121. Я прожил долгую жизнь, пусть не всегда путёвую и образцовую, но это моя жизнь! Мне не удалось отдохнуть ни в доме отдыха, ни в санатории, я не видел моря, не взбирался на вершины гор, зато с детства познал азы многих профессий, начиная от разнорабочего на стройке, сторожа и кочегара до директора школы и главы сельской администрации. Так что у меня есть, что вспомнить и о чём поведать. Сегодня я хочу рассказать о своей единственной и уж точно последней туристической поездке за рубеж – в ГДР, если не считать срочную службу в Эстонии.
Не буду вдаваться в подробности длительного оформления документов и проверки на благонадёжность, но наступил долгожданный день и 26 советских граждан оказались в вагоне «Сибиряка» на пути в Москву. За время пути мы почти все перезнакомились, сдружились , веселились и радовались, как дети. Группа состояла практически из учителей немецкого языка, правда, были и представители иных профессий – трое мужчин, мужья моих коллег….Руководителем был доцент одного, но не педагогического, ВУЗа Новосибирска.
Учителя представляли разные района города и области. Вскоре посыпались записки типа «Алекс – Юстасу» или «Молодой человек! Вы женаты?» и т.п. Стали ходить друг другу в гости, приглашали участвовать в разных конкурсах. Я даже перевёл на немецкий язык песню «Вдвоём с тобой остались ты да я…» Текст кому-то подарил, помню лишь одну строчку: „Mit dir zu zweit, mit dir zu zweit…“ Короче говоря, скучать не приходилось.
И вот мы в Москве. Размещаемся в «номерах» Женатых размещали в двухместных, остальных – по 2-3 человека в номере. Нам с руководителем Василием Михайловичем тоже предоставили двухместный. Где-то после обеда я предложил нашему руководителю отметить приезд. Он бы не против, и я отправился на поиски ( в то время со спиртным были проблемы), а он остался заполнять свою документацию.
Я раздобыл «Коньячный напиток», и у нас пошла беседа на разные темы. Потом я задал мучащий меня вопрос, а кто у нас в группе из КГБ? Его ответ убил меня: «Я думал, это ты!» Но я возразил, что у меня есть алиби: две учительницы и я приехали из одного района, хорошо знаем друг друга уже несколько лет! И тогда мы стали высказывать свои предположения. На его взгляд, это могла быть Валентина: она родилась в Германии, отец военный, полковник, и она не любит фотографироваться. На этом и порешили. Скажу заранее:
Уже в ГДР она вдруг подошла ко мне и попросила сфотографировать её. Я щёлкнул, но объектив был закрыт крышкой…
Берлин, аэропорт Шёнефельд. Нас встречает гид-переводчица Габриэлла или просто Габи. Ей лет 25, она училась по обмену в СССР. По-русски говорит бойко, но часто неправильно ставит ударение и делает ошибки в построении предложений, например: Что я вам буду сказать? А я, как учитель, исправлял её ляпсусы : „Габи! Нужно говорить: что я вам скажу!» Она быстро привыкла ко мне и порой интересовалась: «Я правильно сказала?» - «Правильно, только с немецким акцентом!» А когда я консультировался с ней, то она, лукаво прищурив глаз, отвечала: „Richtig, aber mit russischem Akzent!“
Мы ездили на разные экскурсии, побывали во многих городах Лейпциг, Веймар, Карл-Маркс-Штадт, Айзеннах и др. Посещали музеи, выставки. Я с самого первого дня пребывания в ГДР старался говорить на немецком языке и с прохожими, и в магазинах, и в кафе, понимая, что дома у меня такой возможности не будет. Помню, как одна польская туристка, покрасневшая от возмущения, на ломанном русском упрекала меня в том, что я на немецком языке разговариваю, на на польском нет, почему? Я объяснил, что в Советском Союзе более ста национальностей, но это не значит, что я должен знать их языки. Женщины из нашей группы нередко просили меня помочь им в разговоре с продавцами или при общении с местными жителями, а я возмущался: «Вы ведь учителя немецкого языка! – Мы стесняемся…» Но потом их стеснение проходило. Даже наш руководитель, Василий Михайлович, стал выговаривать мне, почему я мол везде стараюсь говорить на немецком, ведь другие этого не делают! Я ответил: «Ведь только ради языковой практики я и приехал сюда! А то, что остальные молчат – это их дело!» После этого разговора я решил «не высовываться» и общался с немцами, так сказать, без свидетелей.
Помню, была встреча с членами Общества германо-советской дружбы. Их было человек сто, сидели мы не то в ресторане, не то в каком-то клубе. Была сцена, на ней выступили хозяева с речами и дали небольшой концерт. Всех наших посадили за столики с членами общества, а мне Василий Михайлович сказал: А ты, Саша, садись с водителем!» Я молча повиновался и сел, так сказать, за последний стол, стоявший в стороне от общей массы. За ним сидели водитель нашего «Икаруса» Ганс-Йорг, сорокашестилетний импозантный мужчина с бородой, похожий на профессора, какая-то семейная парочка и некий старичок. После концерта поступило предложение выпить за дружбу и все стали разливать вино по бокалом. То же самое делали и мои соседи по столику, вернее по настоящему столу на 10 персон. Ганс-Йорг спросил, почему я ничего не наливаю себе? Ich bin ja zu Gast! Я ведь в гостях! – скромно потупился я. Он извинился, налил вина, и мы дружно подняли бокалы. Потом общение стало более неформальным. Познакомились, заговорили. Я по привычке стал рассказывать наши анекдоты, переводил, наверное, удачно, так как реагировали они на них таким громким хохотом, что все оглядывались на нас. Время шло незаметно и весело. Но, как говорят немцы: Ende gut – alles gut! Хорошо то, что хорошо кончается! Все стали прощаться, начались рукопожатия, похлопывание по плечу, поцелуи… Стоя у выхода, я увидел нашего Василия Михайловича и какого-то седовласого немца. «Да где же Габи?» - бормотал наш руководитель и беспомощно озирался. Я сразу вызвался помочь, поняв, что ему нужен переводчик, и предложил свои «услуги». Оказалось он хотел поблагодарить руководителя Общества дружбы, но не владел немецким, а тот не знал русского. Василий Михайлович говорил медленно, а я был « в ударе» и лихо переводил его речь, даже не давая ему закончить предложение. Прощание получилось очень тёплым и дружеским…
Мы сидели в автобусе, разговорам и обсуждению не было конца, и тут чёрт меня дёрнул сказать «Хочу спеть песню для Габи!» Хотя это были как бы мысли вслух, но она услышала, подбежала ко мне с микрофоном и объявила: «Александр, как тебя? – Иванович…-Александр Иванович будет петь песня для меня!» И я запел очень душевный немецкий шансон Йорга Фехнера, который знал ещё со студенческих времён, и заработал бурные аплодисменты и поцелуй от Габи. И затронул русскую душу, потому что все вдруг запели! Представляете себе картину: по ночному Карл-Маркс-Штадту едет автобус, а его пассажиры самозабвенно поют: «Ой, мороз, мороз! Не морозь меня!...» Была середина лета.
21.05.2016
P.S.Возможно, я продолжу свой рассказ о пребывании в ГДР. Если, конечно, не будет возражений.