Глава 46. Церкви___________________________
Когда Кен, волонтёрствуя в бельевой, спросил Игоря, какие церкви последний посетил в Нью-Йорке, Игорь предложил ему почитать записи о церквях, в которых он побывал. Вот что там было написано: «Никогда в жизни, нигде не видел Игорь такое большое количество церквей, храмов, соборов и часовен, как в Нью-Йорке. Из простого любопытства, как проходили службы в разных церквях, из какого состава были прихожане, Игорь начал ходить в разные церкви, чего он не делал в России. Он посещал церкви разных конфессий: христианские, лютеранские, евангелистские, католические и другие.
Первая церковь, которую посетил Игорь и стал её регулярным посетителем, стала Троицкая церковь на Бродвее, напротив Уолл-стрит. Интерьер церкви с её строгой готической архитектурой, тонкими пилонами, витражными окнами и огромным алтарём очень впечатляет.
Внутри ты чувствуешь себя изолированным от внешнего мира, в стенах этого божественного храма все твои мысли и устремления направлены к религии, Библии, самым близким родным и друзьям, так что Игорь имел возможность зажечь и поставить свечи там и поразмышлять. Троицкая церковь располагалась недалеко от Джон Хьюс Хауса, где остановился Игорь на второй день своего приезда в Нью-Йорк. Эта церковь была тёплым местом для бездомных, которые спали там на церковных скамьях, стоявших вдоль стен и посередине помещения, где некоторые из них читали Библию или книгу гимнов. Игорь даже хотел покреститься в Троицкой церкви, но передумал. Ему стало страшно перейти в другое вероисповедание, хотя он вообще не был крещён, так как во времена сталинизма родителям было запрещено крестить своих детей.
Игоря поразили внешний и внутренний вид собора Святого Патрика. Огромные размеры и красота собора Святого Патрика ошеломляют человека и заставляют его представить себя песчинкой на фоне этого творения.
Епископальная маленькая церковь на углу, или церковь Преображения, по-своему поразила Игоря: она была действительно маленькой и разделена на две части — маленькую, где священнослужитель готовился к службе, и большую — для прихожан. Игорь приходил в ту церковь рано утром, так как у него был час до начала работы. В церкви в это время находилось всего два человека — священнослужитель и его помощник. Священнослужитель был облачён в серебряное или золотое одеяние, а его помощник в одеяние чёрного цвета. Священник проповедовал, а его помощник, как эхо, повторял все те же слова, которые говорил священнослужитель, или отвечал на вопросы священнослужителя. Шесть раз в неделю Игорь посещал эту церковь, один и тот же ритуал повторялся каждый раз. Лишь однажды Игорь видел двух людей, которые преклонили колени, войдя в церковь, но не оставили какого-либо пожертвования.
Время от времени Игорь заглядывал в романо-католические церкви и был поражён многочисленными скульптурами святых и ангелов по всей церкви. Присутствие Игоря на различных церковных службах, посещение церквей продолжалось в течение всего периода пребывания в США. Он пытался найти службы, которые бы отвечали его душе и сердцу. Он хотел найти в церквях друзей, с которыми он мог бы поделиться своими мыслями и прибегнуть к их помощи и совету, когда он будет в них нуждаться. А он в них очень и очень нуждался.
Итак, Игорь посетил православную церковь Христа-Спасителя на 340 Ист 71-стрит, Греческую православную церковь на 155 Сидар-стрит, церковь на Таймс-Сквер, Евангелистскую лютеранскую церковь Зайон Святого Марка на Ист 84-стрит, несколько церквей унитарных евангелистов, церковь Универсального братства на 111 Вест 72- стрит, Первую универсальную спиритуальную церковь города Нью-Йорка на Вест 78- стрит.
Игорь был постоянным гостем трёх церквей: Центр живого слова Христа на 62 Томас-стрит, Евангельско-лютеранская церковь Зайон Святого Марка, Первая церковь союза христиан и миссионеров.
В мае 1992 года Игоря послали ночевать в ночлежку, которая была ему незнакома. Волонтёрами ночлежки были молодые люди Пол, Рита и Линда. За ужином они рассказывали клиентам о своей церкви, показывали им миниатюрные книжечки стихов из Библии и сердечно приглашали их на ближайшую церковную службу. Игорь отправился в Центр живого слова Христа на следующий день. Интерьер церкви был крайне прост: четыре голые стены с огромным крестом на передней стене. Игорь вошёл в церковь как раз в тот момент, когда хор исполнял песню. Слова песни были показаны на большом экране, так что каждый мог участвовать в пении. Мелодии песен, глубокий смысл их содержания, удивительное исполнение песен хором были настолько трогательны, что через пару минут у Игоря навернулись слёзы, которые он не смог сдержать. Его унесла волна эмоций, перед его взором встали все члены его семьи. Торжественность исполнения заполнила его душу на фоне тусклой прозы жизни, которую ему приходится влачить вдалеке от жены, дочерей и внучек. Как было бы хорошо, если бы они стояли рядом и тоже пели! Стоило ли его путешествие разлуки со своими самыми дорогими родными?
Пение сменилось другими моментами программы. Было абсолютно ясно, что все заранее подготовлено и отрепетировано. Всякий раз, когда бы Игорь ни приходил на службы, он всё больше убеждался, что пастор и его помощники были великолепными актёрами и красноречивыми ораторами. Их жизненные истории были импровизированы, цитаты из Библии выучены наизусть. Они были готовы ответить на любой вопрос и вели паству в любом направлении, которое было выбрано. Руководитель хора Тед обладал божественным даром-красивейшим голосом и талантом проповедника. Он пленил прихожан как прекрасным пением, так и скромностью и смиренностью поведения. Тед был коренастым, с тёмными волнистыми волосами, сероглазый, с правильными чертами лица. Во время исполнения песен всё его тело было полно динамики, лицо одухотворено, задумчиво, как бы в медитации.
Как и принято, в церкви были сборщики пожертвований. Пастор настойчиво убеждал каждого жертвовать десятую долю дохода. «Христос, — повторял пастор, — знает наши нужды и финансовую ситуацию. Он может сделать нас богатыми и счастливыми, он распределяет наше богатство. Чем больше мы отдаём Христу, тем богаче мы станем». Игорь был бездомным, безработным и мог пожертвовать во время посещения церкви лишь один доллар. Ему было неудобно и стыдно за столь скудные пожертвования церкви. Пастор и его сподвижники рассказывали многочисленные истории из своей жизни, часто они представляли своих родственников и родителей, они как бы способствовали собравшимся чувствовать себя частью семьи. Их эмоции уносили их так далеко, что их глаза выкатывались из орбит, их языки без умолку вещали разные истории, придуманные на ходу, их фантазии были необузданны, и молящиеся тут же повторяли: «Аллилуйя» или «Аминь». Иногда речь пастора была исполнена такого неистовства, что некоторые прихожане впадали в состояние транса или такого экстаза, что они бились склонённой головой о церковные скамейки, заламывали кисти, падали на колени, размахивали руками, повторяя бессвязно одно и то же слово, произнесённое пастором в проповеди или молитве, или ряд слов, а затем простирали руки к потолку, поднимали голоса до пронзительных криков и душераздирающих воплей, сотрясаясь в конвульсиях. Простирание рук к потолку символизировало их единение с Господом на небесах. Некоторые из молящихся, преклонив колени, уткнувшись лбами в церковные скамьи, опёршись на локти, оставались безмолвными, неподвижными. Когда они распрямлялись, их глаза были полны слёз благодарения.
История возникновения церкви была своеобразной. Она появилась как убежище для наркоманов и неисправимых алкоголиков. Многие из бывших наркоманов и алкоголиков, благодаря посещениям церкви, исправились, но много в той церкви ещё оставалось людей, которым нужны были помощь и поддержка. Перед церковью стоял ряд задач, подлежащих решению, одной из которых было обеспечение бездомных ночлегом. С этой задачей церковь не справлялась. Возможно, не хватало волонтёров, а возможно, те, кто волонтёрствовал ранее, не могли посвящать этой работе время. При первом твоём появлении в церкви молящиеся тебя сердечно встречают, ты чувствуешь себя как дома, среди друзей, братьев и сестёр. Каждый обнимает тебя и даже целует, что тебе тоже хочется сделать. Но, как и везде, попадаются и тут неискренние люди. Игорь заметил, что они прекращали разговор при виде человека, который неожиданно к ним приближался. И всё же в целом та христианская семья оставила в нём наилучшие воспоминания о себе. С ними он мог общаться, разделять свою точку зрения, высказывать собственное мнение, рассказывать им недавние события своей жизни. Состав молящихся в Центре живого слова Христа был неоднородным: тут были чёрные, белые, азиаты, люди разных национальностей. Игорь прекратил ходить в Центр живого слова Христа с устройством на работу в Джон Хьюс Хаус, график которой не позволял ему посещать службы там.
После Центра живого слова Христа россиянин переключился на Зион Евангельско-лютеранскую церковь Святого Марка на Ист 84- стрит в Манхэттене. Любопытство к этой церкви вызвала записка, что службы в ней велись по утрам на немецком языке. Игорь надеялся освежить немецкий язык, если среди прихожан найдётся знаток немецкого, который захочет поговорить по-немецки с ним. Богослужения на немецком языке проходили в воскресенья по утрам. На них присутствовали в основном престарелые дамы и весьма редко молодёжь. Ритуал служб абсолютно отличался от служб в Центре живого слова Христа. Пастор был одет в длинное церковное одеяние, и службы проходили по одному и тому же образцу. До и во время службы звучала органная музыка, которую иногда исполнял русский иммигрант Кирилл. По окончании службы пастор с каждым за руку прощался у выхода, затем все шли вниз, где угощались чашкой чая или кофе с выпечкой. Старушки собирались в узкий кружок и садились за стол, а молодёжь по парам или вчетвером стояли у стен и общались по-немецки, если они знали его; а если же они не знали немецкого языка или стеснялись говорить на нём, они общались по-английски. Игорь чувствовал, что это не его церковь, и после десяти — двенадцати визитов он отстал от них.
Первая церковь союза христиан и миссионеров на 355 Ист 68- стрит была видна из окна квартиры Игоря. Интерьер этой церкви напоминал вышеупомянутую Евангельско-лютеранскую церковь, а службы проходили как в Центре живого слова Христа, только без душераздирающих воплей и надрывов: сначала исполнение божественных песен, потом объявления, сбор пожертвований, затем молитва, наконец, напутствие пастора. Тут, так же как и в Центре живого слова Христа, все священнослужители были одеты в костюмы, белые рубашки и галстуки. Хор был меньше, чем в Центре живого слова Христа, на подиуме не было хора, а пение осуществлялось по дирижированию руководителя хора Тима, молодого человека тридцати или тридцати пяти лет. После служб все шли на обед, новичков приглашали на бесплатный обед. За обеденным столом пастор знакомился с новичками и обещал помочь нуждающимся. Раз в месяц проводились завтраки для мужчин, на которых все слушали выступления пастора или его помощников. Игоря удивляли феноменальная память и ораторский талант молодого священника Генри, который наизусть цитировал многочисленные абзацы Библии. Прихожане этой церкви не выражали так бурно переполняющих их эмоций, как в Центре живого слова Христа, не говоря уже о Христианско-лютеранской церкви, где вообще отсутствовали всякие эмоции.
Игорь не нашёл ни близкого друга ни в одной из перечисленных церквей и ни доли искренности в словах и делах пасторов. Что касается других вышеупомянутых церквей, то их Игорь посетил один или два раза.
Церковь на Таймс-Сквер огромная, круглая, как театр, Игорь затерялся в ней среди множества людей. Унитарная универсалистская церковь на 160 Централ-Парк-Уэст разрешала прихожанам приводить с собой домашних питомцев. Игорю не импонировали рычание и лай собак. В Церкви универсального братства люди, казалось, группировались в отдельные маленькие кружки и были холодны к незнакомцам, как он. Первая универсальная спиритуальная церковь была представлена лишь одним человеком, дамой странного облика и поведения, которая тщетно ждала других верующих и сообщила Игорю, что в их церкви мало членов, потому что не каждый может понять и впитать их дух; и Игорь поистине струхнул, что для него их дух уж явно окажется сверх понимания.
Его всегда восхищала белая деревянная церковь на Статен-Айленде. Она была видна с паромной станции и казалась очаровательно старомодной. Когда бы он ни проходил мимо этой церкви, в его душу вкрадывалось романтическое вдохновение. Церковь стояла на холме и видна была со всех сторон. 28 июня 1996 года церковь загорелась из-за халтурной работы одного из кровельщиков, ремонтировавших крышу церкви. Игорь отметил в своём дневнике: «28 июня 1996 год. Сегодня горела реформатская церковь на Статен-Айленде. Какая трагедия! Я восхищался этой церковью, когда жил на Статен-Айленде в 1992 году. Белая церковь со шпилем. Дважды в неделю там кормили бедных бездомных очень вкусными обедами. Волонтёры церкви, пожилые женщины, были очень добры и гостеприимны. Они никогда не спрашивали документ, удостоверяющий личность. После обедов они давали с собой пакеты риса, сухарей или хлеба. Однажды я зашёл в церковь Статен-Айленда во время службы. После службы все устремились к выходу. Пастор стоял у выхода. Он пожимал каждому руку и приглашал на следующую службу. Его интересовало имя человека и где он живёт. Эти вопросы он задавал с кроткой улыбкой и смиренностью. Он записывал точный адрес человека при входе того в церковь». Вскоре Игорь получил письмо от этого пастора, в котором он приглашал его прийти на следующую службу, затем второе, третье письмо и т.д. Письма от пастора приходили в изобилии, он настаивал на приверженности Игоря к его церкви. Но Игорь не оправдал его чаяний и никогда после его ревностных увещеваний не ходил на службы в ту церковь.
Так что Игорь не стал приверженцем ни одной церкви, так как у него не было глубокой веры, религиозности, хотя он изо всех сил пытался понять существо вопроса. Россиянин пришёл к выводу, что он не созрел принять религию, чтобы она стала неотъемлемой частью его жизни, стать поистине религиозным человеком. Он посещал церкви из простого любопытства, чтобы узнать, что происходит там. Дважды он сходил в зал теозофилов на 347 Ист 72- стрит в Манхэттене, но ничего не понял из их учений.
Намного позднее Игорь примет крещение в православной церкви в России.