Написано в 2004 году, но не помню, было ли опубликовано каким-либо издательством
- Девушка, вас подвезти?
Его неопределенного возраста иномарка плавно затормозила напротив нее, так чтобы он мог разговаривать, не выворачивая шею и не высовываясь в окошко.
Он старался быть максимально любезным. Обстановка не располагала к новым знакомствам – он прекрасно ощущал это, поставив себя на ее место.
Вечерело, асфальт был покрыт слякотью, одетые в черное люди редкими муравьиными цепочками ныряли в зев московского метрополитена и выныривали оттуда, несколько тощих субъектов, как бродячие собаки, жались к закрытым киоскам по углам площади.
Она не отвечала, продолжая упорно глядеть куда-то вдаль, через площадь.
Но он хорошо знал, что высматривать там было нечего, и не обиделся, представляя смятение, которое должно было царить в ее душе. В планы этой симпатичной девушки, конечно, меньше всего входили случайные встречи.
- Вам же в аэропорт? – продолжил он терпеливо. – Давайте, подвезу.
Поколебавшись, добавил:
- Недорого. Мне лишнего не надо.
О том, что девушке в аэропорт, безошибочно говорила набитая спортивная сумка. Кроме того, в аэропорт ехали почти все, кто был прилично одет.
Остальные разбредались по серым хрущобам, в беспорядке раскиданным вокруг станции метро на манер плашек домино. Чтобы вычислить клиента, не нужно было и половины его опыта. Десять лет, в дождь и в снег, он возил пассажиров по этой дороге, и глаз был наметан. Зарабатывал понемногу, но стабильно, Главное было не лениться.
***
- Спасибо, - проронила она, по-прежнему не удостаивая его взглядом. - Подожду автобуса.
Всякое приходится терпеть. И непонимание, и упрямство, и грубость – такова шоферская планида. Так что гордость и раздражение в карман, на лицо улыбочку или хотя бы маску смирения. Хочется ведь заработать на корочку хлеба с маслом.
- Дело ваше, - он пожал плечами. – Но лично я автобусам не доверяю. Когда торопишься, их никогда нет.
- А вот, как раз, один идет, - заметила она с облегчением, кивнув на выруливающую из-за киоска многооконную махину.
Едва взглянув, он покачал головой и равнодушно прокомментировал:
- Этот – не пойдет.
И действительно, водитель автобуса, вместо того, чтобы открыть двери, выставил табличку «посадки нет», и отстраненно закурил в боковое окошко.
Девушка стала переминаться с ноги на ногу, подавая первые признаки уныния и беспокойства. Она была стройная и хорошего сложения. Может, грудь чуть великовата – не в его вкусе. Зато, какой аккуратный, с плавными закруглениями, носик. Мечта, а не носик! И волосы отменные – густые, светлые, длинные.
«Жаль, если крашеные», - подумал он.
Одета по моде – короткий кожаный плащ, почти куртка. Высокие чистые сапожки. Как умудрилась не заляпаться по такой погоде? А на плечах синий шелковый платок или, скорее, шарфик – почти как у стюардессы.
Он решил не стоять у нее над душой. Отошел к билборду с лозунгами к предстоящим выборам – поглазел на ровные буквы. Купил упаковку жевательной резинки, прогулялся по площади. Когда вернулся к машине, девушка была на прежнем месте.
- Может, поедем? – поинтересовался вежливо и участливо. – А то ведь и вправду опоздаете.
Она посмотрела внимательно. Усмехнулась, отдавая должное его лицемерию. Кивнула. Он в очередной раз почувствовал себя удачливым рыбаком и, лелея в глубине души огонек удовлетворения, с легким поклоном распахнул перед ней дверцу своей «Тойоты». Бережно поставил сумку в багажник и, сев за руль, тронул с места. В зеркальце заднего вида заметил подбирающийся к остановке чадящий автобус. Успел!
***
После того, как выбрались за городскую черту, машина, гудя и трясясь, пошла на разрешенных семидесяти. Движение на шоссе оставалось плотным, но, к счастью, без пробок.
Он ткнул кнопку радио, подыскал музыкальную волну с песней, которая, наверное, должна была понравиться пассажирке. Что-то из современной попсы. В меру ритмично, в меру мелодично, в меру глупо. Кто пел, не известно, но молодые семнадцатилетние голоса импонировали. «Как быстро у нас перенимают западную моду», - подумалось ему даже с крупинкой гордости.
Девушка на заднем сиденье держалась непринужденно, с интересом, как во время экскурсии, глядя по сторонам. И даже, как он заметил, не поправила юбку, позволяя заметить увидел затянутые в прозрачные колготки стройные ноги.
Он не любил вынужденных разговоров. Зачем кого-то тянуть за язык или самому сотрясать воздух банальной тирадой? Чужие люди – встретились и расстались, больше никогда не увидимся. Другое дело, если возникнет оригинальная мысль. Тут можно и поделиться. Но как ей возникнуть, когда перед носом все та же дорога, все те же, не сменяемые годами, жизненные декорации, и сама жизнь похожа на бесконечную мыльную оперу с заурядными актерами и скучным сценарием.
Вот и девушка проявляет выдержку, не завязывает пустой разговор. Значит, они понимают друг друга.
Ему было приятно это взаимопонимание. Оно снимало неловкость и натянутость, которые обычно воцаряются, когда в тесном помещении вынужденно оказываются вместе незнакомцы. И еще ему было приятно, что девушка оказалось симпатичной. Это ощущение, что за спиной, почти вплотную сидит привлекательное существо, подогревало изнутри, делало жизнь веселее.
В такое приподнятое настроение он приходил не часто и потому особенно ценил мгновения, когда оно им овладевало. Он словно перевоплощался, становился другим человеком – более сильным, загадочным, неповторимым. Вместо выработанных годами рефлексов и сигналов рассудка он начинал подчиняться инстинктам, поднимающимся из глубин естества.
Вот и сейчас, инстинкт мало-помалу брал под контроль его мозг, проникал в нервные окончания, рисуя иную картину продолжения дня и подсказывая новый сюжет.
Часть сознания пыталась воспротивиться такому превращению, но он тут же вспомнил о скудности выбора – либо серый, словно вычеркнутый из жизни день, либо мощный, ни с чем не сравнимый заряд эмоций – и больше не упорствовал.
***
Миновали первый указатель на аэропорт. Примерно через километр дорога раздваивалась. Широкая трехрядная трасса прямо вела к горизонту, а вторая - узкая, но все же довольно приличная - змейкой убегала в березовый лес.
- По шоссе еще долго, - сказал он. – Здесь я обычно срезаю. Сразу минут двадцать выиграем. И бензин сэкономим. Или вы по шоссе хотите?
- Чем быстрее, тем лучше, - вежливо уступила она.
Он, не сбавляя скорости, свернул на дорогу, ведущую в лес. Ему не пришлось сильно кривить душой, она действительно вела в аэропорт, хоть и была запутанней и длиннее. И он никогда не встречал здесь других машин.
Извозчик много раз ездил по этой дороге – в аэропорт и обратно. В основном пассажиров выбирать не приходилось. Но иногда улыбалась удача – взгляд выхватывал из толпы женское лицо или фигуру, которые заставляли сердце чаще биться. И дух захватывало еще больше оттого, что его избранницы, к которым он стремительно и незаметно пристраивался, предлагая шоферские услуги, во многих случаях соглашались ехать с ним.
Он был осторожен и суеверен, и вез пассажирку через лес только тогда, когда этому ничто не препятствовало – ни ее настроение, ни присутствие полиции и слишком внимательных свидетелей. Где-нибудь, каждый раз в новом месте, он съезжал на обочину под благовидным предлогом. А затем начинался неизменно волнующий спектакль. Он приближался к даме, произнося ничего не значащие фразы. Резко выбрасывал вперед руки, хватая ее - оцепеневшую от страха или непонимания. И волок в кусты, подальше от дороги, содрогаясь от наслаждения, какое вызывали у него отчаянные извивы внезапно становившегося гибким тела.
***
Потом было дикое удовлетворение страсти, в апофеозе которого его пальцы смыкались на шее недавней спутницы. Сколько таких спектаклей было? Восемь-десять? Он запрещал себе считать, не желая дробить цельное спонтанное удовольствие на отдельные эпизоды.
Арифметический подход выхолащивал суть приключения, которое должно было оставаться захватывающим, головокружительным, непрерывным как круговое Лес обступил дорогу плотной высокой изгородью.
- Что-то машину странно качает, - сказал он. – Неужели опять гвоздь поймал?! Лучше проверить. Это одна секунда, не возражаете?
- Да, лучше проверить, - после паузы согласилась она.
Недоверчивая.
Он остановил машину. Не выключая мотора, вышел, оглядел колеса. Затем вернулся на место и с облегченной улыбкой нашел в зеркальце заднего вида ее лицо. Девушка снимала с шеи шелковый шарф.
Волнуется.
«Лебединая шея», - мысленно нашел он подходящее сравнение, и по телу разлилась приятная истома.
- Все в порядке, - сказал он. – Показалось. Его рука потянулась к ключу зажигания, чтобы выключить мотор. А дальше, как он знал, наступит короткая волнующая тишина.
По лицу пробежало легкое дуновение – будто неслышно вспорхнула птица. Что-то холодное и тонкое как струна сдавило горло, и какая-то сила прижала его внезапно занывший затылок к подголовнику. Он поднял к шее руки, но с удивлением нащупал только гладкую ткань шарфа. «Неужели, инсульт», - встревожился он и вздохнул. Вернее, попытался, потому что горло оказалось стянутым наглухо - как верх конфетного кулька.
«Странно», - подумал он, и наступила тьма.
***
Она набросила шарфик на плечи. Вставленный в его край специальный нейлоновый шнур снова стал незаметен. Обмякшее тело шофера она перетащила в багажник, а сама заняла его место. Она ничего не имела против этого услужливого, хотя и прилипчивого работяги. Но в этот день в Москве был выполнен срочный заказ, и неразумно было оставлять в живых того, кто слишком долго пялился на нее. Сначала она думала убрать его в туалете аэропорта, предложив рассчитаться «натурой», но, когда несчастный выбрал маршрут через лес, решила не тянуть.
Через полчаса, недоумевая о причине столь долгой езды, она добралась до аэропорта. Оставив машину на подземной автостоянке и тщательно стерев отпечатки пальцев, выбросила ключи в канализацию.
К стойке регистрации рейсов на Копенгаген она подошла одной из последних. Человеку, не привыкшему к женским перевоплощениям, узнать ее было бы не просто. Светлый парик лежал на дне спортивной сумки.
*****