Глава 2. С чего все началось? Заодно – про двойку.
Итак, что же это за «делать»?
И с чего это все началось?
Вероятно, правильнее всего начать с того времени, когда у меня родился сын.
Мы с женой учились в институте, на 4 курсе.
Брать академический отпуск? Ну, уж - нет!
Мне учеба всегда давалась легко, на лекции я и так ходил, мало сказать – без особого прилежания.
А уж, чтобы записывать заслушанное?
Ох, уж, эта лень-матушка!
По этому поводу есть весьма поучительная история.
В те далекие времена, дабы вчерашним школьникам, будущим «командирам производства», дать немного понюхать пороху этого самого производства, существовал порядок, когда первые полтора года – три сессии – студенты и учились и, одновременно, работали на каком-то определенном предприятии.
Работали – по полной, как обычные работяги, а вот учились – по сокращенной программе.
Если работали только в одну смену – ходили на занятия вече-ром, если в две, то - либо утром, либо вечером.
И занятий было – не более двух пар.
Мы так тогда и назывались: «рабочие-студенты».
Стипендию не платили, сколько заработаешь – все твое.
А по окончании третьей сессии с предприятия увольнялись и тогда только учились.
А стипендия – по результатам сессии.
Про свою «любовь» к лекциям я уже сказал, а какое уж там прилежание к ним, когда, бывало, засыпаешь от усталости даже на практических занятиях?
Но экзамены сдавать надо!
И вот, сдаю я экзамен по математике.
Подготовился, подсел к экзаменатору, приготовился отвечать на устные вопросы.
А экзаменатором была женщина, доцент кафедры математики, фамилии не помню, но имя ее не забуду уже никогда - Маремьяна Васильевна.
Вопрос – ответ принимается с кислой миной.
Второй ответ – реакция такая же.
Я начинаю кипятиться: я точно знаю, что отвечаю правильно!
Третий вопрос – опять она качает головой, мол, не так.
Как - не так?
Я точно знаю, что - так!
Нет, не так, отвечает она.
Небольшая словесная дуэль, наконец, она задает еще один во-прос.
Но я уже залез в бутылку и не собираюсь из нее вылезать: от-вечать - не буду!
- Почему не будете отвечать?
- Я знаю, что отвечаю правильно, а вы говорите – нет!
- Вы отвечаете не совсем верно.
- Нет, я знаю, что верно!
- Ну, хорошо, ответьте еще на этот вопрос.
- Не буду, вы все равно скажете, что не верно!
- Я еще раз предлагаю ответить на вопрос, отказ расценю, как незнание.
- Нет, можете ставить двойку, но отвечать - не буду!
Конечно же, вряд ли я передал эту перепалку со стенографиче-ской точностью, прошло уже полвека…
Но смысл и накал страстей – примерно такой.
Результат?
Естественно - двойка!
В зачетке!!!
И, естественно, переэкзаменовка после каникул и освобождение от бремени получения стипендии…
Но гораздо интереснее продолжение этой истории – через три года!
У жены была школьная подруга, на год старше ее, она-то и сподвигла ее для поступления в институт.
Девка была симпатичная, но с норовом, и мы при встрече всегда с ней пикировались.
На четвертом курсе, когда родился сын, я подрабатывал на полставки в одном из НИИ, и задумал сделать себе магнитофон.
Благо, что мастерская после 18 часов оставалась в моем полном распоряжении, а после выполнения задания время для работы «на сельское хозяйство», как называли мы тогда работу на себя – тоже ничем не ограничивалось.
В то время, для студента, иметь магнитофон - была весьма ма-лопозволительная роскошь.
Во-первых – дорого, во-вторых – это были объемистые «чемо-даны», весом под два пуда!
Например, «переносный» магнитофон «Тембр» весил 28 кило-граммов!
Где такой сундук держать, если в комнатке, чуть больше десятка квадратных метров, стояло пять кроватей и кроме хозяев обитало еще 2-3 официально не обеспеченных общагой «зайцев»?
Задуманный же мной магнитофон должен был помещаться в «балетке», то есть, в небольшом картонном чемоданчике, объемом для пары кроссовок.
Под этот «корпус» и проектировалась вся конструкция.
А размер кассет предполагался такой же, как и у двухпудовых.
Тогдашние, так называемые «потребители», о такой миниатюре могли только мечтать!
Естественно, мой словесный противник, учившийся на факуль-тете автоматики и телемеханики, ядовито насмехался над такой несбыточной мечтой.
Естественно, намекая, что у меня кишка слишком тонка на такие вещи.
Тем более, что транзисторы тогда были еще экзотической рос-кошью, и вся радиоэлектронная аппаратура работала на лампах.
Мы даже ударили по рукам: если я сделаю магнитофон – она немедленно выходит замуж!
Смех – смехом, но жизнь так и распорядилась: магнитофон я сделал, причем, всего за 2 месяца, и он играл у нее на свадьбе.
Правда, спустя год после изготовления.
Но я не совсем об этом.
Главная фишка была в том, что ее жених оказался племянником той самой Маремьяны Васильевны!
И она была хозяйкой дома, где проводилось свадебное пирше-ство.
За столом мы сидели с ней рядом.
Меня она, естественно, не узнала – мало ли нас прошло через ее руки!
Но я ее узнал сразу: у меня-то она была – одна!
И вот, где-то после второго или третьего тоста, я задаю ей про-вокационный вопрос.
- Маремьяна Васильевна, как вы думаете: ставят ли в зачетки двойки?
- Нет, ну, что вы!
- А я знаю, что ставят.
- Да – нет! - откуда вы взяли? У нас двойки в зачетки ставить не принято!
- А я знаю точно, что ставят!
- И вы знаете примеры?
- Да!
- А - поконкретнее?
- Например, вы!
- Я??
- Ну, да! Я знаю, что лично вы поставили одному студенту двойку. Прямо в зачетку.
- Да-ну, что вы такое говорите! Никогда!
- А вы - помните…?
И тут я напомнил ей обстоятельства нашего первого знакомства.
- Ах, и - правда! Теперь - припоминаю!
Так это были вы?
Теперь припоминаю - точно! Я видела, что материал вы знаете, но отвечали - не по моим лекциям!
И я решила не ставить вам отлично. И если бы вы ответили то-гда еще на один вопрос, я поставила бы вам «хорошо».
Но – получилось то, что получилось!
Мы выпили тогда с ней за нашу общую двойку, и вечер прошел отлично.
Когда почти все гости разошлись и лишь немногие продолжали сидеть, кто полусонный, а кто и откровенно спящий за столом, мы имели еще одну, продолжительную беседу «за жизнь» уже втроем, с участием ее мужа.
Тоже очень тогда уважаемого человека, помню только, что он был парторгом в институте.
В конце концов, с ее стороны все было сделано правильно!
Я был кругом виноват сам - молод, ершист…
Короче – непутевый!
И – получил урок.
Которым и делюсь, хотя и времена, и порядки сейчас – другие.
Кстати, о порядках.
Следующий эпизод я решил вставить уже заодно, спустя пол-тора месяца после написания предыдущего текста.
Раз уж пошли мемуары – пусть и это лыко будет в ту же строку!
Не помню, в каком классе школы это было, но еще тогда со мной произошел похожий случай.
На уроке геометрии нам объяснили доказательство какой-то теоремы.
Что это была за теорема, о чем она – не помню.
Но дело в том, что тот самый урок по какой-то причине я про-пустил и доказательство этой теоремы не выучил.
Но так получилось – возможно, неспроста! – на следующем уроке геометрии меня вызвали к доске доказывать эту самую теоре-му.
Поскольку доказательства я не знал, мне пришлось напрячь все свои наличествущие знания этой хитрой науки и постараться изоб-разить из себя Евклида.
Сами понимаете, времени на это было у меня немного!
Но, поломав голову, я все-таки придумал доказательство и стал докладывать его учителю.
Уже во время своего доклада я почувствовал что-то неладное.
Учителем математики у нас в классе был другой учитель, но тот, видимо, заболел, и несколько уроков у нас вел занятия кореец, по фа-милии Мун.
У нас в школе про него ходило двоестрочие:
- Сидит Мун на печи,
Долбит чем-то кирпичи.
Двоестрочие было, конечно, матерное, и показывало отношение к нему учеников как нельзя более точно.
И была у него одна характерная, никогда и ни у кого больше не виданная мной особенность: когда он был чем-то недоволен, он принимался усиленно моргать своими щелочками, которые заменяют всем корейцам глаза.
Да так быстро, что спокойно мог бы переплюнуть любого вир-туоза-радиста, отбивающего своим ключом азбуку Морзе!
И вот, уже в самом начале моего научного доклада, Мун уста-вился на меня своими щелочками и принялся моргать.
И чем дальше – тем быстрее.
К концу доклада, я полагаю, по скорострельности он превзошел самого себя.
Класс притих.
А я недоумевал – в чем дело? Что - не так?
Вроде – все логично!
Оказывается, эта злосчастная теорема, не знаю по какой при-чине, не доказывалась напрямую, и ее необходимо было доказывать в два этапа.
Сначала надо было доказать некую теорему-лемму, а уж потом, при помощи этой теоремы-леммы, доказывать главную!
Я до сих пор не знаю, что означает термин «лемма», но теорема-лемма – это вспомогательная теорема, при помощи которой до-казывается теорема основная.
Вот это я запомнил с тех пор на всю жизнь!
И получилось буквально так, как в шутливом ответе на вопрос: «Как делаются изобретения?»
Как известно, ответ такой: «Все специалисты точно знают, что этого сделать нельзя. Но тут приходит некто, кто этого не знает.
И – делает это!»
Я тогда не знал, что эта теорема не доказывается напрямую.
Но передо мной была поставлена задача ее доказать, и я ее до-казал.
Правда, не так, как в учебнике.
Однако за свой научный подвиг я получил тогда… тоже двойку!
Если бы в той ситуации был наш учитель, наш старый, любимый Владимир Эразмович, приучавший нас прежде всего к ПОНИ-МАНИЮ предмета и САМОСТОЯТЕЛЬНОСТИ мышления, то я получил бы тогда большущую, жирную пятерку, может быть, даже с плюсом.
Но на его месте оказался Мун (см. двоестрочие выше…).
Сравните подход Владимира Эразмовича с нынешней системой образования, с его ЕГЭ!
И «почувствуйте разницу»…
Как говорил тов. Сталин?
- Кадры решают все!
Кому-то нужны всего лишь дрессированные «кадры»…
Но мы, вернее, я, совсем не об этом.
А о том, чтобы было понятно мое решение: академ. отпуск – не брать, на все занятия пусть ходит жена, и пусть ее учат профессора и преподаватели.
А я буду сидеть дома с ребенком и выучусь сам, по ее конспек-там.
Благо, что учились мы в одной группе.
Преподаватели на мои прогулы закрывали глаза, так что про-блема была только в личном присутствии во время лабораторных работ, семинаров и экзаменов.
Но тут выручали девчонки с курса, соглашавшиеся посидеть с пацаном несколько часов.
Хотя было несколько случаев, когда нам пришлось сдавать эк-замен и вдвоем с ним.
Я заносил его в аудиторию заранее, парень он был у нас спо-койный, и по большей части спал весь экзамен на лавочке рядом со мной.
И преподаватели узнавали, что в аудитории лишний «студент» только когда я уносил его, сдав экзамен.
А я старался отстреляться одним из первых.
Но, как-то однажды, он проснулся раньше положенного, разыгрался, и мне, нет-нет, да пришлось украдкой на него отвле-каться.
Однако это не ускользнуло от внимания экзаменатора, и она решительно направилась в мою сторону, предполагая, что я загля-дываю в лежащий на лавке конспект.
Каково же было ее изумление, когда она увидела, что за «шпаргалка» там лежит!
Кончилось тем, что она взяла его к себе за стол и занималась с ним, пока я подготовил ответ.
Надо ли говорить, какую оценку мы с ним заработали и в этот раз?
Но – давайте еще ближе к делу.
Укладывая ребенка спать в положенное время, я иногда стал-кивался с тем, что спать он не хочет, возится и пытается развернуться из «кокона», в который я его заворачивал.
Но я так наловчился его упаковывать, что это было делом для него почти невыполнимым, и в тщетных попытках освободиться сон у него улетучивался вовсе!
Не знаю, что меня натолкнуло сделать это в первый раз, но…
Первый раз я сделал так: медленно провел над его мордашкой ладонью, сверху вниз, и одновременно, мысленно напускал на себя сонное состояние, мысленно адресуя это состояние ему.
Вроде, как – гипнотизировал его.
Уже после первого пасса ребенок, отчаянно силившийся раз-вернуться, затих, и глазки его посоловели…
После второго – все, готов!
Заснул!
Впоследствии я прибегал к этому средству еще несколько раз, и всякий раз – успешно.
После первого, редко – после второго пасса, ребенок засыпал уже без каких-либо особых, «умственных» ухищрений с моей сто-роны.
К сожалению, в те времена таким вещам не придавалось такого ажиотажа, как сейчас, не особо заинтересовался этим и я.
Потому что, как я уже говорил, мужик он был нисколько не ка-призный, и особой необходимости в этом не было.
Сына забрали у нас родители в одиннадцатимесячном возрасте, впереди была дипломная работа, потом переезд к месту работы…
Жизнь завертелась, ставя новые задачи и задавая новые инте-ресы, и больше я никогда никаким «гипнозом» не занимался.
Все это, так пространно, я к тому, что никакими особыми «экс-трасенсорными» качествами я ничуть не обладаю, и на мой взгляд, чтобы обрести способности к самолечению, обладать ими совсем не обязательно.
Главным и непременным должно быть условие: никогда и ни при каких обстоятельствах не подавлять свой собственный иммуни-тет, данный нам от природы!
А именно на это и направлены все рекламные силы всей сего-дняшней, капиталистической, платной системы медицины!
Причем, как ни странным покажется это на чей-то взгляд, умело играющей на самых лучших человеческих чувствах: сердобольности, сочувствии и альтруизме.
Сам я этому условию следую всю свою сознательную жизнь.
Насчет детства не скажу – не помню, но еще подростком, ин-стинктивно, неосознанно, как и все дети, но по возможности и вся-чески старался избегать всякого рода лекарств.
Теперь стараюсь следовать этому осознанно, хотя тоже не все-гда получается.
Понятно, что иногда обстоятельства бывают выше нас, то есть – выше наших возможностей…
Следующая, 3 глава - О закалке. - http://www.proza.ru/2016/05/27/807
Начало Сундук здоровья – Гл.1 – Ну, достало! - http://www.proza.ru/2016/05/25/500