Коварный план Наполеона. гл. 1
Глава первая
Коварный план Наполеона
(На иллюстрации - Луи-Александр Бертье)
Истекал предпоследний день января 1807 года. Уже многие сутки, с каждым днём свирепея, свистела пурга, наметая сугробы, делая непроходимыми дороги и почти невозможными боевые действия. Значительная часть французской армии уже стала на зимние квартиры, однако данные, которые поступали с аванпостов, становились всё тревожнее. Наполеон в эти дни оставался невозмутимым и спокойным лишь внешне. Перемирие, которое он пытался через маршала Нея предложить прусскому королю, тот отклонил, вручив свою судьбу и судьбу Пруссии Русской армии. Обстановка накалялась с каждым днём.
– Неужели Русские решились наступать? – снова и снова задавал он вопрос своим адъютантам, столпившимся в зале возле стола с расстеленной картой.
Адъютанты предпочитали молчать, не ведая, какого ответа ждёт император.
– Неужели вся их армия пришла в движение? – вслух размышлял Наполеон, читая и перечитывая последние разведданные, полученные с аванпостов. – Нет, не может быть. Этот жалкий бездарь Беннигсен не посмеет.
Ему не хотелось верить, что в лютую стужу и непогоду, через скованные морозами реки и сквозь узкие дефиле движутся сейчас по полям Восточной Пруссии и Польши, направляясь к Висле, все Русские корпуса. Ещё теплилась надежда, что выступила лишь небольшая часть войск, а не вся армия, что столь опрометчиво вверена Императором Александром Первым генерал-лейтенанту Беннигсену, самому бездарному и продажному из всех полководцев, состоящих на Русской службе.
Была надежда, что совершает какие-то непонятные манёвры лишь небольшая группировка, назначенная для защиты Кёнигсберга.
Более точные данные получить было очень нелегко, ибо главные силы Русской армии надежно прикрывали казачьи разъезды. Наполеон знал, что начальник главного штаба французской армии маршал Бертье прикладывает все силы, чтобы иметь более ясное представление о действиях противника. Наполеон нервничал, ожидая прибытия Бертье, который должен был сделать доклад об обстановке.
Бертье прибыл в назначенный час, когда за Вислой уже догорел закат, и за расписанным морозным узором окном сгустились сумерки. Наполеон шагнул навстречу и кивнул, отвечая на приветствие.
– Ваше величество! – начал маршал. – Сомнений более нет. Беннигсен выступил всеми силами против Бернадота.
Наполеон подошёл к столу, на котором была расстелена большая карта Польши и Восточной Пруссии, склонился над нею, бессмысленно глядя на тактические знаки, начертанные разноцветными карандашами. Он лишь приблизительно знал, которые знаки и что обозначают, поскольку маршал Бертье, военный до мозга кости, причём, военачальник «высокой пробы» за годы совместной службы кое-чему успел научить его, не имевшего военного образования. Но всё же без помощи маршала точно прочитать язык карты и оценить сказанное этим языком Наполеон не решался, а потому лишь делал вид перед адъютантами, что глубокомысленно размышляет, принимая очередное гениальное решение. В то время ещё мало кто знал, что истинным творцом всех побед французской армии был именно маршал Бертье, происходивший из знаменитой во Франции военной династии и имевший высочайшую военную подготовку.
– Данные точны? – глубокомысленно поинтересовался Наполеон.
– Да, ваше величество. Арьергард Бернадота уже имел стычки с авангардом Русских, возглавляемым князем Багратионом.
– Опять Багратион. Его же не было при армии, – с досадой сказал Наполеон и прибавил: – Он появляется всякий раз, когда мы близки к успеху. Надеюсь, теперь он нам не помешает? – спросил Наполеон, заметив, что на лице Бертье не видно следов тревоги.
– Есть план, – вместо ответа сказал Бертье.
– Где сейчас авангард Багратиона? – поспешно задал вопрос Наполеон.
Бертье показал. Он хотел продолжить, но Наполеон говорить не дал.
– Да, да, да… Я вижу решение… Прошу всех удалиться. Мы посовещаемся с маршалом.
Даже свита не должна была знать, кто истинный автор нового замысла, который, как уже предчувствовал Наполеон, должен был привести к победе.
Именно маршал Бертье – этот поистине талантливый французский военачальник, прикреплённый к Наполеону в самом начале головокружительной карьеры кровавого корсиканского чудовища, стал почти незаметной и невидимой рабочей лошадкой, щедро и надёжно маскируя своим военным талантом бездарность «французского Гитлера».
Бертье напомнил императору, что полководцу всегда легче, если он имеет все, пусть даже самые неприятные для него данные о противнике, нежели не имеет никаких. Надежда на то, что удастся избежать боевых действий в тяжёлых условиях зимы, рухнула, однако, прояснился замысел противника, и маршал сумел противопоставить ему свой. Это было сделать тем более не сложно, что противостоял талантливому Бертье бездарный остзейский барон Беннигсен.
Бертье быстро изложил план, который нельзя было не назвать весьма удачным. Наполеон что-то запомнил, что-то трудно запоминающееся записал и приказал пригласить генералов.
– Судьба посылает мне новый Тулон! – начал он, как всегда уверенно и высокомерно, как всегда, когда рядом был нянька-Бертье. – Русские корпуса растянулись. Беннигсен не сможет собрать их в одном пункте. Я обойду левый фланг Русской армии, отрежу её от России, расчленю на мелкие отряды, прижму к Висле и уничтожу!
Пока император говорил, Бертье оставался в некотором напряжении. Он следил за каждым словом, словно боясь, что «дитятя» что-то перепутает. Он привык быть нянькой, привязался к своему господину, и даже не задумывался над тем, что все лавры от побед достаются не ему. Впрочем, возможно он верил в то, что тайное всегда становится явным, и когда-то потомки всё равно рассудят, кто был в наполеоновских войнах гением, а кто бездарем, приведшим к краху государство и народ.
Ещё слишком было далеко до того трагического для Наполеона часа, когда он, потерпев полное поражение при Ватерлоо, наконец-то признает, что проиграл потому, что рядом с ним не было маршала Бертье. Звезда Наполеона, усердно подталкиваемая маршалом Бертье к зениту славы, ещё не достигла своего зенита – впереди ожидали новые победы на ратных полях. А уж до того времени, когда честные учёные, прежде всего французские, а потом уже и остальные, правильно оценят роль Бертье, была дистанция более чем в столетие.
Наполеон закончил доклад, и Бертье задал вопрос:
– Разрешите готовить приказ маршалам?
– Вы всё правильно поняли? – с пафосом спросил Наполеон, лицемерно предлагая маршалу подтвердить, что тот понял свой собственный замысел, который Наполеон, в свою очередь, вряд ли уяснил доподлинно.
– Да, ваше величество, общий сбор корпусов у Аленштейна, – сказал Бертье. – В приказе подчеркну необходимость стремительных действий. Быстрота и скрытность обеспечат успех.
– Он превзойдёт масштабы Аустерлицкого, – заявил Наполеон, умевший в нужный момент придать внешний лоск любому действу. – Русская армия найдёт себе могилу на полях Восточной Пруссии, – прибавил он. – Немедля разошлите секретные повеления корпусам. Русские захотели испытать меня зимой!? Что ж, они своё получат. Я завершу кампанию одним ударом и поставлю на колени Александра.
Бертье напомнил:
– Мы приказали Бернадоту любой ценой защищать Торн. Но, думаю, Русским будет теперь не до наступления на Торн. Разрешите поручить это направление Лефевру. Бернадоту же мы прикажем следовать на соединение с Неем и Ожеро. Мы нанесём Русским сокрушительный удар во фланг всеми силами.
– Действуйте! – приказал Наполеон.
Он даже не вникал в то, что говорил Бертье, он верил своему маршалу, и эта вера превращалась в другую, ещё более приятную веру – веру в победу.
Над Русской армией, прибывшей на поля Восточной Пруссии и Польши для спасения поверженной Наполеоном Пруссии, нависла смертельная опасность. В условиях зимней непогоды, распутицы, в условиях большого удаления от своей территории, отразить удар хорошо подготовленных и способных упредить в сосредоточении на направлении главного удара корпусов противника, было практически невозможно.