Кто не жил в молодёжном малосемейном общежитии, тот не поймёт, какая своеобразная атмосфера царила там и насколько люди могли быть взаимосвязаны и взаимозависимы в восьмиэтажном человеческом муравейнике с крохотными квартирками и почти всеми стандартными городскими удобствами. Почти относилось к кухне, - она всё же в общежитии общая, вернее, их было по две на этаже, с четырьмя электрическими плитами в каждой. Кухня, как правило и являлась камнем преткновения, ибо в ней сталкивалось множество хозяек не лишённых индивидуальных вкусов, неудовлетворённых амбиций и домашних неурядиц. Кроме того, на кухне необходимо было по очереди дежурить, то есть поддерживать порядок, убирать и мыть за всеми.
Дежурство для удобства распределялось обычно по неделям. Прошлая неделя досталась Марине и в понедельник она должна была сдать дежурство. А следующая по очереди хозяйка принять его. Всё было вымыто и вычищено. Столы, печки, полы сверкали чистотой, неприятностей не ожидалось. Тем более принимать дежурство на кухне должна была Татьяна, её приятельница. Мужья их между собой дружили и молодые женщины тоже ладили. На кухне кроме них в это время кухарили ещё три-четыре хозяйки.
- Таня, тебе сегодня принимать дежурство. Ты что молчишь? Может что-нибудь не устраивает? - спросила Марина, почувствовав в кухонном сообществе несвойственное напряжение.
- Да, не устраивает. Будешь ещё одну неделю дежурить, а потом я посмотрю принимать мне дежурство или же нет. Возможно подежуришь ещё, если я так захочу.
- А в чём, собственно дело? Я плохо кухню убрала?
- Мне всё-равно хорошо или плохо прибрана кухня, я просто не принимаю от тебя дежурство.
- И за что такая немилость? В чём я, сама не заметив, провинилась перед тобой?
- А ни в чём. Я просто так хочу, чтобы ты за всех на кухне дежурила.
- Самодурствуешь Татьяна?
- А хоть бы и так. Что ты мне сделаешь?
Кровь горячей волной ударила в голову Марине. Это был явный произвол. Татьяне ли не знать, как она надрывается в работе? С чего это вдруг приятельница взбеленилась, откровенно и принародно над ней издевается?
- Ну в таком случае ты примешь у меня кухню в гораздо худшем состоянии, и только попробуй не принять!
Марина подошла к печке и изо всей дури ударила по Татьяниной кастрюльке с молоком для будущей каши. Молоко залило печку, стол, стенку и белой лужицей растеклось по полу. Развернувшись, она молча и решительно покинула кухню, оставив на плитке закипать чайник.
Опешившее вначале кухонное сообщество, с запозданием гневно затараторило вослед. Марина поняла, откуда дул ветер. Прежде ей и в голову не приходила мысль, что между соседками могли вестись какие-то недружественные разговоры, направленные против неё. Хотя могла припомнить - при её появлении на кухне, не раз замолкала прежде оживлённая беседа. Да мало ли что? Возможно речь шла о сугубо личном и кому-то вовсе не хотелось, чтобы это личное становилось достоянием общественности. Поделились близкие люди своими секретами, да и осталось между ними. Вошёл не близкий человек и примолкли.
Она вернулась в свою двухкомнатную квартиру, откинулась на диван, почти задыхаясь, и никак не могла найти вразумительный ответ, с чего вдруг появилось столько неприязни к ней у этих молоденьких соседок, да и за что? Втравили в склоку Татьяну и та легко поддалась. Будто не сидели они многократно за общим праздничным столом и не выручала её Марина в разных трудных ситуациях. Будто не отдавала она все свои семейные сбережения по просьбе Татьяны с Вениамином на приобретение дорогих вещей безо всяких условий и расписок. А когда требовалось, вроде не оставляла своих малолетних детишек на старшенькую и не бегала решать, по сути, чужие вопросы.
Не так давно с Татьяной вместе ходили на приём к врачу, где Марина, будучи на общественных началах старшей по дому, доказывала, что соседке с её астмой положено иметь дополнительную жилплощадь. Во время астматических приступов та в любую погоду настежь раскрывала окно, а её маленькая дочка в холодное время года жестоко простывала. В то же время она защищала Татьяну с семьёй и от неблагополучных соседей - невесть откуда взявшейся в молодёжном общежитии старухи-алкоголички и двух её уголовников, новоявленного мужа и вернувшегося из зоны сынка, безобразно пьянствовавших за компанию с ней. Старуху с уголовниками отселили в угловую однокомнатную, а Татьяне с семьёй совсем недавно предоставили вторую комнату. И вот тебе благодарность, не заставившая, однако, себя долго ждать!
Нужно было идти за чайником, но Марина не испытывала радости от необходимости лишний раз встречаться со своими недоброжелательницами. Душила обида и противно было видеть человека, которого она безусловно считала другом, и который вместо признательности, вдруг ни того, ни с сего занял по отношению к ней враждебную позицию. Что она им сделала плохого? Никого не трогала, ни с кем не ссорилась, не всех даже знала по именам. Рано утром бегом на работу, причём с одной на другую, вечером домашние дела, муж, детвора, гости, бесконечные хлопоты и заботы. Не угодила тем, что постоянно занята и не похожа в чём-то на них или же тем, что была невнимательна, не имела времени на пересуды и обычные женские сплетни? Явилось ли причиной для скандала неудовлетворённое стадное чувство или желание любыми методами подавить её независимость?
На кухне её явно ждали. Когда вышла из квартиры, насторожённо выглядывали из кухонной двери. Увидев, всей массой ринулись вовнутрь. Не поднимая глаз, она подошла к плите, взяла вовсю кипевший чайник и пошла к выходу из кухни. Позади раздалось грязное ругательство. Марина всем корпусом повернулась на крик и тут соседка, выкрикнувшая грубое слово, бросилась к ней навстречу. Марина жестом самозащиты непроизвольно подняла руки вместе с чайником на уровень своей груди. Люба с яростью бросилась на неё и ударила обеими руками по горячему чайнику с широкой крышкой. Ударь она чайник немного повыше и он бы опрокинулся на хозяйку, но женщина попала в нижнюю часть. Крышка слетела и чайник опрокинулся на нападавшую, ошпарив её сверху донизу кипятком. На Марину не попало ни капли.
Все присутствовавшие бросились к ним.
- Ты её обварила, - закричала одна из подстрекательниц.
- Тебе придётся за это ответить! - вопила другая.
- Вызовите лучше скорую. Все вы свидетельницы, что она сама напала на меня и обварилась по собственной вине. - Марина, не оборачиваясь, ушла с общественной кухни. Позже, слыша стоны соседки, зашла к ней и предложила свою помощь. Люба с негодующим ором пообещала устроить ей большие проблемы.
А Марине стало всё абсолютно безразлично. Ещё одна дурёха встретилась на её пути! Так ли давно Люба попросила её продать новый фирменный джинсовый костюм и Марина, здраво рассудив, что вещь Любе очень понравилась, просто по-соседски ей его подарила? Купила себе дорого в Москве и он очень подходил ей самой. Да и от пьяного мужа, тузившего неделю назад Любу, распластанную на полу, кулаками, разве не она защищала? Правда словами. Драться Марина не умела. Зато другую соседку Ольгу, пытавшуюся уберечь избиваемую от озверевшей половины, Люба чуть позже обвинила за рукоприкладство и поцарапанный глаз мужа. Возмущению Ольги не было предела.
- Представляешь, я просто пыталась удержать его кулачищи, когда он месил её, и случайно поцарапала. Перед этим только сделала маникюр, ногти об него себе обломала. А какой счёт она мне предъявила? Будешь, говорит, моему мужу оплачивать больничный, смотри как глаз заплыл кровью! Да он бы убил её, кабы не мы с тобой, а оказывается, я им теперь ещё и задолжала. В следующий раз буду поступать по-твоему. Стану увещевать этого урода: "Коля, ну как тебе не стыдно? Разве можно бить женщину?"
От вызова врача Люба отказалась. Она переоделась и, рассыпая угрозы, куда-то суматошно заспешила.
Вечером, вернувшись с работы, муж с немалой долей иронии поинтересовался у Марины: "Что у вас здесь произошло?"
- А ты откуда знаешь? - задала она встречный вопрос.
- На стройку прибежала Любка, я работал на восьмом этаже, и стала кричать, что ты её обварила и мне теперь придётся платить ей алименты. Я был высоко, не мог толком расслышать, что она орала. И работяги тоже не разобрались и комментировали на всю стройплощадку, будто она беременна от меня, ты её за это обварила и она требует с меня алименты. Представь, каково было всё это слушать её благоверному? Мы же вместе работаем! Мужики оборжались, а Николай её матом домой прогнал.
- Она ошиблась, хотела сказать, что останется инвалидом и ты будешь ей платить пособие по инвалидности, а не алименты, - устало отозвалась Марина и рассказала события прошедшего дня.
В сумерках она вышла на общественную лоджию собрать высохшие после стирки вещички своей малышки. Красивых батистовых вышитых предметов детской одежды опять не хватало. Кто-то методично и упорно снимал понравившиеся, по-видимому, ещё мокрыми. Её тётя привозила из столицы дорогие подарки их младшенькой. А не пойманный некто присматривал прелестные изделия и присваивал крохотные вещички постепенно, по немного, подбирая младенческий гардероб неспешно и со вкусом. Прищепки при этом оставляя ей, опять-таки, чтобы уменьшить количество улик, - они у неё особенные, купленные в Прибалтике и очень приметные.
- Нужно будет вешать постиранное бельё только у себя за окном, - поздновато промелькнула у Марины резонная мысль.
И тут на лоджию вбежал муж Татьяны. Возбуждённый, он торопился явно к ней. Уж чего-чего, а разговора о произошедшем между молодыми женщинами она от Вениамина никак не ожидала. А он натужно и упёрто стал рассуждать о том, насколько она была не права.
- Поверь, не мужское это дело - лезть в женские дрязги. Иди, Веня, домой. Мы, женщины, сами разберёмся, кто из нас прав, а кто виноват.
И тут Вениамин точно так же, как утром соседка Люба, грязно выругался. Реакция была мгновенной - Марина, с неожиданной для себя силой, впервые в жизни, резко влепила мужчине пощёчину.
- Мерзавец! Знать тебя и твою Татьяну больше не желаю!
Лицо Вениамина залила краска. Он больно схватил её за руку.
- Отпусти немедленно и пошёл вон! Презираю вас, дебилов!
Чуть позже он попытался объясниться с её мужем. Тот насмешливо уклонился: "Хороши мы с тобой будем в бабских разборках! Желаешь? Поучаствуй! Но ко мне с этим больше не приходи."
Марина попросила мужа поставить в прихожей их квартиры электроплитку. Правда, платить её заставили и за общую, и за свою собственную, но от непредсказуемого поведения представительниц кухонного сообщества она избавилась. На заданный гораздо позже вопрос, чем всё же вызвала у них неприятие и злобную агрессию, внятного ответа так и не получила.
- Ты ни с кем из нас не общалась, будто пренебрегала людьми, среди которых жила, - ответила одна.
- Вечно торопишься, будто ни до кого нет дела, - добавила другая.
- А как бы вы себя вели, будучи многодетными матерями и работая одновременно на трёх работах? - поинтересовалась Марина у своих бездетных недоброжелательниц.
Для себя же сделала вывод - выволочку ей устроили беспричинно, что называется, на пустом месте, оттого, что в кухонном сообществе накопилась коллективная отрицательная энергия, которую пришло время вылить. Избрали для экзекуции её, вечно торопившуюся и занятую, не особо контактную, не поддерживавшую никчемных, отнимавших много времени кухонных базаров. Исполнительницами избрали двух затюканных жизнью, легко поддающихся провокациям бабёнок.
Даже в таком неформальном, случайно сложившемся коллективе, законы коллективизма сработали. Кто-то из женщин на кухне выделялся как лидер, кто-то стал подпевалой, а кого-то могли использовать в качестве исполнителей, её же выбрали потенциальной жертвой. Странно, что при этом не принимались в расчёт её личные качества и способности. Или же это была проверка на их наличие? Как бы то ни было, но после этого, неприятного во всех отношениях случая, больше никто и никогда не посмел зацепить Марину даже небрежным словом.
Люба с тех пор к ней расположилась и вела себя предупредительно, хотя настоящего тепла между ними так и не возникло.
Все попытки Вениамина и Татьяны объясниться с Мариной и наладить контакт с ней и её мужем, успехом не увенчались. Их жизнь, радости и неудачи никакого интереса у прежних друзей не вызывали. Разбитый кувшин не склеивался.
Общие знакомые Марину не раз спрашивали, почему они с мужем не желают примирения и уж тем более возобновления дружбы. Она никогда не отвечала на прямо поставленный вопрос. Однако ответ витал в воздухе. Отсутствие душевной тонкости, деликатности во взаимоотношениях разрушило их дружбу и доверяться этим людям она больше не собиралась. Теряя одних, мы обретаем других, с каждым разом набираясь опыта и ошибаясь всё реже. На смену недостойным друзьям приходят настоящие.