Селёдка, вторая часть дилогии о докторе Кёниге

Василий Мустяца
Свободы сеятель пустынный,
Я вышел рано, до звезды;
Рукою чистой и безвинной
В порабощённые бразды
Бросал живительное семя –
Но потерял я только время,
Благие мысли и труды…
                А. Пушкин

                1
Штурмбанфюрер Шолль вынул браунинг:
- Перестреляем всех как собак!
Вперёд вышли автоматчики Грубер, Зак, Зиверс и Лейтнер. Эти пятеро вырвались на машине времени из осаждённого советскими войсками в апреле 1945-го Берлина и оказались в молдавской Екатериновке среды четвёртого мая 2016 года. Фашисты вышли из кафе Ахава (машина времени находилась в подсобке этого не работающего кафе). Мимо кафе, от центра села двигалась Валентина Каналы. Из всех пятерых лишь Зак был две недели в этом селе полгода назад.
- Здравствуйте, Валентина Борисовна! – приветствовал Зак.
Валентина Борисовна оглядела эсэсовцев.
«Одеты в фашистскую форму», - подумала она, кивнула и поспешила домой.
Зак запер дверь кафе.
- Здесь, ребята, - сказал Шолль, - мы отыграемся за всех наших погибших в боях с советскими войсками.
«Страх возможной пустоты, писал Рушель Блаво, мешает алкоголикам бросить или уменьшить употребление спиртного. Частично этот страх касается возможного сокращения сферы общения. Я не сомневаюсь, что в прошлом, пытаясь бросить или уменьшить потребление спиртного, они чувствовали себя несчастными».
Фашисты подходили к магазину Гука. Пьяный Гук вышел на тротуар пососать цигарку. Он уронил её и забежал на террасу магазина.
- Вовка! – сказал он Лешану. – Вынимай пистолет – фашисты идут.
Пьяный Лешану вышел на тротуар и посмотрел на приближавшихся офицера и автоматчиков.
- Ты забыл, - сказал он, - я уже не работаю в полиции. Я на пенсии.
- На что ты нужен тогда! – рявкнул пьяный Гук.
Мёртвый Гук лежал на столе в гостиной дома своей сестры Татьяны Непейводы, на его одежде была кровь. Профессор Кёниг осматривал труп.
- Допился и докурился! – возмущалась Татьяна Дмитриевна.
Кёниг посмотрел на неё.
- Я могу сделать так, - сказал он, - что он будет двигаться.
- Мёртвый?!
- Мёртвый.
- Делайте, что хотите, - сказала Татьяна Дмитриевна, отойдя от стола. – И пил, и пил, и курил!.. – продолжала возмущаться она.
Кёниг открыл свой чёрный саквояж, вынул небольшой прибор, подсоединил его к трупу, пустил ток. Гук приподнялся, сел на стол, свесив с него ноги; он смотрел перед собой безжизненными глазами. Кёниг отсоединил свой прибор и положил его обратно в саквояж. Татьяна Дмитриевна, удивлённая, смотрела на Гука.
Гук – зомби вышел за ворота дома своей сестры и направился по восточному тротуару центральной улицы к центру Екатериновки.

                2
Возле екатериновской примарии Зиверс и Грубер установили три виселицы. Екатериновский народ стоял поодаль. Стоял воскресный день 8 мая 2016 года. Зак и Лейтнер подвели трёх пьяных к месту казни: Евдокию Балануцу, Олега Булэцела и Сергея Дурлеску – старшего. Булэцел и Дурлеску сосали цигарки; Булэцел был в очках.
- Эти товарищи, - указал на этих трёх пьяных штурмбанфюрер Шолль, - не любят жизнь. Мы, зондеркоманда, пришли, чтобы помочь им.
- Разве эти трое не любят жизнь? – спросила Люда Надельнюк Александра Фомина в толпе.
- Эти товарищи, - продолжал Шолль, - и курят, и курят, и пьют, и пьют! Но так как, приближаемая ими наркотиками смерть, приходит не сразу, то мы помогаем этим – даруем им их любимую смерть.
- Разве можно любить смерть, господин штурмбанфюрер? – спросил примар Ефим Строготяну.
- Видимо, можно, - ответил Шолль, - если они не хотят жить, уничтожая своё здоровье и здоровье окружающих.
- Уничтожение здоровья окружающих, - сказал примар, - наверное, их главная вина.
- Чья бы корова ни мычала, Ефим Дмитриевич! – крикнул из толпы Иван Мустяцэ. - Не с вашего ли согласия екатериновские магазины забиты табаком и водкой!
- Хватит болтать! – сказал Шолль. – Зак, Лейтнер, помогите несчастным.
Зак связал пьяному Булэцелу, который продолжал коптить цигаркою, руки, завел его на скамейку под виселицей и накинул на его шею петлю.
- Попа тебе привести? – спросил его Зак.
- Пусть всегда будет водка, - процедил пьяный Булэцел, тупо глядя сквозь очки, - сигареты и селёдка.
- Копчёная селёдка? – спросил Иван Мустяцэ из толпы.
Зак выбил скамейку из-под ног пьяного и тот, обкакавшись и выронив цигарку, повис.
Лейтнер связал руки пьяному Дурлеску, завел его на скамейку под второй виселицей и накинул петлю.
- Будешь молиться? – спросил его Лейтнер. – А то обкакаешься как Булэцел.
- Дайте докурить цигарку, - сказал пьяный.
- Не насосался ещё? – сказал Лейтнер.
- Мало ты, что ли, окаянный, кровушки моей высосал! – крикнула мужу его жена Света из толпы.
Лейтнер ударил ногой по скамейке, она упала, и пьяный Дурлеску повис.
Зак связал руки пьяной Евдокие, ввёл на скамейку под третьей виселицей, накинул петлю на шею.
- А ты, - спросил её Зак, - не желаешь покурить? Или ты сигареты держишь для своего сына Олега?

                3
Мёртвый Олег Булэцел лежал на грязном от вина столе, без скатерти, у себя дома. Его огорчённая дочь Мария стояла рядом. На лестнице послышались шаги. Стоял вечер воскресенья 8 мая. Вчера в клубе была дискотека. От таких отцов одни проблемы: их наркомания не влезает ни в какие ворота. А что девушке делать? Каждое утро у папаши опохмелка, плавно переходящая в дневной запой. И всё время у него во дворе тарахтят какие-то заглушенные, ещё зимой на морозе, колонки. Папаша пропил все свои мозги и всю свою совесть. «Если бы его не повесила зондеркоманда, - подумала Мария, - он бы заживо тут гнил от никотина и алкоголя».
Она подошла к двери на лестницу, отворила её: на площадке, вверху лестницы, стоял доктор Кёниг с чёрным саквояжем.
- Я доктор Кёниг, - представился он. – Кто болеет?
- Я – Мария, - представилась она и провела доктора в гостиную.
Кёниг вошёл за нею, огляделся. В углу стоял ящик для идиотов (телевизор).
- Ящик работает? – спросил Кёниг. Мария кивнула. – Включите, - попросил доктор.
Мария вставила вилку в розетку. Через минуту на экране вспыхнуло изображение Нины Трофименко. Кёниг подошёл к столу, поставил свой саквояж на стол рядом с трупом и принялся за осмотр трупа.
- Его вздёрнула фашистская зондеркоманда, - сказала Мария.
- Не пейте граждане, не курите, - говорила Нина с телеэкрана. – В Екатериновке пятеро фашистов зондеркоманды казнят легальных наркоманов. Вам! – Нина сделала паузу. – Вам ваши папы и мамы не говорили в детстве, что пить и курить плохо? Или они были такие же конченные как вы теперь.
Кёниг вынул из саквояжа прибор, подключил его провода к трупу, пустил ток. Мария смотрела то на Кёнига, то на телевизор. Труп стал шевелиться.
- Он мёртвый, - взглянул Кёниг на Марию. – Сможет двигаться, но не будет есть, пить. – Кёниг взглянул на телевизор, потом опять на Марию. – Он не будет даже курить.
Он положил прибор, отсоединив его от трупа, в саквояж.
- Вы с сестрой и матерью сможете, - продолжал он, - поставить его выполнять какую-нибудь физическую работу: за коровой почистить, принести ведро воды – он будет делать вам деньги.
Кёниг закрыл саквояж, подошёл с ним к двери, обернулся.
- Ваш отец теперь зомби.
- Зомби?! – воскликнула Мария и взглянула на лежавший на столе труп, который открыл безжизненные глаза.
- Мы планируем со временем, - начал говорить Кёниг, но девушка его перебила.
- Простите. Кто «мы»?
- Мы – европейская организация, занимающаяся созданием на территории Молдавии зомби из пьющих и курящих наркоманов.
- А кто делает из них наркоманов?
- Об этом заботится другая организация. Со временем мы превратим всех молдавских легальных наркоманов в зомби.
Кёниг вышел на лестницу и стал спускаться. Мария повернула голову к трупу. Зомби – Булэцел встал со стола, направился к лестнице; доктора на лестнице уже не было. Зомби – Булэцел стал спускаться по лестнице.
От бара Бивола по екатериновской улице Победы двигался окровавленный Гук – зомби (кровь на нём – после расстрела его фашистами). На столбах горели фонари. Булэцел – зомби вышел из калитки двора своего дома и направился по этой же улице навстречу Гуку – зомби.

         комментарии:
на фото - Нина Трофименко.