Статья опубликована в журнале "Научные исследования. Современная коммуникативистика", №2, 2016 год.
Аннотация
В данной статье показывается, что слово «толерантность», употребляемое
в современной общественно-политической литературе со
значением «готовность с пониманием относиться к мнению, позиции
и нормам поведения, которые не совпадают с собственными», напрямую
связано с переходом человечества к принципиально новой ментальной
цивилизации, которую мы называемым цивилизацией «научного
мировосприятия». Раскрываются причины, по которым новое
значение слова «толерантность» не могло возникнуть в ментальные
цивилизации язычества и единобожия. Показывается, что, начиная
с эпохи Просвещения, слово «толерантность» стало приобретать новое
значение вначале по отношению к иным религиозным воззрениям,
затем — к традициям и обычаям различных этносов и народов,
а следом — и к нормам поведения людей.
Ключевые слова: толерантность, ментальные цивилизации, научное
мировосприятие, язычество, единобожие, эпохи Возрождения, Просвещения
и Реформации, экстремизм, религиозное мировосприятие.
То, что слова с течением времени изменяют свое смысловое значение, факт общеизвестный. Так же как и то, что для адекватного восприятия текстов разной
жанровой и стилистической направленности необходимо учитывать то значение, которое то или иное слово имело в конкретный исторический промежуток
времени изложения текста.
Надо ли говорить о том, что акт коммуникации между реципиентом и субъектом,
продуцировавшим текст, может быть неадекватным, тем более, когда у реципиента нет возможности уточнить смысловое значение того или иного слова.
В данной статье мы поставили перед собой задачу показать не только и не столько, что с начала эпохи Возрождения, а следом и Просвещения, у
слова «толерантность» стало формироваться новое
смысловое значение. Но и то, что новое значение
этого слова напрямую связано со спецификой той
ментальной цивилизации, в которую все более активно
вступает современное человечество, в частности,
в цивилизацию, которую мы назвали эпохой
(в нашей терминологии цивилизацией) «научного
мировосприятия», или «научного самоуправления».
Известно, что слово «толерантность» в переводе
с латинского МегапИа означает «терпение, терпимость
» и что оно в современном русском языке
употребляется во множестве сфер общения, включая
научную (медицина, психология, социология,
философия и др.).
Известно также, что понятие «толерантность»
было введено в научный и публицистический оборот
стран Европы в XVIII в. В России понятие «толерантность
» стало употребляться в публицистической
литературе с середины XIX в. Но в СССР оно
по идеологическим причинам исчезло из политического
лексикона, пока вновь не появилось в начале
1990-х гг., т.е. в годы так называемой перестройки
[5; 6; 11—13].
Однако в отличие от изначального значения термина
«толерантность», т.е. терпеть, «не противодействуя,
не жалуясь, безропотно переносить, сносить
что-то бедственное, тяжелое, неприятное», в современный
русский язык в так называемое постпере-
строечное время, т.е. с конца 80-х гг. прошлого столетия,
оно вошло уже из английского языка с новым
смысловым значением. В частности, со значением
«терпеть не от безысходности, а с пониманием и
готовностью принимать мнение, убеждение и поведение
другого человека, если даже оно расходит22
Общие проблемы коммуникативистики
ся с собственной точкой зрения и нормой поведения»
[14; 22]
И этим своим новым значением слово «толерантность
», с нашей точки зрения, обязано, в первую
очередь, той ментальной эпохе (цивилизации),
в которую вступили народы Европы, начиная с
эпохи Возрождения, а затем Просвещения, и неуклонно
и стабильно на протяжении последних двух
столетий вступают все остальные страны на всех
континентах Земли.
Напомним, что, с нашей точки зрения, которая
была обоснована во многих наших публикациях,
в том числе и на страницах данного журнала,
в истории развития человечества можно выделить
три основные ментальные цивилизации [7—9].
Это цивилизации «язычества», «единобожия»,
а также «научного мировосприятия» или «научного
самоуправления». И, соответственно, в самом общем
виде можно говорить о трех ментальных типах людей,
которые последовательно сменяли друг друга:
язычества (многобожия, идолопоклонничества),
монотеизма (единобожия) и тех, которые руководствуются
достижениями собственной интеллектуальной
деятельности. Причем эти цивилизации
различные этносы проходили в разные исторические
периоды, нередко сосуществуя и во времени, и в
пространстве.
Каждая из названных ментальных эпох накладывала
и продолжает накладывать свой отпечаток
на языковую картину мира, которая складывалась
у каждого из этносов и отражалась не только в нормах
и правилах поведения, но и в понятийной системе
языка. В первую очередь, на лексическом и
фразеологическом уровнях языковой системы.
Хорошо известно также, что понятийная система
языка у различных этносов возникала не в одночасье
и не разом, а формировалась на протяжении
длительного периода времени под воздействием
множества факторов и обстоятельств. В их числе
принято называть и религиозные, и природно-климатические,
и географические, и геополитические,
и социально-экономические, и многие другие.
Однако религиозное мировосприятие по силе
своего воздействия на жизнедеятельность и соответственно
на понятийную систему как отдельного
человека, так и целых социумов, занимала и занимает
особое место. Это происходит, прежде всего,
потому, что этнос живет с одними и теми же ментально-
религиозными ценностями и установками
сотни лет нередко при полной смене географических,
геополитических, природно-климатических, социально-
экономических и прочих условий жизнедеятельности.
Из многочисленных исследований по религиоведению
и этнографии хорошо известно также, что
как у древних, так и у современных людей именно
религиозные воззрения и установки предопределяли
нормы и правила их поведения [17; 18].
Следует отметить, что слово «религия» в современных
языках хотя и имеет несколько значений,
но, тем не менее, основным из них является определённое
мировосприятие, мироощущение, мировоззрение,
которые предопределяют как внутреннее
психоэмоциональное состояние человека, так и, что
особенно важно, его поведение в различных ситуациях
бытия. Причем вера человека религиозного
основана на убеждении, что миром управляют некие
существа, называемые богами, как при многобожии,
или некое сверхъестественное Существо, как при
единобожии. И поэтому семантические поля значения
слов «ментальность» и «религия» в определённой
степени совпадают. Это подтверждается,
в частности, не только словарными статьями толковых
словарей современного русского языка, но и
философскими, политическими, религиозными и
другими словарями [5; 6; 11—13; 18].
Общеизвестно, что, составляя фундаментальную
основу жизнедеятельности, религиозные нормы и
правила воплощались на ортологических, коммуникативных
и этических аспектах речевого общения
и поведения.
Принципиально важным, с точки зрения поставленной
перед статьей задачи, является то, что первые
две религиозные цивилизации категорически
исключали возможность альтернативных норм и
правил мышления и поведения, т.е. толерантность
в значении «с пониманием и готовностью принимать
чужое мнение, взгляды, миропонимание, нормы и
правила поведения» отсутствовала.
Так, при язычестве мировосприятие, нормы и
правила поведения людей строго ориентировались
на так называемые заветы предков и устоявшиеся
обычаи и традиции в каждой конкретной семье,
в каждом роду и племени, которые изустно передавались
от поколения к поколению с помощью специальных
ритуалов и обрядов.
К примеру, для многих, и не только индоевропейских,
этносов каждая семья имела своего личного
бога-покровителя, которым становился умерший
отец, бывший при земной жизни ответственным
за строгое соблюдение предписанных норм и правил
поведения каждого члена семьи. К богам также
относили и других умерших предков по восходящей
мужской линии: дедов, прадедов и т.д. [17].
Чрезвычайно важным для мировосприятия язычников
можно назвать то, что религиозная традиция
требовала от каждой конкретной семьи не только
её полной ритуальной и обрядовой изолированности
от чужих семей, но также жилища и земельной
собственности. Ибо именно в жилище располагался
священный огонь очага, пламя которого символизировало
дух умерших предков-богов. Самовольно
подходить к семейному очагу представителям
иных семей категорически запрещалось. Это считалось
оскорблением духа бога семьи.
Кроме того, язычник не имел права поклоняться
богу-покровителю другой семьи и, соответственно,
принадлежать одновременно двум семьям. А это
значит, что бог-покровитель другой семьи был совершенно
чужд язычнику и не имел над ним никакой
власти. Поэтому не существовало и общих для
семей и родов религиозных храмов, ибо храмом был
сам дом, где проживала семья [17].
Однако семьи, разрастаясь, не теряли связи друг
с другом, поскольку имели общих предков. Они
группировались в роды, которые, в свою очередь,
объединялись в племена.
Поэтому, помимо семейных богов, существовали
боги рода и племени, которые обычно восходили
к единым умершим предкам-покровителям нескольких
семей и родов, и которым приносились
жертвы в строго определённый день, в сугубо отведенном
месте и исключительно по издревле установленному
ритуалу [17].
Родственными, как правило, считались семьи
вплоть до седьмого или девятого колена. У каждого
рода был свой глава, который был и верховным
судьей, и жрецом и военачальником. Он же производил
суд в строгом соответствии с устоявшимися
в роде и племени нормами и правилами, которые
считались завещанными именными своими «родными
» богами. Причем, с точки зрения проблемы
толерантности, нормы и правила жизни родов и
племен скрывались от всех посторонних, и речи
быть не могло о том, чтобы навязать их другим.
Поскольку боги-покровители других семей, родов
и племен воспринимались язычниками не только в
качестве чуждых, но и откровенно враждебных сущностей
со всеми вытекающими отсюда последствиями
для нетерпимого отношения к ним. Более того,
язычникам были ненавистны не только боги чужих
семей и родов, но и сами семьи, не принадлежащие
к своим родам и племенам. Их можно было унижать,
оскорблять, уничтожать, убивать, добивать. Так же
как и совершенно чуждыми были и обряды поклонения
богам чужих семей [17; 18].
Таким образом, язычник в силу своего мировосприятия не мог обладать чувством и понятием толерантности в его современном значении. С активизацией торгово-экономических и прочих межплеменных связей, приведших к возникновению
городов со смешанным родоплеменным составом,
закономерно появились боги, общие для
всех жителей города. Горожане поклонялись им
точно так же, как и своим семейным богам и не
считали возможным поклоняться богам других общин-
поселений. Если город был процветающим и
сильным, то те, кто поселялись в нём, сами считали
необходимым (выгодным) поклоняться и чтить
богов «этой земли» как более успешных. Если в
семьях и родах служителями культа, как правило,
являлись их старейшины, то в городах стал выделяться
специальный класс священнослужителей,
который совершал все обряды поклонения богам и
принесения им жертв в общих для всех горожан
храмах [17].
Вполне понятно, почему воины, завоевывая другие
города, не навязывали покорённым племенам
своих богов и не были толерантными к чуждым им
богам. Ибо у каждого конкретного города были свои
боги, свои гимны, праздники и законы бытия.
Религия древних категорически запрещала это.
Более того, иноплеменник не имел права совершать
жертвоприношения и поэтому не мог быть и главой
города. И, как следствие этого, не имея никаких
религиозных отношений с населением, завоеватели
не могли подолгу удерживаться в чуждых им по
религиозным основам бытия городах [17].
По этой же причине разные города не считали
возможным объединяться друг с другом, образуя
единое духовное целое. Каждый город предпочитал
поклоняться своим богам.
Это хорошо видно на примере Древнего Рима, в
сознании граждан которого каждое новое территориальное
завоевание увеличивало не город-государство
Рим, а территорию владычества римского
народа (горожан Рима) [17].
Таким образом, и на более поздних этапах язычества
толерантное мышление никак нельзя назвать
в качестве ментальной характеристики язычников.
Ситуация как будто бы должна была коренным образом измениться в связи распространением единобожия, которое проповедовало Единого для всех
людей Бога — единственного Создателя и Властителя
Вселенной, включая людей. И «местечковая
религия и местечковый патриотизм», которые были
связаны с семейными, родовыми и племенными
богами человека, казалось бы, должны были уступить
место «вселенскому братству», которое проповедовала
религия единобожия. Тем более что именно
духовное родство людей Единым Богом признавалось
выше кровного, а все люди, согласно единобожию,
вели свое происхождение от одного предка — Адама.
Но богом был провозглашен не Адам, а его Создатель.
Более того, именно родство по духовному
признаку признавалось основой определения того,
кто является «другом, братом и ближним», а кто
«врагом». Однако «вселенского братства» и взаимной
терпимости не произошло. Во-первых, потому
что продолжали существовать язычники, которые
с точки зрения Единого Бога считались личными
врагами не только Самого Единого Бога, но и всех
людей, верных Ему. И, естественно, ни Сам Единый
Бог, ни люди, верные Ему, не могли быть терпимыми
по отношению к «неверным», т.е. не могли быть
толерантными к носителям иного религиозного
воззрения. Во-вторых, и в среде самих почитателей
Единого Бога постоянно существовали личности,
которые, с точки зрения других личностей, уклонялись
от безусловного и безоговорочного исполнения
ниспосланных Им установлений, законов и
заповедей и потому считались «неверными», а значит,
«врагами».
Кстати, эта традиция отношения к не верным Единому Богу как к врагам культивировалась на протяжении тысячелетий и сохранилась в единобожии
(и в иудаизме, и в христианстве, и в магометанстве) и до сегодняшнего дня. Однако, если в Торе врагами Единого Бога называются исключительно
язычники, т.е. практически все, кроме сынов Израиля,
которых Единый Бог избрал народом Себе
и которые длительный исторический период были
единственными носителями идей единобожия, то
с течением времени ситуация кардинально изменилась.
Дело в том, что установления, законы и заповеди,
данные в Торе, а затем и в Новом Завете и Коране,
со временем перестали удовлетворять запросам
и велениям новых условий жизнедеятельности.
Поэтому появилось множество толкований тех или
иных норм Священных Писаний, направленных на
их приспособление к изменившимся запросам общества.
А любое толкование (мнение), как известно,
само по себе уже предполагает наличие и другого
мнения (толкования), а следовательно, и разномыслия,
которое отнюдь не способствует единству
общественного сознания. И этим вполне закономерным
процессом не могли не воспользоваться
отнюдь не в духовных целях самые различные личности,
группы, кланы, политические, государственные
и церковные деятели, которые обещанием вселенского
братства, справедливости и благоденствия
увлекали за собой массы людей на борьбу с «неверными».
При этом каждое из возникающих религиозных
течений и направлений считало именно своё толкование
Священных Писаний единственно правильным,
а все остальные — неверными. Взаимные
обвинения в отступлении от завещанных Единым
Богом норм и правил постепенно стали нормой
духовной жизни внушительной части человечества.
Наряду с официально признанными теми или
иными государствами толкованиями Писаний, которые
считались единственно правильными и не
подлежавшими ни сомнению, ни изменению, появлялось
и множество других, которые «официальной
» церковью предавались анафеме и жестоко
подавлялись властями.
Таким образом, если врагами для язычников
являлись лишь те лица, которые имели чуждых им
богов, то при единобожии к врагам стали относить
также тех, кто, поклоняясь одному и тому же Единому
Богу, отступил, по мнению других верующих,
от исполнения Божьих заповедей, или использует
«неправильные» обряды поклонения Ему, или неправильно
толкует «природу и сущность Всевышнего
» и пр.
Так, к примеру, из текстов Нового Завета хорошо
известно, что в среде иудеев в непримиримой вражде
друг к другу находились такие религиозные
течения (партии), как фарисеи и саддукеи. Но если
Тора сдерживала проявление религиозного экстремизма
и терроризма по отношению к ближним и
братьям своим из среды «сынов Израиля», то и те
и другие ополчились на последователей вероучения
Иисуса Христа, считая его ложным, а самого
Иисуса — «богохульником». И, соответственно,
обрекли на смерть не только Иисуса Христа, но и
распространили свой «террор» на всех последователей
Мессии.
Отнюдь не единым при своём зарождении было и христианство. Апостол Павел, сокрушаясь по этому поводу, писал: «Умоляю вас, братия, именем
Господа нашего Иисуса Христа, чтобы... не было между вами разделений, но чтобы вы соединены были в одном духе и в одних мыслях» [1 Кор. 1:10].
И весьма знаменательно, что лишь в связи с
провозглашением христианства государственной
религией Римской империи и созывом Вселенских
соборов, инициированных, как правило, императорами
Рима в силу чисто политических мотивов,
началось объединение самостоятельных церквей
(Александрийской, Антиохийской, Иерусалимской
и др.) в единую христианскую церковь, которая
стала мировоззренческой и идеологической основой
существования Римской империи.
И потому отнюдь не случайно, что вскоре после
распада Римской империи в 395 г. на Восточную и
Западную части началась, как широко известно,
борьба за первенство внутри некогда единой христианской
церкви, которая конечно же опиралась на
разные богословские толкования Библии.
Когда же в Западной части империи был коронован
Карл Великий, который в глазах современников
стал равным мператору Восточной Римской
империи, то с опорой на его политическую силу
римский епископ стал претендовать на первенство
и на единоличную власть во всей Церкви. Чтобы
утвердить свою власть, он предал анафеме престол
храма святой Софии в Восточной части империи.
В свою очередь, патриарх Восточной (православной)
церкви Михаил собрал синод, на котором была
выдвинута ответная анафема [7—9].
Кстати, весьма показательно, что спустя лишь
девять веков, в 1965 г., в совершенно новых исторических
условиях, когда христианская религия
потеряла свою былую значимость и влияние на
судьбы людей и народов, была опубликована совместная
декларация Римско-католической церкви
и Константинопольской православной церкви по
случаю снятия взаимных анафем. К сожалению,
и до сегодняшнего дня в очень непростых отношениях
находятся Русская православная церковь и
Римская католическая, а та и другая — с протестантами
и со всеми остальными течениями и направлениями
в христианстве [7—9].
Однако справедливости ради следует сказать, что
по установкам, данным в Торе, Новом Завете и
Коране, можно наблюдать, как с течением времени
проповедовалось терпимое отношение к людям,
которые не поклоняются Единому Богу. И не только
к язычникам, но и ко всем тем, кто отступил,
говоря словами Корана, от исполнения Божьей воли
и «суд вершит не потому, что им низвел Господь, то
перед Богом преступают (законы, установленные
им)» (Сура 45:45). И поэтому «они все — обитатели
Огня, и в нём им оставаться вечно» (Сура 7:36).
Так, Тора в силу известных обстоятельств, связанных
с необходимостью кардинального отрыва
сынов Израиля от языческой ментальности, крайне
нетерпимо относится к язычникам, разрешая истреблять
и уничтожать как их самих, так и принадлежащие
им дома, скот, урожай, орудия труда, пастбища
[7-9].
Но уже посредством Нового Завета, а затем и
Корана, стало проповедоваться несравнимо более
терпимое отношение к язычникам [7-9].
Конечно же это движение в сторону веротерпимости
нельзя назвать случайным. Ибо к моменту
ниспослания Нового Завета, а тем более Корана,
созрели исторические (социально-экономические
и пр.) условия для перехода многих этносов и народов
к мировоззренческим основам и жизнедеятельности
по нормам и правилам единобожия.
И здесь веротерпимость (толерантность) выступала
в качестве чрезвычайно важного фактора (можно
даже сказать, тактического приёма) внедрения фундаментальных
основ единобожия в жизнь и быт
народов. Ярчайшим проявлением этого являются
слова апостола Павла, обращенные к первым проповедникам
христианства: «Благословляйте гонителей
ваших; благословляйте, а не проклинайте»
(Рим. 12:14).
Нелишним будет специально подчеркнуть, что
Коран считает Тору и Новый Завет истинными посланиями
Единого Бога и требует безоговорочного
уважения к ним, т.е. проявления «толерантности»
к ним как к близким по духовным основам [7-9].
Более того, если апостол Павел призывает христиан
не разделяться на разные течения, то Коран
проповедует терпимо относиться не только к язычникам,
но и к тем, кто, приняв единобожие, «разделяется
на секты»: «И пусть тебя (о, Мухаммед!)
не озадачивают те, кто разделяет свою веру и делится
на секты. Их дело — в веденье Аллаха, и он
потом им возвестит все (зло того), что делали они»
(Сура 6:159). Поскольку «не разрешил в религии Он
(Бог) принужденья» (Сура 2:256).
И тем не менее со всей определённостью можно
говорить, что, несмотря на все призывы Нового
Завета и Корана к веротерпимости, именно единобожию
человечество, в первую очередь, обязано
современной форме проявления религиозного экстремизма
и терроризма как крайне негативных явлений
человеческого бытия, в силу своей специфики
выходящих далеко за рамки одной семьи, этноса,
народа и страны, т.е. явления международного
характера [9].
Ситуация с веротерпимостью стала кардинальным
образом меняться, начиная с так называемой эпохи
Возрождения, или Ренессанса (фр. Кепатапсе, итал.
Ктаистеп(о; от п — «снова» или «заново рожденный
»), которое постепенно приходило на смену
мировосприятию религиозному.
И отнюдь не случайно эта эпоха оказалась связанной
с интенсификацией интеллектуальной и
шире — ментальной деятельности самих людей,
с процессами познания ими окружающей действительности
и сущностной природы самого человека.
Так, изобретение книгопечатания содействовало
распространению грамотности среди населения,
а следовательно, росту образованности людей и
развитию наук, искусств, ремесел. Возник интерес
к древним памятникам истории и литературы. Ученые
стали разыскивать и изучать труды древних
мыслителей. Началось «возрождение» античной
(древнегреческой и римской) науки и философии.
Значительно усилилось влияние художественной
и научной литературы и произведений искусства на
умонастроение внушительной части населения стран
Европы. Писатели и художники в своем творчестве
стали отвергать рабскую покорность и смирение
перед проблемами бытия, которую на протяжении
столетий пропагандировала Церковь. Научное познание
мира стало подвергать сомнению религиозные
догматы о сотворении мира, о мироустройстве
и месте людей в мироздании. Оно утверждало самоценность
человека, его личности, его активной
созидательной деятельности, а также необходимость
стремления к счастливой и безбедной жизни, прежде
всего, на земле. Религиозное мировосприятие с его
непримиримостью к воззрениям, не отраженным в
Священных Писаниях, стало уступать место научному
взгляду на устройство мира.
Так, общеизвестно, что именно начиная с
ХУ1—ХУШ вв., в философском, научном, художественном
творчестве Л. Валлы, П. Мирандолы,
Д. Бруно, Н. Макиавелли, Дж. Вазари, Р. Декарта,
Дж. Локка, Вольтера, Д. Дидро и других закладывались
основы принципиально новой ментальной
цивилизации, где изначально заложенные в человека
интеллектуальные способности и возможности
начали оказывать решающее влияние на все стороны
его жизнедеятельности. Причем весьма знаменательно,
что свою эпоху вышеназванные и многие
другие мыслители, деятели науки и культуры считали
временем перехода общества от «средневековой
дикости, темноты и невежества» к цивилизованному,
культурному и гуманистическому существованию
людей, а веротерпимости в этом «существовании»
отводилась ключевая роль. Однако специально подчеркнем,
что именно веротерпимости в границах
единого государства, поскольку и в эпоху Возрождения
и Просвещения религия продолжала осуществлять
свои мировоззренческие и идеологические
функции в каждом отдельном государстве и выражать
и отстаивать именно его интересы [7—9].
Здесь нельзя не вспомнить о решительном влиянии
идей англичанина Джона Локка на мировосприятие
своих сограждан и законодательство своей
страны, а следом и многих других европейских
государств. Так, в известных «Письмах о толерантности
» он пишет, что государству не следует давать исключительное преимущество
какой-нибудь одной христианской конфессии, потомучто в вере в Иисуса Христа, так же как, впрочем,и в признании истинности книг Нового Завета,
сходятся все христианские исповедания. А магометане,
иудеи и язычники, согласно воззрениям,
проповеданным Мессией, могут быть безукоризненно
нравственными людьми. Именно Дж. Локк
одним из первых мыслителей Европы XVII столетия
самым решительным образом выступает за отделение
Церкви от государства, за «свободу совести и
вероисповедания». С точки зрения Джона Локка,
государство только тогда имеет право суда над совестью
и верой своих подданных, когда религиозная
община ведёт к безнравственным и преступным
деяниям. При всем при этом Локк продолжал в
своих воззрениях оставаться верующим человеком,
исповедуя Единого Бога и признавая действительными
Откровения, данные Им пророкам для передачи
человечеству [16; 18].
Таким образом, идеи «свободы совести и вероисповедания
» и, соответственно, толерантности, возникшие
два столетия назад в Европе, неуклонно и
стабильно завоевывали новые страны и континенты.
Хотя общеизвестно и другое: вплоть до середины
прошлого столетия религиозное мировосприятие
продолжало оказывать свое «экстремистское» влия27
НИР. Современная коммуникативистика (№ 2, 2016). 84:22-29
ние на умонастроение тех же граждан Англии. Более
чем ярким свидетельством этому можно назвать
кровавые столкновения между католиками и протестантами
в Ольстере.
А сегодня таким примером могут служить взаимоотношения православных
общин России и Украины. И тем не менее именно с эпохи Возрождения
политическое и духовное влияние, в частности,
католической Церкви после столетий безраздельного
господства стало неуклонно понижаться. Человек-
гражданин и его права и обязанности, прежде
всего, перед людьми и государством становились
поведенческой нормой и правилом, которые закреплялись
в государственных актах.
Нельзя не сказать, что и в самой Церкви под воздействием
социально-экономических процессов и с
уходом абсолютизма и единовластия с исторической
арены (в частности, феодализма как общественной
формации) постепенно нарастали процессы брожения
и разложения, которые закономерно привели
к так называемой Реформации и значительному
ослаблению роли религиозного мировосприятия
на жизнь и быт людей.
Но все вышеназванные процессы, связанные с
формированием толерантности, протекали на уровне
отдельных (преимущественно европейских) государств
и, как уже было отмечено, не переходили
на международный уровень [7-9].
И, наконец, почти через два столетия в принципиально
новых условиях существования всего человечества,
когда мощнейшие интеграционные и
миграционные процессы приобрели планетарный
характер, появились международные организации,
призванные регулировать взаимоотношения людей,
этносов, народов и государств мира.
В декабре 1948 г. Генеральной Ассамблеей ООН
была принята «Всеобщая декларация прав человека».
А в 1995 г. ЮНЕСКО была сформулирована и утверждена
Декларация принципов толерантности. Каждому
и всем было рекомендовано без агрессии воспринимать
нормы и правила поведения, мировосприятие,
способы самовыражения, традиции, обычаи
и весь образ жизни других народов, этносов и людей,
т.е. с пониманием и уважением относиться к правам
и свободам других граждан не только своего государства,
но и всего мира [5].
Так, в частности, в Декларации было сказано:
«...ценность и социальная норма гражданского
общества, проявляющаяся в праве всех индивидов
гражданского общества быть различными, в обеспечении
устойчивой гармонии между различными
конфессиями, политическими, этническими и
другими социальными группами, уважении к разнообразию
различных мировых культур, цивилизаций
и народов, готовности к пониманию и сотрудничеству
с людьми, различающимися по
внешности, языку, убеждениям, обычаям и верованиям
» [5].
Через два года, т.е. в 1997 г., Генеральной Ассамблеей
ООН в качестве напоминания о чрезвычайной
важности для современного мира терпимых отношений
между людьми, этносами и народами было
предложено 16 ноября каждого года отмечать Всемирный
день толерантности.
Таким образом, сама специфика научного мировосприятия,
к которому в ходе своего исторического
развития пришло человечество, предполагает наличие
альтернативных мнений, позиций, суждений
и точек зрения. Оно не может не признавать дискуссии,
диспуты и оппонирование в качестве важнейших
методов и способов познания окружающего
мира. Не может не отрицать существования «истин
в последней инстанции», как, впрочем, и безоговорочность
мнения научных «авторитетов», а тем более,
политических и государственных деятелей.
И в этом отношении религиозное мировосприятие,
которое рассчитано исключительно на авторитет
самих Священных Писаний, а также на так называемую
веру в «простоте сердечной», вступает в
явное противоречие с терпимостью научного мировосприятия
к самым различным позициям, мнениям
и точкам зрения.
Не останавливаясь на вопросах, связанных с
противоборством религиозных и научных воззрений,
которые протекают в наши дни и переросли в терроризм
и войны практически во всех регионах мира,
отметим, что, с нашей точки зрения, они носят
исторически временный характер. Они обречены
на неуклонное снижение и исчезновение.
Таким образом, кратко обобщая вышесказанное,
можем с твердой убежденностью сказать, что значение
слова «толерантность» приобрело свое новое
значение благодаря той ментальной цивилизации,
к которой постепенно переходит все современное
человечество, т.е. цивилизации научного мировосприятия.
Литература
1. Библия. Книги Священного Писания Ветхого и Нового
Завета [Текст]. — М.: Международный издательский центр
православной литературы, 1995.
2. Декларация принципов толерантности [Электронный ресурс].
— ^Р^: То^гапсе.гиЛо^г-йеИагаауа.рИр
3. Коран. Перевод смыслов и комментарии Иман Валерии
Пороховой [Текст]. — 10-е изд., доп. — М.: Рипол Классик,
2008. — 800 с.
4. Ксенофобия и религиозный экстремизм в России [Электронный
ресурс]. — ^Р^: йтн(гуйа.пагой.ги/герог(з
5. Куренной В.А. Толерантность [Текст] / В.А. Куренной //
Современная западная философия. Энциклопедический
словарь; под ред. О. Хеффе, В.С. Малахова, В.П. Филатова
при участии Т.А. Дмитриева. — М.: Культурная революция,
2009. — С. 190-192.
6. Новейший философский словарь [Текст]. 2-е изд., перераб. и
доп. — Мн.: Интерпрессервис; Книжный Дом. 2001. — 1280 с.
7. Оганесян С.С. К вопросу о ментальных цивилизациях в
истории развития человечества [Текст] / С.С. Оганесян //
Представительная власть. — 2013. — № 2-6.
8. Оганесян С.С. О понятии «религиозный экстремизм» [Текст] /
С.С. Оганесян // Современная коммуникативистика. —
2015. — № 3.
9. Оганесян С.С., Фарре-Трензелева О.И. Тора, Новый Завет
и Коран — закон, правопорядок и законопослушание.
Способы формирования правосознания и передачи з а конодательной
инициативы от Бога к человеку [Текст] /
С.С. Оганесян, О.И. Фарре-Трензелева. — М.: Гуманитарий,
2011. — 552 с.
10. Петухова Т.Н. Теоретико-методологический анализ понятия
«толерантность» [Текст] / Т.Н. Петухова // Вестник ЮжноУральского
государственного университета. — 2012. —
№ 20. — С. 18-23.
11. Словарь иностранных слов и выражений [Текст] / Авт.-сост.
Е.С. Зенович. — М.: Олимп, АСТ. — 477 с.
12. Словарь русского языка: В 4 т. — Т. 3. — П-Р / Под ред.
А.П. Евгеньевой. — 4-е изд., стереотип. — М.: Русский
язык, Полиграфресурсы, 1999. — 752 с.
13. Современный философский словарь [Текст] / Под общ.
ред. В.Е. Кемерова. — 3-е изд., испр. и доп. — М.: Академический
проект, 2004. — 864 с.