Глава 19. Часть 2-ая. Шаги по земле. Ушёл в сторон

   
             Глава 19. Ушёл в сторону моря.
Эстонский курортный город Пярну на Балтике стал следующим моим местом службы в войсках ВВС советской армии в качестве авиамеханика самолёта Ил-28Р.  Этот самолёт был разработан в ОКБ Генерального конструктора Сергея Владимировича Ильюшина, как фронтовой бомбардировщик, но международная обстановка тех лет потребовала иметь на вооружении страны самолёт-разведчик, снаряженный классной фотоаппаратурой дневного и ночного применения. Из бомбардировщика Ил-28 была разработана модификация разведчика Ил-28Р с установкой на нём фотоаппаратуры типа АФА и НАФА с различными фокусными расстояниями объективов от 200 до 1000 мм.  Самолёт имел мощные два турбореактивных двигателя ВК-1А, а для самообороны три скорострельных пушки ГШ-23, из которых две устанавливались на подвижной турели внутри кабины стрелка-радиста в конце фюзеляжа самолёта, и одна с левой его стороны. Именно стрелка- радиста и его оружия – пушек коснётся мой рассказ. 
    Время было неспокойное: в апреле 1949 года Вашингтон организовал подписание Североатлантического договора между 12-ю государствами – НАТО.  Вблизи западной границы СССР НАТО развернула военные объекты, в частности, аэродромы. С них самолёты – фото разведчики, типа RB-47E, нарушали воздушное пространство нашей страны и фотографировали её территорию.
     Потребовались разведывательные данные о деятельности НАТО, что послужило размещением в Прибалтике самолётов- разведчиков Ил-28Р. Этой отдельной эскадрилии и моей в/части, находящейся в четырех километрах от города Пярну, предписывалось вести воздушную фоторазведку в дневное и ночное время. В частности, фотографирование военных судов и субмарин государств членов НАТО, проникающих в акваторию Советского союза.   Для охраны воздушного пространства и прикрытия наших самолётов–разведчиков на пярнуском аэродроме размещалась авиабригада истребителей МиГов Военно-морского флота.
       Мы завидовали морской форме соседей, одетых в бушлаты, носивших бескозырки и тельняшки.  Обе в/части питались в общей столовой, совместно ходили в наряды на кухню и в караул. Вообще были друзьями. Иногда мы одевали их форму для фотографирования и даже ходили в увольнение в морской форме. Со стороны командования это особо не возбранялось, поскольку в городе рекомендовалось реже появляться в форме ВВС для сохранения информации о базировании нашей эскадрилии самолётов-разведчиков.
     Летчики и обслуживающий персонал блестяще выполняли оперативные задания, но однажды случилось, как принято говорить в армии, – «ЧП».
      Три дня я был в командировке в эстонском городе Мярьямаа. Помню, в конце третьего дня вечером вернулся в Пярну, взял такси на вокзале, и приехал на аэродром к своей казарме. Моя казарма не отличалась от других двух казарм, принадлежавших морской авиации, и стояла рядом с ними.  Открываю дверь, вижу у входа сидит офицер в морской форме. 
– Здравия желаю, товарищ капитан! – здороваюсь с ним, а сам думаю, что не в свою казарму зашёл. «Здравия желаю! – отвечает он, вставая со стула, – что нужно, сержант? – в нашей казарме все спят: была команда «Отбой».
«–  Извиняюсь, товарищ капитан: наверно не в свою казарму зашёл», – сказал я и собрался уходить.
–  Не спешите уходить, сержант, казарма была вашей, а мы только вчера в неё поселились. Отдельную эскадрилию Илов сутки тому назад подняли по команде «боевая тревога» и весь рядовой и офицерский состав, включая их семьи, на автотранспорте вывезли. Ни мне, ни моему руководству неизвестно куда, – остановив меня, рассказал дежурный офицер и предложил ночлег. «Завтра у коменданта гарнизона в Пярну узнаете новую дислокацию своей в/части и получите проездные документы, чтобы добраться до неё», – добавил капитан и показал место, где могу переночевать.
   В военной комендатуре города мне пришлось ждать приёма комендантом часа три: одно за другим служебные совещания, потом полковник куда-то уезжал и, наконец, я постучал в кабинет: «Разрешите войти, товарищ полковник?», – попросил я разрешения.
– Заходите, только побыстрее докладывайте, что вам нужно? – предупредил меня комендант.
     Стоя у стола полковника, я как можно короче объяснил ему, что не знаю куда переехала моя в/часть, потому, что был в командировке, срок которой закончился и любой патруль меня может задержать, как дезертира. 
–  И что вы хотите от меня? – прервал моё объяснение комендант.
–  Прошу сообщить новый адрес моей в/части и продлить командировку с выдачей проездных документов до настоящего места дислокации.
 – Кто вам сказал, что я знаю новую дислокацию вашей авиаэскадрилии? Ваш командир новый адрес мне не сообщил.
    Вы свободны, сержант. Кругом, – скомандовал полковник, –  шагом марш!  Мне ничего не оставалось, как выполнить его команду.
         Выйдя в город на улицу Калеви (ныне Рюйтли), я увидел курортников, сидящих в маленьких и уютных кафе, расположенных прямо на этой улице, и угощающих себя аппетитно пахнущим кофе и заслуженно известной эстонской мучной выпечкой.
   Почувствовав, что мне тоже необходимо перекусить, я достал свой тощий солдатский кошелёк и обнаружил в нём достаточную сумму для этого.  Пока официант приносил мне чашку кофе и булочку с корицей, я сидел и думал, что делать в создавшейся ситуации, но выхода не находил. Комендант просто отпихнулся от меня.  Невольно вспомнился 1946 год и комендант города Харбина Афанасий Павлантьевич Белобородов, у которого я был на приёме, и который угощал меня чаем и конфетами: тоже комендант, только не полковник, а генерал-полковник. 
       Рассчитываясь за кофе, мне стало ясно, что деньги заканчиваются и взять их негде.
 Иногда необходимые мысли приходят тогда, когда они очень нужны: «У меня есть ещё один человек, у которого могу узнать, почему авиаэскадрилья покинула скоропостижно пярнуский аэродром и где она находится сейчас». Этот человек работник нашей общей с моряками столовой и уехать не мог, потому что лицо гражданское и проживает в Пярну на улице, на которой я теперь сижу. Имя этого человека Вилма, она эстонка, и я знаю её дом и квартиру потому, что в эту квартиру помогали перевозить её вещи, когда она в неё переезжала.
   Встретил меня муж Вилмы, который сказал, что она ещё на работе и скоро должна прийти.  Но жена задержалась и пришла домой поздно вечером.
Увидев меня у себя в гостях, Вилма удивилась: «Сержант Носов, разве вы не уехали со всеми? – спросила она, а когда узнала, что и ночевать мне негде, предложила  остаться ночевать у них.  Мы сели за поздний ужин, и я попросил Вилму рассказать, что она знает о нашей эскадрилии.
– Мало чего знаю, но я буфетчица, вы знаете, сидела рядом и слышала, как один ваш летчик рассказывал другому о последних событиях:
–  Ил-28Р возвращался с оперативного задания, когда в международной нейтральной воздушной зоне его атаковали два истребителя НАТО.  Наш самолёт-разведчик вошёл на советскую территорию, но и там один из натовских истребителей продолжил преследование, и над Рижским заливом в районе острова Хийума открыл по Илу стрельбу трассирующей очередью. Стрелок-радист старшина Воинов из своей кабины, расположенной в конце фюзеляжа самолёта, дал ответный пушечный залп и сбил нарушителя, – закончила свой рассказ Вилма, – а что касается, куда перебазировалась ваша эскадрилья, я не знаю, – добавила она.
– Постойте, сержант, хочу ещё сообщить, – вдруг снова заговорила она, – сегодня на работе я видела из окна столовой, как на аэродром приземлился ваш самолёт По-2. Понятно, что он прилетел оттуда, где ваша эскадрилья. Завтра вы можете узнать у летчика, где она теперь находится.
   Поблагодарив Вилму, я почувствовал, что не всё ещё потеряно, и пошёл спать на приготовленное мне место.
     Утром следующего дня, на остановке автобуса, отправляющегося на аэродром, я купил газету, в которой была статья о том, что рассказала мне Вилма со следующей концовкой: «…нарушитель ушёл в сторону моря». Было понятно, что утонул. 
       Летчик нашей авиаэскадрилии старший лейтенант Васильев, прилетевший на самолёте По-2 за какими-то забытыми документами, не только сказал куда перебазировалась наша в/часть, но и забрал меня с собой.
   В тот же день я очутился в Белоруссии под Минском в местечке Мачулищи, на объединенном военном аэродроме, где наша отдельная авиаэскадрилия самолётов-разведчиков Ил-28Р ждала своей дальнейшей участи. Вместе с ней своего нового назначения ждал и я.
 
 

         
 
         


–


      
       



    

c

–