Г Л А В А 23
Мне, осталось ровно сутки. Как помочь ребятам,- не знаю!
За кем бежать: тоже,- не знаю. Где нужна моя помощь? А, может наоборот?
Лучше спрятаться, и никому не мешать? Что делать? Извечный вопрос!
А, за последние дни, у меня от него, мозоль на языке.
Сколько, у меня осталось времени? Сутки?
- Меньше. До семнадцати часов, завтрашнего дня.
Я узнавал. – Тихо сказал Мотя, гладя уснувшую на моих коленях, Шишу.
Ой, а вот мой Мотя! Какой же, он милый! То, что без него я бы пропала:
это факт! А то, что мысли читает, так,- даже и лучше!
- Правда, Мотюшка?- И я, хитренько посмотрела на друга.
- Правда, правда! – Ответил он, и как Шишку, погладил меня по голове.
Если вы помните, то голова у меня: лысая, и пробитая. И, на удивление, это меня, уже совсем не беспокоило. Там, в реальной жизни, мы многое принимаем на веру. Когда говорят, что содержание важнее обложки, мы верим, но при этом, платим огромные деньги за обложку, порой, даже не зная о содержании ни слова. Это, касается не только книг, но и женщин, работы, политики … Глядя на нас, с Матвеем, об обложке говорить, вообще не стоит. Её - нет! Но содержание….
Я не о своей душе, и не о своем содержании. Моя душа, еще там, у себя дома, на девятом этаже; борется, мечется, хватается за тело и мечтает о шампуне, духах, кальяне и сексе. Она, еще пока, земная, а значит,- грешная. Я скучаю, об этих земных радостях. Наверное, потому что, жива память, и надежда на возвращение. И я, не могу до конца отказаться от них, и поверить, что не вернусь домой. Я, пытаюсь уцепиться за последний шанс, используя всех, и вся. А, как же Матвей? Впервые, за эти дни, я подумала, не только о себе. Странно, и больно. Больно, и страшно. Страшно, и грустно. Как же так? За что? Только, не он! Он, такой хороший, добрый, родной. Кого попросить? К кому идти? Я, смотрела на Матвея, и впервые не боялась, что он узнает о моих мыслях. Я хотела, чтобы он узнал о них. Очень хотела.
И, он знал. Я видела, по его глазам. Чувствовала, по его дыханию. Я взяла его руку, прижала к своему сердцу, и закрыла глаза, пытаясь запомнить этот миг на всю жизнь….
- Однажды, по дороге…. Шли босые ноги……
Мотя. Это пел, мой Мотя. Старую, детскую песенку, про пионерский отряд……
Вспомнила! Я, вспомнила!
М О Т Я
Мотя. Мой, Мотя. Мотя, – это мое раннее детство. Просто детство, отрочество,
и начало, моей глупой, взбалмошной, фантастической, юности. Не будем оригинальными, и начнем с начала. С самого начала. С рождения.
Мое рождение, было счастливым моментом, в жизни моих родителей. Что называется: родилась, в счастливый, солнечный день.
Меня ждали! Обо мне мечтали! И, как говорят сейчас, планировали, именно меня! В день, когда я появилась на свет, отец, от радости, расцеловал всех бабок у подъезда, и раздал им, какие-то яблоки. Это мне рассказала, моя родная бабушка, которая, кстати, после моего рождения, переехала к нам жить, дабы, нянчиться со мной. Как оказалось, до восемнадцати лет.
Мотя, родился тремя днями позже. И день, был холодный, дождливый, пасмурный. Не буду говорить, что несчастливый. Только, не для меня! Как, для других? Не мне судить!
Родились мы, в одном роддоме. В один год. Один месяц. Жили, на одной улице; в одном доме; в одном подъезде. Ходили, в один детский садик, школу, класс. На первый взгляд, - все одинаковое. Но, только на первый. Мой приход в этот мир, был украшен, розовыми бантами, красивыми игрушками, цветами для мамы, и конфетами для врача. Мотю, забирали без конфет для врача. А, к цветам для мамы, прилагалась в придачу, инвалидная коляска. После рождения второго сына, у его мамы, отнялись ноги. Навсегда. Ее предупреждали врачи, но она, выбрала Мотю. Наши мамы, вместе ходили беременными, и вместе, пошли рожать. Только, вот….. После случившегося, мои родители, считали своим
долгом, помогать семье Матвея. Нет, не деньгами. У нас у самих, их никогда не было. Вечно, у кого-нибудь занимали. Это, была помощь другого рода, хотя, их никто об этом, не просил. А, разве о таком просят?
Так мы, и стали расти вместе. Моя бабушка, - стала и его, бабушкой.
Нас, вместе водили гулять на улицу. И в поликлинику: на осмотр, и прививки.
Для удобства: сначала, устроили в одни ясли; а затем, и в один детский сад. Вместе,- отводили; вместе,- забирали. У нас, в детском саду, даже горшки рядом стояли, и кровати. Если покупали мороженное: то на двоих. Наказывали, нас тоже, сразу обоих, не разбираясь: кто прав, а кто виноват. В связи с этим, даже угол, один на двоих нашелся, в нашей маленькой «хрущевке». Пирожки, всякие там вкусности, бабушка, и на Мотину семью, всегда пекла.
Брат Матвея, всего на два года, был его старше. Тоже ведь, ребенок. А все бабушки, такие сердобольные. Особенно, наша с Матвеем. На утренниках, у нас с Мотей, были одинаковые, связанные бабушкой, тапочки. Вместе, болели ветрянкой, и корью.
В старшей группе детского сада, мы были единственные, кто умел играть в шахматы. Этому, нас научил мой отец, тогда еще, только старший научный сотрудник, какого-то научного института.
В те времена, научных институтов было: пруд - пруди. Правда Мотя, в младших классах, все чаще, и чаще, стал выигрывать у меня, и у всех остальных, на различных соревнованиях, что вынудило меня, разочароваться в шахматах.
Долго терпеть эти издевательства, я не могла, и с легкой душой, забросила
сей вид спорта, погрузившись с головой и ногами, в хореографию.
Как, вы уже догадались, мы и в школе, учились в одном классе, чтобы моим родителям, удобнее было следить, не только за моей, но, и за его, учебой.
Кроме танцев, мои родители, меня и Мотю, устроили в музыкальную школу.
Да, да! Устроили.
На вступительных экзаменах, моим родителям сказали, что у их дочери,
нет слуха, и не приняли. Напрасно, они это сделали, намекнув им, на мое несовершенство. Как, это так! Не может быть! И ровно через месяц я, а заодно, и Мотя, сидели на уроке сольфеджио. Слух у меня, оказался идеальным, и я,
быстрее всех, писала музыкальные диктанты.
Правда Мотя, до конца не доучился. Бросил музыкалку, после третьего года обучения. На этот раз, я оказалась проворнее, и талантливее. Так что все,
и всегда, у нас, было по-«честному».
На дни рождения, мы друг друга не приглашали: не было необходимости. Каждый итак знал, что без него праздник, отмечать не будут. Мы, вместе обсуждали список приглашенных, и меню, которое всегда готовили моя бабушка, и мама. Отмечали, в разные дни. Каждый, в свой день. Еще в раннем детстве решили, что у мальчика, несмотря ни на что, должен быть свой день рождения. Так, и повелось. Сначала мой, а через три дня, - Мотин. Не могу продолжать дальше, не рассказав, об одном дне рождения Моти.
Мы учились тогда, во втором классе, и я, как всегда, отличилась. Представляете? Я, хуже всех в классе читала. Лучше всех,- решала математику,
а вот читала,- хуже любого первоклассника. Настало воскресенье,
день рождения Моти. Я, проснулась в великолепном настроении, но мне его испортили, заставив делать уроки на понедельник. Я, быстро сделала все, кроме …чтения. И тут, началось.
«Пока не прочитаешь, - не пойдешь!»
Родители! Очень вас прошу! Если вы любите своих детей, не торгуйте, их маленьким счастьем. Не заставляйте их, покупать его у вас, за уроки, за вынесенное мусорное ведро, за помощь старым, и за любовь к младшим.
Ничего,- кроме протеста, вы не получите. Дети, - верные, преданные,
непродажные существа. Отсюда, и их протест, а вовсе не каприз, как многие полагают. Так, произошло и со мной. Папа, в этот день, был в командировке, и защитить меня, не смог. С мамой, спорить было бесполезно. Пользуясь его отсутствием, она, наконец-таки, решила всерьез заняться моим, давно сознательно упущенным отцом, воспитанием. Но меня голыми руками, не возьмешь! В знак протеста, я залезла на полированный обеденный стол, и уселась там, всем своим видом, изображая униженную, и оскорбленную. Не знаю, сколько часов я страдала, но мне тогда показалось, - вечность. Это, могло подействовать на отца, но не на маму. Меня, все-таки, заставили сделать чтение, на что я обиделась, и причем, на всю жизнь. Со временем, я научилась читать. Не быстро, но выразительно. Сочинения, писала лучше всех в классе, но тот день, врезался в память колючим, отравленным воспитанием-шипом, и остался, на веки вечные.
Не думаю, что та, вымученная мной, глупая сказка «Про бычка», того стоила.
Я, опаздывала на целый час, и от обиды, горько расплакалась. После так называемых выполненных уроков, я схватила подарок, и рванула к Моте. На мне были домашние, заплатанные колготки, мотня которых, свисала до колен, а на пятке, красовалась дыра. Мятый, домашний халатик, и растрепанные во все стороны, волосы, которые я, по дороге самостоятельно пыталась заплести.
Лицо,- опухло от слез, а нос,- от соплей. Когда мама, мне сказала, что в таком виде, нельзя идти в гости, я, долго не думая, сбежала. У меня, уже не было сил объяснять ей, что я не в гости иду, а к Моте. А Мотя,- это не гости. Мотя, - это Мотя.
Наблюдая, за моими удирающими пятками, мама тяжело вздохнула:
«Даже боюсь представить, что ждет в жизни, эту девочку!» И, взяв с собой новые колготки, платье, банты, пошла к Моте, переодевать меня. Тогда, меня мало волновал внешний вид. Мне надо было к Моте, и все! Содержание, - было важнее обложки. Вот так просто, по-настоящему! Так, было и у Моти. Когда я прибежала, праздник еще не начинался. Он, больше часа ждал меня, и никого, не пускал за праздничный стол, хотя его папа, пытался намекнуть на правила хорошего тона, и прочее, и прочее, и прочее. Было заметно, что дело, почти дошло до скандала. Мотя, так обрадовался моему приходу, что даже не заметил, в чем я пришла. Все гости, тоже не заметили, или сделали вид, что не заметили. Наверное, всем очень хотелось кушать. Когда пришла мама, я согласилась, поменять только колготки, и переплести волосы. Домашний халатик, я твердо решила оставить. Почему? Уже не помню. Но видно, причины на то были.
Вот так, мы росли. Наши отношения, были настолько естественными, для нас. Он, приходил к нам домой, без приглашения, когда хотел. И ему, совсем не обязательно, была нужна я. Он, мог играть с отцом в шахматы, или, болтать с бабушкой на кухне. У меня, из-за него, не было подруг: только одноклассницы.
А зачем мне подруги, если я с детства, привыкла общаться только с Мотей? Конечно, время шло вперед, и мы взрослели.
Я, всегда все знала о его сердечных делах, а он, - о моих. Правда, моих сердечных дел, было намного меньше. По сравнению с ним, я была жуткой зазнайкой, и козюлиной. Многие, кому я нравилась, просто боялись, со мной связываться. Что вы! Я была отличницей, занималась балетом, училась в музыкальной школе. Мой нос, всегда смотрел вверх. Разве я могла разглядеть, кого-нибудь из простых смертных? Там, внизу? У Моти, с личной жизнью, в отличие от меня, всегда все было проще, и чаще. Он, никогда не был один. Три года музыкалки, ему хватило, чтобы играть в школьном вокально-инструментальном ансамбле. Этим, все сказано. Он, имел любую, какую только хотел. И, несмотря ни на что: он, хорошо учился. Был пионерским, а затем, и комсомольским лидером. Мне, анархистке по природе, всегда везло, на идейных лидеров.
Причем, идеи могли быть, - абсолютно диаметрально-противоположные.
Он, как-то, хотел приобщить меня к высокой идее, но не получилось. Все мое естество, вся моя сущность, протестовали против коммуны, маршей, лозунгов, собраний, отчетов, переворотов, братства, общности идей, и борьбы за свободу.
Я, всегда считала, что освобожденных рабов, - не бывает. Бывают рабы - без хозяина. Рабскую психологию, не вытравить одним поколением.
А, если дать рабу власть,- страшнее тирана, на свете не будет. Меня, из-за моих убеждений, чуть из института не выгнали. Спасло то, что в физике, разбиралась лучше многих, а на дворе, были 90-е. Из всех щелей, потянуло сквозняками перемен, и на меня, просто махнули рукой. Забыли. Появились проблемы,
покруче, чем я. Но сейчас, не обо мне. Так, в средней школе, в девятом классе, Мотя, уже был секретарем комсомольской организации школы, и за шиворот, тащил меня туда же. На что-то серьезное, меня не хватило. Тогда, не без помощи Моти, меня избрали, культмассовым сектором школы. Я, постоянно была под Мотиным присмотром, и всегда, «шарилась», где-то рядом. У него, по отношению ко мне, с детства, было обостренное чувство покровительства. Мои родители,- блюли его, а он, - меня. Со мной, всегда что-то происходило, а он, постоянно был рядом, и как мог, решал мои проблемы. Родители, и половины не знали, что на самом деле, происходило в моей, и в Мотиной, жизни.
Как я уже говорила, будучи девушкой со вкусом, достоинством, норовом, и кучей слабостей, и странностей, о которых знал лишь Мотя, я, умудрилась вляпаться, вернее в меня вляпался, а точнее, влюбился, главарь местной, юношеской, бандитской группировки. Некий, Сева. Да, ладно! Всегда, были эти группировки, и будут. Наше знакомство, пожалуй, можно назвать романтическим, с большой натяжкой. Он, и его приближенные, пробрались на школьный Новогодний вечер, организатором которого была я. Я, весь вечер была на сцене: блистала, зажигала, веселилась. А когда торжественная часть закончилась, пошла к одноклассникам, танцевать. У меня, всегда было много поклонников. Серьезных отношений,- не было, а вот побеситься….
И вдруг, меня приглашает на медленный танец, какой-то старик. Именно, старик. Когда вам 15, и вы учитесь в девятом классе, то все, кому за 20: старики. Моему партнеру, было уже 25. Разница в десять лет, - это целая вечность. Почтительный возраст, авторитетный. Помню, как все расступились, и замерли.
Я, вся из себя домашняя девочка, без пяти минут пианистка, балерина, гордость папы с мамой, надежда школы, и, вызывающий не социалистического вида, хулиган.
Я тогда не знала, кто он. Просто старик, зашедший на молодежную вечеринку.
Я, почувствовала неподдельный интерес к своей персоне, и не только, со стороны партнера. За один танец, я стала темой школьных сплетен. Вокруг все шушукались, и зыркали глазами. Мне бы сконфузиться, а я… А я, была такая довольная. Как же! Я в центре всеобщего внимания! И вот, именно в этот, важный для меня момент, у меня на заднице (тогда еще, на попке), рвутся капроновые колготки. Ах, эти колготки! Несмотря на то, что у меня были самые дорогие - рвались, как дешевые предатели: не вовремя. А если вспомнить, что в моде было мини, то угроза празднику, становилась явной. Ах, эти мини! У меня, была самая короткая юбка, и….. Я немного отвлеклась от темы. О чем, мы говорили? О да! Рваные колготки. Паника! Скоро будет следующий танец, а я без штанов. Мотя! Где, мой Мотя? Школьный ансамбль уже отпел, и тоже отдыхал вместе со всеми. Но где же, этот Мотя? Я, нашла его в коридоре, с какой-то девушкой. Быстро схватила за руку, и потащила в класс. Меня, вовсе не волновали его сердечные дела: Одним сюжетом – больше; одним, - меньше. У меня, порвались колготки, а это,- куда важнее. В классе, я попыталась рассказать, а местами, и показать, ему о своем горе, и счастье, одновременно.
Рассмотрев несколько вариантов, мы остановились, на самом быстром. Заклеить дырку клеем, и причем, прямо на попе. Сказано, – сделано! Мотя, быстро нашел клей. Я задрала платье, и он, добросовестно заклеил дырку. Ювелирная работа. Не знаю, какой именно был клей, но высох быстро. Довольная собой, и как всегда, забывшая поблагодарить его за заботу, я кинулась к двери.
На одном дыхании, я пролетела два этажа, и успела на последний медленный танец. Мой ухажер, уже нервничал, а с ним, и весь дружный коллектив школы, включая, преподавательский состав. Я, нарисовалась вовремя. Звучала прекрасная музыка. В зале, приглушили свет. От моего партнера, пахло взрослым мужчиной. Запах заграничных, наверное, дорогих духов, смешанный, со сладким табаком. Сильные руки, широкие плечи. Сердце, телепается где-то в горле,…., приятно, неизвестно ноет в низу живота,…., нервное, совсем близкое, чужое дыхание,…., голова плывет, кружится,…., ноги подкашиваются,….., и тут, я чувствую, как его руки, начинают хаотично блуждать, в поисках счастья по моей спине. От испуга, его хамства, своей обиды, и разочарования, я чуть не заплакала. Как, он мог испортить такой вечер? За кого, он меня принимает?
- Ты, клёвая герла! Не бойсь, не обижу! До хазы, провожу? Лады?- Сказал он хриплым, прокуренным голосом, смешав, запах дорогого одеколона, с портвейном. Как будто, масла подлил в огонь.
Содержание, явно не дотягивало до обложки, на которую я клюнула. Еще минуту назад, я сидела на облаках, любовалась солнцем, играющими в песке райскими птичками, золотыми рыбками, в кристально чистой воде небесного озера. И вдруг! В воду плюнули. А я, падаю камнем вниз: с небес, на грешную землю, со скоростью реактивного снаряда, а в конце, больно впечатываюсь мордой в сырую, мокрую жижу, по самые уши.
Вот, вам смешно? Пожалуй, и так! Но тогда… Я росла на Шекспире, которого полностью перечитала, еще в пятом классе. Красиво, и правильно, говорила. Играла на фортепиано, и мечтала о высоких, красивых, и романтичных отношениях, хотя бы вначале. С детства, я высоко себя оценила, чем ввела в заблуждение, и вывела из себя, многих. Напоминаю, мне было 15. Звучит, как диагноз. Самооценка зашкаливала. Розовые очки, явно были на пять размеров больше, не только на глаза, но и на всю голову. Из моих взглядов на жизнь, я не делала никаких секретов. Так что, немногие из старшеклассников, рисковали повозиться со мной. А тут…. Целый авторитет! Разочарование, было настолько глубоко, что меня сковало. Я, перестала танцевать, и мы остановились. Как оказалось, многим расхотелось танцевать. Наблюдать за нами,- было куда интереснее. Все ждали развязки, и она, не заставила себя долго ждать. Пытаясь до конца, быть последовательной, я решительным движением, убрала руки партнера с себя, показав всем видом, свое недовольство. Массы расступились. Я молча ушла, а кавалер, остался стоять в центре зала, окруженный изумленной публикой. На что я тогда надеялась, не знаю! Во мне сражались, боролись, метались, самые разнообразные чувства. Моя, раздутая до критических размеров, самооценка, осторожно изучала новые ощущения, которыми я заразилась только что, танцуя с взрослым мужчиной. Эти ощущения, эти чувства, были настолько свежи, остры, и наркотичны, что могли затмить разум. Чей-то разум. Но, не мой! Проверка показала, что я крепкий орешек, и одной внешности, мне маловато. Ой, как маловато! Мужчина, должен уметь говорить, если не лучше меня, то, хотя бы также. Я, поняла это в пятнадцать лет, и очень благодарна Севе за это. Но мои проблемы, только начинались.
То, что я поняла, мог не понять мальчик, двадцати пяти лет отроду.
Сейчас мне сорок. За спиной, какой-никакой, но опыт. Верите? Я и сейчас не знаю, как можно это объяснить человеку, которому, в принципе, мои интеллектуальные заносы, не понять.
Вечер закончился. Я медленно убирала сцену, терзаемая собственными заморочками, ловя на себе насмешливые взгляды друзей, и тревожные косяки учителей. Мой внутренний, одухотворенный мир, давал отпор реальному миру: повзрослевшему, притягивающему своей новизной. Мотя, как всегда, был рядом. Он пытался шутить, но мне все равно было грустно. Я услышала о человеке, с которым танцевала, не самые лестные отзывы, что расстроило меня еще больше. Сейчас, многие гордятся своим знакомством с криминалом, а тогда…. Ну что говорить о том, что было тогда? Было и было.
Вот, с таким «праздничным» настроением, я возвращалась домой, и тут, на дороге появился Сева. Хорошо, что Мотя увязался провожать. Мотя. Мой Мотя. Он, все ходы просчитал заранее, как хороший шахматист. Сева, не был навязчивым, грубым, и злым. Скорее, наоборот,- показательно-покровительный тон, выдавал в нем хозяина. Он, пытался быть «интеллигентным», что уже, вызывало уважение. Я, приготовилась к тому, что меня снова, будут обвинять в заносчивости, и высокомерии. А может, и того хуже. Но, все оказалось, в точности до наоборот. Сева, пытался на ломаном русском, извиниться, перед пятнадцатилетней девочкой, за грубость, и причиненные во время танца, неудобства. Я, держалась за Мотину руку, как за спасательный круг. Вырвать ее у меня, можно было только с жизнью. Чем больше, говорил Сева, тем уверенней, была я в своем решении, более с ним не общаться. Видя, мое напряжение и испуг, он все-таки сжалился, и отпустил нас. По дороге домой, мы с Мотей, договорились: ничего, никому, не рассказывать. Я тогда, еще надеялась, что «новогодняя история», рассосется сама собой. Молодая была, глупая. Получив урок от жизни, и впервые осознав, что взрослею, я вернулась домой, в надежде быстрее залезть под одеяло, уткнуться носом в подушку, обнять Котю, - потрепанную жизнью игрушку, и уснуть. Но, рано обрадовалась. Дома, меня ждало продолжение. Скажу проще: Те колготки, которые мы заклеили с Мотей, приклеились, к моей очаровательной попке. Я, пыталась их снять самостоятельно, но там, постоянно что-то трещало. Осталось, их только порвать, и вечер, можно было бы считать «удавшимся». Нет! На это, я пойти не могла, зная, с каким трудом, они достались маме, и решила позвать ее на помощь.
Увидев мой зад, мама еле сдержалась от смеха. Но когда узнала, кто клеил, чуть не упала в обморок. Она, пыталась осторожно намекнуть на то, что я уже выросла. А взрослой девочке, непристойно задирать юбку перед мальчиком. А Мотя, хоть и друг, но мальчик, и тоже немаленький.
Скажу честно, для меня, это было вторым за вечер, неприятным открытием. Мотя. Мой Мотя! Мотя, не мог быть мальчиком, девочкой, дедушкой, бабушкой, и т. д.
В этот вечер, я поняла, что неизбежно взрослею. Но Мотя, не мог со мной так поступить. Он, не имел права взрослеть! Я, не разрешала! Кто угодно, но не мой Мотя! Я, была психологически разбита. Отдать Мотю кому-то, и взамен получить Севу? Ни за что! Я, выросла с ним. Жаловалась ему на всех. Обижала его, и просила прощения. Не помню: сколько раз, но точно просила! И вдруг, он вырос. Когда? За что?
Я, с детства, на Мотю, имела контрольный пакет акций. И он, независит, от его, или моего, возраста; от его, или моих, сердечных дел. Каждая женщина, чувствует, и знает, когда контрольный пакет на мужчину, попадает в ее нежные, ловкие, цепкие, хитрые пальчики. И это, независит, от количества жен, в его жизни. Детей, родственников. Между вами, существует связь, более высокого уровня. Она, либо из космоса, либо из глубины сердца. Я родилась, держа во рту, сей драгоценный пакет. А сейчас, меня просили его выплюнуть.
Сказать, что я пропустила мимо ушей, то, что сказала мне мама,- неправда. Я хотела, но зерно сомнений было посажено в благодатную почву моей впечатлительной души, и постепенно прорастало. В тот вечер, закончилось мое невинное, трогательное, хулиганистое, счастливое детство. Детство, в котором был Мотя: непререкаемый, надежный, единственный друг, и даже больше.
История с Севой, закончилась через два месяца. Он каждый день, ждал меня после уроков, а мы с Мотей удирали домой через столовую. Прямо скажем: вели себя по-детски. Когда удавалось сбежать, а когда и нет. Я пыталась объяснить Севе, что он не в моем вкусе. Но это мало его волновало. Главное: я отвечала
всем его запросам. Вы никогда не замечали? Каждый, мало-мальский, уважающий себя бандит, присматривает себе домашнюю, образованную девочку. «Аленький цветочек», «Красавица и чудовище», «По щучьему велению», ну чем не пример, основанный на сказках? Вот начитаются наши реальные пацаны в детстве сказочек, и мечтают о папиных принцессах. Видно и Сева, в раннем детстве, фантастикой увлекался. Вот его фантазия, по отношению ко мне, и разгулялась.
Не знаю, чем бы все закончилось, если бы не органы. Именно! Они самые. Внутренние. Только не подумайте, что по моей вине. Нет,- по его собственной.
Его посадили, и уже не в первый раз. Больше, в своей жизни, я его не видела. Глупо и странно устроена женщина. Любая: старая, молодая - без разницы.
От возраста, и жизненного опыта, это не зависит. Судите сами: Когда ходила каждый день в школу, мозолил глаза директору, завучу, моим «независтливым» одноклассницам, я так хотела, чтобы он исчез, испарился. Не могла видеть его смазливую внешность, и слышать прокуренный, хриплый голос, зараженный больной тюремной речью. Но в тот день, когда он не появился в школе, мне стало грустно. Образовалась пустота. Эмоциональный вакуум. Ходил, – плохо! А перестал ходить,- стало намного хуже. Сева, явно был героем, но, увы, не моего романа. Но к его внезапному исчезновению, я оказалась неподготовлена.
Даже переживала. Вот и пойми этих теток! Это я сейчас знаю, о целом разделе
в русском языке, изучающем тюремную лирику. Признанные умы литературы, пишут диссертации, и защищают докторские, в этом направлении. Так сказать: говорят по фене. Я и сейчас, плохо ее понимаю, но уже, так панически, как в детстве,- не боюсь.
Как вам, мой первый опыт романтических отношений? Вот и я говорю: шикарный! О них, никто из моих родителей, не знал. Только Мотя, вся школа, и криминальный мир района. У меня в жизни, все так: Редко, но метко.
Так, в душевных муках, и самокопании, подошел к концу учебный год.
Впереди, улыбалось последнее лето детства, и мы с Мотей, собирались отдохнуть: от учебы, и друг от друга. Я: с хореографическим ансамблем, в лагере, на Черном море.
Он, как лидер комсомольской организации школы,- в учебном летнем лагере, комсомольского актива. Я, все лето танцевала, и загорала. А он, ведомый идеями, лозунгами, и старшими товарищами, учился управлять массами, и вести их за собой туда, куда прикажет Родина.
После каникул, мы всегда встречались, как родненькие. Но, не в этот раз.
За время летних каникул, моя семья, и семья Моти, получили новые квартиры. Судьба развлекалась, решив развести нас, по разным концам города. Впервые, после каникул, Мотя меня не встретил. А у меня, было столько хороших новостей! Столько летнего, солнечного счастья! Так, хотелось поделиться с ним морем, загаром, и заодно узнать, кто его очередная пассия, и принадлежит ли она, душой и телом, комсомолу? Или, хотя бы, ее лидерам! Вместе с новой квартирой, я получила, и новую школу. Училась я, хорошо, так что: ничего новое, меня не пугало. А вот, отсутствие рядом старого друга, напрягало, и очень!
К кому идти, со своим счастьем и горем? Кто, будет заниматься моими проблемами? Подруг, какие бывают в кино, у меня никогда не было.
А ведь все знают, что в жизни, есть такие моменты, которые родителям, лучше не знать вообще. Я, где-то в начале, говорила, что с детства, была избалована мужским вниманием. Вниманием отца, и Моти. Моти, моего Моти. В отличие от меня, он не перешел в другую школу, и каждый день, тратил на дорогу, по два часа. Секретари комсомольских организаций, свои школы не бросают. Их бросают, только культмассовые сектора. Я, все-таки, увиделась с другом. Первого сентября, после всех торжественных частей, он, приехал ко мне в гости. Мы, долго говорили, ели, смеялись. Снова говорили, и снова ели. Он очень изменился. Повзрослел. Подросла и я. Не ростом: мозгами. Отношения были, как всегда, теплыми, и искренними, но, появилась какая то неловкость в прикосновениях.
Смущенность, во взглядах. Я, пыталась не замечать, и не думать об этом, но не получалось.
Зерно сомнений, посаженное мамой еще зимой, все-таки проросло, и дало молодые побеги. Какое там, задрать юбку! Я, в кресле сидела, как леди, по всем правилам хорошего тона: коленка к коленке; ножка к ножке. Я, хорошо помню ту встречу. Она не была последней. Но родной для нас, - это точно! Тем летом, на море, я познакомилась со своим будущим мужем, Денисом. Мне, если вы помните, было уже 16, а ему,- 19. Не совсем стар, но вполне достоин. И главное: говорил на чистом языке так, что иногда, я и сама его не понимала. Я, взахлеб рассказывала Моте, о своих морских приключениях, впервые умолчав, о всяких пикантных подробностях, о которых, еще год назад, рассказала бы, не задумываясь. Мы, просидели в моей комнате допоздна. Я, проводила его на автобус. Помню, это странное чувство: чувство тревоги, как перед экзаменом. Все переживаешь: какой билет вытащишь. Счастливый, или нет? Новая квартира.- И у меня, появилась своя комната. Новая школа.- И у меня, появились новые одноклассники. Денис, и огромная первая любовь, заполнила меня всю целиком, до макушки,- смыслом, надеждами, мечтами. Я, перевернула исписанную детскими надеждами, мечтами, и капризами, страницу, собираясь начать новую, взрослую, главу в книге, с незатейливым названием: «жизнь».
Весь следующий учебный год, был посвящен поступлению в институт. Времени на встречи, - оставалось мало. Несмотря на это, Мотя несколько раз приезжал ко мне. Все, было как раньше? Нет. Нам просто хотелось, чтобы все, было как раньше, но…. Девочка и мальчик, выросли. Мотя, стал очень интересным. Высокий, умный, веселый. Если, ко всему прочему, добавить идейную активность, то равных ему, в моем новом школьном окружении, не было. И если бы я, познакомилась с ним тогда, а не в детстве, то кто знает, что бы из этого могло получиться. Но все вышло так, как вышло! Мотя, для меня, был прочитанной книгой. Напоминаю: Наши горшки, в детском саду,- стояли рядом, как и кроватки. Так что, все возрастные патологии, в сексуальном детском развитии, мы прошли вместе. Конечно, если вспомнить, что я всегда читала плохо, да и, писала с ошибками, то запросто, могла пропустить самые интересные страницы той книги. Книги под названием: « Мотя. Мой, Мотя».
После поступления в политехнический институт, он приезжал ко мне. Именно тогда, я сообщила ему, что выхожу замуж за Дениса, с которым познакомилась, прошлым летом на море. Последний раз, я его увидела ровно через год. Мама, уже серьезно болела, а я, была беременной. В нашем доме, аромат рождающегося счастья, смешался с дымом грядущего горя. И то, и другое, - было неизбежно. Он, выпил чая. Поговорил с мамой. Поцеловал меня, и ушел. Больше, я его не видела. Жизнь захватила, и закружила, заставляя думать, и дышать, по своим законам. Появились, не только новые чувства: материнство, супружество; но и новые проблемы: материнство, супружество. Я, хотела встретиться с ним, но не знала как. Сотовой связи, на то время, не было. Домашнего телефона,- тоже. Семья, учеба, заполнили мою жизнь до самых краев, не оставив ни одного лишнего глотка для Моти. Я его потеряла, и забыла. Верьте: не по своей воле. На все, что с нами происходит, существует воля, покруче нашей. Мы, только подчиняемся ей. Так что, в том, что мы расстались,- я не виновата. Невиноватая я! Он сам ушел! Ловко, я выкрутилась! Мне с детства, всегда это удавалось лучше, чем Моте.
Но, напрасно мы надеемся, что прошлое не возвращается. Оно, всегда доходит до адресата.
Два года назад, возвращаясь с тренировки, разрабатывая ногу, после травмы в горах, я повстречалась с бывшей одноклассницей. Одноклассницей из старой школы, той, в которой я училась вместе с Мотей. Мы ностальгировали долго: Ровно минуту. Если быть честной, то меня интересовал только один человек из всего класса: Мой Мотя. На вопрос: «Как сложилась жизнь у Моти?», она удивилась. И это, еще мягко сказано. Она онемела, и оцепенела. Я, повторила вопрос несколько раз, удивившись ее временной невменяемости. Ответ прозвучал, как обвинение, и приговор, одновременно.
Со второго курса, Мотю забрали в армию. Комсомольский лидер, повел бойцов в бой. Настоящих бойцов,- в настоящий бой. Его, призвали служить в Афганистан. Середина восьмидесятых. Время дружеской помощи СССР, дружественному Афганистану. Тогда, каждый школьник вам мог ответить, во имя чего, и за что, погибают наши мальчишки. Но почему-то, уже через три года, на этот вопрос ответить никто не мог.
Мотя не вернулся.
Мотю убили.
Моти нет.
Все в классе, знали о наших отношениях. И о моих родителях, присматривающих за ним. В моей избалованности, и наглости, присущей мне по жизни, отчасти, был виноват сам Матвей. А именно: благодаря его потворству, и потакательству мне во всем, я стала такой женщиной,- какой стала. Я, которая не могла разрешить без него, ни одной проблемы! Даже выдуманной. Я, его Ядя, узнала о его гибели, позже всех. Ни на день, ни на год, а на двадцать лет позже. Все эти годы, я думала, что он жив, женился, и сделал головокружительную карьеру. Это успокаивало, и оправдывало меня, в моих же глазах.
Я, быстро попрощалась с одноклассницей, и убралась восвояси. Не потому, что мне было стыдно. Хуже! Стыдно бывает детям: когда прогуливают школу, не слушают родителей, обижают младших, дерзят старшим. Все, можно простить, и понять. Но меня… Меня, душило чувство вины, и слезы. Я, не знала о нем ничего, на протяжении стольких лет. Мне, было приятно думать, что он счастлив, с красавицей женой, и послушными детьми, как две капли воды, похожими на него. Кто, как не он, был достоин самой лучшей участи?
Я, готова была услышать что угодно, но только не это.
Дома, никого не было, и я наревелась вдоволь, за все двадцать лет.
Достав наши детские фотографии, я всматривалась в его, не по возрасту, взрослое лицо, вспоминая последнюю встречу. Он приходил попрощаться. Мама умирала от рака. Я, была на шестом месяце беременности. И он решил, ничего не говорить об армии. Об Афганистане. Он, до последнего момента, жалел меня, и баловал. Он шутил, пытался рассказывать анекдоты, помог приготовить ужин, и помог съесть его. Когда он ушел, только мама почувствовала всю правду.
- Он, приходил прощаться.- Сказала она, медленно уходя в свою комнату.
Тогда, я подумала о другом. А, что на самом деле, имела ввиду мама? Правду говорят, что на рубеже жизни и смерти, люди становятся ясновидящими.
Сидя в кресле, я долго, опухшими от слез глазами, всматривалась в старую фотографию. На меня, из прошлого, смотрел веселый мальчишка, у которого с рождения, в густых, черных волосах, красовалась седая прядь.
- Вспомнила! Вспомнила!
Я открыла глаза, и пыталась схватить Матвея за руку, но…… Где я? Я сидела на полу, абсолютно одна: Ни Шиши, ни моего Моти. Площадка, на которой я сидела, размером была, не больше одного квадратного метра. Вокруг меня: ни снизу, ни сверху - ничего не было. Я, как сказочный старик Хотабыч, парила в пространстве. А ковром самолетом, мне служил сей настил. Пространство, казалось живым, светлым, добрым. Оно булькало, и шипело; стекало, и сжималось; плевалось, и застывало; двигалось, и замирало; гудело, и шептало; хихикало, и присматривалось ко мне. Я, находилась внутри чего-то теплого, неземного, материнского. В начале пути. Оно окутало меня: как кокон гусеницу. Я сидела в позе наслаждения, как йог, стремящийся постичь нирвану. В реальной жизни, я не пыталась постичь сию премудрость. Как-то, времени все не хватало. Глаза закрывались, от удовольствия. Моя «лодка», раскачивалась из стороны в сторону. Ладони, лежащие на коленях, и обращенные к небу, пекло огнем, как пронзенные насквозь, раскаленными гвоздями. Боль была райская, неземная. Она не мучала, она,- подпитывала меня энергией, как зарядное устройство. Ни света, ни лучей,- ничего не было видно. Я хотела захватить, как можно больше этой боли. От нее, мне становилось легче. Мой жизненный сосуд, заполняла небесная родниковая вода. Мощь потока, нарастала. Пространство, подползало все ближе, и ближе. Оно не кралось, а решительно напирало, и смотреть на него, было не страшно. Я ждала его. Хотела прикоснуться к нему. Оно, постепенно окутало меня собою, так нежно, так мягко. Оно, вошло внутрь меня, и растворилось. Я, стала частью его. Его прошлым, настоящим и будущим. Как жизнь, внутри жизни. Здесь, все спокойно, правильно, и уютно. Хочу бояться, но не могу. Хочу забыть, но все помню. Не хочу любить, но переполнена любовью. Хочу страдать, но тупо счастлива. Просто счастлива! Ни от чего! Не рассказать, не объяснить; не повторить, не забыть. Тупо счастлива.
Как в детстве: когда все вкусно, и по-настоящему. А праздник, всегда лучше, чем его предвкушения. Когда нет страха, а любая жизненная грязь, легко отмывается простой водой. Как в зрелости. Но не тогда, когда только тебя любят. А когда ты сам, способен любить, и бросаться любовью, во все, и всех: в листья; в воду; в животных и людей; в саму жизнь. Даже тогда, когда нет сил, на эту самую жизнь. Как, у последней черты. Когда итог, не вызывает разочарования. А оставшегося кусочка силы духа,- хватает на мужество достойно, с улыбкой, насмешкой, и иронией, нырнуть с головой в неизвестность, под названием: «жизнь, после смерти». Жизнь, которую я забыла, или хотела забыть? Я, утопала в блаженстве. Мое тело, растворилось. Его, не стало. Оно, смешалось с пространством. Я сама, была тем счастьем. Тем мощным потоком, несуществующего бытия. Прозрачные кубы, наполненные светом,- складывались в один, общий. Невидимые руки, летали, плавали, парили. Они хватали их, и ловили. Я, выстроила из них в воздухе огромную пирамиду. Остался только один, в правом нижнем углу. А, вот и он!
- Мам, ты как себя чувствуешь? Тебе уже лучше?
Я нехотя, открыла глаза, и молча посмотрела, на сына, мужа…. Вес тела, мешал. А также: неподвижность рук, ног, и тяжесть головы. Взгляд, плавно соскользнул с тела. Прошелся по комнате, и людям.
- Зеркало.- Тихо, произнесла я.
!»
Все вокруг оживились. Денис, улыбался. Медсестра, достала из кармана маленькое зеркальце, и подала мне.
Руки, плохо меня слушались. Я, осторожно заглянула в него.
- Жива! – Еле слышно, сказала я.
А про себя, подумала: «Как я счастлива, что так ужасно выгляжу