МАЛЫШ И КАРЛСОН.
Ага, их так и звали. Малыш и Карлсон. Или Карлсон и Малыш. Кому как больше нравилось, так и звали. Они не обижались. Потому что друзья. Не разлей вода. По пуду соли на двоих. Не считая пива, воблы, кофе и круассанов. Один в самом расцвете сил. Творческих. Сценарии для рекламных роликов. Сценарии для всесезонных и всепогодных мыльных опер. Криминальные романы о «ворах в законе». Сентиментальные истории про несчастных миллионеров и миллионерш. И многое другое, массами читабельное, так и отскакивало от клавиш его ноутбука.
Нет, кнопки на животе и пропеллера за спиной не было. И чердака набитого банками с вареньем тоже. Это так, творчество народов мира. Или вымысел недоброжилателей. Была мансарда с бильярдом. Геликоптер, квадроцикл и хорошая машина. Хороший трехэтажный домик в престижном районе. И много еще чего другого хорошего. И престижного.
А Малыш, тот был из начинающих. Из подающих большие надежды. Но не из ранних, скорее наоборот. Из поздних. Написал одну сказку. Понимающие люди, да тот же Карлсон, хвалили. Философская. Умная. Ироничная. С подтекстом. Со скрытым смыслом. И т.д., и т.п. Вот с этой хорошей сказкой всю жизнь Малыш и мучился. Переписывал. Сжигал. Писал заново. Исправлял. Бил рукописью редакторам по голове.Не помогало. И о собственной собаке он не мечтал. Подкармливал, когда было чем, бродячих. Какая собака, когда ему даже велосипед в собственной квартире приткнуть было негде. У дворника его ставил.
Даже Карлсон ему был не в силах помочь. При всех его обширных и разнообразных связях. «Нужные» люди читали. Многие, и искренне, хвалили. И говорили страшное слово: «Неформат». Некоторые добавляли: «Нам сейчас новые шварцы не нужны». За разъяснениями даже к ежику в тумане ходить было не обязательно. И так все понятно. Не напечатают и не издадут. Хоть головой об китайскую стену. Хоть осиновый кол на голове. Хоть со Спасской башни и головой о берег Охотского моря.
Карлсон наставлял Малыша. Учил его уму-разуму. Из благих и практических побуждений. «Малыш, послушай, что говорю тебе я, Карлсон. Мое слово верное. Ты же талантливый. – Говорил он. – Чего тебе стоит. Напиши пару романчиков про «зону», про мудрых и справедливых «паханов» и про продажных полицейских. И еще пару про несчастных миллионеров: мучающихся от окружающей их роскоши и мечтающих о рае с милой в шалаше. И благополучно находящий этот рай и этот шалаш с красивой и неиспорченной этой самой роскошью девушкой - блондинкой из какой-нибудь Халцепетовки в пятизвездочном отеле где-нибудь на Лазурном берегу. И быстро к этой роскоши привыкающей. Или про бывших дворян. Это тоже сейчас идет «на ура». Займись настоящей творческой и оплачиваемой работой. Я даже помогу тебе в описании роскоши и в эротических сценах. А потом, со временем, мы пропихнем с тобой сквозь типографское игольное ушко и эту твою замечательную сказку». Именно так говорил Карлсон. И ничуть не лукавил в своих помыслах.
Но Малыш этим уговорам не поддавался. То ли из-за упрямства. То ли из-за лени. То ли возомнил о себе невесть что. Пойди теперь разберись. Написать можно что угодно, а как оно было на самом деле, уже никто не расскажет. Умерли они. Малыш и Карлсон. Или Карлсон и Малыш. Кому как удобнее. Они бы не обиделись. Нет, не в один день и час, но довольно скоропостижно. И дружно. Как же еще умирать настоящим друзьям. Поплакали по ним. Те, кому положено. И просто искренне сочувствующие. Похоронили. Помянули. И забыли.
Забыли Малыша с его талантливой сказкой. Это только говорят, что рукописи не горят. Его рукописи и гореть не пришлось. Помыкались немного с этой сказкой его наследники, поняли что «неформат» и банально выбросили в контейнер для мусора. Житейское дело. Квартира малогабаритная. Негде в ней всякую ненужную макулатуру хранить. В ней и жить надо осторожно.
И Карлсона забыли. Со всей внушительной пирамидой созданных им бестселлеров. Его наследники почтительнее оказались. Жилплощадь позволяла. Они все книжки его сохранили. Даже небольшой музей его имени на этой жилплощади устроили. Вот только посетителей в этом музее было, кот наплакал. И книги его посмертно ни разу и не переиздавались.
Грустно. Это только в песне поется, что на пыльных тропинках далеких планет останутся наши следы. Там не знаю, не проверял. Может и остаются. Здесь крайне редко. А ведь всего хватает: и пыли, и грязи. Но следов мало. Особенно свежих… Грустно.
15-16.05.16г.