Трим. Рукава

Тима Феев
                Фару был старым охотником. Ни один зверь или птица не могли от него уйти. Правда иногда Фару становилось скучно, и он словно бы начинал играть со своей добычей, в точности как кошка с мышью. Тогда он позволял зверю на некоторое время от него убежать и затаиться. А сам по следам или по каким-то иным, одному ему ведомым признакам, зверя этого вновь выслеживал. Поэтому не проходило и нескольких дней, как он пропавшего зверя опять настигал. Вот и сейчас, решив потренироваться, а быть может и попросту развеяться, он выслеживал огромного серого кабана, которого легко ранил еще пару дней тому назад. Однако кабан этот матерым оказался. Отчего в первый день довольно долго петлял среди камышей и кустарника, запутывая своего преследователя, а затем и вовсе в воду прыгнул, и поплыл к небольшому скалистому острову, что находился невдалеке от берега. Там кабан этот снова начал усиленно петлять после чего затерялся где-то в густых зарослях прибрежного можжевельника.
Фару вышел к воде. Он прекрасно видел, куда направился кабан, вот только добираться вплавь до этого острова ему совсем не хотелось. Поэтому он потратил еще около получаса и соорудил себе небольшой деревянный плотик, на котором и переправился на другую сторону. Там он словно охотничий пес снова отыскал кабаньи следы, и продолжил преследование. Вскоре он вышел на широкое пшеничное поле, которое начиналось сразу за прибрежным леском, опоясывавшим остров по периметру. А за ним увидел и деревню. В этой деревне жили тримы, которые занимались животноводством и земледелием. Вот только вид у них был довольно странный. И Фару даже сразу и не сообразил в чем именно там было дело. Да и сами местные жители все время очень пристально на него поглядывали. В особенности на его одежду.
Перебросившись парой слов с крестьянами и уточнив не видели ли они здесь кабана, Фару продолжил охоту. Вот только найти свою добычу в тот день ему так и не удалось, отчего он решил устроиться на ночлег прямо там, на острове. Он соорудил себе небольшой уютный шалаш из длинных сухих веток, что насобирал в прибрежном лесу и хвойного лапника, который посрезал с местных елок. После чего, улегшись на свой непромокаемый плащ, начал было уже засыпать, как вдруг услышал слабый, едва различимый шорох. Он открыл глаза. Но ничего не увидел. Тогда он вылез наружу и походил вокруг, — тоже ничего. Решив, что все это ему лишь только почудилось, Фару залез назад и снова закрыл глаза. И почти тут же услышал протяжный и очень громкий треск. Словно кто-то рвал рядом с ним что-то, будто ткань какую-то. Фару опять буквально подпрыгнул на месте и, перезарядив ружье, мигом выскочил из своего шалаша. Он вновь обошел его, но и на этот раз ничего не увидел. Тогда он сел прямо там на землю и, решив более уже не спать, прислонился спиной к ближайшему дереву. Он буквально замер на месте, прислушиваясь к тому, что происходило вокруг. Однако в ту ночь его более уже никто не побеспокоил.
Наутро поднявшись и собрав рюкзак, Фару хотел было уже отправиться дальше, как вдруг увидел, что у его охотничьего плаща были оторваны рукава. Вот прямо так с мясом. Будто кто-то с силой, причем не то чтобы именно срезал их, а просто вырвал. Фару уставился на свой плащ, а затем решил идти прямиком в фермерскую деревню. «Ведь никто из зверей не способен на такое, — пришел он к единственному в данной ситуации выводу, — а поскольку здесь кроме тех фермеров никого больше нет, то это явно кого-то из них работа». Однако, придя в деревню, он даже и не стал ни у кого ничего спрашивать, поскольку удивился так, что чуть было не онемел. И теперь уже он сам сразу понял, что ему вчера здесь показалось настолько странным: у всех местных жителей, буквально до единого, отсутствовали рукава. Причем, остальная их одежда была самой обыкновенной, но вот рукавов почему-то ни у кого не было. Заметив его недоумение, один из местных тримов спокойно подошел к нему и так сказал:
— Это давно уже началось. Еще задолго до нашего появления на острове. Ведь здесь прежде тюрьма была, где люди, — ты ведь слышал про древних людей? Так вот, эти самые люди здесь своих преступников держали. Ну и наказывали их, соответственно. Тут воры в основном находились и мошенники, это мы по их записям поняли. Так вот, эти самые люди в этой тюрьме своим преступникам… — трим на секунду замялся, — руки отрубали, чтобы они не крали больше.
— Варварство какое, — покачал головой Фару.
— Да, — согласился с ним трим. — Но вот в чем дело, эти преступники или наказанные, а точнее их призраки на этом острове до сих пор еще живут. И красть они даже после своей смерти не перестали. Видимо, все те жестокие наказания, которым они подвергались при жизни совсем не пошли им впрок. И эти призраки тут по ночам все еще часто ходят и все крадут, что плохо лежит. Однако, чтобы воровать им рукава нужны. Уж даже не знаю зачем. Может быть они так себя успокаивают, ведь собственных-то рук у них нет, а возможно, еще для каких-нибудь целей.
— Да-а, — покачал головой Фару, — и как это вы не боитесь здесь постоянно жить?
— Да мы уже привыкли. К тому же, какой вред от всех этих воришек. Рукавов-то, как ты сам видишь, мы не носим. А если им и удается что-то украсть, так мы всегда знаем где нужно искать пропажу.
— И это где же? — уточнил Фару.
— А там в глубине острова. У них там как раз тюрьма и была, поэтому они все вещи туда и тащат. Да к тому же, — трим вздохнул, — место здесь больно уж хорошее. Земля вот, лес, море. Тут ведь и зверей много, и рыбы. Так что живем мы на острове в полном достатке. А то, что без рукавов ходим, так это все пустяки. Да так, кстати, и работать намного удобнее, не нужно ничего закатывать, — он улыбнулся.
— А можете вы и мне показать то место, куда эти ваши призраки вещи уносят, а то они у меня прошлой ночью тоже рукава от плаща оторвали.
— Да пожалуйста, — ответил ему местный трим, — тут ведь совсем недалеко. Остров-то этот очень маленький и здесь все близко находится.
После чего они вместе, и все еще продолжая беседу, направились к этой давно позаброшенной тюрьме. Идти там действительно было совсем недалеко. Поэтому очень скоро они, миновав покосившиеся железные ворота, приблизились к широкой тюремной площади. А там, как Фару и надеялся, лежали его рукава. И еще целая куча разных вещей, которые призраки, по всей видимости, утащили уже из деревни.
— Вот дают, — засмеялся местный трим, — уже наворовать успели. А ведь только всего одна неделя прошла с тех пор, как мы здесь в последний раз все проверяли.
После чего взял свои вещи, а Фару взял свои рукава и они собирались было уже уходить, как Фару вдруг спросил:
— А это что за домик, — он указал на некое прямоугольное строение в глубине территории, которое было каменным, а оттого сохранилось лучше других.
— Да я и не знаю, — ответил ему местный трим, — мы не заходили туда никогда. Да там крепкий замок на двери висит и решетка еще на окне. Так что туда не пролезешь.
— А мы попробуем, — уверенно произнес Фару.
После чего подошел к железной двери и ударил прикладом ружья по замку, что на ней висел. А замок этот настолько проржавевшим оказался, что от одного удара буквально рассыпался. Они внутрь вошли. Но там и вправду ничего интересного не было. Одна только лестница, ведущая куда-то вниз, стул, стол, да разбросанные на полу бумаги. Они спустились вниз по лестнице. И вновь уткнулись в еще одну дверь, но на этот раз решетчатую. И тут уже сам местный трим проявил любопытство, отчего, сняв со стены ключ, открыл висячий замок и внутрь вошел.
Однако внутри, к их общему разочарованию, ничего интересного не было. Всего лишь еще одна пустая камера для заключенного. В которой находились полуистлевший матрас в углу, ржавые цепи, да запыленные доски и тряпки. Поэтому Фару и местный трим вздохнули с сожалением и поднялись наверх.
— Ну, прощай охотник, — сказал местный трим.
— И вам здравствовать, — коротко ответил ему Фару.
После чего они пожали друг другу руки и каждый пошел своей дорогой. Вернувшись в прибрежный лес, Фару подумал, что теперь уже окончательно потерял след своего кабана, а значит и далее продолжать охоту было бессмысленно. Но поскольку приближался вечер, то он решил переночевать на этом острове еще раз, чтобы не переправляться через пролив впотьмах. Отыскав свой шалаш, он теперь уже спрятал поглубже в рюкзак оторванные рукава, да и те, что были на его рубашке закатал повыше. «Пусть теперь только попробуют оторвать», — подумал он улыбнувшись и медленно погружаясь в глубокий и долгожданный сон. Ночью, правда, он вновь уловил некое негромкое шебуршание у своего рюкзака, да еще кто-то словно бы легонько дотронулся до его руки. Но Фару не обратил на это никакого внимания. «Что воришки, — подумал он прямо во сне, — не сидится вам спокойно». И вдруг этот некто, совершенно неожиданно и очень крепко вцепился ему руками прямо в горло. Фару попытался было тут же закричать, но не сумел. Тогда он изо всех сил рванулся в сторону и, перевернувшись через бок, откатился к дальней стене своего шалаша. А затем вскочил на ноги и буквально выпрыгнул наружу.
Он смотрел назад в темноту и никак не мог там ничего разглядеть. Но вот, совсем тихо в его шалаше словно бы зашевелилось что-то, а затем и два темных продолговатых пятна выплыли из него. Они повисли прямо в воздухе у входа на уровне его рук. Фару пригляделся и… обомлел, — это были его рукава. Они теперь не шевелились. Но затем снова, чуть приподнявшись, стали к нему приближаться. И тогда Фару уже не выдержал. Он схватил свое ружье, и что было сил пустился бежать прочь, в сторону берега и пролива, что отделял этот остров от большой земли. Подбежав к воде, он увидел неподалеку свой примитивный плот. Взобравшись на который и чуть отплыв от берега, Фару немного успокоился и попытался сообразить, что же это такое только что было. Ведь его кто-то хотел убить, задушить, это он прекрасно помнил. И этот кто-то без сомнения был некий призрак, которого также, по всей видимости, в наказание за преступление лишили его рук. «Но, — у Фару в тот момент даже холодок пробежал по спине, — явно не за кражу». Так он и плыл до своего берега, стараясь не шуметь. А там, на краю леса, чуть подсвеченные взошедшей к тому времени луной, висели в воздухе совершенно неподвижные, черные и теперь уже смертельно опасные его рукава.