- Интересно, за каким чёртом наш Ураганный Волк так явно показал клыки, всё-таки прозвище тоже может повлиять на характер, - задумчиво проронил Оберштайн, быстро пролистывая целые груды документов, хранившихся в памяти компьютера покойного Губернатора Новых Земель. – И почему помешал ему именно Кесслер, он что, поджидал его в коридоре там вдруг, а? Либо парень уже научился манерам и позировал – но это всё же менее вероятно…
Больше ничего за текущие полчаса серый кардинал Империи не счёл нужным говорить – главным образом потому, что обнаружил в параллельном архиве интересную видеозапись, явно личного характера, и, поправив датчик в ухе, приступил к её изучению. Интуиция не подвела и на этот раз – это оказался последний разговор Двойной Звезды, который автоматика оставила в виде резервной копии, отчего-то или забытой погибшим хозяином компьютера, или оставленной нестёртой по каким-то другим причинам. «Просто забыто», - решил про себя Оберштайн уже на середине просмотра, оценив слишком высокомерную даже для Ройенталя манеру держаться и полубессмысленный пафос речей мятежника. Да и было чего испугаться собеседнику – пылающие глаза Оскара будто были затянуты каким-то чёрным, инфернальным ореолом, а отчего-то слишком низкий в этот раз голос иногда напоминал интонации воющего зверя. «Твой кайзер в моей власти, и я сделаю с ним что захочу, Вольф. И если ты попробуешь мне помешать, я уничтожу и тебя, это лишь вопрос времени!» - неудивительно, что нервы у парня сдали, холодно пожал плечами министр обороны, удаляя нужный файл и помещая его на свой резервный накопитель. Ответ на вопрос получен, но, учитывая желание императора скрыть такую информацию, объявив мятежником покойного консула Трунихта, следов подобных этому оставлять было нельзя. Да и прошение об отставке с должности главы Рейхсфлота тоже вполне объяснимо, вот только сам ли Миттельмайер его написал, учитывая эпизод с попыткой убийства Ланга? Вообще отчего о наличии этого документа стало известно до того, как Лоэнграмм Первый пропал для столицы на Хайнессене, однако ведь он был прав, заявив однажды, что отчего-то дела в рейхе делаются ровно до тех пор, пока он лично наблюдает за работой подданных – не зря должность премьер-министра не досталась никому из команды этого молодого монарха.
А в результате у парня нет времени не только на личную жизнь, но и чтоб нормально выспаться, а все так удивляются, отчего он часто болеет, мрачно проворчал про себя министр обороны, поймав себя на мысли, что не хочет беспокоить сюзерена даже столь важным сообщением именно сейчас. Хотя с момента, как раненый владыка рейха очнулся, прошло около получаса. Всё, что сподобились за это время сделать шеф и его секретарша – выпить по несколько кружек кофе и надеть на Райнхарда добытую где-то в бытовом шкафу свежую рубаху взамен испачканной кровью, и теперь оба молча сидят себе на диване, обнявшись и прикрыв глаза. Что ж, для людей, знавших, что они могут никогда больше не увидеться, поведение очень логичное. Подсчитать время, нужное для того, чтоб успеть на этот распроклятый Хайнессен с Феззана, для офицера космофлота труда не составит, и скорость прибытия фройляйн сказала её начальнику всё ещё толковей, чем любые слова о любых чувствах к нему. Если интригу с подстраховкой под Вермиллионом ещё можно как-то списать на талант стратега, то эта фортель с дурным сном – сразу после разговора с кронпринцессой, очень довольной отъездом брата к старому другу – уже есть только поведение зрелой женщины, не желающей допустить гибель мужчины, который её интересует уже не только как начальник, с которым интересно работать. Сюда же высказанные Оберштайну по дороге все подозрения Хильдегарде о слишком чётких совпадениях приступов болезни императора, начинающихся не иначе, как перед каким-то ответственным делом, заявленным накануне, и странные капризы Райнхарда, не желающего есть из рук Эмиля – если уж это заметил женский глаз, то тут он точно не ошибётся, доказательства не требуются вообще. И уж если гибель Лютца – случайность в бою с напавшими на императора людьми Бергенгрюна, конечно, то участь этого мальчугана после пленения Лоэнграмма говорит сама за себя.
Вот только предполагать, что всё это придумал рехнувшийся Ройенталь – слишком просто, мысленно усмехнулся Оберштайн. Не тот характер у этого честолюбивого вояки, чтоб затеять этакую афёру ещё тогда – к Вермиллиону он сам не навоевался вдоволь с республиканцами, да и спихнуть соперника в пропасть тоже не в его характере. Как знать, не придумай император сам эту должность губернатора, которая требовала находиться в этой столице бывшего Альянса, семена безумия бы так и не проросли в ослабленной душе имперского адмирала. Должен быть ещё кто-то, кто ещё тогда планировал бы прикончить будущего повелителя Галактики как раз не на территории старого рейха, и это явно не Рубинский даже – ведь тому плевать на этакую тонкость, как испачкать монаршей кровью территорию империи. Даже культисты с Терры предпочли устроить покушение в доме Кюммеля, не желая дожидаться прибытия молодого императора на территорию республики, а это кто-то не только умеет ждать, но и их рвение умеет подстроить под свои планы. Кто сразу же понял намёк в поведении Райнхарда, что перестал стричь волосы сразу после смерти кайзера Фридриха – корона рейха будет на этой голове… Это вовсе не офицер по воспитанию, хотя и может быть таковым по факту, скорее, обязан. Пауль незаметно для себя глубоко вздохнул и задумался.
Какой-то карты в раскладе не хватает. Тем более, что Ройенталь убит оружием культистов, но это лишь на руку тому, кто будет заметить следы, устранив императора с его помощью. Это удобно – вина на них в любом случае, используют Рубинского так же, как Кюммеля. Если с Рубинским всё понятно, то Кюммель, по обмолвкам побывавших на его обеде, был обычным велеречивым дурнем. Однако если он не болтал о своей задумке «напугать» императора родственнице, то не мог совсем ни с кем её не обсуждать. А по сообщениям насмерть перепуганных слуг больного барона был только один человек, зачастивший к нему в гости накануне покушения. Разговаривать о живописи, помнится – только как-то они очень странно разговаривали, судя по сообщению горничной и кастелянши насчёт белья. Ага, так вот чья креатура этот будто дурачок Эмиль, и вот почему он вечно ластился к Райнхарду так, что тот совершенно не понимал этакого жеманства и в итоге задвинул камердинера в самую дальнюю спальню для прислуги. Наш император слишком хорошо относится к людям, настолько, что грязь к нему просто не липнет – это известно столь давно, что даже сплетням о нём и его погибшем друге прорасти так и не вышло, сколько Лихтенладе не старался. И Хильдегарде права – заболел впервые её шеф после отлёта с Феззана, уже в той части космоса, что была республиканской всегда, но и Эмиль появляется столь театрально именно тогда и там. А от театров не тошнит только одного кадра из адмиралитета – таак, Райнхард тоже его подозревает, раз устроил эту буффонаду с балетами и артистами, что ли? Сам-то он пусть и любитель классики, но свои удовольствия предпочитает осуществлять в одиночестве и инкогнито, не зря они постоянно с Кисслингом спарринги устраивают – когда начальник охраны проигрывает, император резвится один где пожелает. Уж посетить спектакль неузнанным – сущая чепуха в таком случае. Нет же, командир устраивал стрессы всему адмиралитету – что именно он хотел рассмотреть, пока растворялась скорлупа чопорности, предусмотренной этикетом? Помнится, разик даже пришлось испытать досаду, что сам Пауль ни разу не получил этакого приглашения на просмотр чего-то из культурной программы мирной жизни – но что ещё могло это означать, как не самое настоящее доверие венценосца?
ЭТО ЕЩЁ ЧТО? Фернер пишет, что кронпринцесса прибыла на Феззан – почему она явилась туда тогда, когда её брат не в своей столице? Чёрт побери, это ужасно неудобно – выпадать из связи вообще, но скорость яхты было необходимо повысить, дабы успеть на Хайнессен – и Хильдегарде волновалась не зря, слишком много яда в это раз в её отсутствие досталось господину через руки слуг. Да ещё пребывание в застенке и пытки – такое и не ослабленный ничем организм вояки подкосит очень серьёзно. Зато успели вычислить, что это такое могло быть, судя по тем симптомам, что были замечены фройляйн ещё в должности начальника штаба – о которых отчего-то не сообщал медперсонал. Конечно, самопальный антидот из реагентов и дежурной аптечки – преступление, но коль скоро именно он помог едва ли не в последний момент, то это означает, что убийцы предвидели, что старая дружба опять может победить, когда император и губернатор встретятся, и действовали наверняка, чтоб поставить Ройенталя в безвыходное положение – захватывай трон, и всё тут, у тебя на руках труп монарха. Ах, да, этот взгляд Аннерозе на Ройенталя в охотничьем домике во время покушения маркизы – вот на кого она поставила, не на тебя ни разу, мальчишка Зигфид, которого Оскар из вежливости пропустил вперёд, а ты провалил всё дело, положив оружие. Ты бы и остальное провалил, встав вместо Райнхарда после Вестерленда – это тогдашний госсекретарь рейха тоже учёл. А вот Ройенталь, скучающий циник, вполне для фаворитки старого кайзера пара, разница у них только в год – в его пользу. Вот кто должен был переиграть Лихтенладе, по её расчётам – и ведь фактически сделал это, выбрав себе эту незавидную роль, убирать узурпатора короны. Однако не переиграли ли в итоге вас обоих, господа, те же Лихтенладе? Эльфрида мертва, но её наследник успешно пристроен. А у Аннерозе уже нет приятеля, с которым можно договориться – Оскар мёртв. Однако она в столице, сейчас, когда брата явно устранили, по всем расчётам – значит, это уже некто другой, этот приятель, что поможет ей надеть корону.
Этаких совпадений не бывает, Фернер, немедленно выясни мне, где находится Меклингер – есть подозрение, что вовсе не Изерлон пасёт, как ему приказано императором… Чего? Две недели на Одине, в отпуске по семейным делам? Таких совпадений тоже не бывает. Так, а где остановилась кронпринцесса и кому успела нанести визиты и прочая? И чей это дом был в эпоху Гольденбаумов? Ах, один из особняков Рубинского, ну конечно, этого стоило ожидать. Нет, Антон, она не блондинка и не хамка, это политический ход. Что, вызывала к себе командира рейхсфлота как частное лицо? А он сам на данный момент где? И срочно проверь ещё раз, где в данный момент Меклингер, подыми базу и проверь, кто прибыл на Феззан после моего отъезда, особенно инкогнито либо как обычный офицер. Я тоже должен кое-что уточнить.
Пауль до хруста сжал кулаки – чутьё на этот раз упорно толкало к ощущению, что как раз сейчас происходит что-то глобально важное, а он не в силах помешать. Конечно, Хайнессен под контролем верных императору сил губернатора, да и на Мюллера в этой должности, похоже, можно положиться вполне – но что, если вместо предполагавшегося нападения Новых Земель на Феззан произойдёт противоположное? Слишком многое уже говорит о том, что Феззан просто не хочет, чтоб Райнхард Первый вернулся в свою столицу живым. Ишь, как заторопились сразу после конца августа, эх, и зачем только этот дурак Мариендорф взялся играть в честного малого, заявив, что его дочь достаточно взрослая, чтоб спать с кем захочет? Он прав, конечно, но лучше бы Райнхард в этот раз сыграл в тирана, вырвав побыстрее согласие на свадьбу – возможно, весь этот адов клубок и не завертелся бы с такой скоростью. Кому она врала, не желая торопиться, все эти недели – уж тошноту по времени планетарных суток во время полёта увидел бы и слепой, мрачно скаламбурил про себя Оберштайн. Райнхард, конечно, тоже не тупой, прекрасно понял, отчего в этот раз его ангел с ним в путешествие не отправилась якобы из-за болезни – что за хворь, ему-то предположить не трудно – но теперь все пауки решили, что они поссорились окончательно.
Эге, похоже, этого паучью уже не дождаться – Пауль осторожно глянул через плечо и решил обождать немного. Парочка на диване не спеша и основательно целовалась – так делают супруги, которым некуда торопиться перед целой ночью, а то и общим отпуском. Ну, значит, императору действительно получше, раз напрямую воспринял подсказку отойти от дежурной субординации, и за это можно потерпеть некоторое время, не сообщать последние тревожные новости. Раз уж пока нет возможности действовать, обождать новостей вовсе не стыдно. Но встать и выйти вон тоже было нежелательно – эти двое вернутся к реальности слишком быстро и почувствуют резкий дискомфорт – а им без того его выпало слишком много за время знакомства.
- Ваше Величество, - наконец тихо проворковала дама, полным неги голосом, возможно, желая что-то сообщить.
- Нет, теперь Райнхард, ясно? – негромко прервал её Император, очень вежливым тоном – значит, улыбается, как сияющее солнце. – И только так, прошу.
- Мне будет сложно привыкнуть…
- Придётся. Вы слишком хороши для меня, фройляйн, но я, как Вы хорошо знаете, я ведь… - казалось, молодой человек вдруг заволновался сверх всякой меры, но, по всей видимости, он просто позволил себе говорить, что желает. – Не оставляйте меня больше, я Вас…
- Знаю, не надо! – поспешно прервала любимого Хильда, будто отлично знала, что именно намеревается сорваться с его губ. – Хорошо, я согласна, Ваше Величество.
Райнхард тихо прорычал что-то нечленораздельное, явно желая дать понять, что не хочет, чтоб его сейчас именовали таким образом. Вероятно, подкрепив это довольно пламенным взглядом, потому что сразу услышал прежнее смущённое воркование:
- Хорошо, Райнхард. У меня ведь будет…
- Я понял, - царственным тоном срезал её молодой человек. – Сначала нам нужно добраться домой, Хильда.
Оберштайн понял, что император заметил его попытку обернуться и дал ему на неё разрешение.
- Фройляйн, - нарочито ровно произнёс министр обороны рейха, учтиво поднявшись со своего места и приблизившись на несколько шагов, - кто-нибудь ещё знает о той новости, что Вы собирались сейчас сообщить Его Величеству?
- Только мой отец, - спокойно ответила Хильдегарде, не шевелясь, ибо это было не очень-то и возможно в крепких объятиях любимого. – Он однажды всё понял за завтраком. Но он сразу уверил меня, что не будет рассказывать об этом ещё кому-то, пока я не… в общем, думаю, он промолчит в любом случае.
Оберштайн кивнул так, как если бы произнёс вслух «этому можно верить», но Райнхард лишь весело улыбнулся в ответ на это.
- Не стоит рассчитывать, что это неинтересно тем, кого этот вопрос волнует, - прежним тоном азартного воителя сказал император. – Когда первого октября мой начальник штаба явился на службу в юбке, я сразу понял, что меня ожидает где-то в начале мая. Поэтому я и хотел разобраться с Хайнессеном побыстрее, а если повезёт – то и с Изерлоном, и потому даже не стал на Урваши останавливаться. Но… - он смущённо потупился и умолк, так, как всегда это делал, когда хотел прикоснуться к медальону, - всё опять оказалось ещё хуже, чем я думал. Оскар был убит почти сразу, как мне удалось его вытащить, и я не смог помешать на этот раз, - затем он резко поднял голову и уставился на советника широко раскрытыми глазами, полными боли и горечи. – Он ведь снова стал собой, понимаешь?
Оберштайн молча кивнул и вежливо поклонился. Фройляйн воспользовалась этой паузой, чтоб с тревогой посмотреть на Райнхарда, с немым вопросом указывая на то место, где обычно располагался медальон.
- Не помню, кажется, отняли при задержании или когда я отключился после падения, - вздрогнув, прошептал в ответ тот, ужасаясь необходимости солгать – рассказывать, как палачи неторопливо срезали кулон с цепи, весело глумясь над своей закованной жертвой, сейчас он был не в силах вообще.
Однако Пауль если уж не понял полностью его состояние, то явно заподозрил подобное развитие событий ещё раньше, и оттого не стал доставать из кармана эту вещицу и сообщать, что нашёл её в кармане погибшего Ройенталя. Довольно и того, что кулон цел вместе с содержимым, а сообщить о своих сомнениях насчёт благополучного возвращения души, пленённой бесовщиной, можно было и после, в более спокойный момент. И без того было упорное ощущение, что сбываться начинают самые худшие варианты происходящего, причём везде, а следы от ран на теле императора свидетельствовали, что порезвились его мучители на славу.
- Однако деталь с юбкой для остальных ещё не повод быть уверенным в положительном развитии вопроса, - обычным спокойным тоном произнёс Оберштайн. – И уже подавно не повод появляться на Феззане сейчас. Фройляйн, кронпринцесса что-либо упоминала в разговоре с Вами, что могло указывать на то, что она планирует это сделать столь быстро?
- Нет, ничего, - совершенно оторопев, обронила Хильдегарде. – Я ничего ей не сказала, не намекала даже!
Райнхард уставился на советника с молчаливым изумлением, затем насторожился, прикидывая в уме что-то.
- Вот меня это и смущает, - буднично пожал плечами Пауль. – Ведь по прибытии Аннерозе Грюнвальд Вами ни разу не заинтересовалась.
- А что она делает у меня в столице? – холодно спросил Райнхард. – Неужели приехала сразу, как я улетел?
Оберштайн кивнул, отметив про себя, что слово «сестра» в этот раз не прозвучало, и поспешил снова к компьютеру, услышав сигнал вызова:
- Сейчас уточним все детали, Ваше Величество, - вежливо обронил он по пути.
Райнхард холодно усмехнулся.
- Я же говорил Эмилю фразы о том, что повзрослел, обращаясь при этом к сестре, ей разве не донесли? – и взялся нежно гладить свою драгоценную по волосам – он заметил, что Хильда сильно волнуется. – Нехорошо считать меня до сих пор мальчиком.
На этот раз Фернер счёл нужным объявиться не по текстовой связи, а полностью через видеофон.
- Позор на мою шевелюру, босс, - смущённо проговорил он, но все его жесты выдавали скорее страшную досаду. – Но и новости, опять же, меньше суток. Миттельмайер в тюрьме по обвинению в изнасиловании кронпринцессы Грюнвальд, свидетель у заявительницы один, её камергер, вот его данные. А Меклингер действительно инкогнито на Феззане, опознан дважды как гость особняка, где Её Высочество изволили остановиться. Репортаж о гибели губернатора Новых Земель по главным новостным каналам не был показан, сообщений о происходящем на Хайнессене вообще никаких так и не было. Через двое суток будет осуществлена казнь Ланга, все процедуры уже завершены и признательные показания, похоже, получены.
- Ну и спешка, - мрачно проронил Оберштайн, склонив голову. – А ну как Ураганный Волк окажется быстрее всех и сбежит из-за решётки?
- Всенепременно сбежит, босс, - бледное лицо Фернера просияло. – Я отчего-то уверен в этом, понимаете?
- И я бы тоже очень этого хотел, - проговорил Райнхард достаточно громко, чтоб его слова было слышно через видеосвязь. – Оберштайн, переключи на формат покрупнее, похоже, мне вовсе не дают отдыхать в этой поездке…
На Феззане возле зоны связи началась какая-то шумная возня, пыхтение, раздался мрачный рык «пусти меня!», и в экран влезла чуть взлохмаченная физиономия Биттенфельда. Прищурившись, как дикий зверь, высматривающий добычу, командир Чёрных Рыцарей явно хотел увидеть происходящее за спиной Оберштайна, но тот лишь покачал головой, как делают взрослые, наблюдая шалости ребёнка.
- Ну отодвинься же, я же должен знать, что мне не показалось! – возопил наконец Биттенфельд с какой-то действительно детской непосредственностью. – Будто сам не понимаешь, что я должен думать сообразно текущему положению дел.
- Нахал, - с напускной грустью произнёс Оберштайн. – Что ты делаешь в этом кабинете, изволь объяснить?
- То, что ты бы сам сделал на моём месте, - важно приосанившись, гордо ответил резкий собеседник. – Пришёл поделиться своими соображениями о новостях с тобой, а застал только твоего заместителя.
Вероятно, дальнейшее было чревато некими препираниями, но Райнхарду и этого зрелища хватило, чтоб залиться весёлым смехом, и Оберштайн не без ехидства на лице сдвинулся из зоны связи так, чтоб Биттенфельду было видно, что смеётся император как раз над своим самым бойким адмиралом. Но тот, как видно, был столь рад увидеть это, что не счёл нужным обижаться.
- Вот спасибо, а то причин волноваться было много в этот раз, - с уморительно важным видом проворчал он, весело фыркая, как сытый кот. – Послушать Её Высочество если, так холодно сразу станет. Ну, я и прибрал к ногтю тех, кто её очень ретиво слушал. Вален уже вылетел к Хайнессену, он давно косо смотрел на нашего артиста-художника, а тут видишь ли, тот кавалером её заделался, похоже.
- Биттенфельд, а Биттенфельд, - давясь от смеха, почти прокричал Райнхард. – Я не понял, а почему ты так нагло влезаешь в разговор, вместо того, чтоб доложить мне о чём следует по форме, а?
- Прошу прощения, Ваше Величество, пока что это был единственный способ связаться с Вами, - учтивым тоном придворного процедил Огненный Тигр, - а то, что Вы пожелали – вот, смотрите, - и в зоне видимости видеофона появилось смущённое лицо Миттельмайера, а рёв «я же тебе говорил, он тоже не поверит!» был достаточно хорошо различим, хотя и не пришёлся непосредственно по микрофону.
Райнхард сдержанно усмехнулся, по-прежнему не желая выпускать из объятий уже порядком перепуганную Хильду.
- Он прав, Вольф, и прости, я не учёл такого поворота, - ровным дружеским тоном сказал он. – Не позволяйте даме Грюнвальд лишней самодеятельности. И будет лучше, если она отбудет с Феззана до моего возвращения туда. Мне не нужны на свадьбе те, кто желал бы видеть меня в гробу.