виду не деньги, и не вещи. Мне нужна была моральная поддержка. А ты меня сразу оттолкнул. Как будто не было у нас трёх лет счастливой жизни, и как будто мы не друзья.
   - Таня, вот скажи мне – что я должен был делать? Что?
   - Ты должен был… Поддержать меня. – Повторилась она.
   - Таня, это опять пустые неконкретные слова. Скажи мне – как я должен был поступить. Скажи мне – как я сейчас должен поступить?
   - Ты должен простить меня.
   - Хорошо. Я простил. Давно. Дальше что?
   - Ты должен всё забыть.
   - Ладно, согласен. Скажи - как это сделать. Конкретно.
   - Я не знаю.
   - Вот и я тоже.
   Она заплакала. - Я раньше спокойно жила. Лучше бы я тебя не встречала.
   Вот тут я обиделся. Прямо как пощёчина.
   
   А Таня опять переключилась на другую тему. Со слезами.
   - Юра, ты же меня любишь. Я же вижу.
   - Люблю, конечно
   - Давай попробуем начать всё сначала
   - Нет, Таня, не получится. Как можно сделать так, чтобы я забыл.
   - Со временем всё забывается.
   - Нет, Таня только не такое.
   Она уже прямо в голос ревёт.
   - Что мне сделать, чтобы ты меня простил.
   - Я же сказал - я тебя и так простил. Знаешь, когда в семье измена, виноваты оба. Наверное, я действительно мало внимания обращал на тебя. Я уже, Таня, как-то перегорел. Переревновал, перепсиховал и успокоился. Обиды нет. Видно – нам не суждено. Что тут поделаешь.
   - Что мне сделать, чтобы всё вернуть.
   - Ничего ты не сможешь сделать. Время же ты не повернёшь.
   
   В такой ситуации женщина, конечно, может кое-что сделать. Есть способы убедительно доказать, что муж по настоящему дорог и любим, а любовник нелюбим и презираем.
   Но, восстановление семьи, благополучие детей, прежняя любовь, былая страсть, нежность, доверие и взаимопонимание… все эти несомненные ценности не стоят таких жертв. Есть вещи, которые дороже восстановления былого семейного счастья.
   Только я же не могу сказать этого Тане. Бог знает – что у неё на уме. Ещё действительно… Пускай уж будет всё как есть.
  Да и потом, мне не нужна эта женщина. Это не моя Танечка. Это что-то другое. Я люблю ту - спокойную, улыбчивую, рассудительную, на которую я готов был молиться. А эту – нет…
   
   Она немного успокоилась. Сидела молча, горько нахмурившись.
   - Ладно, Таня, давай спать, мне завтра на работу. Там у меня головоломка.
   Таня опять завсхлипывала.
   - Таня, - говорю, - давай мы не будем больше на эту тему. Давай ты спокойно поживёшь у меня месяц. А потом, когда твоя квартира освободится, мы разбежимся по-человечески. Цивилизовано.
   И пошёл спать.
         
   Только задремал. Танечка тихонько зашла в спальню и скользнула ко мне под одеяло. Прижалась сзади и замерла.
   Я повернулся на спину, включил светильник. Она положила мне голову на плечо, закрыла глаза.
   - Таня, Господи! Ну что ты творишь, а? Я же живой мужик. Думаешь, мне легко сдерживаться? Зачем ты меня мучаешь?
   - Юра, а ты не терпи. Я ведь люблю тебя. Зачем ты себя сдерживаешь? Это глупо.
   Интересно… Вот в глупости меня ещё никто не обвинял.
   Ну? И как мне с ней говорить? Поговорить жёстко – ей будет больно, она обидится. А кому же нравится обижать близких людей.
   Но тут придётся.
   - Танечка, ты не беременна случайно?
   Таня напряглась – Нет. Я предохранялась. Ты боишься, что я подкину тебе чужого ребёнка?
   - Нет, горе ты моё, не боюсь. Я так спросил. Может тебе на аборт надо…
   Таня немного отодвинулась – Нет, никуда мне не надо.
   - А ты, вообще-то, здорова?
   Она удивлённо посмотрела – А что со мной сделается? Я выгляжу как больная? Или ты имеешь в виду, что я с ума сошла?
   - Не знаю, Таня, я не врач. Но я удивляюсь… Ты говоришь, что любишь меня, и тут же собираешься заразить каким-нибудь СПИДом. Какая же это любовь? Ты мне, например – дорога. Поэтому я забочусь о твоём здоровье.
   У Танечки вытянулось лицо. Она приподнялась на локте – Подожди. Каким СПИДом? Что ты говоришь? Зачем ты так?
   - Если бы ты знала, каких шлюх Ильясов таскал в свой киздым, - я поморщился, - и ты туда же полезла…
   Таня продолжала, ошарашено глядя на меня – Юра, погоди, почему СПИД?
   - Ты как себя чувствуешь?
   Она помолчала. Кровь отлила у неё от лица. Губы задрожали. Вот ведь… Взял, напугал человека.
   - Таня, у тебя ничего не болит?
   Она немного пришла в себя.
   - Низ живота уже неделю побаливает.
   - Чем быстрее ты пойдёшь к венерологу, тем лучше.
   Танечка обхватила голову и сидела передо мной со слегка сумасшедшим видом.
   - Видишь ли, - пояснил я, - когда тебе пишут страстные письма, обещают луну с неба и клянутся в вечной любви… Это романтика. А вот сейчас, это реальная жизнь.
   - Юра, - голос у Тани дрожал, - а что мне делать? Боже, ужас какой!
   - Давай я завтра отвезу тебя в поликлинику. Прямо с утра на служебке заброшу.
   Она подумала, - Давай. Всё равно, завтра Настю вести.
   - И, Таня, ты не обижайся, но поменьше контактируй с ребёнком. Пока досконально всё не выяснишь.
   Танечка с пустым взглядом медленно, горько покивала.
   - В лаборатории плати столько, сколько запросят. Простимулируй скорость анализа. Деньги я оставлю. А теперь – иди, спи.

   Вечером приехал с работы – Таня уже дома.
   - Ну как дела? - Спрашиваю.
   - У Насти всё нормально. Таблетки выписали на всякий случай.
   - А у тебя?
   - Анализы будут послезавтра.
   - А ты что так рано домой пришла? Или на работу не ходила?
   Танечка нахмурилась – Ходила… Уволилась к чёрту… Пришла после обеда, шеф как начал орать. Обозвал самыми последними словами. Никаких объяснений и слушать не пожелал. Я плюнула и ушла. Он же двоюродный брат Родиона.
   Ну что я мог ей сказать? Ушла и ушла. Может оно и к лучшему.
   - Юра, ты можешь меня вернуть на старое место?
   - Нет. Там уже работает человек.
   - Что за человек?
   - Валентина Ивановна. Ты её не знаешь. Мы ещё в девяносто втором вместе работали.
   - Да,… совсем помрачнела Таня, - надо искать работу.   
   Я позвал Настю из её комнаты, оторвал от её подружек.
   - Дочь, ты как?
   - Да всё нормально, пап. Ничего у меня не болит. Таблетки пью.
   Посмотрела на мою кислую рожу, успокоила – Да нормально всё. По-чесноку.
   - Ну, если "по-чесноку", то конечно…
   
   Вернулся на кухню к Тане.
   Она мне шепчет – Юра… Я к продуктам боюсь прикасаться. Давай уж ты приготовь что-нибудь.
   В процессе жарки котлет и варки вермишели, я предложил Тане.
   - Слушай, а давай ко мне - рядовым бухгалтером. Я спрошу у Валентины, нужен ли ей сотрудник. Думаю, от помощника она не откажется.
   - Ладно, Юра, чего там. Не надо делать мне одолжения.
   - Тань, да какое одолжение. Там работы прибавилось, девчонкам  вдвоём наверно тяжело. Поделите обязанности. Я же не подачку тебе бросаю. Это работа.
   - А сколько будешь платить?
   - Как Алёнке – десятку.
   Посчитала что-то – ладно давай. Это всё равно больше чем я сейчас у Армена получаю. А проценты?
   - А вот с процентами, увы. Андрей твою долю урезал. Я и так, приняв тебя в штат, нарвусь на скандал. Он уверен, что предавшая женщина опасный партнёр.
   - А если я с ним сама поговорю. Я ведь знаю всю кухню. И я буду помогать тебе. Всё буду делать, как и раньше.
   - Ну, поговори. Может он и согласится. Но сначала, думаю, тебе надо проявить себя. На эмоции его не возьмёшь.

   На следующий день поговорил с моим новым главбухом. Она даже обрадовалась. Объём работы-то действительно вырос, и необходимость в ещё одной штатной единице – есть.
   И стала Таня снова работать у меня, но уже под началом нового человека. И они неплохо сработались. А что… Два опытных профессионала.

   Но перед этим у Танечки обнаружили гонорею. С осложнениями.
   Вот так, ребята… Плоды любви, так сказать… Ой, блин, как всё глупо. Ой – глупо.
   Но, хорошо, хоть не смертельно. Главное, что не ВИЧ. Тьфу-тьфу-тьфу, не к ночи будь помянут.
   Таня ревела как сумасшедшая. У неё случилась форменная истерика.
   - Я повешусь! Я отравлюсь!
   Ну, слава Богу, что озвучила. Истинные суицидники, они обычно – тихушники. Обычно шкодничают молчком.
   - Я его убью!
   Это, конечно, совсем ни в какие ворота... Хотя, сама по себе, идея неплохая.
   - Тань, - говорю, - ты брось эти киллерские замашки. Лечись, давай, как следует, с перестраховкой. Лечись и делай выводы. Следующего мужика выбирай с умом.
   Она вскочила - Что тут смешного?!
   Убежала в зал, в уголок на тахту, сидит - ревёт.
   Я пришёл сел рядом.
   - Тань, разве похоже, что мне смешно? Рецепт выписали?
   - Да. На уколы надо ходить в поликлинику. Завтра – первые два.
   - А таблетки?
   - Да вон лежат. С завтрашнего дня надо начинать курс.
   Посмотрел, повертел. Она немного успокоилась, вытерла слёзы, прокомментировала – Вот этих, одноразово, 10 штук. А этих каждый день по десять одновременно.
   Опять слёзы побежали – Ты почитай, какие там побочные явления. Я же сдохну!
   - Ну-ну-ну, Таня. Никто ещё не умер, ни от гонореи, ни от лечения. Мне рассказывал один парень. Уколы, говорит, очень болезненные. А от таблеток… Короче – дня три тебе придётся лежать. Не злись и не расстраивайся так. Это надо просто пережить.
   - Тебе легко говорить!
   Я ушёл. Не стал накалять. Она так поворачивает дело, как будто я соучастник. Неприятно всё это.

   

   А потом срок аренды кончился, и Танечка вернулась в свою старую квартиру. Я ей помог сделать хороший ремонт. Просто заслал бригаду из своих работников. Отдал ей всю электронику, ковры, кухню, ещё там что-то. Отдал мебель, которую она пожелала забрать. Настенькину детскую перенёс всю, только пришлось поставить её в большой комнате. А Таня заселилась в маленькую. Раньше-то было наоборот.
   Так что начала она не с пустого места.
   Зашёл в нашу полнометражку, побродил по комнатам… Блин, как после воровского налёта.
   И ушёл жить назад в свою "однушку".

   На работе у нас с Таней уже не получалось, так слажено, как раньше. Не стало душевного контакта. Мы как-то насторожено относились друг к другу. По крайней мере, я уже не доверял ей в такой степени как раньше.
   Но Алёнка была рада возвращению Танечки.
   И повариха наша (уж не помню, как звать) тоже обрадовалась. Прямо обнялись.
   Ну что сказать? Дворцов на пепелище ждать глупо. Пусть уж хоть так.

   Но кроме Таниной болезни вылезла ещё одна зараза. То есть – одна беда не ходит.
   Вот там я охренел… Просто – из колеи выбило.
   А дело было так.

   Прибежала как-то ко мне Настя.
   Злая. Прямо кривится вся. Вот-вот заплачет.
   Сели на диван, я её обнял, успокаиваю.
   - Ну, что случилось, золотая моя.
   - Пап, она ведёт себя как дура.
   Я ей говорю – Настенька, она твоя мама. Не надо так на неё говорить.
   Она с вызовом - А как надо говорить?
   - Не знаю, дочь. Но мама не может быть "дурой".
   Она ткнула пальцем в пространство – Вон, посмотри, сколько дур ходит. И они все чьи-то мамы.
   Мда… Большая девочка уже. Пятнадцать будет в феврале.
   Я вообще был сильно к ней привязан. Впрочем, почему это "был"? Я и сейчас…
   
   Когда она закончила школу и решила поступить в институт, мы с ней обсудили это дело. Она хотела быть программистом. Но я отговорил. Программирование – мужское занятие. Женщинам в этом деле трудно конкурировать.
   Тогда она решила пойти на компьютерный дизайн. Мы долго с ней мусолили эту тему и решили, что выбор хороший. Настенька подала документы в университет. На коммерческой основе. И я сразу оплатил всё обучение.
   Потом, через свою "крышу", я вышел на начальство учебного заведения. И мы втроём, я, Настя, и зав.кафедрой, (Женщина. Очень симпатичная, кстати.) поговорили.
   С Настей побеседовали не как со студентом, а серьёзно так, как со взрослым человеком. Сказали, что да, девочка способная, знания хорошие, вытянет программу. Поблажек никаких дочке не обещали, а вот дополнительные нагрузки и материал гарантировали.
   Я поднял вопрос о дополнительной плате, но меня осадили - За вас же Андрей Иванович просил.
   Настя закончила этот ВУЗ не с красным дипломом, но четвёрки только две. Остальные пятёрки. И я ею горжусь.
   
   Ну, так вот. Возвращаясь к осени двухтысячного.
   Настя, значит, чуть ли не со слезами.
   - Она, - говорит, - мою любимую кружку разбила.
   - Ну, подумаешь, мать уронила кружку…
   - Она её не уронила! Она её как шарахнула о стенку.
   Ну вот что я тут могу сказать? Даже и не знаю чем крыть. Промолчал.
   - Она всё психует. А причём тут я? Причём тут бабушка? Или ты? Сама виновата.
   - Настя, деточка, ей тяжело. Она, конечно, ошиблась, но её надо поддержать. Ей надо помочь.
   - Да чем я ей могу помочь?...
   Дочка всхлипнула -  Жили как люди. А теперь…
   - Настенька она же тебе создала все условия. Она отдала тебе большую комнату, а сама поселилась в маленькой.
   - Большая комната?! Да какая она большая? Туда даже моя спортивная стенка не влезла.
   И тут я решил - хрен с ними, с амбициями. Не буду продавать трёхкомнатную. Пусть живут.
   - Вы не ссорьтесь Настя. Прости, но я от обиды глупость сделал. Давай всё назад отыграем. Вы перейдёте в ту квартиру. Мебель мы, правда, покалечили с этим переездом, но и тут есть плюс. Вы можете сконструировать что-то своё.
   - Мне та моя комната нравилась.
   - Ну, давай сделаем всё точно так же как было.
   Ну и всё. Настя разулыбалась. Мы с ней сделали уроки, и она осталась у меня ночевать.
   
   А на следующий день на работе ко мне зашла Таня и предложила.
   - Юра давай я у тебя куплю ту нашу квартиру. Я ипотеку возьму и куплю.
   - Таня, кто тебе даст ипотеку? У тебя зарплата недостаточная.
   И тут до меня дошёл весь кошмар её предложения. Я аж вспотел.
   - Танечка, - спросил я её осторожно, - а почему - "ипотека"? Я ведь отдал тебе половину накоплений, там вполне хватало на три таких квартиры… Ты их что? Ты их отдала Ильясову?
   Она скривилась, как будто вот-вот заплачет, глазами забегала.
   - Да, Юра, отдала.
   - Зачем, - наивно удивился я.
   - Он хотел купить оборудование. Бетонные блоки хотел начать делать… Ничего не купил.
   - И ты, как я понимаю, не составила договор займа, не взяла с него расписку? Нет?
   - Нет.
   Я прямо сел. Аж жарко стало.
   - Да… матушка моя, ну ты даёшь. Круто... И ты отдала все свои накопления этому джигиту? Таня, ты - бухгалтер, как ты могла, вот так?!...
   Сказать честно? Это было как плевок в физиономию. Прямое оскорбление. Я же отдал Тане не только ту часть, которую она отложила. Там больше половины моих. Это выходит - я уплатил Родику почти два лимона за то, что он поимел мою жену? Охренеть. Стало гадко, меня аж перекосило.
   Не сдержался, поехидничал – Танечка, а не слишком ли дорого ты заплатила за хрен? Он что у него – настолько сладкий, или золотой?
   Молчит. Тоже скривилась. Обиделась.
   Бабы иногда бывают такими дурами.   

   Спустя пару дней после новогодних праздников. Таня заглянула в кабинет – Юрий Николаевич, можно?
   Для посторонних мы перешли на "вы". Увидев, что я один, Таня прошла села на дальний стул. Я выжидательно смотрел на неё. Танечка помялась, но потом решилась.
   - Юра, ты знаешь, что Родион исчез?
   - В каком смысле "исчез"?
   - В смысле – пропал.
   Я удивился – Таня, ты что, с ним до сих пор… контактируешь?
   Она вспыхнула – С чего ты взял? Ничего я с ним не контактирую! Ещё чего не хватало!
   - Тогда вопрос. Как это он "пропал"? И откуда у тебя информация?
   - По телевизору в бегущей строке увидела. "Вышел и не вернулся". Наверно родственники заявили.

   Я набрал номер нашего завхоза. Попросил Сашу зайти. Тот зашёл, поздоровался, сел.
   - Саша, ты когда последний раз Ильясова видел?
   - Родиона-то?  - Он прищурился, вспоминая – Ну, так до нового года ещё.
   - Таак. Интересно. Татьяна Ивановна, ты его лучше всех знаешь. Как думаешь, куда он делся?
   - Да я-то откуда знаю?! – Возмутилась она.
   - Долгов у него много? Как у него шли дела на производстве? – Продолжал пытать я.
   - Не знаю, Юрий Николаевич. Сказать честно, гонора у него много, а дел - не очень. Мышиная возня какая-то. А уж апломб…
   - Ясно. Мы с ним когда последний акт сверки составляли?
   - Не помню. Это Валентина Ивановна знает.
   Я позвонил главбуху.
   - Валентина Ивановна, когда мы составляли последний акт сверки с ООО "Верона"?
   - В конце декабря.
   - И какой результат?
   - Насколько помню, больше восьмидесяти тысяч задолженности.
   Я попросил Танечку – Татьяна Ивановна, сходи, принеси мне этот акт.
   Потом Саше – Саша, а ты слетай, поспрошай работяг в "Вероне", может они что знают.

   Танечка занесла мне бумажку и села выжидательно.
   Я посмотрел на суммы. Да… Восемьдесят две тысячи. Круто. Это, выходит, он больше четырёх месяцев за аренду не платил.
   - Он что думает?  Если он у меня жену увёл, значит можно не платить по договору? Он, что - с тобой рассчитался за всё? Засранец.
   Таня вспыхнула, вскочила, пошла к двери.
   - Вернись, Танечка. Сядь.
   Она нервно села – Ты что, всегда мне будешь этим тыкать?
   - Таня, когда дело будет касаться Ильясова – всегда. Это необходимо. Ты знаешь его телефон?
   Она покивала.
   - Позвони ему, попробуй.
   Танечка набрала номер на сотовом. Абонент не в сети.
   Я позвонил Саше – Ну что там, Саша?
   - Работяги не в курсе, Юрий Николаевич. Сами его уже давно не видели. Дали телефон бухгалтера.
   - Говори.
   Саша назвал цифры.
   - Как зовут бухгалтера, не выяснил?
   Саша побубнил с кем-то, потом мне – Светой. Как отчество, не знают.
   Я набрал "Свету". Та тоже ничего определённого не сказала.

   Таня спросила – Юра, а чего ты засуетился?
   - Мне просто интересно - чего это он в бега ударился? От долгов смылся? Восемьдесят тысяч у нас, что – так и повиснут?... Да и вибростол у него хороший, мне пригодится…
   Потом пристрожил - И вообще, что это за разговоры? "Засуетился"! Это бизнес, Таня. Ты уж как-нибудь со словами-то, поосторожней. Выбирай.
   Набрал опять Сашу. – Саша, у нас на этом блоке ворота можно надёжно закрыть.
   - Да, можно. Там же железная скоба поперёк. Амбарный замок – и всё.
   - Так, Саша. Работяг выгоняй, блок закрывай. Всех "вероновских" работников - ко мне. И подожди там немного, сейчас подойдёт бухгалтерия, проконтролируй, чтобы им не мешали. Если кто-то появится и начнёт гнуть пальцы, сразу звони мне, и в помещение посторонних не пускай. Когда женщины закончат, блок под замок.
   - Юра, ты что хочешь сделать? – Забеспокоилась Таня.
   - Посиди пока, помолчи.
   Набрал Юлечку, моего юриста. Молоденькая девочка, двадцать семь лет, юрфак закончила. Хватка как у бульдога. Попросил зайти.
   - Таня, ты знаешь, где у него документы хранятся?
   - Часть - в конторке, часть у бухгалтера.
   - Ты знаешь, сколько он платил работникам?
   - Приблизительно.
   - Напиши мне суммы прямо сейчас.
 
   Зашла Юлечка. Красавица. Актриса Самбурская, один в один. Может только - повыше ростом. Аж на сердце потеплело.
   - Юля, - говорю я ей, - подготовь исковое заявление к ООО "Верона", вот по этому акту, и уведомление о гражданском удержании имущества. С Татьяной Ивановной сделаете опись и оценку.
   - А ты, Татьяна Ивановна, возьми пару мужиков покрепче. Серёгу карщика, он здоровый, и… ну попроси, короче, кого выловишь. Если что, если появится кто-то с неуместными вопросами - пусть хоть бьют. Скажешь, что я прикрою и заплачу. И поковыряйся у Родика, прости Господи, там в бумагах. Меня интересует его клиентура. Поставщики и покупатели. Сделай мне полный список. Ну, давайте, действуйте.
   Когда они уже выходили, я вспомнил ещё…
   - Да! Юля, ещё одна просьба. Посмотри, какие суммы и за что, там ещё можно "накрутить".
   Юленька, хищно так усмехнулась, дёрнула бровью – Сделаем.
   Умница.

   Тут же зашли Родионовы работники. Я усадил. Выяснил - кто главный. Один мужичок в возрасте, Федором Семёновичем зовут. Бригадир.
   Переговорил с ними. Предложил перейти всей бригадой ко мне. Объяснил, что работать будут на том же оборудовании. Получать будут по новой схеме, но больше чем у Ильясова. Они согласились. А чего им упираться?
   Я взял у бригадира номер его телефона и отпустил всех на отдых. Работы у них всё равно нет. А когда они мне понадобятся, я их вызвоню.

   Через некоторое время зашли Юля с Таней. Показали наметки описи. По суммам, до размера долга не дотягивало и половины. Ну и хрен с ним. С поганой овцы хоть шерсти клок. Юлечка добавила ещё тридцать тысяч задолженности за ремонт помещения и уборку прицеховой территории. Получилось вполне красиво. С этим можно идти в арбитраж и выиграть.
   - Ну, - говорю, - Юлечка, действуй. Я надеюсь на тебя, и на этот цех.
   - Всё будет сделано, Юрий Николаевич, – и ушла.

   Таня положила мне на стол список – Это его контрагенты. Вроде, весь набор. Я всё просмотрела.
   - Хорошо, Танечка, спасибо, - глянул в листок. – Мда. Клиентская база мизерная.
   - Да я же говорю - шума много, а дела на копейки.
   Посидели, посмотрели друг на друга.
   - Ну, всё, Таня, - говорю с намёком, - больше у меня к тебе вопросов нет.
   Она сидит, смотрит задумчиво. Потом спросила – Юра, ты что – мстишь ему?
   И тут меня прорвало. Некрасиво конечно. Но я живой человек. Не сдержался. Горло перехватило. Я наклонился к ней через стол, почти к самому лицу, и не заговорил, а захрипел.
   - А ты как думала!? Ты думала - он разрушит мою семью, покалечит жизнь женщине, которую я люблю, покалечит жизнь мне, ударит по лицу ребёнка, дорогого мне человечка, и всё?! И он будет ходить и похохатывать?! Он будет спокойно жить дальше?! Вот – хрен, Таня! Не будет он жить! Поняла?! Не будет! Я таких вещей не прощаю!
   
   Таня испугалась. Она, замерев, смотрела на меня круглыми глазами. Ну, ещё бы! Мало кто видел меня в злобе. А кто видел, говорят – запоминающееся зрелище.
   Похватав воздух ртом, Таня прошептала – Так это что?… Это ты его?…
   Но я уже взял над собой контроль. Хоть и потряхивало.
   - Нужен он мне больно, – сказал я безразлично, - руки об него марать.
   И приказал - Всё, иди, Танечка. Иди, работай.

 

   Вечером после работы, Григорий Иванович, как всегда, довёз нас до моей старой квартиры.
   Танечка попросила – Юра, проводи меня, пожалуйста.
   А почему бы и не проводить? Вечер хороший, тихий, можно и прогуляться. Пошли потихоньку.
   Немного помолчав, Таня начала разговор - Юра, когда ты на меня накричал, ты сказал - "женщину, которую я люблю".
   Я ждал…
   - Не "любил", а "люблю". Это правда?
   - Конечно, правда. Любовь же не сразу проходит… Конечно, люблю. Не в такой степени как раньше, и по-другому, но…
   Мы шагали по тротуару, по свежевыпавшему снегу. В тот день было тепло, не ниже минус десяти. Почти лето, блин.
   - Юра, ты же знаешь, я тебя тоже люблю.

   Ладно, пора расставить точки. Чего ходить вокруг да около.
   - Таня, ты предлагаешь всё вернуть? "Начать сначала"?
   - Да.
   - Я бы тоже этого хотел. Мне с тобой было хорошо. Но есть проблемы. Мне нужны доказательства и гарантии.
   - Юра, но ведь когда ты женился на мне, ты же ничего не требовал.
   - Танечка, ситуация другая.
   Я поддержал поскользнувшуюся Таню, и она взяла меня под руку.
   - Мне нужна твоя душа. Ты забыла? А сейчас я не могу понять – тебе нужен я, или тот прежний домашний уют, та, прежняя наша квартира, прежняя зарплата, ну и прочее. Ты сможешь доказать то, что тебе нужен именно я, а не материальное благополучие.
   - Скажи – как я могу это сделать, и я сделаю.
   - Да в том-то и дело, что никак. Если я, например, продам всё, отдам все деньги какому-нибудь детдому, уволюсь с работы, останусь без жилья, стану жить на мизерную зарплату, ты готова в таком случае "начать сначала"?
   Танечка слегка замешкалась. Но потом покивала – Да, Юра, готова.
   - Таня, ты, прежде чем ответить – задумалась. Прости, но я не могу так поступить ради проверки. Не могу потерять всё, непонятно ради чего. Если даже ты не бросишь меня нищего, ты всё равно сделаешь это в надежде на то, что я всё смогу вернуть. Понимаешь ли ты меня, радость моя горькая?
   - Я понимаю, Юра. Я готова.
   - Ты готова всю жизнь прожить в нищете? Ради меня? Таня, да я уверен - ты и года не выдержишь! Извини, но ты ничем не сможешь доказать свою любовь. Я тебе – могу, ты мне – нет. Пойми Таня, у меня нет твоей души. Ты отдала её другому.
   - Юра, я понимаю, что потеряла тебя, но…
   Я её остановил – Таня, ты меня не потеряла. Ты меня выбросила.
   - Нет, Юра, ты не прав. Поверь, ты не прав.
   - Хорошо. Если ты придумаешь способ доказать свою искренность, доказать, что я для тебя всё, а Ильясов ничто, мы попробуем всё вернуть.
   - Я найду, как доказать.

   Наивный ребёнок. Она всё ещё на что-то надеялась. Она не понимала, что возврата нет. И я не мог отобрать у неё эту надежду. Лучше уж спустить всё на тормозах. Постепенно.
   - Только Таня, прежде чем что-то предпринять, поговори со мной. Наш договор о том, что ты мне говоришь всё, остаётся в силе?
   - Да Юра. Я скажу тебе.
   - Ну и заодно подумай о гарантиях.
   - О каких гарантиях?
   - Гарантиях того, что не появится следующий Ильясов. Какой смысл затевать семью, если история повторится.
   Она на что-то решилась - Какие конкретно тебе нужны гарантии?
   - Любые, но надёжные. Мне нужно поверить тебе.
   Она долго молчала.
   - Юра я ничего не могу придумать. Хочешь, я тебе квартиру подарю?... Да, понимаю, глупость брякнула…
   - Да уж…
   - Хочешь, я с собой что-нибудь сделаю?
   Я вообще охренел - Э, э, э! Стоп! Не говори ерунды.  Давай-ка закроем эту тему. Это что за мысли такие – сделает она с собой!  У тебя Настя, ты для неё должна себя беречь. Всё закругляемся. А то договоримся до плохого.
   На это страшно было смотреть. На то, как маленькая женщина панически удерживала надежду. Ситуация-то была безвыходная, а Таня лихорадочно искала выход.
   - Юра, я что-нибудь придумаю. Только ты мне помоги. Тоже подумай - что можно сделать.

   Мы остановились у Таниного подъезда.
   - Тань, да я уже мозги сломал на этих думках. Я тебя простил. Я тебя люблю. Мне тебя сильно не хватает. Если бы ты знала, как мне не хватает твоего тела. Твоих губ. Если бы ты знала, как я скучаю по тебе. Если бы ты знала, что я в жизни потерял... Мне просто не на кого стало молиться. Понимаешь? Я своего ангела потерял.
   Таня придвинулась, прижалась.
   - Юра, тогда пойдём к тебе. Прямо сейчас.
   Она совершенно не понимала, что я говорю о другой женщине. О той, которая осталась там, в моей памяти. Которая улыбалась как Мадонна, и могла, проходя мимо, одним ласковым прикосновением руки подарить неземное счастье.
   А та, что сейчас стояла передо мной… Это была другая. То, что она предлагала сделать сейчас – это просто секс. И ни капли счастья.
   - Нет, Таня. Я теперь всегда, думаю, что где-то ходила паскуда, которая рассказывала своим друзьям о том, какой я рогатый лох, и как ловко он тебя охмурил, и как высосал из тебя деньги, и как, и в каких позах он тебя имел. Это выше меня. Пока я всё это перевариваю, ничего у нас не получится. Как только я представляю, что мы снова… У меня сразу картинка – ты с ним.
   - Так его же нет. Родиона-то. Я правильно понимаю?
   - Ты так ещё на следствии не скажи.
   Таня испугано вскинулась - На каком следствии?
   - Господи, Татьяна Ивановна! Человек пропал. Неужели его не станут искать? Прежде всего, начнут проверять участников конфликтных ситуаций. И мы с тобой - самые первые кандидаты на допрос.
   - А что делать?
   - Ничего не делать. Вызовут – расскажешь всё как есть.
   Я обнял прижавшуюся Танечку.
   - Таня у меня к тебе просьба. Перестань вести себя на работе как золушка. Подключайся к делу, как раньше. Мне одному тяжело. Хочешь вернуть себе прежнюю зарплату и тем более проценты? Прояви себя. Ты же понимаешь – я не могу в одиночку решить этот вопрос. Месяца три покрутись, потом поговорим с Андреем.
   Таня, молча, покивала.
   
   Я думал о том, что нам, мужчинам, не дано понять мысли "противоположного" пола. Нам не понять мотивы женских поступков. Мы можем только чуть проникнуть под покров чуждого нам, мужикам, образа мыслей. Прикоснуться с самого краю. Сделать маленький шаг на территорию, которая называется – "женская душа".
   Как объяснить - чем руководствовалась эта благополучная, умная, красивая, любимая и обласканная мужем женщина, когда разрушала свою и мою жизнь? Она и сама понять этого не может. Но жалко её так, что сердце останавливается. Только помочь ничем нельзя. Она, как-то по-детски неосторожно, убила семью. А сейчас неуклюже пыталась её реанимировать.

   Включились уличные фонари. Мы долго простояли так, обнявшись, под мелким падающим снегом. Ощущение было такое, как будто завтра кто-то из нас умрёт, и ничего уже сделать нельзя. Теплилась какая-то маленькая, крохотная, почти незаметная надежда. Но, она была столь же слаба и бессмысленна, сколь и желанна.

   Вот так и закончилась эта нисколько не романтичная любовная история.