По поводу числа репрессированных при Сталине.
Иногда говорят: «Если бы репрессированных было много, предположим, 20 миллионов, то очень многие современные люди имели бы старших родственников, которые в 1930-х гг. сидели. А, например, у меня нет репрессированных родственников...»
Размышляя на эту тему, я пришёл к такому предположению: во-первых, у репрессированных было меньше шансов создать семью — их чуждались, опасались, их репутация была испорчена. Да и возраст уже не тот — после того, как 10 лет просидишь. Вся молодость прошла! Между собой мужчины и женщины зэки могли вступать в брак, но всё равно мужчин зэков было раз в 5 больше, чем женщин. За такого стигматизированного мужчину благополучная женщина замуж не пойдёт... А другие зэки просто не оставляли потомства — умирали от эпидемий или истощения, и ветвь генеалогического дерева обрывалась. И даже если у них были дети, генеалогическая ветвь могла оборваться ещё одним или двумя поколениями позже — потому что после отсидки люди опускались, теряли возможность найти хорошую работу, теряли возможность переселиться в центр страны. Они находились в невыгодных условиях по сравнению с другими, и поэтому имели меньше шансов оставить потомство.
...
Это во-первых. Во-вторых, лагеря были зачастую по окраинам страны — Казахстан, Сибирь, Дальний Восток. Так что потомки репрессированных с большей вероятностью будут жить не в центральной России, а в Сибири или Казахстане.
Бедняк, зэк — это очень низкий социальный статус. Тяжёлое прошлое родителей отражается на трудностях в социализации детей.
Вот, например, историк Андрей Светенко рассказывал, что у него прадед был инженер и статский советник. И Светенко теперь — кандидат исторических наук, живёт в Москве и ведёт программы на радио. У кого предки были знатные и высокопоставленные — у того и потомки с большей вероятностью находятся в хороших условиях. А вот у меня прадеды и прабабки были бедные, и я теперь имею очень низкий социальный статус, высшего образования нет, живу в Нижнем (а не в Москве), и у меня масса проблем.
Вот так же и здесь. У кого предки не были репрессированы, тот с большей вероятностью сейчас живёт благополучно. А у кого предки были репрессированы — тот с большей вероятностью опустился, стал преступником, бедняком, и мы сейчас про таких людей, скорее всего, просто ничего не услышим. Потомки репрессированных, может быть, сами не смогли создать семью, не смогли оставить детей, потому что их однажды выбили из колеи, и они после такого удара не оправились.
P. S.
При правлении Сталина прошло 24 года (1929—1953). Это долго. За такое долгое время вполне могло пересидеть 10 млн. человек. У нас за последние 24 года (1992—2016) тоже могло пересидеть порядка 6 или 7 млн., потому что почти всё это время численность зэков колебалась около 900 тысяч. А среди них были выходившие и вновь садившиеся (ротация).
Даже если сделать скидку на большое число рецидивистов (человек сидел в этот период два раза, но зэк один), всё равно как минимум 4 миллиона человек за последние 24 года пересидело.
Про то, что численность населения в СССР была значительно выше, чем в РФ, напоминать не надо... Отсюда соответствующие выводы!
P. P. S.
Первоначально здесь был ещё один абзац:
Так, например, сын преподавателя СПБ духовной академии Н. Н. Глубоковского попал на Соловки, и там опустился, стал наркоманом, и, предположительно, умер от заражения крови, когда кололся наркотиками (уже выйдя на свободу). Об этом сообщает Д. С. Лихачёв в «Мыслях о жизни». Если бы он изначально жил в нормальных условиях, то, скорее всего, не опустился бы так!
Но, как позднее оказалось, это ошибка Лихачёва. У Николая Никаноровича Глубоковского, вероятно, вообще не было детей. По крайней мере, Борис Глубоковский точно не был его сыном. Это ошибка Лихачёва. Так что этот аргумент не годен.
* * *
Рисунок моего копирайта.
.