Лето.
1.
Почему я не поехал в Грузию? Хм, ребята, вы меня удивляете! Вы в курсе, что туда нужно ехать через перевал по Военной-Грузинской Дороге? Дорогу построили во времена Российской Империи, как видно из названия, для военных нужд. Места сказочные. Горы, ледники, страшные ущелья, узенькая дорога, по которой движется с черепашьей скоростью нескончаемый караван из машин, автобусов, грузовиков... Всего около двухсот километров, но ехать часов пять.
Суть, однако в том, что денег ни у меня, ни у матери не было вообще. Тем более на обратную дорогу. Да и, если бы я и добрался до Грузии, меня бы загребли в армию. В те времена там не особо разбирались, кто ты и откуда. Фамилия грузинская? Призывной возраст есть? Иди служи. А для чего мне там служить, если я, во-первых, российский гражданин, во-вторых студент? Но там, повторюсь, не разбирались, забирали парней прямо с улицы, отбирали документы и вперед.
Остался я, вернее мы с матерью в общаге на лето. С одной стороны хорошо. Все разъехались. Тишина! Благодать! С другой стороны, жара, бетон и никакого отдыха.
А какой может быть отдых, если у тебя нет на него денег? Мать работала то там, то сям на дурацких временных работенках. То продавала пирожки с булочками, то делала хотдоги, то еще что-то в этом роде. А мне было жутко стыдно сидеть у нее на шее.
Стал я искать работу. Казалось бы, летнюю подработку найти довольно легко. Куча всевозможных вариантов. Хочешь иди официантом, хочешь на стройку, хочешь на макаронную фабрику. Проблема, однако, была во мне.
Я просто такой человек — не могу нормально работать под давлением, превращаюсь в подобие тупого робота, неуклюжего, нерасторопного, с каменным лицом. А летние работы обычно только с давлением и связаны. Нужно все время бежать, лететь, все успевать, всем угождать да еще и при этом улыбаться. Но денег-то нет. Пришлось пытаться.
Сначала мать меня повела на стройку. Пойдем, говорит, мне все равно по пути. Посмотрел на меня прораб, посмотрел на мое деревянное лицо, посмотрел на мать и говорит: «Приходите через неделю». Через неделю на языке работодателя чаще всего означает никогда. Это, по-моему, всем известная аксиома.
После этого повела меня мать в летнее кафе устраиваться. Опять ей было по пути. Тут дела пошли на много лучше. Управляющая была слишком занята, чтобы как следует меня рассмотреть, поэтому моя натужная улыбка на деревянном лице сработала, и мне был дан шанс придти на стажировку на следующий день.
Стажироваться предстояло с десяти утра до двенадцати ночи, а погоды стояли сказочные, кругом кипела жизнь, и желания работать как-то не было вообще. Поэтому я уже пришел на место слегка одеревеневший.
Обслуживать клиентов сходу мне, естественно, никто не дал. По началу моя задача была в том, чтобы бегать от официантов на кухню и обратно с едой, заказами и всякими поручениями. Кроме того, я должен был мыть посуду и протирать столики.
Надо ли говорить, какое жалкое зрелище я собой представлял? На меня орали все, кому было ни лень, включая посетителей, которым я на это честно пытался вымучивать улыбку и какие-то вежливые фразы.
Дожил таким манером до обеда. Отстоял в огромной очереди за тарелкой супа. Выслушал за поеданием этого самого супа болтовню официанток про то, как они давно работают и про то, как много денег им удается зарабатывать. Окончательно расстроился и одеревенел. Куда, думаю, мне бедному худому голодному роботу в этой жизни вообще податься? Что я вообще могу?
Но после обеда продолжил стараться. Текучка кадров, как я узнал, по подобным заведениям вещь вполне обычная. Видимо поэтому, во второй половине дня мне даже дали шанс принять заказ.
Конечно, все произошло, как и ожидалось. Я напрягся из последних сил и, превратившись уже окончательно в заторможенного истукана, направился к столику, где сидело небольшое семейство. Я старался приветливо смотреть им в прямо в глаза. Совершенно естественно, подойдя, я опрокинул свободный стул, долго возился, поднимая его, а потом бодрым голосом только что воскрешенного покойника принял заказ.
Когда я с облегчением вернулся с заказом к стойке, управляющая сказала: «Мне кажется это не твое. Но, если хочешь, приходи завтра. Или не приходи уже? Нет, лучше не приходи.» Мне тоже казалось, что это было не мое, но денег-то не было! А есть-то надо было что-то!
Делать нечего. Поплелся я домой, как побитый ослик. А потом еще полночи заснуть не мог, размышляя над природой своей роботоподобности.