Существует ли компьютерная преступность и ее сетевая разновидность – вопрос риторический. Ответ известен – конечно, существует. Признание обществом этого факта подтверждают законодатели, как отдельных стран, так и международное сообщество.
Представляет ли она серьезную угрозу для общества? Судя по наносимому ущербу – безусловно.
В этой сфере происходит массовое нарушение авторских и смежных прав (особенно в России); для взлома информационных систем банков и корпораций привлекаются профессиональные хакеры; все чаще встречаются факты коммерческого и «вирусного» шантажа; попытки проникновения в базы данных государственных органов (в т.ч. и в автоматизированные системы выборов); похищаются сверхсекретные сведения (например, из базы данных NASA). Совершается множество других преступных проявлений, основанных на ИТ. Вывод из сказанного очевиден: при исследовании организованной преступности и коррупции блок проблем, связанных с ИТ, является одним их основополагающих.
Вернемся к основному вопросу: является ли эта преступность организованной?
Отметим, что, законодатели, например США и Англии явно признают организованный характер этого вида преступности (британский «Закон о терроризме» 2000 г., закон CSEA и «Акт 2001» США).
Попытаемся рассмотреть отношение российского законодателя к данной проблеме. Так, в ст.ст. 272-274 УК РФ содержится квалифицирующий признак “совершенное в составе группы”. Однако от группы до преступного сообщества еще достаточно далеко.
Попробуем разобраться, в чем же состоят эти различия, и «примерить» к компьютерной преступности.
Организованную преступную группу, указанную в п.3 ст.35 УК РФ, характеризуют, по мнению криминологов, следующие признаки:
1) устойчивость состава;
2) постоянное совершение преступлений – цель объединение в группу;
3) формирование психологической структуры;
4) распределение ролей при совершении преступлений;
5) подготовка к совершению преступлений;
6) возможность использования сложных способов совершения и сокрытия преступлений;
7) выработка единой ценностно-нормативной ориентации;
8) поддержание строгой дисциплины;
9) замена межличностных отношений на деловые;
10) распределение преступных доходов в соответствии с положением в иерархии группы;
11) создание в группе специального денежного фонда.
Преступное сообщество (преступная организация) характеризуется двумя дополнительными признаками: сплоченностью (12) и целью – совершением тяжких или особо тяжких преступлений (13).
В какой мере сетевая преступность соответствует перечисленным критериям?
Прежде всего, совершенно очевидно «соблюдение» признаков «6» и (очень важно!) «13». Более сложные преступные технологии трудно представить, а наносимый ущерб несопоставим с «традиционными» преступлениями.
Признаки «1», «2» и «4», как показывает судебная практика, присущи группам сетевых преступников, и ничем не отличаются от обычных.
Признаки «3» и «7», и, отчасти, «12». Все это бесспорно присутствует, но в весьма специфическом виде (см. Манифест хакера, Песнь о хакере, специфический жаргон, проведение конференций, слетов, чемпионатов и т. п.). По существу, можно говорить о сложившейся субкультуре. Следовательно, наверняка здесь применим термин сообщество (пока не обязательно в криминальном смысле).
Весьма специфична реализация признака «6». Здесь «подготовка» включает в себя не только подбор инструментария для конкретного преступления, но и консультирование, обучение, обмен опытом и предоставление апробированных методик для широкого использования. Эти «услуги» предоставляют десятки сайтов, где имеются: списки поисковых сайтов по поиску «краков»; коллекции ссылок на сайты по безопасности и хак-ресурсам; хакерский софт; описание ошибок системы Windows; средства и методы шпионажа; информационные технологии в деятельности шпионов и диверсантов; статьи по методам взлома сетей; справочники по вирусам; сканеры, взломщики, списки паролей; учебники «безопасного взлома»; советы по взлому; курсы обучения хакеров; вопросы и ответы по взлому программ, сетей, операционных систем и т. д. Все это является лишним подтверждением существования сообщества.
Наиболее сложными являются вопросы «8» (дисциплина), «9» (деловые отношения), «10» (распределение доходов), то есть – единое управление структурой, и наличие специального денежного фонда (на классическом жаргоне – «общака») – «11».
Начнем с «11». Каких-либо упоминаний о существовании подобного объекта в достаточно глобальном масштабе автору не встречалось. Смущает одно обстоятельство: каким образом финансируются все упомянутые выше конференции, слеты, чемпионаты и прочие «тусовки» хакерского сообщества?..
И, наконец, о наличии некой иерархической структуры управления («8»), как признаке организованного сообщества. Где генеральный директор («босс», «пахан»)? Где Совет директоров («сходняк»)? Их действительно нет. В этом, наверное, и состоит главное отличие организованной сетевой преступности от традиционной. Такова специфика самого феномена Мировой паутины, Сети. Это самоорганизующаяся, саморегулирующаяся транснациональная система. Именно этим, по мнению автора, определяется и специфика организованной преступности, функционирующей в данной среде: она тоже, по определению, самоорганизующаяся и, в значительной мере саморегулирующаяся.
Если принять указанные оговорки, и не пытаться распространить на феномен Сети, «традиционные» криминологические признаки «организованности» и «сообщества», то, на вопрос, поставленный в заглавии, можно ответить утвердительно.