Лишь только край светила показался из-за скалистых гор, возница зычным окриком стал будить пассажиров. Помятые ото сна люди выстроились в очередь к небольшому водопадику. Кристально чистая вода падала с высоты двух пасо в каменное углубление, у которого одновременно могли умываться не больше трёх человек. Когда подошла наша очередь, мы с Красимиром с удовольствием омыли лицо и шею этой освежающей влагой.
Вскоре наша повозка катила по серпантинной дороге, а затем от подножия горы Салвадор мы ехали лиги три до городской стены. Глядя в дыру, я заметил, что со стороны океана оба конца стены упирались в скалу, посередине которой чернел овальный проход.
- Видишь скалу? – спросил меня Красимир. – Это и есть Преисподняя.
- И оттуда после захода солнца вырываются в город псы? А замуровать её нельзя?
- И оставить горожан без еженощного священного ужаса?
Какое-то время мы ехали вдоль городской стены на восток, и вскоре всё в ту же дыру я увидел огромные ворота, высота которых была не меньше восьми пасо, да и ширина достигала, наверное, четырёх. Ворота (позже я узнал, что назывались они Восточными) были настоящим произведением искусства ультидадских мастеров. На отполированную до блеска поверхность из гиперборейского кедра была прибита огромными заклёпками ажурная металлическая решётка. Её прутья были сделаны в виде двух псов Преисподней. Это с внешней стороны. А с внутренней была выкована та самая башня Последней цивилизации. Это я увидел позже, когда прогуливался по городу. А сейчас наша повозка приближалась к Восточным воротам, громыхая на каменистой дороге, и псы Преисподней, скаля железные клыки, словно приглашали нас в город. Чтобы не выпустить обратно.
Повозка остановилась, сквозь дыру в холсте виднелась аккуратная брусчатка и подножие башни. Я повернулся к Красимиру.
- Надеюсь, ты составишь мне компанию, когда я захочу подняться на башню?
- А ты хочешь?
- Да хоть сейчас. Только сначала денег заработаю.
- У меня есть деньги, - улыбнулся парень.
Мы бросили свои дорожные сумки у входа, и Красимир достал мешочек с монетами.
- Только один уговор, - сказал я, - как только заработаю, верну тебе деньги.
Мальчишка заплатил привратнику целых шесть циво за двоих.
- Это грабёж! - возмутился я. – В Промедаде подъём стоил всего одну монету.
- Ну, так там и башня в три раза ниже, - невозмутимо ответил привратник.
Но как только мы поднялись наверх, забыл обо всём. Вид был такой, что дух захватывало! Невозможно было оторвать взора от бескрайнего океана. Серая гладь воды, освещённая стоящим в зените светилом, и редкие скалистые островки со скудной растительностью.
- Вон порт, - ткнул Красимир пальцем туда, где виделись мачты кораблей и многочисленные одноэтажные строения, - между прочим, самый большой во всех землях от Небесных гор до океана Тьмы.
А я вспомнил виденную в детстве картинку Гипербореи Северной – древней морской столицы некогда существовавшего государства. Славной страны моих предков. Там-то порт был побольше ультидадского!
Внизу сновавшие редкие прохожие, с высоты ста пасо казались муравьями.
С востока к долине, где стоял город, подступали скалистые горы. А вон там, на северо-востоке была моя родина. Я вглядывался туда, словно пытаясь увидеть за нагромождением камня могучие горы, покрытые густыми лесами.
Однако, пора было спускаться на землю.
Внизу моего попутчика уже ждали. Среднего роста молодой мужчина с широкоплечей фигурой типичного гиперборейца, но с утончённым лицом представителя Последней цивилизациию. Нетрудно было догадаться, что это Рамос – старший брат Красимира. Уж больно явно проступала в его облике смесь кровей двух народов.
Он обнял брата одной рукой, одновременно кивнув мне и выдав дежурную улыбку, которая среди жителей западных городов считается обязательной для проявления вежливости к любому незнакомцу.
- Где твоя поклажа, Красимир? – спросил Рамос.
И тут выяснилось, что ни моего дорожного мешка, ни кожаной сумки Красимира на том месте, где мы их оставили, не оказалось. На наш вопрос привратник башни неопределённо пожал плечами:
- Прогуливалась здесь какая-то шпана, - наконец, снизошёл он до ответа.
Рамос разразился гневной тирадой в адрес своего беспечного младшего брата. Оказывается, отец положил в багаж подарки для него, внука и невестки.
А я вдруг вошёл в то состояние, когда прошедшей ночью стоял на обрывистом краю горы Салвадор и пытался во тьме разглядеть город. Подошёл к месту, где мы оставили наши вещи. Опустился на корточки и положил ладонь на холодный камень брусчатки. Затем подошёл к привратнику и не сразу поймал его взгляд.
- Куда они пошли?
- А мне почём знать!
Не сводя глаз со стража башни, достал отцовский нож и щёлкнул ногтём по бритвенно острому лезвию. В лице привратника поубавилось надменности.
- У вас очень красивый указательный палец, - как можно дружелюбнее произнёс я. Думаю, вы не будете возражать, если я заберу его себе. На память.
Мужчина указал этим самым пальцем в узенький проулок. При этом рука его дрожала.
- Ждите меня здесь! – крикнул я братьям уже на бегу.
Проулок вывел меня на широкую улицу и поставил перед выбором. Куда бежать; направо или налево? Я посмотрел налево и тут же перед глазами возник вид городских улиц с высоты птичьего полёта. Если я побегу налево, то улица плавно закругляясь, выведет меня обратно к башне, вспомнил я. Поэтому бросился направо.
Мчась по улице, я высматривал похитителей, но заметил их, должно быть, чудом. Вернее, боковым зрением, когда уже почти пересёк перекрёсток с улочкой, спускающейся к океану. Заметил-то сначала не их, а свой видавший виды дорожный мешок, который в этом чопорном городе, наверное, ни у кого и не встретишь.
Их было трое. Долговязый мужик и два подростка, лет двенадцати. Взрослый тащил тяжёлую сумку Красимира, а мальчишки держали с обеих сторон мой мешок.
За десять пасо до них я перешёл на шаг, чтобы немного отдышаться. Затем догнал долговязого, достал из-за голенища нож и несильно ткнул вора под лопатку. Он попытался вывернуть в мою сторону свою длинную и худую шею, и я нажал на рукоять чуть сильнее. На светлой рубахе проступило маленькое красное пятнышко.
- Поставь чужую сумку на место, - тихо произнёс я.
Его малолетние подельники оглянулись на нас. Мгновенно оценили положение и приняли единственно верное решение; бросили мой мешок на мостовую и кинулись прочь.
А я одной рукой уцепил долговязого за пояс его штанов и, не убирая руку с ножом от спины, велел взвалить на плечо брошенный мешок.
Я увидел, как разинули рты привратник и братья, когда увидели меня сопровождающего высокого мужчину, изнывающего под грузом поклажи.
- Сюда, пожалуйста, - ткнул я в место у башенной стены, куда мы час назад беспечно бросили свой багаж.
И лишь после того, как долговязый положил наши с Красимиром вещи на брусчатку, я убрал свой нож от его спины.
А этот пройдоха обернулся ко мне с гнусной ухмылкой и произнёс:
- С тебя пять циво, парень.
Пока я думал, что ему на это ответить, к нам подскочил Рамос и сгрёб похитителя за ворот рубахи.
- Я из тебя сейчас всю душу вытрясу!
- Эй, эй, - закричал привратник, выбегая на улицу, - думаю, не стоит привлекать городских стражей. Вещи снова на месте. Этот, - он кивнул на долговязого, - будет всё отрицать, а вас, уважаемый, могут привлечь за насилие.
Рамос развернул незадачливого вора и дал ему хорошего пинка по костлявому заду. Через пару мгновений долговязого и след простыл.
Продолжение http://www.proza.ru/2016/05/27/408