Наташе оставалось сдать последний экзамен зимней сессии. Геодезия была ее любимым предметом, а Наташа - любимой студенткой Неонилы Анатольевны.
Старший преподаватель кафедры еще на первом курсе выделила эту сероглазую провинциалку из шумного интернационала свежеиспеченных студентов. От собратьев по скамье девушка отличалась серьезностью, остротой ума и какой-то бешеной тягой к получению знаний. Учебный процесс сдавался Наташе без боя.
Приехавшая покорять Москву из заштатного городка, она, тем не менее, практически сразу освоилась в городе-монстре. Ей нравилось здесь все: шумные улицы, унылый гул метро, пестрота Курского вокзала, откуда электричка увозила Наташу домой. Не будучи поселенной по квоте в общежитие, девушка снимала комнату у старушки в пригороде Москвы, Никольском.
Приветливая и доброжелательная, Наташа моментально сдружилась с однокурсниками. Никогда не отказывала в помощи - что в учебе, что в материальном плане: все-таки она была лауреатом Ленинской стипендии, а это вам не какие-то 30 рублей, а целые 100!!!
...День экзамена по геодезии выдался теплым. С утра стоял легкий морозец, а светло-серое небо лениво сбрасывало на землю редкие крупные хлопья успевшего поднадоесть снега.
Выскочив из электрички, Наташа быстро добралась до института - благо, тот находился в двух шагах ходьбы от метро. Отряхнув снег с воротника пальто, девушка потянула тяжелую дверь. Сдав пальто в гардероб, наскоро поправив тяжелую косу перед зеркалом, Наташа устремилась было к аудитории, где должен был проходить экзамен.
- Натаха, привет! Вот горе-то, вот горе!!! - навстречу по коридору со всех ног летела староста группы, Тоня Левченко.
- Что случилось?! Тоня, ты меня, пожалуйста, так не пугай - на тебе лица нет! - Наташа обняла подругу за плечи, повела к высокому окну.
- Наша Фарафонтова заболела! Лежит дома с температурищей! А экзамен будет принимать этот идиот Сметанин!!!
От этой новости у Наташи словно шевельнулся ежик под ложечкой.
Тут мы сделаем маленькое отступление, чтобы немного рассказать о профессоре Сметанине.
Этот ученый муж был автором практически всех учебников по геодезии, которыми пользовалась Наташа и другие студенты. Книги были, что надо! Материал изложен доходчиво, прекрасные схемы, иллюстрации. Кроме того, перу профессора принадлежал ряд научных трудов мирового уровня, он был членом Академии Наук, почетным членом Международного Геодезического Общества, а также автором целой серии удивительных изобретений в области картографии.
В свои восемьдесят семь лет профессор Сметанин полностью игнорировал транспорт - как личный, так и общественный, предпочитая многокилометровые походы в институт по хитрому сплетению московских улиц. С презрением относился к эскалаторам в подземке, с легкостью сбегая по ним вниз и столь же непринужденно взлетая вверх по бегущим лестницам - если, конечно, приходилось пользоваться метро!
Студентов профессор делил на две категории: талантливых "моцартов" и упорных "сальери". Причем "моцартов", которым знания давались легко и оседали в их умах прочно, Сметанин органически не выносил; "сальери" же, коим наука давалась путем многочасового продавливания седалищами скамеек в аудиториях и стульев дома, наоборот, были в фаворе у мастодонта геодезии. Самому яркому представителю этой категории студенов - Овику Гаспаряну - была доверена честь носить за профессором портфель и объемную охапку геодезических чертежей-пособий. Уныло повесив темноволосую голову, которую словно притягивал к земле здоровенный нос, Овик почтительно плелся за осанистым поджарым профессором по широким коридорам института. На лекциях, которые были достойны театрального действа, Гаспарян преданно "ел глазами" преподавателя; а в период сессий, заискивающе заглядывая в глаза, канючил для себя "четверку"... Ее же и выводил благосклонно в зачетке Овика Сметанин...
Да, Наташе было, отчего приуныть! Таких, как она, профессор Сметанин очень любил мурыжить бесконечными пересдачами. Ему это ничего не стоило - еще бы, уровень знаний ученого с мировым именем не шел ни в какое сравнение с уровнем студента, пусть и очень одаренного! Валил профессор таких вот "знаек" просто с кайфом...
Экзамен начался. Никто из студентов не решался ответить первым. Кроме Наташи. Она смело подошла к кафедре, вытянула билет. И твердым голосом спросила:
- Можно, без подготовки?
Сметанин презрительно прищурился.
- Если вы, сударыня, настолько уверены в своих знаниях, безусловно, можно! Извольте отвечать! Хотя я очень сомневаюсь, что вам удастся все с первого раза! Нуте-с!
Все три вопроса билета девушка раскрыла блестяще. Моментально щелкнула довольно сложную задачу.
По мере того, как ответ Наташи подходил к концу, лицо профессора Сметанина прошивали гневные гримасы. В этой девчонке было все то, что так не нравилось ему в студентах! Грамотная, бойкая, с прекрасной формулировкой инженерной мысли...
- Ну что же, барышня... Ответ неплохой. Я, однако, считаю уместным задать вам дополнительные вопросы...
В голосе профессора было столько желчи, что Наташа невольно побледнела. Но отступать было некуда. Ей очень нужна была "пятерка"! Мама ведь не может высылать ей денег еще полгода - она до сих пор не пришла в себя после тяжеленной пневмонии, работает на заводе на "легком труде" - стоя у проходной, открывает ворота грузовикам... "Мамочка, милая! Я смогу, у меня получится!" - подумала Наташа, закрыв глаза и представив бледную, осунувшуюся маму, стоящую на холодном ветру у шлагбаума завода...
Мел отчаянно стучал по доске. Наташа лихорадочно писала, вычерчивала, стирала и снова вычерчивала профили, графики, формулы... Вместо положенных трех Сметанин задал девушке двадцать два дополнительных вопроса.
Аудитория замерла. Чем же закончится поединок профессора и студентки?!
Наташа тяжело дышала,щеки ее пылали ярким румянцем. Профессор Сметани же, наоборот, был бледен. Его рука медленно потянулась к Наташиной зачетке, лежащий перед ним на столе. Серые глаза старика всматривались в записи в маленькой синей книжице. Он взял ручку.
- Безобразие! - наконец выдохнул он. - Просто чудовищно!Какой ужасный ответ! - и размашисто начеркал что-то в зачетке. Затем, не выпуская ее из рук, тяжело поднялся со стула. Медленно подойдя к высокому готическому окну, со скрипом распахнул рамы. В аудиторию ворвался поток холодного воздуха.
- Я до такой степени возмущен вашим ответом, что не нахожу в себе сил передать вам вашу зачетку. Возьмете ее сами! - и с этими словами профессор вышвырнул зачетку в окно. Захлопнув рамы, Сметанин прошествовал к своему месту на кафедре. Он даже не обратил внимания на Наташу, которая медленно сползала, вытирая спиной мел с исписанной формулами доски...
И тут аудитория взорвалась.
- Негодяй! Какой же вы негодяй, Николай Илларионович! - выкрикнул Ленька Игнатов. - Толя, айда! - и вместе с закадычным другом Толей Новиковым стрелой метнулся прочь из аудитории.
Тем временем ребята уже хлопотали возле Наташи... Снова было распахнуто готическое окно, девчонки усиленно обмахивали Наташу тетрадками, кто-то побежал за медсестрой... Наташа в себя не приходила.
... Ленька и Толя, по колено утопая в снегу под окнами злополучной аудитории, искали зачетку.
- Лень, вот она! - Толя вытащил из сугроба синенькую книжицу. - Вот гад! Тьфу, гореть ему в Аду! - и Толя выругался. Уставившийся в зачетку через плечо друга Ленька обмер: напротив слова "Геодезия" стояло "отлично", выведенное рваным почерком Сметанина...
Прошло полгода. Академический отпуск Наташи прошел в Кащенко - настолько силен был психологический стресс. Все эти полгода курьер приносил в палату Наташи букеты желтых роз. Первое время девушка относилась к ним безразлично, потом полюбила эти цветы - они напоминали ей розовые кусты у ворот ее родного дома,где ждала ее мама...
На вопрос,от кого же эти розы, курьер лишь улыбался...
В июле, за несколько дней до выписки, курьер принес Наташе последний букет. В середине девушка обнаружила открытку с надписью знакомым рваным почерком: "Прости меня, девочка. Я очень виноват перед тобой. Если сможешь - прости!"
Наташа тогда еще не знала, что вечером далекого январского дня, у себя на даче в Переделкино от сердечного приступа тихо скончался ученый с мировым именем - Николай Илларионович Сметанин... Прислуга обнаружила старика за письменным столом: профессор словно дремал над очередной рукописью. Это было завещание, где несколько строк было уделено желтым розам...