МАЛЬЧИК И ДЕВОЧКА, СКАЗКА ГРУСТНАЯ
Не правы те, кто говорит, что жить трудно. Жить легко, когда ты плывёшь по течению. Просто не всем дано понять, куда оно несёт, ибо Река Жизни — широка, и не за что зацепиться взглядом. Вот проплыл мимо твой дед, а вот и отец, а вот и ты сам проплыл по течению... мимо... Жить легко...
Я хочу вам рассказать одну сказку про Маленького Мальчика и Прекрасную Маленькую Девочку.
Жил-был Маленький Мальчик, который думал, что он умеет плавать против течения.
Мальчик был на самом деле уже достаточно большой, было ему давно за тридцать, но в душе у него сохранилось много иллюзий, а потому он всё ещё оставался совсем маленьким.
Однажды, как это случается в сказках, он познакомился с Прекрасной Маленькой Девочкой, которая на самом деле тоже была уже большой, и было ей тоже уже давно за тридцать, но и она тоже жила иллюзиями, что в Реке Жизни можно плавать, как хочется, и поэтому тоже оставалась ещё совсем маленькой.
Они вместе оказались в Реке и радовались тому, что пла-вали по ней, как хочется, поперёк течения... против течения... и никогда по...
Это было Великое Счастье — плавать так, как хочется!
Но они были маленькими и не знали, что Река Жизни сильнее их, и, несмотря на то, что они верили, что плавают «поперёк течения, и против течения, и никогда по», — Река уносила их в том направлении, куда она текла испокон веков.
И вот однажды, как это случается в сказках, сначала Девочка, а потом Мальчик, а может, и наоборот, поняли, что Река Жизни несёт их сильнее, чем они могут плыть. Поперёк ли течения, или против него...
И от этого им стало очень грустно... Очень...
Жить легко — когда плывёшь по течению...
СТРАХ
...всю свою недолгую жизнь он прожил так, словно ходил по зимней речке с проталинами... по болоту с моховыми кочками... и всю жизнь боялся умереть. Утонуть, сгореть, отравиться... Просто упасть...
Он так и не научился ездить на велосипеде, кататься на лыжах и коньках.
Просто боялся...
Он боялся своих учителей. Боялся, что они вызовут его к доске, а он не ответит. И он зубрил: географию, историю, математику, физику... И ничего не понимал. Боялся и не понимал... А когда его вызывали к доске, он выходил и молчал. Он всё забывал, он боялся... Потом ему всё-таки удалось научиться отвечать... Тоже от страха, но уже страха перед наказанием, перед отцом.
А как он боялся, когда однажды украл пятёрку из кармана у отца? Ему так хотелось набор солдатиков за 3 рубля... Но он так его и не купил, потому что боялся, а вдруг дома спросят: «откуда солдатики?», и он не сможет ответить, не сможет соврать. И потому отдал эту пятёрку своему однокласснику, а потом страшно завидовал ему, потому что тот купил «его» солдатиков.
Потом боялся познакомиться с девочкой из соседнего подъезда... Она ему так нравилась! Но когда она пригласила на свой день рождения, не смог прийти, хотя долго выбирал подарок и наконец выбрал, но испугался, а вдруг подарок не понравится?
Уже позже они всё-таки стали дружить, но однажды он до смерти испугался в тёмном переулке, когда поздним вечером их вдвоём встретила местная шпана... И его девочку тискали грязные подлые руки, а он стоял рядом не в силах пошевелиться от животного страха... и, кажется, даже улыбался.
Боялся он и потом...
Окончив школу, не смог поступить в институт — просто потому что не смог. Не смог и всё! Хотя у него был не такой уж и плохой аттестат. И его призвали в армию... И он опять боялся. Да так пробоялся два года... что даже не сумел уйти на «гражданку». Так и остался прапором... Тыловой крысой... Интендантом...
Но и крысам иногда везёт. Он всё же встретил свою вторую половину, такую же серую, как он, такого же трясущегося от страха мышонка. И она приняла его, наверное, даже полюбила. А он... А он — нет. Потому что и этого тоже боялся.
И он кичился своей «независимостью» перед своими так называемыми друзьями, такими же прапорщиками-интендантами, такими же тыловыми крысами. И пил с ними, и рассказывал грязные анекдоты, и ходил с ними «по бабам», потому что боялся, если он сделает что-то не так, его не поймут, не примут.
И когда в Новосибирске, куда он приехал в командировку, он вдруг встретил серые глаза, которые смотрели на него с нежностью, доверием и любовью (и такое бывает, шанс даётся всем), он испугался этих глаз. Они были такие страшные... И обещали сразу все: и рай, и ад... и горе, и счастье... и жизнь, и смерть... Всё!
И, испугавшись, он опять нырнул в свой мирок — маленький и затхлый, который сам построил. И уже потом, по ночам, вспоминая эти глаза, он и тогда не переставал их бояться.
Страх стал его жизнью. Страх стал судьбой. Закрыл собой всё: любовь и ненависть, дружбу и вражду, гордость и счастье — закрыл собой весь мир.
Он боялся всего и всегда...
Господи, как он испугался, когда в составе так называе-мого ограниченного контингента советских войск попал в Афганистан всё тем же прапорщиком-тыловиком (а может быть, в составе внутренних войск РФ в Чечню, или на Дон-басс с гуманитарной колонной... какая разница!) Он боялся, что его застрелит какой-нибудь случайный снайпер... Кому было бояться снайпера?! Ему?! Интенданту?! Тыловой крысе?! Но он боялся, мучительно потея под бронежилетом, трясся и боялся...
И однажды, прибыв в боевую часть, протрясясь перед этим в страхе за свою крысиную жизнь всю двухчасовую дорогу от Кабула (Грозного, Донецка) — он выпил стакан водки, пошёл до ветру... и подорвался на мине...
Как странно, не правда ли? «Бережёного Бог бережет!» И вот берёгся-берёгся... и бах... и даже похоронить нечего...
К чему это я...
...всю свою недолгую жизнь он прожил так, словно ходил по зимней речке с проталинами... по болоту с моховыми кочками... Он всегда боялся умереть. Боялся...
ПРО ЛЮБОВЬ, ХУДОЖНИКА ПРЕКРАСНУЮ ДЕВОЧКУ и КОТА
Жил на свете Мальчик. Был Мальчик Знаменитым Художником. И все, кого он рисовал, тоже становились Знаменитыми.
Однажды он нарисовал своего кота, и — о чудо! — на следующее утро обычный серый полосатый кот с прокусанным ухом проснулся Знаменитым Котом. Правда, Кот этого не заметил, ну разве что ему стали давать другие, более дорогие консервы для знаменитых котов. Но честно говоря, Коту больше нравились старые, и он каждый раз вздыхал и тщательно обнюхивал свою миску, прежде чем начинал есть эти новые знаменитые консервы для знаменитых котов. А все вокруг вздыхали и говорили: «Ах, какой Знаменитый Кот».
А на другой улице жила Прекрасная Девочка, и хотя она была прекрасна, как утренняя заря, как лепестки роз, как ... — как ещё обычно пишут в сказках? А! Ни в сказке сказать, ни пером описать — была она, увы, несчастна, потому что была совсем-совсем незнаменита. Ну ни капельки. По утрам, стоя возле зеркала и разглядывая своё прекрасное личико, она печально вздыхала и говорила отражению: «Наверное, я не так уж и прекрасна... раз никто обо мне не знает...» — и опять вздыхала.
В общем, все кругом вздыхали, один наш Мальчик не вздыхал, а работал, как раб на галере... как один известный руководитель одного известного государства, и продолжал превращать кистью и мольбертом обычных людей, котов и цветы — в знаменитости.
Однажды... да-да-да, конечно — «однажды»... это ведь сказка! Однажды наш Знаменитый Художник повстречал Прекрасную Девочку и... влюбился.
Теперь и наш Мальчик перестал рисовать и тоже начал вздыхать, не зная, как же ему рассказать Прекрасной Девочке о своей любви. Ему было очень страшно, вдруг она посмеётся над ним, а он ведь был очень гордым, наш Знаменитый Художник. Так он сидел, вздыхал и гладил своего Знаменитого Кота, пока ему в голову, в его гениальную голову не пришла гениальная идея. Он сбросил Знаменитого Кота с коленей, схватил кисти и мольберт и побежал к Прекрасной Девочке.
— Позволь нарисовать тебя, о Прекрасное Создание, — сказал он, стоя на одном колене и вымеряя на глаз пропорции лица Прекрасной Девочки кистью.
«Вот, — подумала Прекрасная Девочка, — вот, — честно говоря, мысли у неё были короткие, — вот мой шанс!» — но вслух ничего не сказала, только села в кресло и повернула своё прекрасное личико в три четверти.
О-о-о-о-о! Наша красавица была очень терпеливой девочкой: она даже ни разу не шевельнулась, даже ни разу не сходила в туалет, пока Мальчик её рисовал. А рисовал он два дня и две ночи, и это был ещё только набросок! А потом были долгие дни ожидания, и однажды наш Знаменитый Художник выставил портрет Прекрасной Девочки, и все восхитились: «Ах! Как прекрасна эта Девочка! Эта Знаменитая Девочка». И Прекрасная Девочка восхитилась, потому что случилось то, о чём она мечтала больше всего на свете — она стала Знаменитой.
Нужно ли говорить, что Мальчик тут же сделал предложение руки и сердца Прекрасной Де... нет!.. теперь уже — Прекрасной и Знаменитой Девочке. Она, конечно же, согласилась. «Я не люблю его. Но буду каждый день рядом, и тогда он будет рисовать меня: только меня, всегда только меня одну». Но согласившись, она поставила условие, Мальчик должен был отдать своего Знаменитого Кота, э-э-э-э... да хоть кому отдать, потому что у неё на котов эта... аллергия! Хотя на самом деле она, конечно же, просто ревновала Знаменитого Кота к своей славе. Мальчик вздохнул, и отнёс Кота к Другу. Друг грустно посмотрел на Мальчика и вздохнул, и Кот вздохнул. А Мальчик не вздыхал, он вприпрыжку побежал к своей Знаменитой Девочке.
Так они стали очень Знаменитой Парой: Знаменитая Прекрасная Девочка и Знаменитый Художник. И их стали везде приглашать, а однажды даже Король пригласил на свой королевский бал. Короля Мальчик тоже рисовал, но короли — они и без художников всегда знаменитые, поэтому нет смысла писать «Знаменитый Король», это и так всем понятно.
«Какая у вас Прекрасная Супруга! — сказал на балу восхищённый Король, — вы позволите, Знаменитый Художник, потанцевать с ней?» «О, да, конечно, сир!» — согласился Мальчик, он, конечно, не хотел, чтобы его Прекрасная Девочка танцевала с Королём, но монархам не принято отказывать.
Девочка кружилась в вальсе с Королем, ловила восхищённые взгляды придворных и была на седьмом небе от счастья. Разве могла она ещё полгода, да нет, всего лишь три месяца назад, грустно глядя в зеркало, думать о том, что будет танцевать с Королём?!
«Да, я прекрасна, я безумно прекрасна...» — думала она и закрывала глаза от счастья.
И вы знаете? Она стала фавориткой Короля.
«А как же Художник?» — спросите вы. «А никак!» — отвечу я.
Однажды Знаменитая Прекрасная Девочка просто сказала Знаменитому Художнику, что она с ним разводится, что уходит, и что никогда его не любила, и что... В общем, много ещё чего наговорила, потом собрала свои вещи и переехала жить во Дворец.
А наш Художник запил. Они все такие — люди искусства. У них тонкая кожа и ранимая душа, да и кто бы не запил, если бы от него ушла любимая жена? Он перестал рисовать, и что ещё страшнее — вдруг совсем ослеп, и теперь целыми днями лежал на диване, уставившись незрячими глазами в потолок.
Время шло, люди его забывали, и однажды пришло время, когда уже никто не мог вспомнить, что наш Мальчик был когда-то Знаменитым Художником. И тогда к Мальчику пришёл его Друг со Знаменитым Котом под мышкой. Друг вынес все пустые бутылки, убрался в комнате и принёс свежие розы, а Кот переловил всех мышей, которые развелись у Художника и уже взялись грызть его холсты.
«Тебе надо взять себя в руки» — сказал Друг. «Мур» — одобрительно добавил Кот. «Взять в руки и рисовать! Только работа спасёт тебя!» «Мур» — второй раз согласился Кот и потёрся о Художника полосатой головой с рваным ухом. Друг вдруг присел на диван, обнял Художника и поцеловал его... (А вы ещё не догадались, что Друг Художника был девушкой? Вы просто не знаете художников...) И тут случилось чудо (сказка же), Художник вдруг прозрел, поднялся с дивана, взял холст и нарисовал свои «Знаменитые Розы».
«Ах! — сказали все, — а мы всё думали, куда же подевался наш Знаменитый Художник? Наверное, просто уезжал, наверное, его просто не было в нашем Знаменитом Городе!»
А Художник вдруг стал счастлив и нарисовал ещё несколько портретов... своего Друга, хотите сказать? Нет! Своей Любимой Девочки, какой уж теперь «Друг»?..
И все говорили: «Ах, как Прекрасна эта Девочка, а раньше мы этого не замечали, какой же всё-таки проницательный наш Знаменитый Художник!»
А Знаменитый Художник сидел в своей комнате, гладил своего Знаменитого Кота, а его Любимая Девочка их рисовала. Вы думаете, она хотела стать знаменитой? Вовсе нет, ей просто нравилось рисовать!
«А как же Знаменитая Прекрасная Девочка?» — спросите вы.
А она, после того как её лучшая подруга позвонила и рассказала про Знаменитого Художника и его Любимую Девочку, объелась пирожных и эклеров и стала такой толстой, что не могла больше проходить в дверь королевской спальни, и однажды Король разлюбил её. А потом и вовсе выдал замуж за мрачного барона с синей бородой из дальнего пограничного замка, и все про неё забыли. Хотя нет, не совсем забыли, потому что портрет Прекрасной Девочки до сих пор висит в дворцовой картинной галерее, и все, проходя мимо, вздыхают и говорят: «Ах, какая Прекрасная Девочка, ах, какой Знаменитый Художник... » И никому и в голову не может прийти, что та жирная и визгливая стерва-баронесса из далёкого замка — и есть та самая «Прекрасная Девочка»...
МАЛЬЧИК и ДЕВОЧКА ГЛУПАЯ СКАЗКА
Жили на свете Мальчик и Девочка, которые думали про себя, что они совсем уже большие. Но разве может быть большим мальчик? Он тогда должен называться мужчиной! И разве может быть взрослой та, которую называют девочкой? Нет, тогда бы все вокруг называли её женщиной. А поскольку все их звали «Мальчик и Девочка», то и были они совсем маленькими и глупенькими, хоть и выросли большими да красивыми. А всему виной была их знакомая Фея, которая слишком буквально выполняла желания глупых детишек.
Однажды Фея пришла (по разнарядке) к Мальчику и спросила, что он больше всего желает на свете? Мальчик подумал три микросекунды и ответил, что хочет быть большим, красивым и чтобы все девочки любили его! Фея взмахнула волшебной палочкой, и стал мальчик ростом метр девяносто пять, длинноволосым блондином с голубыми глазами и сильными руками.
Потом поступила разнарядка по Девочке, и Фея пришла и спросила, а что она желает больше всего на свете? Девочка зажмурилась и уже собралась перечислить много всякой всячины про себя, для себя, на себя... но фея сказала, что её возможности ограничены только тремя желаниями. И тогда Девочка, обиженно надув губки, пожелала себе быть красивой, красивой и ещё раз красивой! И даже топнула ножкой. Взмахнула Фея палочкой и стала наша Девочка красавица-раскрасавица: ни в сказке сказать, ни по телевизору показать — все телевизоры взрывались (они тогда были ещё кинескопные), когда по ним хотели показать нашу Девочку. Да что там телевизоры — однажды лопнуло от зависти зеркало, когда Девочка утром перед ним расчёсывала свои волосы волшебной красоты.
А потом случилось обыкновенное чудо: наш Мальчик и наша Девочка повстречались на сказочном балу, который по глупости все тогда называли танцполом. (Какой же это был танцпол, если Мальчик и Девочка влюбились друг в друга без памяти. Так влюбляются только на сказочных балах. Так что, не рассказывайте нам сказки!) Влюбились и решили больше никогда-никогда не расставаться. Конечно, как же им было расстаться друг с другом, если все вокруг говорили: «Ах, какая красивая пара... » А девочки громко вздыхали, рвали ноготками платочки и говорили: «Какая она красивая... и какой красивый у неё Мальчик, мы все его так любим!» А мальчики ничего не говорили, мальчики — они немногословны, они просто обгрызли все ногти на руках до локтей, глядя на Девочку.
А наши герои были безмерно счастливы и уже думали сыграть самую красивую свадьбу в мире — такую, чтобы все и навсегда её запомнили и своим детям рассказывали, и даже внукам, а может быть, даже внучатым племянникам. А пока они наслаждались прекрасным миром и собой.
Как-то раз Мальчик и Девочка решили погулять по Жизни, и по своей неопытности забрели в Горы. Горы были не такие уж и высокие, но Мальчику и Девочке они показались огромными и величественными. И тут Мальчик решил, что он обязательно должен перевести через горы свою любимую Девочку. Такое вот он решил исполнить геройство. Влюбленные мальчики всегда геройствуют. Он взял Девочку за руку и повел наверх. Идти было трудно, но не зря же он был высокий, здоровенный блондин: бодро ступал он по камням, помогая своей прекрасной;
Девочке на особо трудных участках. А Девочка шла и думала: «Какой у меня большой, красивый и сильный Мальчик, я так его за это люблю!» Мальчик догадывался об этих мыслях, улыбался и думал: «Смотри, смотри на меня, самая красивая девочка в мире, другого такого красивого мальчика у тебя не будет!» И были они счастливы.
Но Горы не только величественны, но ещё и коварны. И вот на узкой тропе, поскользнувшись на сыпучих камнях, оступился, упал и покатился вниз наш красивый и сильный Мальчик. В последний момент он зацепился сильными красивыми руками за большой камень, да так и повис на нём. «Брось верёвку! — попросил Мальчик любимую. — Брось верёвку и подай руку, любимая!» Но Девочка стояла и размышляла, накручивая на пальчик свои прекрасные локоны...
«Он так легко оступился, — думала она, — так легко оступился и так легко покатился. А горы-то ведь не такие уж и большие. И это он ещё шёл налегке, и рядом с ним только я одна... А что же будет, когда появятся наши детишки?» И, рассудив так, что со временем будет только хуже, Девочка вздохнула... и, не бросив верёвки и не подав руки Мальчику, развернулась и пошла обратно...
Что стало с тем Мальчиком, никто точно не знает. Кто-то говорит, что он погиб, упав в пропасть. Другие говорят, что он жив и его спасла другая девочка, которая тайком шла за Мальчиком и Девочкой, потому что очень любила нашего героя. А может быть, там была и не одна девочка... Что же тут удивляться? Ведь фея выполнила своё обещание, и все девочки были влюблены в нашего Мальчика.
Точно мы знаем только про Девочку. Она по сей день сидит возле зеркала и расчёсывает свои волшебной красоты волосы. Она не нашла другого мальчика. Были они, по её мнению, недостаточно хороши. Кто-то был недостаточно красив, кто-то недостаточно силён, у кого-то не хватало смелости. Про ум она даже не думала. Никто же Фею про ум-то не просил.;
Вспоминает ли она хотя бы иногда своего Мальчика, спросите вы? «Нет», — отвечу вам я, ну разве что иногда во сне ей слышится крик Мальчика: «Брось верёвку! Брось верёвку и подай руку, дура!!!»
БЕСТОЛКОВЫЕ МАЛЬЧИК и ДЕВОЧКА
В одном королевстве жили-были Бестолковый Мальчик и Бестолковая Девочка. Бестолковые — это у них фамилия была такая. Женились они рано — само собой разумеется, по любви... Институтов не кончали, нигде не работали, жили бедно, но у них была мечта — мечтали они стать богатыми.
Они уже и блошиный цирк устраивали, только все дрессированные блохи у них разбежались, земляных червей пытались дрессировать, но те оказались слишком медленными и тупыми... В общем, не получалось ничего. Но они не отчаивались, потому что вокруг тоже все мечтали разбогатеть, и тоже пытались дрессировать тараканов и кузнечиков, вшей и даже, — тьфу, гадость какая, — мокриц... и тоже ни у кого ничего не получалось!
Так бы всё это и продолжалось, но однажды летом в королевство приехал Благодетель. Он так сам себя и называл. «Я — сказал он, — ваш Благодетель!» Был он гладкий, бритый и в цилиндре, всем всегда улыбался и предлагал... менять целые тарелки на битые. «Зачем? — спросите вы, и ещё спросите — какой дурак вообще стал бы меняться?» А весь смысл был в том, что на три целые тарелки вы могли у Благодетеля получить семь — семь! — половинок. То есть, если пересчитать, три с половиной тарелки. И в будущем — их можно было бы так и обменять. Благодетель даже честное слово дал, мол, конечно можно! Он даже один плакат повесил в королевстве (королевство-то было махонькое) «Честное слово, обменяю в будущем битые тарелки на целые!» Жители королевства сперва с недоверием отнеслись к такой выгодной бизнес-операции. Но сначала один, а потом другой, и так друг за другом, все обменяли свои тарелки на половинки.
Больше всех суетились Бестолковые Мальчик и Девочка, они носились по всему городу и всех уговаривали сделать обмен. Они расписывали, как это здорово, менять целые тарелки на битые. «Вы представляете — говорили они, — полный сервиз из шести тарелок можно обменять на четырнадцать полутарелок, а это?.. — здесь они начинали улыбаться и хитро подмигивать глазом, — а это?.. — и когда недогадливый житель королевства продолжал недоуменно хлопать глазами, подытоживали: — А это в будущем семь — целых семь! — целых тарелок!» После этого жители ещё долго стояли в задумчивости, загибали пальцы, шевелили губами, а потом, когда наконец-то до них начинала доходить прямая выгода, бежали домой за своими тарелками. Сами Мальчик и Девочка обменяли свои единственные три тарелки на семь половинок и одну чет-верть. Одну четверть им дали за их активную деятельность по продвижению идеи обмена тарелок в массы.
После того как Благодетель уехал, все принялись ждать, когда он вернётся и привезёт с собой новые целые тарелки. А пока во многих семьях есть приходилось прямо из кастрюль и сковородок, а некоторые стали накладывать еду прямо на стол... это даже было признано модным и очень демократичным. Все говорили, что теперь им не нужны тарелки, и когда они их получат обратно с прибылью, то опять обменяют на полутарелки и будут ждать следующего приезда. Некоторые даже подсчитали, что если они с самого начала сдали по шесть тарелок... и если их Благодетель будет приезжать хотя бы раз в год... то они получат через десять лет... мама дорогая! А сколько они получат через двадцать лет... о, нет! Даже страшно подумать!!! Если хотите, сами посчитайте, там, правда, с дробями получается... но кого эти дроби в конце концов интересуют?!
Пока ждали, случилась зима. Зима была снежная, холодная и была бы совсем скучная, если бы в королевство не приехал Радетель. Не родитель, нет... Радетель! Он так всем и сказал: «Я радею за ваше благополучие!» И стал собирать цветы в горшках, обменивая их на снег. «Ха-ха-ха, — скажете вы, — какой дурак будет менять горшечные цветы на снег? Ведь в них, кроме никому ненужного цветка, есть ещё земля и совершенно полезный горшок!» Но Радетель, который, надо сказать, выглядел совсем как Благодетель (только носил усы, чёрные очки и фуражку), предложил очень выгодное дело. Пообещал, что ещё до весны (плакат тоже повесил, прошлый про тарелки снял, а свой повесил), ещё до весны он привезет волшебный порошок, который, кстати говоря, входит в бесплатный бонусный комплект, и этот порошок сделает так, что снег не будет таять.
— И тогда-а-а-а?..
— И тогда жители королевства смогут продать весь свой нетающий снег летом!
— Кому-у-у-у?
— Да хоть кому! Это же какая выгода от снега летом! Это и мороженое, и колбаса не портится...
В общем, все жители королевства обменяли свои цветы в горшках — на снег. Они позабивали этим снегом все свои сундуки, а чтобы тот не растаял, даже топить в домах перестали и держали все окна нараспашку. Наши Мальчик и Девочка первыми обменяли свои герани и пеларгонии на снег, и они же первые придумали не топить в доме. «Смотрите, какая экономия получилась от сделки, вон сколько дров сэкономили... » — говорили они в нос, потому что были изрядно простужены.
А ближе к весне уехал Радетель за порошком ...
Весна была в том году бурная, дружная, и как ни старались жители королевства, всё равно весь снег в сундуках растаял, так и не дождавшись волшебного порошка. И тут кто-то первый крикнул: «Братцы! Да нас же обманули!» И всё королевство взбунтовалось, все сто двадцать три человека, включая два младенца и три пенсионера. «Нас обманули! — орали они на все лады, бегая по городу. — Обманули нас!». Кто-то даже по ночам стал писать крамолу на стене. А потом этот кто-то придумал акцию протеста, и все жители, надев на свои головы кастрюли и стуча по ним ложками и половниками, дружной колонной пошли требовать от короля справедливости: вот чтобы король сию секунду, вот прямо сейчас же поймал мошенников и тут же на городской площади прилюдно казнил их. Ну наприме-е-е-ер... отрубил бы головы! Или лучшее-е-е... хотя нет! всё-таки головы... или... нет! хотя... пусть лучше головы... Король страшно перепугался, он и сам покупал и полутарелки, и снег, и теперь тоже мечтал, чтобы кто-нибудь поймал злодеев и казнил их... Но народ страшно шумел, и король залез под одеяло и, только там успокоившись, стал готов принимать государственные решения. Беда в том, что он совсем не знал, какие решения нужно принимать...
И тут появился... Ин-ког-ни-то. Он так всем и сказал: «Я приехал. Инкогнито!» И предложил всем обменять полутарелки на цветы. «Слава тебе, Господи!» — закричали жители королевства, да так громко, что король их услышал под одеялом, вылез из-под него и вышел на балкон дворца — посмотреть, чего это опять так орут под балконом? Народ увидел короля и закричал: «Королю нашему слава!». За три дня всё королевство обменяло свои полутарелки на цветы. Всех немного смущало то, что цветы были очень похожи на те, которые у них выменяли зимой на снег, и горшки похожие, да и сам Инкогнто был как-то одновременно похож и на Благодетеля, и на Радетеля сразу. Был и брит, и в цилиндре... но в чёрных очках. Все поначалу даже испугались, что он тоже плакат повесит, но он ничего не вешал, а только честно, исключительно честно, как и обещал, обменял все цветы на полутарелки, и даже разрешил выбирать цветы... И люди выбирали такие, какие у них были раньше. Очень демократичный в этот раз попался бизнесмен.
Бестолковые тоже обменяли полутарелки на цветы, только четверть тарелки Инкогнито не захотел у них взять. Так она у них и осталась.
А Инкогнито забрал все осколки тарелок, погрузил их на телегу и уехал куда-то, никто не знает куда.
А люди королевства ходили и улыбались, потому что наконец-то избавились от этих дурацких полутарелок и к ним вернулись их цветы. Они даже ещё три дня ходили на дворцовую площадь кричать: «Слава королю!». А потом успокоились и снова сели дожидаться своего богатства, а тот, кто был попроворнее и поделовитее, пошёл ловить муравьёв и головастиков.
И Бестолковые Мальчик и Девочка на время успокоились. Цветы у них были на месте, сердца на месте, на стене как память висела четверть тарелки, а есть они давно привыкли прямо со стола — а почему, собственно, нет? Поговаривали, что и сам король теперь ест со стола, потому что, как мы помним, это модно и демократично... Но точно ли он так ест... кто же их, этих королей, знает?..
ЭКСКАЛИБУР
Жил-был на свете Меч. Звали его Экскалибур. И был он близко знаком с самим Королем Артуром. Собственно, был он мечом Короля Артура.
И мог Меч перерубить любой клинок на свете и разрубить любой доспех. По характеру был он бесстрашный воин и бретёр и любил любоваться собой, особенно когда Король доставал его перед зеркалом. Да-а-а-а, он был красив. Ничего лишнего, никаких алмазов и рубинов, простая рукоять, треугольное навершие, прямая гарда и длинный блестящий на солнце клинок. Клинок — главное! Именно в нем была вся сила. Посмотрите, как красив этот клинок! Правда?
Мечу очень нравилось, когда Король обнажал его перед своими Рыцарями. Рыцарей он любил. Как же их не любить? Сэр Ивейн, сэр Ланселот, сэр Персифаль... Сильные и красивые мужчины.
А женщин Меч недолюбливал. Скажите, как можно любить эти слабые и изнеженные существа? Экскалибур помнил, как однажды Король передал его в руки своей Королевы Жениверы.
Смешно сказать, она не смогла даже приподнять его! Безобразие.
Откуда он появился на свет, Экскалибур не знал. Он слышал, что когда-то давно Король достал некий меч из Камня. И Меч думал, что это рассказывают про него, а то, что он не помнит этого, так это потому, что тогда был слишком юн. Ну действительно, не кузнец же его выковал.
Да-а-а-а.
Был он самый лучший меч на свете. И Экскалибур знал об этом! Жизнь была прекрасна и удивительна!
Одного он терпеть не мог — когда Король вставлял его в Ножны. Какого чёрта?! Те Ножны были совсем-совсем простые, на них даже взглянуть было стыдно. Такой красавец Меч и такие замухрышки Ножны. Мезальянс и скандал! Этого нельзя было терпеть! Лучше бы Король его носил на перевязи. Но Король всегда вставлял его в Ножны. Всегда!
И не сказать, чтобы Экскалибуру было в Ножнах плохо... В них он сразу засыпал, ему было тепло и уютно. Он даже не замечал, как проходит время, он смотрел сны. Сны о том, что он Самый Сильный Меч на свете, и о том, как он рубится в конном и пешем строю и нет ему равных!
Но когда Король доставал его из Ножен, он всегда смотрел на них презрительно и с осуждением. Как? Как они смели прятать его силу и красоту?!
Но не знал великий Меч, что его совсем-совсем простые Ножны способны одним прикосновением излечивать любые раны, а иногда даже воскрешать мертвых. Потому что когда-то, давным-давно на них пролилась одна маленькая капелька, одна совсем-совсем маленькая капелька крови из Чаши Вечной Жизни — Святого Грааля...
СТОЙКИЙ ОЛОВЯННЫЙ СОЛАДТИК
Они познакомились в городе, который тогда называли Ленинград. А где бы им ещё познакомиться? Он — выпускник Высшего военно-морского училища подводного плаванья, Она — выпускница Ленинградского хореографического училища им. Вагановой.
Лето, учёба закончилась, месяц отпуска, Нева, белые ночи, Невский проспект, романтика. Гуляли, танцевали, целовались и... и больше ничего, время тогда было другое.
Потом Он уехал на Камчатку, в Вилючинск — на базу атомных подводных лодок, а Она осталась в Ленинграде, в Мариинском, говорили — подавала надежды. Она включилась в работу, Он — в службу.
А через месяц Он понял — без неё ему не жить.
И начались письма, которые Он писал каждую неделю. Он их писал всегда и везде, даже под водой в автономном плаванье, а по приходу на базу скопом отправлял. Он писал и писал, и так прошло два года, и Она даже пару раз ответила. А потом у него вышел перевод на Северный в Гаджиево. Счастья был целый океан! Гаджиево — это база атомных подводных лодок на Кольском. Кольский — не Камчатка, до Питера — рукой подать. Перед прибытием к новому месту службы Он заехал к Ней. Она была в депрессии: в театре на вторых ролях, партии не давали, безнадёжно и тоскливо, и тут — Он! Возмужал, окреп, старший лейтенант, красавец, с цветами-шампанским-конфетами, получали тогда подводники — не чета сегодняшним клеркам из банка.
Что ни день — театры, что ни ночь (добился Он своего!) — любовный фейерверк. Он и с родителями её познакомился... Но про женитьбу как-то особо не говорил, да никто его и не заставлял. Она — танцовщица, балерина Мариинки, пусть и на вторых ролях, но, согласитесь, не в Гаджиево же! Он это понимал и не настаивал, был уже счастлив хотя бы тем, что услышал от неё «люблю». Любила? Может быть... Во всяком случае, теперь, после встречи, отвечала Она на письма почти регулярно.
А весной следующего года атомная подводная лодка, на которой служил наш старший лейтенант, возвращалась из похода и на глубине 386 метров в Норвежском море на ней случился пожар. Дальше — всё как обычно в таких случаях (Господи! «Всё как обычно»):
Пожар на глубине при возвращении с боевого задания.
Борьба за живучесть в подводном и надводном положении, при этом, как правило, подлодка остаётся без хода и связи.
Поступление забортной воды внутрь прочного корпуса.
Потеря центральным постом управления борьбой за живучесть подлодки.
Потеря подводной лодкой плавучести и продольной устойчивости.
Опрокидывание.
Затопление.
Гибель.
Боролись они за жизнь подлодки пять часов. Наши самолёты прикрывали весь район, воды нейтральные, но рядом крутились натовцы, слава богу — погода была не самая плохая, и на помощь уже шли наши спасатели и рыбаки.
На пятом часу подводники спустили на воду спасательные плоты и начали погрузку. На борту оставалось шесть человек, когда резко возник дифферент на корму и лодка, встав вертикально, круто пошла ко дну.
Он к плотам не успел, готовил секретные документы на уничтожение, в аварийно-спасательную капсулу его втащили уже в последний момент. В капсуле их было пятеро, шестой остался где-то в подлодке.
Из стенограммы магнитофонной записи дознания старшего лейтенанта N:
«Лодка погружалась, и слышно было, как трескались переборки... Глубиномер показывал 400 м и стрелку зашкаливало. Я спросил: «Какая глубина моря?» Кто-то ответил — полторы тысячи метров. А командир сказал, что если достигнем дна, то камеру раздавит. И тут под нами раздался удар, как будто взорвалась бомба, затем началась мощная вибрация... Кто-то крикнул: «Включиться в ИДА (индивидуальные дыхательные аппараты)». Включились только я и мичман-химик: вахтенный офицер потерял сознание, у него была судорога, он хрипел. Мичман-вычислитель лежал на боку и никаких признаков жизни не подавал. Командир с верхнего яруса стал давать указание, чтобы мы включили в аппарат вахтенного, что мы с химиком и сделали с большим трудом. После того, как вахтенный стал делать редкие, но глубокие вдохи, я полез наверх — посмотреть, что с командиром, так как его уже не было слышно. Он сидел на скамеечке, свесив голову, и хрипел, у его ног лежал дыхательный аппарат. В течение одной или двух минут камера всплывала. И когда она достигла поверхности, избыточным давлением, которое было внутри камеры, с защёлки сорвало верхний люк. Химика пробкой выбросило наверх. Меня тоже выбросило. В открытый люк хлынула вода, в течение пяти-семи секунд капсула набралась воды и камнем ушла на дно. А я остался наверху. Метрах в двадцати от меня плавал с разбитой головой мёртвый химик...»
Его спасли рыбаки. Всего из семидесяти подводников выжило тридцать. Многие погибли от переохлаждения в ледяных водах Норвежского моря. Потом был госпиталь, расследование и... как ни странно, награждение. Их всех наградили орденами — и живых, и мёртвых.
В Питер Он попал только в июле. Она уже всё знала из газет. Газетчики всё разнюхали и вовсю описывали подробности, которых не было, анализируя и смакуя, кто виноват. Пятью годами раньше никто бы ничего не узнал.
Когда Он пришёл, Она кинулась ему на шею и сказала: «Никогда! Слышишь?! Никогда я больше не пущу тебя в море!» У неё был папа в Ленинграде, и у папы были знакомые во флотском командовании, и на семейном совете — её семейном совете — было решено перевести его в штаб Балтийского Флота. После пережитого ужаса Он не сопротивлялся. Тем более что просил её руки и Она согласилась стать женой (всё равно с карьерой танцовщицы что-то там не ладилось). Родители её были только «за!», смотрели на старшего лейтенанта с уважением и гордостью — как же, такой жених у дочери! Тогда в стране ещё чтили своих героев... И всё складывалось ой как хорошо!
Через две недели Он уехал к маме. На неделю. А когда вернулся, не застал её дома. Пока его не было, как чёрт из табакерки, выскочил её хореограф («Ты — прекрасная танцовщица! Тебя просто здесь не ценят! Сделаю из тебя приму!») и увёз её в Италию. Её мама сказала: «Тебе нельзя было её оставлять одну!» На неделю? В записке Она написала «Прости! Я не смогу без балета...» Он не стал устраивать скандалы, просто развернулся и уехал в Гаджиево.
Через два года, оказавшись проездом в Петербурге — для чего была придумана целая схема, как оказаться в Питере на сутки, — Он позвонил ей и назначил встречу. Она к тому времени уже год как вернулась из Италии и опять танцевала в Мариинке. Он позвонил, и Она согласилась. Он не поверил своим ушам, но Она взвизгнула в трубку: «Люблю!», и у него чуть не взорвалось сердце от счастья. Договорились встретиться в небольшом уютном кафе: было у них одно памятное местечко, где Они первый раз поцеловались.
Пока Он её ждал, в кафе вдруг случился пожар. Пожар в кафе? Он видел пожар под водой!
«Во время пожара в кафе находился капитан-лейтенант N., который после возгорания, по словам очевидцев, спас четырёх человек. Когда офицер бросился спасать звавшую на помощь девушку, на него в горящем помещении обрушилась балка», — записали потом газетчики со слов командира пожарного расчёта.
Его достали из-под завала ещё живым. Он был без сознания... весь в ожогах... особенно обгорела правая нога. Когда Она примчалась, его уже отправили в госпиталь. В реанимацию к Нему Её не пустили (в реанимацию ни к кому не пускают, пока есть надежда, что пациент выживет). Да и что бы Она там увидела? Трубки... гели... марли... Она осталась сидеть под дверью...
Умирал Он долго. Врачи сделали все, чтобы его спасти, но ни ампутация ноги, ни частичная пересадка кожи не помогли. Через три недели, не приходя в сознание, Он умер. Она так Его и не увидела.
На похороны Она не пришла. Не смогла. Испугалась, что не выдержит и свалится в обморок. Наверное, всё-таки любила.
А ещё через месяц, навсегда оставив Петербург, Она уехала в Копенгаген, танцевать в Датский Королевский Балет.
ТЕРЕМОК
... с Домом опять была ерунда. Они с Рыжим крутились возле него вот уже часа два, а Он всё не показывался. Артем объявил перекур и упал на траву.
А теперь чего? Чего надо-то? С автоматом нельзя... с гранатометом нельзя... с оружием нельзя... это понятно! Хотя тоже непонятно...
Стоит себе деревенский дом на окраине донецкого села, и попасть в него можно только без оружия. Хотя Дом, конечно, этот — другим домам рознь. Все дома в селе разбиты и развалены, а этот как новый, и жратвы в его погребе валом. Как он уцелел? Утюжили здесь как следует, грамотно, и наши и ваши. А он уцелел.
Артем сам на него наткнулся случайно, ковыляя по дороге: «куда глаза глядят». (А те глядели вообще непонятно куда — осточертела вся эта война!) Забрёл в брошенное село, каких уже видел сколько угодно, и... на тебе! Стоит красавец! Поначалу аж опешил: так привык видеть кругом одни воронки да разнесённые по брёвнышку дома, а тут целёхонький, и только что труба не дымит. Сутки он просидел возле него в бурьяне — всё ждал, кого принесёт — не вызывал Дом ощущения брошенности. Но так и не дождался. И поселился в нём сам. Поначалу решил отдохнуть, отоспаться, отогреться и, как оказалось, отъесться, в погребе была картошка, солёные огурцы и сало, много сала. Неделю он из Дома не вылезал, и за неделю решил никуда больше не ходить. Некуда идти было!
Не ходить, так не ходить. Но на седьмой день Артём вдруг испугался, ведь припрётся в Дом кто-нибудь и за этакое добро поставит к стенке, а у него даже завалящего пистолетика нет. И отправился он в село, какое-никакое оружие раздобыть.
На другом конце села он его и нашёл, новенький АК-74 с тройным боекомплектом и РПГ с парой гранат к нему (а вдруг танки?!). Еле дотащил всё до Дома. А Дома нет!
Поначалу Артём решил, что не туда вышел, но покрутив-шись, убедился, что стоит на той самой улице, возле тех самых тополей... но Дома не было! Тогда он, вот как сейчас, повалился в траву. Мысли скакали в голове, как кролики, и одна мысль была дебильней другой. Как тогда, когда он впервые увидел Дом, глаза отказывались верить, что Дом есть — так и теперь не верилось, что Дома нет. Что его, взорвали что ли, пока он таскался? Но кто? Когда? Почему не слышал? А главное, как же это он теперь без Дома-то?!
И тогда он вскочил и с бешеной злостью принялся пинать и разбрасывать всё это убийственное железное барахло, которое уже надоело до чёртиков... Он орал, как раненый, он проклинал себя за то, что ушёл из Дома ради всей этой дряни. Когда он выкинул последнюю гранату, на душе стало легче. Он успокоился, вздохнул и обречённо посмотрел в сторону Дома.
Дом стоял на месте!
Ума тогда хватило не бежать опять за автоматом, а тихо и мирно зайти в Дом.
Дня три он не выходил. На четвёртый решил повторить эксперимент с оружием, и Дом его опять не пустил. Он просто исчез, как в первый раз. Дом не хотел оружия. Мысль конечно безумная, прямо скажем, идиотская, но так было. Тем более что неделю спустя, когда Артём осмелился сделать новую вылазку в село — не за оружием (Упаси Господи!), а просто так — и нашёл Кошку, с Кошкой Дом его принял. Вот так! С кошкой можно, а с оружием нельзя... Больше экспериментов Артём не проводил, двух раз хватило.
«Ну а теперь чего Тебе надо! — мысленно обращался к Дому Артём. — Ведь нет у Рыжего никакого оружия, всего обыскал... и у меня нет. Чем тебе Рыжий — не Кошка?»
Хотя Рыжий, конечно, не Кошка. Он появился здесь дней десять назад. С той стороны. Поселился на огородах. Соорудил шалаш и копался на пустых грядках, добывая себе пропитание. Впечатление человека приятного он не производил, и хрен бы Артём стал себя обнаруживать, если бы не тоска по живому общению, по разговору, по обычной болтовне.
Знакомство вышло бурное. Рыжий, как увидел Артёма, так бросился на него с дубиной и матом, пока Артём кулаком не угомонил... вместе с дубиной. Хлипкий сопляк, на отбросах не разъешься... Изо всего, что Артём ему говорил, Рыжий понял только про жратву. После этого стал тихий и ласковый, как собачка. Хотя какая уж там собачка... вон и сейчас сидит, волком смотрит. Думает, наколол я его.
«Да-а-а-а... — Артём почесал затылок, — а ты говоришь: Кошка... » Кошка, как увидела его, так аж с мявканьем кинулась навстречу, все ноги обтёрла, по фигу ей всё было — лишь бы одной больше не шляться. Когда он в Дом её принес, всё обнюхала и улеглась на кухне, урча, как трактор. Так весь вечер и проурчала, даже жрать не просила
Что же здесь не так?..
Артем лёг на спину. В небе парил коршун, наматывая круги. Тихо, мирно...
Конечно, не так. Кошка-то от чистого сердца пошла, а Рыжий — за жратвой. Моей, заметим, жратвой! Любви Рыжий ко мне не испытывает — наверное, даже наоборот. С чего бы ему нас любить? Вот думает, как бы до жратвы добраться и потом по башке меня долбануть, чтобы ему всё досталось. Сволочь... Сволочь и есть... Стоп! Что-то в этом главное. Что?
А то! Мы все — всё постоянно делим! Вот! И делим, и делим! И делим, и делим! Вот что главное! А как не поделим, так за автоматы хватаемся... А если автоматов нет — резать готовы... а резать нечем, так зубами, зубами... Сдыхать будем, а всё делить будем, и горло друг другу грызть будем! Бог мой... Да что ж мы за звери-то такие?!
А может быть, не оружия вовсе Дом боится-то? — Артём привстал от этой страшной догадки. — Может, Он мыслей наших боится? Об убийстве? О разрушении? Ну да! А я, олух, Рыжего обыскивал... В башке у него обыскивать надо было! В башке! И заодно у себя.
Конечно! Тысячи лет дома и люди вместе. И тысячи лет их вместе убивают. Сначала людей, потом их дома. Или наоборот.... Но в конечном итоге — всегда и тех, и других. И так всю человеческую историю, а значит — и всю историю домов. И вот, значит, дома первыми не выдержали этой бесконечной бойни и эволюционировали — стали прятаться...
Может быть, они, конечно, совсем бы без нас обошлись, но не могут... Дом он тогда дом, когда живут в нём. Вон дома, которые на сотню лет рассчитаны, в заброшенных городах гибнут за два-три года, одни скелеты остаются: сам видел в северных городах.
А ведь он нас не пустит. Пока мы вот тут, как волки, сидим, ни за что не пустит... Так что же нам делать, Господи? Делать-то что?!
МАЛЬЧИК и ДЕВОЧКА, СКАЗКА ОЧЕНЬ ГРУСТНАЯ
...кто сказал, что жить легко, когда плывёшь по течению? Течение Реки Жизни непредсказуемо и полно неожиданностей, особенно в Горах — там, где Река становится узкой и извилистой. Вот ударило о камни и поволокло в реку смерти твоего деда, вот не смог уйти от водоворота и захлебнулся твой отец, а вот и ты сам пошёл ко дну, налетев на торчащую из воды корягу. Кто сказал, что жить легко, когда плывёшь по течению?
Я хочу рассказать очень грустную сказку о Большом самоуверенном Мальчике и прекрасной Большой Девочке.
Жил-был на свете Большой Мальчик. В душе он был ещё, конечно, совсем маленький, потому что думал, что умеет плавать в Реке Жизни, как хочет: против ли течения, поперёк ли течения или по нему. И ещё, он никогда не умел рассчитывать свои силы.
И однажды, как это бывает в сказках, Большой Мальчик повстречал прекрасную Большую Девочку. Девочка тоже в душе была ещё совсем маленькой, потому что верила, что на свете существуют сильные и выносливые Большие Мальчики, которые всегда помогут выплыть ей в этой непредсказуемой
Реке: против ли течения, поперёк ли течения, а уж тем более — по нему.
Встретившись, они полюбили друг друга так, как это бывает в сказках. Я же говорил, в душе они были ещё совсем маленькие (всем известно, что только маленькие верят в сказки и умеют любить так, как любят в сказках!)
Но в жизни они уже были большие, и поэтому знали, что Река опасна и полна неожиданностей, что она может их раз-лучить и разнести навсегда в разные стороны. И чтобы этого не случилось, они связались веревкой — так, как это обычно делают альпинисты, когда идут в высокие-превысокие горы, или туристы, когда переходят через опасную горную реку.
Связав себя так, они поплыли вместе. И плавали против течения, и поперёк течения, и иногда — по нему... и были безмерно счастливы.
И было так до тех пор, пока однажды Река Жизни не вынесла их на горный извилистый участок...Река набирала скорость, извивалась, бурлила на порогах, ощеривалась каменными утёсами и закручивалась смертельными водоворотами. Большой Мальчик сразу стал защищать свою девочку от камней и волн, бурунов и водоворотов. Ведь все знают, что мальчики сильнее девочек и всегда должны их защищать. И мальчик подставлял свои плечи под удары камней, нырял и вытягивал себя и девочку из водоворотов: боролся с течением, боролся с Рекой... и ему это удавалось!
Но слишком быстрой в этом месте была Река Жизни, слишком много порогов и подводных камней было в ней, и Мальчик стал уставать. Сначала это было совсем не заметно. Только чуть сильнее стали болеть руки, когда он отталкивался от камней, чуть меньше стало хватать воздуха, когда нырял, и ещё... чуть-чуть больше он стал надеяться не только на себя, но и на Девочку. Но они продолжали плыть вместе. И по-прежнему были счастливы — так, как бывают счастливы только в сказках.
Но, как это бывает уже не в сказках, а в совсем-совсем взрослой жизни, Большой Мальчик вдруг почувствовал, что уже не может бороться с течением, что всё чаще и чаще он отдаётся на власть течения... И что его, а вместе с ним и Девочку, всё чаще и чаще бьёт о камни и затягивает в водовороты... и уже не может он защищать её от ударов. И ещё увидел, что всё чаще и чаще это уже не он отталкивается от камней и уходит от водоворотов, а это Большая Девочка пытается вытягивать их обоих.
Всем известно, что мальчики сильнее девочек, но мало кому известно, что девочки выносливее мальчиков.
И тогда Мальчик понял, если они будут плыть и дальше вместе, то просто утонут... Он очень любил свою Девочку, и поэтому крикнул сквозь грохот обезумевшей Реки: «Я очень устал, дорогая! Нам не выплыть вдвоём! Брось меня!» Но Девочка тоже очень любила своего Мальчика и не хотела расставаться с ним. И она крикнула в ответ: «Скоро долинный участок, там будет спокойно! Потерпи! Ну ещё потерпи, милый!» И они опять поплыли вместе.
Кто знает, может быть, если долинный участок действительно был бы рядом, то всё бы и обошлось? Но до него было ещё так далеко... А Мальчик всё больше и больше уставал, он уже выбивался из сил. И когда его очередной раз ударило об камни, и он на мгновение потерял сознание, то, придя в себя, почувствовал, что тонет и за собой тянет свою любимую...
И тогда он принял решение сам! Отвязал свой конец веревки и, крикнув: «Плыви сама! Выплывай, любимая!», из последних сил оттолкнулся от Девочки... и пошёл ко дну.
А Девочку подхватило и понесло течением, всё дальше... и дальше... и дальше...
Так кто тебе сказал, что жить легко, когда плывёшь по течению? А?
********
«Никто на свете не знает столько историй, сколько Оле-Лукойе.
Вот мастер рассказывать-то!»
Ганс Христиан Андерсен «Оле-Лукойе»