ЗАРЕВО
1-й Мировой и Гражданской войны в Сибири и в Зырянском крае (ныне Республика Коми),
или
ПРИКЛЮЧЕНИЯ Александра Миланюка
*историческое повествование*
глава 18
На этом запись ХРОНИКИ оборвалась.
Был сформирован летучий отряд: на пяти катерах военные продолжили речной поход. Боевое подкрепление не особо великое, однако же команда везла боеприпасы, пулемёты и продовольствие, его с нетерпением ожидали в Обдорске. Откуда под ударами Белой гвардии отряд красных умчал к отрогам Полярного Урала. Александр Миланюк почти что выздоровел. Но ещё был слабоват, опасаясь внезапного весеннего похолодания, под кителем носил вязаную фуфайку. Первая остановка отряда после Тобольска случилась, как и полагал Миланюк, в Остяко-Вогульске. Селение показалось Александру неопрятным, не шло ни в какое сравнение с хуторами и станицами родной Украины. Почтовый тракт казался убогим. Но жить было можно. Русские люди обзавелись здесь огородами, небольшим хозяйством. С голоду никто не помирал, выручала рыба в реке, тайга изобиловала зверем, охотники добывали пушнину. Как-то поскитавшись на берегу, поколесив по сельцу, пришёл Миланюк на катер каким-то разбитым. Ему вновь не повезло. У пристани он было спустился к кромке берега, с удовольствие наблюдая, как ребятня на самодельные удочки ловит рыбу. Самый ближний к нему хлопчик ловко вытягивал щурят, бахвалясь перед сверстниками, какие славные из них котлеты нажарит мамка. Очередной взмах удочкой и грузило сразу ушло под воду. Видать, оно за что-то зацепилось. Паренёк, что было силы, рванул леску на себя. И, потеряв равновесие, бултыхнулся в набежавшую волну. Не раздумывая, поручик устремился за ним. Мальчонка отчаянно молотил руками по воде. Речная вода уже как бы обжигает Александру бёдра, холодит грудь. Он приблизился к рыбачку, схватил того за плечо. С силой потянул к себе и вытащил на берег. Наскоро вылив воду из сапог, отжав шинель, трусцой пустился к своему катеру. Он не заметил толстую ржавую проволоку, споткнулся и почувствовал боль в раненном бедре. В каюте Миланюк повесил на просушку бельё, выпил мензурку спирта, им же обработал слегка кровянящуюся ранку на бедре. Попив чайку, бухнулся в постель, и, не дождавшись ужина, уснул. Вестовой оставил на столике скромную походную еду, а поручика не будил. Понял, что не можется человеку. Эвон как распластался на мятой постельке, щёки подозрительно горят. На лбу испарина. Только не доложил штабс-капитану об увиденном. Ну, уснул вот так человек, отоспится и всё станет в норму. Но на утреннее построение Миланюк не явился. На сей раз обязанности вестового выполнял санитар – ефрейтор из команды прапорщика Кондинова. Он застал офицера совершенно разбитым, вконец больным. При осмотре обнаружил на его бедре повязку с запекшейся кровью. Прикосновение ладони к горячему лбу не вызвало энтузиазма. Лекарств в его аптечке маловато, потому отпросился у Сазонтьева на берег–сбегать за медпрепаратами. Вернувшись с медикаментами, которые помог раздобыть начальник гарнизона, санитар застал в каюте Миланюка всех русских офицеров. Кондинов только что закончил перевязку бедра, подпоручик метался в бреду.
- Мать твою так!- взревел Сазонтьев.- Почему никому не доложил, что поручик ранен в бедро?! Он в беспамятстве! Под суд отдам, каналья!
- Так там не пулевое ранении. Я я ж хотел, как лучше, вашбродие,- вытянувшись в струнку, лепетал длинноногий и худосочный ефрейтор. – Рана засохла, его нельзя было трогать, ваш блаародие. А проваландался чуток, потому как довелось пёхать аж к начальнику гарнизона, он и помог с медикаментами. Уж не велите казнить. Дозвольте перевязочку правильно сделать, как был обучен-с. Теперь и бинтов у нас в достатке.
Офицеры расступились, молча наблюдая, как колдовал над Миланюком санитар. Сделав офицеру перевязку, достал из сумки с красным крестом флакончик, накапал в чашку с водой, попросил Кондинова растормошить поручика. Медик, вглядываясь в безвольное лицо больного, поднёс к его носу испытанное средство – ватку, смоченную нашатырным спиртом. Когда тот пришёл в себя, открыл глаза, Сазонтьев тоном, не терпящим возражений, отчеканил:
- Откройте рот, поручик. Спокойно подышите и выпейте лекарство, приготовленное медиком.
Привычка подчиняться приказам старшего по званию, подействовала незамедлительно: Миланюк покорно раздвинул губы, приоткрыл рот и жадными глотками опорожнил чашку. Пять минут спустя, Александр спал.
- А что это за порошок ты насыпал на бинт? - поинтересовался Сазонтьев.
- Замечательное средство, господин штабс-капитан. Это стрептоцид. Но надо его поберечь, досталась мне сущая малость.
- А кто ты, ефрейтор, по гражданской специальности?
- На ветеринара учился, ваше благородие. Только война оторвала от учёбы. Переквалифицировался было на фельдшера, да австрияки попёрли. Так в армию и попал.
- Ладно, хорошенько смотри за поручиком. Чтоб поднял его на ноги!
- Так точно, подниму, будет в строю.
Штабс-капитан проникся уважением к подчинённому, освободил его от несения караульной службы. Более того, выделил отдельную каюту для устройства лазарета, подчинил ему на время возможных боевых действий двух бойцов из караульного отделения. Маленький водный караван продолжил плавание к Обдорску. Но вот поднять Миланюка на ноги оказалось делом не простым. Затухавший было на бедре очаг поражения, полученный им в самом первом бою, когда погиб подполковник Костовский, дал непредвиденные осложнения. Начала сохнуть нога. Миланюк прихрамывал. Возможно, здесь крылись некие последствия первого ранения Александра, ещё на австрийском фронте.
Почти всё плавание поручик просидел в каюте катера. Сазонтьев приставил к нему фельдшера. Мало-помалу лекарства и уход взяли верх над болезнью: исчезли хрипы в груди, меньше беспокоила нога. Александр верил, что помогли и молитвы к Господу и Матери Богородице. Свободного времени было, хоть отбавляй. В полудрёме Миланюк проводил большую часть дня. Укрытый на тощей походной постели парочкой шерстяных одеял и наброшенной ещё сверху шинелью, он согревался. Мысли уносились далеко. То на родину, к яблоневому саду, к царице вишне, к отцу и матери, к двоюродному любимому брату Платону, к Марте, к самой замечательной девушке их села. То всплывали перед очами будни на австрийском фронте, странная встреча с воякой германцем, ранение, госпитали.
Штабс-капитан Сазонтьев навещал его обычно во второй половине дня. Рассказывал ему о плавании по Оби, знакомил с историей Тобольской губернии. Информация о могучей сибирской реке Оби поражала воображение Александра. Её протяженность свыше 3600 километров. Пространство бассейна почти сплошь в лесах, неисчислимых болотах. В реке привольно плодятся десятки видов рыб, немало промысловых. В Тобольске и Остяко-Вогульске ( p.s ныне Ханты-Мансийск) он впервые отведал муксуна, осетра, нельму, стерлядки. Катера спешили в Обдорск, чтобы там встретить экспедицию прославленного исследователя полярных широт капитана I ранга Бориса Вилькицкого, который первым в России проложил маршрут по Северному морскому пути. Его экспедиция готовилась в путь из Архангельска. Караван из почти двух десятков судов был до предела заполнен различными военными грузами, он плыл даже с аэропланами на борту. Фронты Сибири адмирала Колчака должны были пополнить несколько генералов и почти сто офицеров. К 15 августа, когда экспедиция вышла в море, боевой отряд катеров уже швартовался к дебаркадеру Обдорска.
Выставив боевое охранение, группа офицеров и унтер-офицеров поднялась по высокой лестнице от пристани к церкви. Их уже ожидал порученец от коменданта гарнизона. По грунтовой дороге и деревянным тротуарам недолгий путь привёл офицеров в бревенчатое здание. Хмурые вести, сродни пасмурному небу, неприятно поразили сознание прибывших. Пока они плавали, на огромных пространствах губернии разворачивались горячие боевые события. И не в пользу правительства Колчака. Боестолкновения с красными частями и партизанами охватывали один уезд за другим, волость за волостью. Здесь, на самом северном форпосту Сибирского правительства, готовились к встрече каравана судов экспедиции, предводительствуемых известным гидрографом полковником Котельниковым. Его партии гидрографов предстояло обследовать фарватер в Обской губе, изыскать приемлемое место для перевалки грузов с морских судов архангельской экспедиции на речные. Штабс-капитан Сазонтьев и поручик Миланюк не имели возможности встретиться с полковником Котельниковым, того ожидали неотложные дела, и он не желал отвлекаться от цели ни на минуту. Тщательно вписывали офицеры Сазонтьев и Миланюк в Хронику скупые сведения, полученные от коменданта.
* 28 августа партия гидрографов вошла в бухту Находка. Здесь, на западном побережье Обской губы, она в течение полутора месяцев вела комплекс работ: Находка оказалась приятным сюрпризом, весьма пригодной для приёма морских судов и организации перевалки грузов. На излёте второй декады сентября Сазонтьева и Миланюка срочно вызвали к коменданту Обдорска.
- Присаживайтесь господа офицеры,- встретил их комендант.- Есть важные сведения, как о морской экспедиции, так и для Вас лично. Вначале для разрядки такое сообщение. К нам шли и два английских судна. Так вот,- хохотнул капитан,- великие мореходы англосаксы посадили свой один пароход на мель в проливе Югорский Шар. Ну не погибать же союзничкам! Постарались наши ледоколы, вызволили их судно с мели.
Прокашлявшись от терпкого дыма папироски, продолжил рассказ:
-Плавание оказалось не простым. Караван на себе ощутил хватку первого льда: пароходы «Кильдин» и «Пахтусов» повредили винты. Англосаксы,- с удовольствием пуская кольца дыма,- говорил шеф гарнизона,- струхнули, видать, либо просто засомневались в успехе. Наши воен-чины их едва убедили в продолжении плавания. По поступившим мне данным, экспедиция Вилькицкого 28 августа встала на якорь у острова Белый. Там их на паровой шхуне «Мария» встречал господин полковник Котельников.
- И экспедиция направилась в Находку?- спросил Миланюк.
- Ну, вестимо, господин поручик. Менее недели назад, а точнее 16 сентября, архангельских мореманов с нетерпением ожидал речной караван судов нашего сибирского правительства. Есть желание узнать, что сюда доставили?
- Конечно, господин комендант. Это важно для нашей Хроники.
- Слушайте. В Обдорск для Британии прибыло около 500 тысяч пудов хлеба, 28 тысяч пудов меди. И большая партия валенок для наших северных войск. Солидно, не так ли?! Грузилось это добро в спешном порядке. В Сибири,увы, во всю идут боевые операции, с переменным для нас успехом. Красные наседают. Да, запишите вот ещё что. Боевой дух речной экспедиции не подточила даже навалившаяся эпидемия: переболело две трети личного состава. Надо отдать должное находчивости, самоотверженности офицерского состава и самого господина полковника Котельникова.
Помолчав, комендант хлопнул ладонью по лбу и сконфуженно произнёс:
- Для Вас, господин штабс-капитан Сазонтьев, весть приятная, вас произвели в капитаны. Вот номер приказа, ознакомьтесь. И я лично Вам выдаю новые погоны, согласно вашего статуса.
Пригласив гостей почаёвничать, продолжил:
-Сейчас я передам Вам, господа, оперативные данные и фиксированные сообщения о состоянии дел в зауральском Усть-Сысольске и губернии. Вам надлежит подготовить две идентичные Хроники: одну я вручу господину Вилькицкому, чтобы он передал её британцам, а копию Вы возьмёте с собой–в штаб Верховного правителя. Надлежит поспешить: нашему речному каравану придётся пробиваться к Томску с боями.
- И где же сейчас красные?
-Красные, господин капитан, уже обосновались в Тюмени.
* Из Находки речные суда вышли 20 сентября. Морская экспедиция уже была в плавании, шла к Архангельску,где к концу месяца и пришвартовалась.
(продолжение следует)