Сегодня польский журналист, литературный критик, киновед Кароль Ижиковский (1873– 1944) любезно ответил на мысленные вопросы нашего медиума.
Вот запись их беседы:
М. – Уважаемый пан Ижиковский, однажды наш известный поэт написал фразу, сразу сделавшуюся крылатой: «Времена не выбирают – в них живут и умирают». А если бы можно было выбирать, то Вы предпочли бы жить в стабильное «застойное» время или, подобно нам, на сломе эпох, с войнами и социальными катаклизмами?
К.И. – Все времена переломные.
М. – Возможно, это божественный замысел – чтобы никто никогда не жил спокойно, не расслаблялся, а вечно пребывал в борьбе за место под солнцем?
К.И. – Господь сотворил мир и сбежал.
М. – Почему Вы так думаете?
К.И. – Одна из схоластических загадок: «Может ли Бог создать такой камень, который сам не в силах поднять»? Такой камень есть – это наш мир.
М. – Какой ужас! Однако из Ваших слов непонятно: Вы религиозный человек или атеист?
К.И. – Религия – это индивидуальное искусство, которым каждый занимается за счет своих собственных ресурсов и на свой собственный лад, а для нерелигиозных людей имеется суррогат в виде уже готовых религий.
М. – Интересная мысль! Впрочем, если Бог нас покинул, тогда становится понятно, почему в мире столько зла. Остается надеяться, что, в конце концов, добро будет вознаграждено, а зло наказано.
К.И. – Зло, как правило, мстит за себя, но добро не обязательно вознаграждается. Зло гораздо последовательней.
М. – Есть мнение, что добрые дела сами по себе – награда, так как приносят человеку чувство законного удовлетворения. А если кто-то совершал неблаговидные поступки и принес другим много зла, то, при отсутствии угрызений совести, он всегда остается безнаказанным?
К.И. – Наказание, когда оно, наконец, настигает виновного, кажется обычно несправедливостью. Господь Бог действует инкогнито.
М. – Да, неприятности и беды, которые на нас вдруг сваливаются, действительно кажутся нам вопиющей несправедливостью, в то время как некоторые ближние в тайне думают, что – поделом, заслужили. Но если человек не знает за собой вины, то в горе может и возроптать.
К.И. – Действуя инкогнито, Господь не затыкает рот своим жертвам – им позволено обманываться и роптать.
М. – Ну, обманываемся мы всю жизнь, а роптать – что толку! Просто иногда кажется, что, будь мы поумнее, многих неприятностей могли бы избежать.
К.И. – Несчастье тяжелее всего тогда, когда дело, казалось бы, можно еще поправить.
М. – Конечно, с неизбежным легче смириться. Хотя на небесах, выбирая наказание, могли бы учесть, что мы иногда совершали оплошности не по злому умыслу, а по недомыслию. Вы часто огорчаетесь из-за давних ошибок?
К.И. – Не те глупости заботят меня, которые я уже совершил, а те, что мне предстоит еще совершить.
М. – От этого никто не застрахован. Остается одно – честно трудиться и верить в жизнь.
К.И. – Вы хотите быть честным по отношению к жизни? Но жизнь такая свинья, она все равно вас надует.
М. – Похоже, так и есть. Однако с возрастом, возможно, нам удастся научиться жить осмысленно и мудро?
К.И. – Жить – значит только приготовляться к жизни. Мы умираем как раз тогда, когда могли бы начать жить по-настоящему. Но Высший Судия говорит: «Дудки! Это-то и была жизнь».
М. – Звучит печально. Неужели мы не в состоянии продумать свою жизнь так, «чтобы не было мучительно больно…»?
К.И. – Ничего нельзя до конца продумать, все можно до конца претерпеть.
М. – А если терпеть уже нет сил, всегда можно найти выход из неприемлемой ситуации. Даже иногда и не один. Тогда встает непростой вопрос выбора.
К.И. – Если в жизни перед нами оказываются два выхода, пусть даже друг другу противоречащие, то мы выбираем один из них – и, по мере возможности, также другой.
М. – Это бывает. Чтобы суметь сделать единственно правильный выбор, нужна, вероятно, сильная воля. Вот знаменитый французский писатель А.Моруа одним из главных жизненных правил (в «Письме молодому человеку об искусстве жить») считает веру в силу воли. Он пишет: «Быть может, воля и есть царица добродетелей». Вы с ним согласны?
К.И. – Беспощадность в избавлении от сомнений или способность не замечать их – называют силой воли.
М. – Вы правы! А с другой стороны, разве не сила воли и отчаянная смелость помогают человеку побеждать?
К.И. – От большой смелости подчас совершаются большие глупости.
М. – Не исключено. Однако отважный человек готов проливать не только чужую кровь, но и свою.
К.И. – Пролитая кровь точно также может быть символом беспомощности, как и разбитое окно.
М. –Увы! Возможно, государство должно защищать своих граждан от бессмысленного кровопролития и всех форм насилия?
К.И. – Государство получило технические возможности, до которых не доросло ни нравственно, ни интеллектуально, – и экспериментирует с ними, как режиссеры на заре немого кино.
М. – Но ведь при демократии власти должны принимать важные решения, предварительно широко обсудив их с народом, иногда даже вынося их на референдум.
К.И. – Женщины и государственные мужи любят ставить нас перед свершившимся фактом, – часто по глупости, еще чаще из хитрости.
М. – Это верно. Делают, что им выгодно, а высокие слова об идеалах говорят для отвода глаз.
К.И. – Идеалы служат для шантажа. И благодаря шантажу живут.
М. – Но человеку жить совсем без идеалов невозможно! Или возможно? Ведь многие живут, и неплохо. В обыденной жизни людям достаточно, чтобы их просто любили и уважали. Разве нет?
К.И. – Уважение и любовь – капиталы, которые нужно куда-нибудь поместить. Поэтому их обычно уступают в кредит.
М. – А потом начинаются разочарования. Человек помещает свой «капитал» в заоблачные выси в ожидании фантастических процентов, а не худо быть поближе к реальности.
К.И. – Мечтатель сильнее всего ощущает реальность: слишком часто он падает с неба на землю.
М. – Возможно, этих падений можно было бы избежать, если не закрывать глаза на окружающий мир. Вы заметили, что многие люди просто не желают знать правды?
К.И. – Людям нередко кажется, что большая правда лежит по соседству с большой неприятностью.
М. – И они часто не ошибаются. Но, несмотря на это, многие ищут новую любовь, особенно по весне. Как писал Саша Черный, «Весенний ветер за дверьми... В кого б влюбиться, черт возьми?»
К.И. – Внезапная любовь иногда бывает необходима, чтобы объяснить себе хаос и изменить уравнение жизни.
М. – Звучит красиво. Впрочем, иногда этот хаос может поглотить человека и не только изменить жизнь к худшему, но и погубить. Конечно, сколько людей, столько способов любить.
К.И. – Слово «любовь» – нечто вроде объемистого сундука, в котором спрятано множество разных зверушек. И если бы оно не было такой стертой монетой, а всякий раз напоминало бы обо всем своем содержании, его, чего доброго, запретили.
М. – Какой смысл ни вкладывай в слово, а тысячи людей именно в любви видят смысл и оправдание жизни. Они, по-вашему, не правы?
К.И. – Если тысяча людей говорят одно и то же, то это либо глас Божий, либо колоссальная глупость.
М. – Хотелось бы думать, что первое. Без этого не было бы поэзии: «и море, и Гомер – все движется любовью», как писал О.Мандельштам. А ведь биография поэта и его творчество неразрывны.
К.И. – Излюбленные мотивы поэта, вопреки домыслам биографов, часто никак не связаны с его личной жизнью, а возникают из случайных ассоциаций и совпадений, которые потом упорно приходят на память. Но никто не желает верить в случайность…
М. – Действительно, И.Бродский тоже так считал: «Наличие конкретной, физической реальности, как правило, исключает потребность в стихотворении. Поводом к стихотворению обычно является не реальность, а нереальность». Но ведь это не значит, что поэты далеки от жизни?
К.И. – Поэт, правда, пишет «из жизни», но лишь затем, чтобы вписать в жизнь.
М. – Поэт вписывает свои произведения в жизнь, и тут вступает в дело критик, как естественное дополнение к автору.
К.И. – Критик – не дополнение к художнику, как вогнутость к выпуклости, но соперник.
М. – Тогда чем талантливей автор, тем агрессивней будет критика, да?
К.И. – Поэт в окружении критиков чувствует себя как бродячий скрипач, играющий перед стаей волков в зимнюю стужу.
М. – Очень образно. А что заставляет его подвергаться таким суровым испытаниям? Ведь можно не бродить по ночам со скрипкой, а тихо сидеть дома у камелька.
К.И. – Поэт – это публичное сокровище.
М. – Это иных поэтов и губит. Впрочем, аудитория поэта всегда была невелика, а в наше прагматичное время – особенно. Большинство людей предпочитает в свободное время прочитать детектив или любовный роман, хотя и не каждый в этом признается.
К.И. – К развлекательной литературе относятся примерно так же, как проституции: осуждают, но пользуются.
М. – Но Ваши коллеги-критики с нескрываемым презрением относятся к таким читателям, хотя сами в своих статьях и книгах порой демонстрируют полную интеллектуальную несостоятельность. Какая мысль приходит Вам в голову при чтении подобных опусов?
К.И. – Бога ради, не пишите такой чепухи, иначе я возомню себя гением!
М. – Это нетрудно. А скажите, почему у нас сегодня слово «реализм» стало ругательным?
К.И. – Неудавшимся интеллектуалам нравится быть иррационалистами.
М. – Словарь дает нам такое разъяснение: Иррациональность – недоступность рассудку. Иррациональное (лат. irrationalis - неразумное) – то, что не может быть постигнуто разумом, что явно не подчиняется законам логики, что оценивается как "сверхразумное".
Как нам, простым людям, постигать недоступный рассудку мир и как-то в нем ориентироваться?
К.И. – Не считая краешка текущего мгновения, весь мир состоит из того, что не существует.
М. – Это в корне меняет дело и очень облегчает жизнь. Действительно, бесполезно сожалеть о прошлом или беспокоиться о грядущем – реален лишь текущий момент. Надо постараться получить от него все, что мы желаем. Если только судьба подарит удачу.
К.И. – Судьба дарует нам желаемое тогда, когда мы уже научились без него обходиться.
М. – Возможно, она мудрее нас, и нам этого в самом деле не нужно. Впрочем, человек все время меняется, и что желалось вчера, сегодня уже без надобности. Или меняемся не мы, а обстоятельства?
К.И. – Ходячая истина и собственный опыт говорят человеку, что он не меняется; но сердце упорно твердит ему каждый день, что все еще может перемениться.
М. – Да, как говорил Ф.Ларошфуко, «Ум всегда в дураках у сердца». Разрешите поблагодарить Вас за интересные, подчас парадоксальные, ответы на наши бесхитростные вопросы. Прежде чем расстаться, скажите нам, уважаемый мэтр, какая мысль на протяжении жизни чаще всего приходила Вам в голову?
К.И. – Так что же такое жизнь: бокал, на дне которого остается мутный осадок? Или текущая непрерывно струя, которую можно лишь оборвать?
Конец сеанса… Продолжение следует.