глава пятая
Н Е О Б И Т А Е М Ы Й О С Т Р О В
Островок пришелся по вкусу всем и как нельзя вовремя. Он, явно, был запланированным чудом, но на горизонте нарисовался, странным образом, случайно. Хорошо подготовленная импровизация.
Раиса радовалась суше, как котенок.Такой довольной и ласковой Элионора не видела ее давно. После всех ямок, ею закопаных, она стала «чесаться» об песок спинкой.То в одну сторону. То в другую сторону. То мордочкой вниз. То мордочкой вверх.То хвостом по песку. То хвостом о живот.
- Какая у тебя красивая кошка. – Сказал Петро, нежно обнимая Элионору за плече.
Элионора не сопротивлялась.Как-то не хотелось выглядеть чепорной простушкой в глазах, столько откровенно раскрепощеного общества. Да и принадлежала она, так называемой богеме, хоть ничего общего с представлением о ней общества, не имела.
- Очень красивая. – Не унимался Петро. – Дорогая?
- Даже представить себе не можешь, насколько дорогая. – Смеясь ответила Элионора, лукаво подмигнув Раисе.
- Моя красавица мне тоже не дешего досталась.Таких, как она много. Но моя единсвенная. Чистокровная.
При этих словах, Лоппа пулей пронеслась мимо, чуть не сбив с ног гуляющих по берегу.
- Эх, какая! – Ралостно закричал Петро.
Он захлопал в ладоши и смачно свиснул, затолкав в рот, чуть не всю руку.Свист получился громкий и резкий.
- Соловей разбойник, мать твою. – Зашипела Раиса, вскочив от испуга на все четыре лапы.
- Красивая, твоя Райка. – Бросился успокаивать кошку Петро, нежно поглаживая по спинке. – Красивая, стерва.
- Райка? Стерва? – Возмущению Раисы не было предела. – А вот это хочешь?
Кошка вывернула и укусила Петро за палец.
- И с характером. - Продолжал Петро, не замечая Раисых фортелей. – Люблю таких. Кошка с выдумкой. Значит умная.
Элионора не сводила глаз с этого неотесанного медведя. Стихи она его читала и даже играла со сцены. Пушкиным ему не быть, хоть он и с трудом, но влез в свою нишу поэтического наследия культуры.
Она наблюдала со стороны, и продолжала удивляться ему, как и самой себе. Удивлялась и Раиса, волшебным образом тому, как под лаской его рук – граблей, ее кошачье сердце начинало млеть и таять, растекаясь по песку теплой, махнатой лужей.
- Чей это. – Указывая на Бонифация, спросила Элионора.
- А. Это? Так это Бонифаций. – Спокойной ответил Петро.
- А говорил, что остров необитаемый.
И Элионора с опаской посмотрела на Раису.
Та, ничего не замечая, продолжала ворочаться в песке, как в пуховом одеяле.
- Так он с нами приплыл.
- Лишайный, какой-то у него вид.
Элионора с недоверием посмотрела на Брынзу.
- Да брось. Бонифаций живет в сторожке у Иваныча на причале. Сторож он. И не подумай, что мелкий. Зверь!
Боня в знак благодарности, за такое досье, да еще в присутствие Раисы, готов был облизать Брынзу с ног до головы. Но, лишь пару раз прошелся мимо и слегка дотронулся спинкой и голые ноги хозяина.
- Красава…..
Петро погладил его по спинке и по мужски потрепал шейку.
Элионора начала волноваться, чего Бранза не замечал. Мужчины такое не замечают. Не волнуются они в подобных случаях. Скорее, наоборот.
- Мужик! Все котята в округе его работа – Как спецыально, подливал масло в огонь, Брынза. – Плавать на яхте любит, каналья. Да рыбу свежую жрать. Вон шерсть какая блестящая.
И Брынза ткнул пальцев в плешивину, чудом сохранившуюся у гуляки прямо на холке.
- Девочка моя, а давай я отнесу тебя на яхту? – Разволновалась Элионора. – Или посажу в переноску?
Петро заржал. Люди, что следили за ситуацией со стороны, тоже засмеялись.Элионора немного смутилась, но планов своих не нарушила. Она уверенно встала и настойчиво попыталась взять в руки Раису. Но, не тут то было.
Раиса вырвалась и бросилась наутек. За Раисой бросился Бонифаций. За Бонифацием Элионора. И лишь Петро не сдвинулся с места.
- Я смотрю, тебе дорога ее честь? – Ехидничал он, пытаясь успокотить растроеную женщину. – Продаешь?
- Кого. - Спросила перепуганая актриса.
- Котят. – Спокойно ответил медведь.
- Да, как тебе могло такое в голову прийти? - Обиделась Элионора.
- Тогда чего мечешься по пляжу, как потерпевшая. Бонифаций толк в жизни знает. Не обидет, коль сама не захочет.
Таких речей о жизни Элионора давно не слышала. Она перестала суетиться, села на бревно, положила голову на руки и задумалась.
Перед ней стоял человек у которого все было просто.Такое складывалось впечатление, что не он был прошлому обязан, а прошлое ему, своими новыми падарками и поднашениями.
Она не просто смотрела на него. Она рассматривала его со всех сторон. В ее глазах удивление сменялось заметным интересом и наоборот. С самого начала, он ей показался, через чур, простым, что в народе валенок. Простота граничащая с прямолинейной грубостью и неприкрытым примитивизмом. Эдакое, варвоство всех чувств. Захотел бросил. Захотел влюбился. Никаких тебе родственных корней. Никаких рыданий и сожалений.Никакого прошлого….
- Белла, девочка, принеси кателок с яхты и искупай Шарлотту.
Нет, всетаки прошлое было.Но прошлое, какое-то естественное, не злое, своячное, само собой разумеющееся.
- Лотта, девочка моя, да красивая…. Красивая… - Ласково мычал он, потрепывая собаку по бокам – Моя…. Моя….
И это человек, который на своем горбу пер из Африки чучело бегимота, которого с трудом и с гордостью завалил в прошлом году на сафари.
Утрирую, конечно.
Но, сути вопроса, это не меняет.
Элионору никто и ничто не отвлекало от мыслей. А мыслей в голове роилось море.Привыкшие идеальные образы рушились.Новых, пока еще не было. Но та легкость и честность в отношениях, которая, явно присутствовала во всем ныне, ей нравились до безумия. За последние годы, она так устала уговаривать саму себя быть счастливой, наслаждаясь тем, что имела, что само понятие любовь, стало для души таким наболевшим чувством, что и не любовью вовсе.
Привычкой?
Может и так.
Роли, зарплата, вечно виноватый и совестливый любовник, сплетни и козни саратников по сцене, и то извращеное одиночество публичного человека, когда стоя в самом центре толпы, ты никому и нахрен не нужен со своими проблемами.
С Петром было просто. Она даже забыло такое слово и такое понятие.
Просто?
Что это такое?
- Петро. – Толпа оживала. – Когда уху варить будем и шашлыки?
- Сейчас и будем. - Скомандовал он. – Сам буду все делать.Вам доверь, так все просрете.
Мда…
И впрям, все было просто. И стихи писать. И уху варить. И слова в его душе рождались простые, но емкие. Такие, что и спорить с ним не хотелось, а только любоваться со стороны.
Что Элионора и делала.
Владеть ситуацией, предвидя следущий шаг и быть за него ответственным не всякому по силам. Даже, если мы говорим об отдыхе. Ваш отдых - чья-то, крапотливо спланированная, работа.
Это на первый взгляд все просто. Когда начинаешь капать глубже,
вскрывать фундамен, так сказать, то возможны подземные течения . о коих и не подозревал вовсе.
Вы не замечали, что когда все хорошо и просто, так и тянет все испортить одной только мыслью.
- А, вдруг, он меня бросит, как Беллу?
- Ну, ты и дура. – Зашипела под ногами Раиса. - Неисправимая на всю голову.Он единственный, кому понравиоись твои романсы. Да одно за это, я готова тереться об его ноги.
- И я. – Поддакивал Раисе Бонифаций, сидя на бревне в непростительной близости от Элионоры. – И я.
- Раиса. Девочка. Как ты? – Сказала Элионора задумчиво, задумчиво по театральному.
- Не уходи далеко.Я за тебя волнуюсь. – Добавила она, не глядя на кошку.
- За себя волнуйся, голубушка моя. За себя.За меня есть кому волноваться.
И Раиса «нырнула» в песок всем своим лахматым пузом, хитро подмигнув Бонифацию.
Элионора смотрела.
Элионора смотрела на жизнь вокруг себя. Она смотрела то на Брынзу – дикаря, готовящего обед для своего племени на углях, из пойманой живой твари, то на играющих в песке кошек. То на Беллу, ризвящуюся в воде с мэром, пристарелым ихтиандром приличной наружности, то на угрюмого Вильмонта и его жену, великодушную, вечно страдающую, Виолетту. Виолетта пряталась от всех в пляжном балахоне, напоминая собой огромную разноцветную мидузу и о чем –то шепталась с примой из балетных.
Вильмонт пил.
Просто пил.
В этот день все и у всех было просто и понятно.
Лемешев учился ловить рыбу, и на удивление завистников, у него это получалось. У Лешки всегда и все получалось. Что злило тех, кто мнил себя достойнее, этой. по истине мужской забавы.
Если всматреться в толпу, то людей было немного, как казалось в начале пути. Сформировавшиеся пары растворились в природной красоте островка. Вода плескалась, кипела, визжала, пенилась и
вздымлась фантанами. Пахло кастром и ухой.
- Может скупнемся.
И не дождавшись ответа, медведь подхватил Элионору на руки
и понес в воду.Просто, взял и понес. Даже разрешения не спросил.
Она, как положено по сценарию, упиралась ногами и руками. Даже смешно. Если вспомнить о первобытности мужской сущности, то чем больше вы упираетесь, тем нужнее вы его эгоистическому началу.
Как, на самом деле, в жизни все просто.
Глупо полагать, что женщинам не хватает только мужской ласки. Думаю, каждая из нас, хотела бы, вот так, быть заграбастой в охапку и унесеный на край земли. В воду. на поляну, в горы, куда глаза глядят. Только бы крепко, честно, искренне….
Вот-вот…
Опять женское «только бы»….
Под всеобщее оживление, вслед за хозяином, в воду рванула Шарлотта. За Шарлоттой, семеня и спотыкаясь о камушки бежал Инокентий. Добежав до воды он остановился и стал скулить.
- Права эта стерва, Лотта, о породистости нашего придурка.Ох и права. Не могу смотреть на него без слез.
Раиса бурчала и смеялась обновременно.Она спокойно подошла к песику и спросила.
- Кому воем?
- Там так глубоко. Так глубоко. А я плавать не умею. – Поскуливал Инокентий, жалостливо поглядывая на воду. – А так хочется к ним. Посмотри, как там весело.
И песик снова начинал рыдать, царапая лапками мокрый песок.
Песок брызгался во все строны, от чего его тельняшка и бант становились, до неприличия, грязными.
- Как так не умеешь. Все собаки умеют, а ты нет? Не терзай себя так, радость моя. - И Раиса обняла его лапкой.- Накупаются и выйдут. по что так переживать.
У самой Раисы душа рвалась на клочки и тряпочки.Она не могла смотреть на страдания своего самого близкого друга по судьбе и театру.
А чем тут поможешь?
- Она быстрее бегает, чем я…..
- Думаешь. - Перебила его Раиса.
- Как жизнь ко мне не справедлива. – Продолжал рыдать Инокентий, не на шутку растроившийся и растроганный своими же чувствами.
- Надо, что-то делать. – Скомандовала Раиса. - Мы его теряем.
Бонифаций! Кто из нас речная пехота?
- Как скажешь, дорогая. Все, что хочешь. – Мурчал под боком, на все согласный Бонифаций. – А что ты хочешь?
- Успокой этого Ромео. Слышать больше не могу его страдания. Еще немного и покусаю его, к чертовой матери. Как нервирует!
Бонифаций внимательно оглядел территорию.
- Минуточку. – Загадочно мяукнул кот и куда-то убежал.
Раиса нарезала круги вокруг Инокентия и уже почти рычала от безысходности.
- Помоги.- Зашипел за ее спиной Боня. – Тащи.
- Что это? – Удивилась кошка. – Шляпа Виолетты?
- Лодка! – Гордо ответил кот.
- Боня, ты гений!
И Раиса лизнула Бонифация прямо в нос. Лизнула и сплюнула.
- Как ты воняешь рыбой.
Но это было уже не важно. Она лизнула и этого было вполне достаточо для счастья. Простого счастья.
- А, ты. Малохольный.Хватит истерить. Полезай в шляпу.- Скомандовала она Инокентию.
И песик полез.
Он так нарыдался, что и понять не успел, что от него хотят друзья. Он просто доверялся им и их огромному желанию, сделать его счастливым.
- Отдать швартовые. – Скомандовал Бонифаций.
И они с Раисой стали толкать шляпу к воде.
Поймав прибрежную волну, шляпа поскользила вглубь, по направлению к плескающимся.
- Прям, Джек Воробей на Черной Каракатице. – Довольная собой, мурчала Раиса. – Нет. Черной Баракуде?...
- Жемчужине. – Поправил ее Бонифаций.
Раиса сердито на него посмотрела.
- На Баракуду, конечно, похоже больше.
Раиса улыбнулась.
Шляпа плавно и уверенно плыла к назначеной цели. На мели плескалась Лотта.Но если вспомнить высоту ее ног, то можно сказать и по другому. На глубине плескалась Лотта. И все.бы ничего, но…
Всегда все плохое начинается с «но»…
Но откуда не возьмись поднялся легкий ветерок и течением реки хрупкую лодочку очень быстро понесло в сторону от купающихся.
На глубину.
Опомнившись от восторга, и не почувствовав под ногами земли, Инокентий завыл, как перед смертью….
Это был другой вой. Не такой, как прежде.Не жалостливый, а убийственный.
На берегу повскакивали все, даже те, что уже стояли.
Лемешев бросил удочку и рванул в воду
- Лотта, принести! - Скомандовал Петро.- Принести, Лотта!
На берегу все замерли.
Шляпа намокла и давала течь.Пес истирил из последних сил.
При виде приближающей Шарлотты он начинал истирить еще громче и трагичнее.Лемешав плыл за Лоттой, и честно сказать, делал это неважно.
- Возьми, Лотта! Возьми!
Кричал из воды Петро, подзадоривая Лотту радостными возгласами.
И Лотта взяла!
Подплыв к ошалевшему Ромео, Джульетта открыла пасть и почти проглатила его, со всей его требухой, ввиде тельняшки, банта и морского воротника, благодаря которым, он чуть не пошел ко дну, как от гири на ногах.
- Умница моя. – Уже истирил Петро. – Умница моя!
Лемешев отплыл в сторону, чтобы не мешать плыть спасительнице на берег. Славо Богу у него хватило ума не вмешиваться в сей торжетсвенный момент.Он плыл за ними осторожно, как бы страхуя, калашматя по воде тем, что было когда то шляпой, как веслом.
Радость на берегу наростала.
- Давай девочка…
- Молодец Шарлотта…
- Еще немного….
- Где полотенце….
Под оглушительные аплодисменты и крики браво, Джульетта гордо вышла на берег. В своих зубав она держало еле живого Ромео.
- Пусти, Лотта! Пусти!
И Петро протянул руки, чтобы забрать Инокентия.
Джульетта открыла пасть, и Ромео упал в руки Брынзы. Лотта в чувствах бросилась лизать его. Но Алексей подхватил Инокентия и крепко прижал к груди. Женщины накрыли собачку махровым полотенцем и стали вытерать.
- Ай, умница. Ай, красавица моя.
Медведь не мог налюбоваться своей псиной.
- Вот, что значит, порода.- В чувствам рычал он, обнимая Шарлотту.
Шарлотта в свою очередь хитренько поглядывала на испугавшуюся Раису, что сидела под бревном и снисходительно на всех смотрела.
- Вот так всегда. – Филосовски мяукнула Раиса.
- А как всегда. – Поинтересовался Боня, лежащий поодаль.
- Хочешь, как лучше, а получается…..
Она задумалась.
- А получается, как получается….
Песика раздели и высушили.Лотту хвалили до умопомрачения. И никто даже не вспомнил, что всем этим счастьем они были обязаны Раисе и ее другу из речной пехоты.
- Мда. Настоящие герои всегда остаются в тени неблагодарности и равнодушия. – Бурчала Раиса, а Боня в такт ей поддакивал..
- Да, дорогая. Мир не совершенен.
Раиса время от времени смотрела на Бонифация и удивлялась его умозаключениям.
День неуклонно катился к закату. Вода в реке становилась, как парное молоко. За ухой пришла очередь шашлыка. И вне очереди, вареные раки.
Что сказать?
В провинции свои традиции и прявязанности Они воспитываются с детства и с молоком матери природы.Река. Пасущиеся на склонах рек бараны. Раки. Так, чем себя радовать еще, как не ее дарами, дарами природы матушки.
- Вкусно. Очень вкусно, Петро.
Довольный и подхмельком хозяин яхты, и всего пиршества, смачно причмокивал губами, жирными от мяса.И руки его, и даже шея ласнились от удовольствия.
«Вылитый Конон Варвар», - Думала про себя Элионора, рассматривая Брынзу пристальным взглядом. Даже имя его ПетрО, а не ПЕтр, уже не вызывало никаких вопросов. Что спрашивать и так все было видно. Его зажиточное купечество выпирало из него наружу всеми своими пороками и достоинствами.
Основательный во всем.
Сказал.
Сделал.
Просто и понятно.
А главное, надежно.
Живя в плену собственных иллюзий и аморфных представлениях о чувствах, Элионора не могла прийти в себя от их неожиданного крушения.
Обновление программы в голове произошло скоропостижно, но своевременно.
Я умышленно не провожу возрастную параллель, между героями сего произведения.
А смысл?
В нынешнее время запутаться в визуальном возрасте, проще простого. А паспортный возраст известен, лишь самим героям, да и то не фак, что известен. Зеркалу и здоровью, в наше время верят больше и чаще. А с учетом, широко шагнувшей в будущее косметологии, то и вовсе абсурдно говорить о возрасте. Даже не решусь гадать, сколько кому лет.
На кофейной гуще, разве что?
Сколь кому выпадет?
Это я к тому, что у Элионоры, по ее природным часам, еще было времамя на рождение нового мировозрения в области чувственных отношений между мужчиной и женщиной.
- О чем ты весь думаешь? – Тихо спросил Петро, незаметно подкравшись к ее уху. – Весь день за тобой наблюдаю Что-то не нравится?
Элионора улыбнулась.
- Наоборот. Все нравится. Все.
- Тогда держи. Самый вкусноый кусочек. Не жирный. Как ты просила.
Элионора чуть не заплакала. Она почувствовала себя маленькой девочкой. Для которой спецыально, и только для нее одной, купили вкусные конфеты. Не всем, а ей одной. Казалась бы, простое внимание, а сколько просится наружу ответного тепла и желания делится этим теплом безгранично.
- Спасибо. – Простонала она, из-за всех сил сдерживая слезы.
И в знак благодарности, она погрузилась в этот кусок мяса вся, целиком. Она чмокала и чавкала. Облизывала пальцы и губы. Она смаковала его со всех сторон и находило в этом животном процессе, просто бешанное, природное удовольствие. За что, в знак благодарности от шев повора получила добавку.
Так вкусно она давно не ела.
Кажется, никогда….
Так просто….
Не ела…..
- Я обожралась. – Стонала Раиса. – Дорвалась до бесплатного.
Она лежала на боку, а рядом с ней лежал ее животик.А рядом с животиком лежал недоеденый кусочек шашлыка и Бонифаций.
- Какой чудный вечерок. – Мурчал он, облизывая лапы. – Какой чудный вечерок.
- Что верное, то верно. Денек удался наславу. Боня, а ты не видел нашего Ромео? Где он? Хоть бы не заболел, шпиц помиранский!
- Да все с ним в порядке. Вон он, в ногах Лотты валяется. – Лениво ответил Бонифаций.
Раиса вытянула шею. Вернее, ей показалось, что она вытянула шею. Под пышным кустом она заприметила элегантнолежащую фигуру Лотты и Инокентия. Инокентий был голым. Раиса даже выркнула.
- Столько лет вместе, а голым я его вижу впервые.
- И как? – Спросил Боня, закрывая глаза от удовольствия.
- Бодричком. Сытинький мальчик. Не худой.
Казалось, что даже мысли Раисы были сыты до неприличия, а от того и говорить она могла, только о еде.
Но, в целом, она была права. В отличие от своего хозяина, Алексея, Инокентий за фигурой своей не следил. Да и модник он был знатный. А чего за тряпками не скроешь? И вдруг их не стало.
Они, как и вещи хозяина, сохли на ветру, разбросаные по ветвям, как игрушки на елке.
И звездой на этой елке была…..
Угадайте…
Правильно.
Шляпа!!!
Лотта лизала Инокентия, как мать щенка. Как лакомую игрушку, доставшуюся ей за заслуги в охоте.Инокентий не сопротивлялся. По задиристой мордашке песика было видно, насколько сия процедура ему нравилась. Он улыбался и щурился, приподнимал подбородок и становился на задние лапки, прижимал ушки и пытался лизнуть в ответ.
- Не боишься за честь Шарлотты. – Кто-то из отдыхающих подначивал Петра. – Мал, да удал!
- Неа. – Лениво отвечал Брынза. – Моя девочка цену себе уже знает.
Вот так просто и понятно, что сама Шарлотта, кажется это услышала и все поняла. Она вскочила одновременно на все лапы сразу, отчего Инокентий упал на спинку и взгвизнул, и кинулась на грудь Брынзе.
- Молодец, девочка моя. Умница. – Рычал Петро от счастья и удовольствия. – Все поняла, сука.
Темнело…..
Народ праздно суетился по всему крохотному побережью островка,
разомлев от солнца, пива, воды и хорошего настроения.
- Пора собираться домой.
Голос капитана Брынзы прозвучал, как-то, не утвердительно, а, скорее, вопросительно. Все замолчали, явно находясь в неком замешательстве. Вроде, и пора было грести ластами до родного берега, па, вроде, и не пора еще….
- Ну, что замерли? Собирайтесь.
Народ в раз потускнел и осунулся. Все стали ерзать по песку, судорожно собирая и вытряхивая свои скромные пожитки.
Лето ….….
Ночь предвкушала быть теплой и звездной….
Вода, что зеркало искрило светличками…
Пели цыкады….
Пахло цветущей дикой растительностью…
- Жаль, что переночевать негде. Так не хочется в душный город.
Сказала прима из балетных, впопыхах дожевывая кусок баранины.
Она сказало это с таким сожалением, что не поверить в искринность ее слов было трудно. Думаю, она высказала всеобщее мнение, так как народ подхватил ее мысль, и сожалеть стали все.
Да и сам капитан, был не в восторге плыть обратно в город.
- Ну, что могу сказать. – Начал он издалека. – Восемь мест на яхте, две палатки и три гамака. Тряпок много.
Эмоциональный взрыв потряс сие прибежище робинзонов и пятниц.
Дикий народ эти городсие.
Дикий.
Выпадая из городских трущеб в поля и луга, леса и горы, им напрочь сносит крыши.Просторы пьянят их и одурачивают своими размерами, горизонтами и сюриализмом чувств..Воздуха, кажется больше. Звезды, кажутся, ярче.Отношения, кажутся, острее и чище.
Но, самое главное, время, которое, так не хочется упустить, придчувствуя, что завтра оно будет другим.
Народ засуетился.
Женщины стали вить гнезда, решая кто, где, как , с кем и зачем.
Тех, кто помоложе и здоровее определили в гамаки и палатки.
Вильмонта отнесли, практически на вытянутый руках и цериманиальным шагом, в каюту и уложи спать.Бедняга ,уже давно валялся на берегу, изможденный собственными душевными муками, трагедию которых наблюдали все, но никому его не было жалко. Мир жесток, а от того, ему частенько на нас наплевать.
Три каюты, восемь мест.
Поделили с трудом, но все остались довольны.
На берегу быстро образовался палаточный лагерь, бар с лежачими местами под звездным небом и мини дискотека для отчаянных и активных.Все было включено и работало круглосуточно.
Кто-то подкинул идейку о ночной рыбалке и ее тут же поймали.Кто-то подкинул идейку о чае на костре, и ее тоже тут же поймали.
Идей было много и они расходились, как горячие пирожки.
- А что тут творится? – Спросила Раиса Бонифация, потягивась с просоня.
- Мы остаемся на осторове. – Спокойно ответил кот.
- Надолго? – Поинтересовала кошка.
- С тобой, милая, хоть на всю жизнь.
И Бонифаций подполз ближе.
Раиса зашипела…
- Понял… Понял….
- Раиса, как ты? Не голодная?
Над головой Раисы нарисовалась взлохмаченая голова Элионоры.
- Ты издеваешься. - Мяукнула Раиса. – Встать не могу, как похудела.
Погладив свою кошку по животику, Элионора поняла все.
- Ну, как же так, девочка моя. Ты же будешь болеть.
- Мадам, не волнуйтесь. – Мурчал рыжий. – Я позабочусь о том, чтобы с ней было все впорядке.
Он подхалимно терся и ноги актрисы. И актриса оценила его подхалимаж по заслугам.
- Ох и плут ты, Бонифаций. Ох и плут.
Это все, что сказала она, гладя его по голове.
По берегу носилась Лотта. Она была просто счастлива, что все остались ночевать на острове.Сколько воды. Сколько песка. Сколько места для бега и игр. И Инокентий!
Вы угадали.
Они подружились друг с другом и подружились искренне.
Шарлотта смотрела на него и ей хотелось плакать, при мысли, что он сдохнет, если потеряется. От того она и стала его охранять, доведя до абсурда это глубокое, собачье чувства. Она не подпускала к нему никого. Даже Алексею пришлось просить Брынзу утихамирить ее страсть к Инокентию.
- Настоящая сука. – Усмехался про себя Петро. – Свое не отдаст.
Незаметно к островку подкралась ночь. День настолько был простым и натуральным, что всем очень не хотелось, чтобы он закачивался. Вспоминали вчерашний, напыщеный официантами и офицыальными поздравлениями, фуршет.Смеялись, расматривая фотографии и успокаивали Элионору, убеждая ее в том, что со старомодными взглядами на жизнь надо заканчивать и начинать мыслить по новому и глобально. Не у кого не вызвало удивление то, что именно Брынза призвал начать мыслить по новому немедленно и незамедлительно.Даже Виолетта стала немного оттаивать и смеяться, а не сплетничать и хмуриться. Толпа подбила ее на ночное купание, и она согласилась.
Расчихлив себя до купальника, со всех сторон, закрытого, она медленно пошла к воде. Было заметно, как она смущается. Рядом с ней, воображала своей фигуркой ее подруга, прима из балетниых. На ее фоне ей было не комфортно.
И напрасно.
Она шла по лунной дорожке настолько плавно и по-женски округло, что сама луна завидовала ее легкости.
- Надо сказать Роману, что он говно кутюрье. – Опередил всех Брынза.- Белла, я всегда говорил, что он говно кутюрье. Вот теперь сама убедись.
- А Вильмонт идиот.
Кто-то добавил из театральных шепотом, но услышали все и даже Элионора…..
И что, только, природа с городскими делает?