Mi stai spezzando il cuore. Часть 3
Таддео лежал в кромешной темноте, уткнувшись лицом в холодный бетонный пол. Голова ужасно болела. Всё тело ныло. Его руки были связанны — веревки больно врезались в кожу. Где он? И что произошло? Он был в кафе, беседовал с блондинкой, а потом … потом провал и вот он непонятно где. Таддео застонал и сел.
— Тадди, — услышал он голос Бертрандо. — Ты как? В порядке?
— Берти?! Где мы?! Что случилось?!
— Нас похитили! Три ненормальные девушки похитили нас!
Бертрандо хрипло рассмеялся. Этот смех не похожий на его обычный смех, когда хочется смеяться вместе с ним, испугал Таддео.
— Как это могло произойти с нами? — с ужасом спросил он.
Этот вопрос был скорее риторическим и вряд ли кто из них мог найти объяснение случившемуся.
— Надо было всё же позвонить в полицию и сообщить Спинелли о том, что ты исчез или хотя бы сказать, где мы собрались искать тебя, — пробормотал себе под нос Орсино.
— Как?! Никто не в курсе, что мы пропали?! И даже наш менеджер?!
— Ну, мы не хотели почем зря злить его. Он был сегодня не в духе. И к тому же мы были уверенны, что найдём тебя в той пиццерии… Сейчас нас наверняка уже хватились и бросились на наши поиски. Интересно сколько времени прошло.
Орсино раскашлялся. В помещении, где находились ребята, было пыльно и ему — аллергику было очень тяжело находиться здесь.
Они знали, что их ищут. Ищут… Вопрос заключался только в одном: «А найдут ли их до того, как…?». Мысли о том, что может случиться в дальнейшем — пугали, и об этом совершенно не хотелось думать.
— Ох, у меня чертовски болит голова. — Бертрандо попытался встать, но со связанными ногами стоять было тяжело, и не удержав равновесие, он упал на пол. — Чем это они нас ударили? А Орси? И сколько времени мы были без сознания?
— Не знаю. Но голова у меня еще долго болеть будет.
— Как мы оказались в этом подвале? — спросил Таддео.
— Как, как, — пробурчал Бертрандо. — Тебя принесли сюда спящим, а мы искали тебя и попали сюда под дулом пистолета, а потом… потом…
Наверху раздался звук шагов, скрипнула дверь, и помещение осветилось ярким светом. Подвал, в котором они находились, был полупустой. Кроме строительных материалов, инструментов и стола в дальнем углу ничего не было.
Ослеплённые светом, парни прищурились. В подвал спустились девушки, они принесли матрасы и железное ведро.
— Простите за неудобства мальчики, мои родители затеяли в подвале ремонт, — сказала Розмари.
— Зачем вы нас похитили? Ради денег? Вы хотите выкуп за нас? — спросил Таддео.
— Солнце, ну что ты, — Розмари улыбнулась. — Просто захотелось, чтобы всё ваше внимание принадлежало нам, только нам.
— Что? Как это понимать? — гневно спросил Орсино.
— Мы были на многих ваших концертах. Вы не заметили нас, не выделили из толпы фанатов. Для вас мы просто лица в толпе. Дежурная улыбка, лёгкий поцелуй в щеку… и вот вы уже обнимаете другую фанатку, сияющую от счастья. И всё что нам остаётся это фото на память и воспоминания о встрече, которые со временем стираются. Для кого-то этой одной встречи достаточно, но не для меня и не для Даниэлы и Эшли. Просто объятие и взгляд в мою… нашу сторону — это так мало.
— Это… это… звучит ужасно и не совсем нормально, — с презрением в голосе произнёс Орсино. — Ну, вы своего добились. Теперь мы уж точно не забудем вас до конца жизни.
— Дааааа, — протянула Розмари. — Не очень-то приятно слышать такое. А вообще, кто сказал, что любовь не может быть безумной?
— А, по-моему, это звучит глупо и жалко, — Бертрандо усмехнулся. — Слышали дамы? Вы жалки и ничтожны! Мне жаль вас. Если единственное, что для вас важно это наше внимание. В мире столько всего интересного и прекрасного, а вы зациклены на нас… растворились полностью в наших жизнях.
— О нет… Бертрандо, не говори так. Мы любим вас, — Эшли прижала руку к сердцу и заплакала. — Берти, радость глаз моих, мой луч света, я люблю тебя. Больше жизни люблю. Ты для меня, как маяк в темноте. Я не могу без тебя и хочу быть с тобой вместе… всегда.
— Фу, прекрати лить слёзы, — поморщилась Розмари.
— Ну, некоторых они помнят, — с тоской в голосе произнесла Даниэла.
— Ты про ту шатенку? Изабеллу? Она частенько появляется на фото. Везде, везде она. — Розмари пристально посмотрела на ребят, помолчала и продолжила. — Такое чувство, что она ездит за вами из города в город и бывает на всех ваших концертах, автографсессиях, и кажись, даже на пляже вас караулит.
— Совсем как вы, — произнёс Орсино.
— Ох, Моретти, не зли меня. — Розмари взяла Орсино за подбородок и, подняв его лицо, посмотрела в большие карие глаза. — Ты не в том положении, чтобы дерзить.
— И? Что ты сделаешь мне? Вы нас похитили. Что дальше? Вы же не будете держать здесь нас вечно. Нас найдут рано или поздно…
Орсино старался говорить спокойным, уверенным голосом. Он не хотел показывать своим похитителям, что напуган. Очень напуган. Кто знает, что в голове у этой блондинки. Один раз она уже выстрелила в него. Видимо действительно не стоит нервировать эту девицу.
— Итак, мальчики, мы приглашаем вас на нашу закрытую вечеринку, — торжественно произнесла Розмари. — Может, вы споёте для нас?
Таддео нервно рассмеялся и с презрением посмотрел на девушек.
— А может, для начала вы нас развяжете? — спросил Бертрандо. — Руки и ноги ужасно затекли.
— Вы серьезно думаете, что мы будем петь вам? — Орсино был красным от злости.
Розмари нахмурилась:
— Неповиновение здесь не в почёте, но так и быть, споёте нам позже. А сейчас фото на память?
Розмари подошла к Таддео, сидящем на полу, и обняла его за плечи. Вспышка фотоаппарата и на фотографии запечатлены два лица — довольное Розмари и полное ненависти Таддео.
— Спасибо, солнце.
Она чмокнула Таддео в щеку, тот отпрянул от неё, как ужаленный.
— Даниэла, дорогая развяжи мальчиков. А вы не забывайте, что у меня пистолет, не делайте резких движений.
Наконец-то ребята смогли размять руки и ноги.
— И ещё. Мы хотим в туалет, — потребовал Таддео.
Розмари пнула железное ведро, оно со стуком упало на пол:
— Вот вам туалет. Извини, но из подвала мы вас не выпустим. Нам нужно идти. Будьте паиньками. Свет мы оставим включённым.
Девочки ушли. Ребята остались стоять в гробовом молчании. Спустя пару минут оцепенение прошло. Сицилийцы разразились бранной речью. Таддео вздохнул и, взяв ведро, направился в дальний угол подвала.