Они дожидались меня с начала Евхаристического канона — два паренька и девочка (по виду студенты) и с ними лопоухий солдатик. Ко кресту подошла только девочка, она-то и сообщила, что у них ко мне есть "одно очень важное дело"…
— Вот он приехал из Америки всего на три дня, — заговорил первым один из студентов, тощий очкарик, указывая на второго, в цветастой майке с серьгой в ухе. — Завтра летит обратно. А мы учились в одном классе в Москве. Три друга нас было: он, я и Серега Тарасов. Сережа сейчас служит в вашем городе, тут рядом, в военной части.
— Приехал друга повидать, — вставил американец.
— … а старшина тут дурной, — продолжал очкарик, — он отпускает в город, только если невеста приедет. К друзьям ни за что не отпустит. Вот, мы взяли Машу, чтобы она невестой представилась и Серегу вытянула.
Наступила пауза. Я не понимал, куда они клонят.
— И как, вытянули? — спросил я.
— Вытянула, да не того, — обреченно произнесла Маша. — Я ведь Серегу этого в глаза не видела. Сказала, что Сергей Тарасов нужен, вот мне вот этого и выдали, — Маша в сердцах указала на солдатика. — Два у них Тарасовых оказалось…
Солдатик виновато шмыгнул носом:
— Да она как заголосит: "Сереженька, Сереженька", я ничего и сообразить не успел, как мне увал и подписали. Ну что мне было, сказать, что я ее не знаю?
Впрочем, было заметно, что всей этой историей он чрезвычайно доволен.
— Мы его до вечера отпросили. Не идти же теперь менять его на второго… — мрачно произнес американец. Опять наступила пауза.
— Да, ребята, незадача получилась, — сказал я.
— Ну вот, мы думали, что делать, — продолжил очкарик. — Увидели церковь. В церкви ведь могут помочь. Вдруг у вас есть какая-нибудь прихожанка, которую можно в качестве невесты представить. Серега ведь ждет.
— Ребята, да вы же видели. Прихожанки у меня все старушки. Не могу их на такое дело командировать…
Москвичи притихли. Жалко мне их стало, особенно Машу.
— Знаете что, сделаем так, — начал я. — Вашего Тарасова приведет моя матушка. Она на невесту, правда, не похожа, но человек она энергичный, уговорит вашего старшину.
Пришлось тут же объяснить им, что "матушка" — это вовсе не мама, а супруга священника. Матушка моя поначалу заупрямилась:
— Сходи лучше ты. Ты с крестом, так строго скажешь, старшина убоится и отпустит солдатика.
— А вдруг он воинствующий атеист?
…После небольшого приглушенного спора матушка моя отправилась в военную часть, а я повел ребят домой. Налил им борща, отрезал хлеба, достал соленых огурцов. Тарасов-Первый ел за троих, а я разговаривал с москвичами. Столичную молодежь я не видел вблизи лет уже десять.
Разговор почти сразу перешел на церковные темы. Ребят не интересовали нравственные и исторические стороны христианства, на которые я попытался было свернуть беседу. Им хотелось обсудить, как православие соотносится… С чем именно, они не формулировали, но я догадался, что они сопоставляют мою веру с существующим у них ощущением Прекрасного и Истинного Смысла. Я чувствовал, что не в силах объяснить им, что Смысл и Бог — это одно и то же, а простая формулировка про "Путь, Истину и Жизнь" их бы не устроила. Я молился про себя, чтобы Бог послал мне нужные слова, а они почувствовали мою растерянность и перевели разговор в более житейскую плоскость:
— Понимаете, трудно поверить, что Христос пришел на землю, чтобы заполнить храмы женщинами старше сорока, да еще с такими постными лицами.
— Ну почему же, у нас бывают не только женщины. Вот, староста у меня — такой рослый мужик, с бородой…
— Драйва в них нет, — произнес американец.
— Чего нет? — переспросил я.
— Ну, жизни какой-то нет. Ни вечной, ни временной. Будто они отрабатывают срок.
— В некотором роде наша жизнь на земле и есть срок, — нашелся я.
— Да нет, жизнь как раз для них не срок, — протянул очкарик, — все, что вокруг церкви их очень увлекает. Это стиль такой. У кришнаитов свои прикиды, у православных — свои.
— У меня сосед стал православным, — подключилась Маша. — Был нормальный человек, а всего за год его не узнать. Как чумной стал, ходит теперь в кирзовых сапогах… (Тарасов вопросительно посмотрел на меня поверх тарелки). Предмет какой-нибудь, прежде чем взять, перекрестит обязательно…
— Ребята, ну разве в кирзовых сапогах дело! — почти взмолился я.
— Не в сапогах, конечно, — примирительно сказал очкарик. — Христос ведь сказал: будьте святы, как и я свят. А обычно — как увидишь православного, так жить не хочется, не то, что креститься.
— Вот вам японский пример — ответил я, — Человек, если дать ему в руку палку, интуитивно сможет ею отбиваться. Потом, если начинают его учить, он быстро утратит свое интуитивное умение, а по-боевому у него тоже не получится. Но если продержится и не бросит занятий, то будет такой боец, что просто чудо.
— Так, а где они, эти просто чуды? — спросил очкарик. — Они должны быть в любом приходе.
…Я почувствовал большое облегчение, когда матушка привела, наконец, второго Тарасова. Радости ребят не было предела. Самый довольный вид был у Маши: "Я же говорила, что священники — это тоже люди".
Когда они ушли, я рассказал матушке про свой позор. Они такие честные и чистые ребята. Им не слова нужны. Вот если бы вместо меня здесь сидел Серафим Саровский, они просто посмотрели бы на него и поняли, что Бог есть. Матушка согласилась со мной и добродушно добавила, что "такой замшелый динозавр" как я мог их только напугать.
— Вот я, пока вела сюда Тарасова, в простоте сказала ему, "ну что ты некрещеный, ты ведь верующий человек, это сразу видно". А он сказал: "Я приду и покрещусь".
Московский Тарасов теперь мой прихожанин. При первой встрече я даже не успел его разглядеть. Позже оказалось, что он очень похож на очкарика и американца. Почему он обратился, а они нет — загадка.
А Тарасов-Первый тоже заходит, когда ему удается вырваться из части. Мы с матушкой всегда его подкармливаем.