. Маугли
Всё-таки не говори, а люди мы с вами россияне закалённые. Ни мороз нам не страшен, ни жара. Особенно мороз, к которому мы привыкли и даже иногда рады которому. Ну, что это зима без мороза, такого бодрящего и такого веселящего. Те, кто в жарких странах проживают, особенно в Африке, тем этого просто не понять. А уж если их судьба-судьбинушка в нашу страну зимой занесла, то они тут все Маугли напоминают, который не в свою, не в человеческую сферу обитания попал.
Вот послали меня как-то на три месяца на учёбу в Москву, причём зимой. И надо сказать, что Москва встретила меня не очень свойственной для неё погодой. Минус двадцать пять градусов. Такая погода, насколько я знаю, все-таки не так часто в Москве бывает, по крайней мере, значительно реже, чем у нас на Урале, уж не говоря о Сибири. Но, тем не менее, этот мороз москвичи спокойно воспринимают, потому что знают, что всё это не надолго. Ну, а что касается меня, то мороз меня совсем уж не трогал, так что в свободное от учёбы время я ездил и ходил по Москве в своё удовольствие.
А от общежития, где я жил, до места учёбы я добирался на метро. Станция метро была рядом, так что я спокойненько по морозцу доходил до неё, спускался под землю и ехал пять остановок. А в метро, как сами знаете, тепло зимой, так что мне порой даже и выходить-то оттуда на улицу было неохота. Но нам уральцам не привыкать, поэтому я спокойненько покидал метро и шёл учиться.
Но в то утро холод был особенно силён: двадцать семь градусов минус, показал наш общежитский градусник, который висел на фасаде здания. Однако и на этот раз до метро я добрался спокойненько, залез в вагон и сел на скамеечку.
Сел я, значит, а напротив меня, гляжу, негр сидит. Ну, негр и негр, подумаешь тоже, кто скажет, негров в Москве полным-полно. Однако негр этот был весь какой-то нахохлившийся, как воробей на ветру, бледненький и синенький, если можно так сказать, поскольку как выглядят посиневшие от холода негры, я не очень представляю. Но синюшность эта проступала на его лице, показывая всем, что негр-то не в своей тарелки. Надо ещё сказать, что пальтишко на этом негре было такое, что ходить бы в нём только, где-то в жарком Занзибаре, а уж совсем не в холодной Москве. Да и шапка-ушанка, причём маленькая по размеру, была такая, что трудно было понять, где он только такую достал.
И при всё при этом негра била, причём явно заметная, дрожь. Одним словом не жарко было этому негритосу, и мне его было жалко.
А тут на одной из остановок в вагон зашла самая настоящая русская красавица. Румяная такая с морозца, да в полушубке приталенном и, видно в прекрасном расположении духа. Она увидела свободное место и с шумом плюхнулось в него, причём как раз с рядом этим синеньким негритосом. Пейзаж был великолепен, русская румяная красавица и синюшный от холода негр. Красавица с шумом выдохнула воздух и осмотрела окружающий народ, остановив свой весёлый взгляд на негре. Она внимательно его осмотрела, похлопала по плечу и весело так, и иронией спросила этого представителя африканского континента:
-Ну, что Маугли, взмерз?
Маугли видать не понял вопроса и иронии. По всей видимости он не знал, что такое «взмерз», но потому как все окружающие его люди заулыбались понял, что его жалеют.
-Шибко холодно! – выдавил он из себя. При этом он ещё больше затрясся и ещё больше, как мне показалось, посинел.
-А ты, Маугли, студент что ли? – продолжала румяная красавица.
-Да, да, студент, - ответил негр.
-Поди, ещё из «лулумбят»?
-Да, да, Лумумба!!! – радостно заулыбался и закивал головой Маугли, - Институт Патриса Лумумбы. Дружба народов.
-Понятно. И сколько тебе ещё осталось учиться?
-Адин год! – сообщил Маугли.
-Ну, тогда считай, что к нашим морозам ты уже привык. Приедешь в свой Занзибар, там и отогреешься!
-О, Занзибар, Занзибар,- мечтательно пролепетал Маугли, покачав при этом головой и сладостно прикрыл глаза.
Но тут мой поезд метрополитена подошёл к моей остановке. Я встал с лавочки и направился к дверям. Смотрю, наш Маугли тоже встаёт и направляется к выходу, видать это тоже была его остановка. А я подумал, как он сейчас в своём занзибарском пальто, которое только для Африки годиться и в своей шапке ушанке неизвестно какого происхождения, будет пробираться по заснеженным и холодным московским улочкам. И мне опять стало Маугли жалко. А посему в порыве каких-то благородных чувств, я похлопал этого несчастного Маугли по плечу и сказал:
-Держись, Маугли, скоро, как институт закончишь, вождём в своём племени станешь, поскольку в нашем климате ты через огонь и воду прошёл, а через медные трубы своей Африки пройдёшь теперь после наших морозов элементарно.
Маугли из моего словоизлияния, похоже, ничего не понял, лишь улыбнулся, точнее, попытался улыбнуться сквозь синюшность своего лица, протянул мне руку и сказал:
-Дружба, дружба!!!
Я пожал ему руку, и мы разбежались в разные стороны по своим делам.
Так что вот так, дорогие россияне. Закалённые мы с вами. Если нас в Африку сунуть, то тамошнюю жару мы-то элементарно переварим. Ну, а если в Антарктиду судьбой занесенные окажемся, то тоже выдюжим. Так что, пожалуй, на всей нашей планете Земля, самые мы крепкие, а всё благодаря нашему климату. Так что давайте любить наш климат, уважать его и с нежностью к нему относится, не завидуя всяким там Занзибарам, где вечное лето, проку от которого, как мне кажется, абсолютно никакого!
27.10.2005 21:46
Смолюк А. Л.