Леонид Новожилов. Растительная жизнь

Архив Конкурсов Копирайта К2
  ***

Объем 25 тыс. зн.



Убогая комната студенческого общежития. Большой стол с остатками вчерашнего пиршества: пустые консервные банки, грязные тарелки, побитые эмалированные кружки в чайных разводах, засохшие куски хлеба. На подоконнике пустые бутылки из-под водки и портвейна. Железные кровати вдоль побеленных известью стен – две слева и две справа. На кроватях под  выцветшими солдатскими одеялами тела спящих людей. За окном серое зимнее утро.

Кровать справа у окна начинает скрипеть, из-под  одеяла показывается заспанная физиономия со смятой набок мушкетёрской бородкой. Это Илья. Он приподнимается на локте и мутным взглядом обводит комнату.

– Есть кто живой? – кричит Илья и в изнеможении снова валится на кровать.

– Чо разорался?..  Дай поспать! – отзывается в стену крупный человек, лежащий напротив.
 
Он переворачивается на другой бок и, разлепив один глаз, недовольно смотрит на Илью. Это Пётр по прозвищу Петя-тяж. Над его кроватью висят боксерские перчатки. Он чемпион института по боксу в тяжелом весе.

– Сколько времени? – хриплым со сна голосом спрашивает Петя-тяж.

– Одиннадцать, без пяти, – отвечает Илья. – Башка трещит, сейчас бы пивка…

 – Сгоняй.

– Нет, я не могу, – говорит Илья. – Давай Кирюшу пошлем, он сегодня дежурный.

Петя-тяж стучит ногой по соседней кровати:

– Киря, вставай, сходи за пивом.

– Почему снова я? – глухо отзывается Кирилл, уткнувшийся в подушку. – Я спать хочу.

– Ты дежурный, – снова трясет его кровать Петя-тяж.

– С каких это пор дежурный должен ходить за пивом? – поднимает всклокоченную голову Кирилл.

– А мы  потом тебе поможем навести порядок , – говорит Илья, – смотри, какой срач после вчерашнего!

– Фига себе – они мне помогут! ТВОЙ день рождения справляли, а МНЕ теперь будут помогать! – Кирилл садится на кровати. Он щуплый, с детским розовощеким лицом. – Ладно, схожу, только денег у меня нет.

– И у меня нет, – говорит Петя-тяж.

Теперь уже Илья трясет соседнюю кровать:

– Серый, проснись!

Кровать ходит ходуном, но тот, кто на ней лежит, никак не реагирует.

– Серёга! – не отстает Илья.

– А?.. Что?.. – вдруг подскакивает Сергей. – Блин, чуваки, мне приснилось, что я в поезде еду…

 – Приехали, конечная станция, – говорит Илья. – Пива хочешь?

– Не откажусь.

– Дай денег, Киря сгоняет.

Сергей протирает глаза и пятернёй расчесывает свои  длинные, под битла, волосы. Над его кроватью висит гитара. Он встает, подходит, почёсывая бока, к платяному шкафу, снимает с вешалки куртку, роется в карманах и достает смятую трёшку.

– На все? – спрашивает у него Кирилл, натягивая брюки.

– Конечно, на все, – говорит Петя-тяж. – Как раз по две бутылки «Жигулей» выйдет.

Илья достает из прикроватной тумбочки сигареты «Прима», закуривает.

– Я сколько раз тебе говорил, не кури в комнате! – орет Петя-тяж.

– Сегодня можно, – отвечает Илья.

Петя-тяж, набычившись, делает вид, что встает.

– Ладно, ладно... – Илья поспешно затягивается и гасит окурок в консервной банке.
 

Спустя полчаса все лежат поверх одеял с бутылками в руках.

– Фу-у… – отдувается Петя-тяж. – Жизнь становится веселее... Илья, включи музон.

Илья тянется к тумбочке, включает магнитофон. Звучит жизнерадостная песня:


«Вся земля теплом согрета,
И по ней я бегу босиком.
Я пою, и звезды лета
 Светят мне даже днем, даже днем.


Я так хочу, чтобы лето не кончалось,
Чтоб оно за мною мчалось, за мною вслед...»


– Вот есть же хорошие певицы! – говорит Петя-тяж. – Приятно послушать… Не то что эта ваша Пугачева – орёт, будто ее режут!

– Так это Пугачева и поёт, – ехидно улыбается Илья.

– Да ладно! – не верит Петя-тяж и вопросительно смотрит на Сергея.

– Пугачева, – подтверждает Сергей.

Петя-тяж с минуту хмуро слушает песню, она ему уже не нравится, потом говорит:

– Да нет, ерундовская песня. Что-нибудь новенькое еще есть?

Илья меняет кассету. Звучит другая песня:


«Вот новый поворот, и мотор ревет,
Что он нам несет: пропасть или взлет,
Омут или брод – и не разберешь,
Пока не повернешь...»


– Вот, – трясет головой в такт музыки Петя-тяж, –  отличная песня!.. Какая-то новая группа?

– Да, «Машина времени», – говорит Сергей. Он берет гитару, пытается подобрать аккорды.

– А мне у них больше нравится «Свеча», – говорит Кирилл. Глаза его блестят, он уже опьянел, ему много не надо. – Толкает на размышления...

– На какие размышления? – Илья смотрит на Кирилла с усмешкой.

– О жизни... о смысле жизни.

– Что-то ты, Кирюша, поздно о смысле жизни стал думать. Я о нём думал, когда мне было лет пятнадцать.

– И к чему ты пришел?

– Я пришел… не сразу, конечно,  – Илья убавляет громкость магнитофона, прикладывается к бутылке, делает пару глотков, – пришел к тому, что думать об этом не надо. А надо просто жить. Вот как трава растет. Она же не думает, зачем она существует... Просто растет, радуется солнышку и дождичку… хочет, чтобы лето не кончалось…

 – Растительная жизнь?

– Отчего нет?.. Человек живет, чтобы радоваться, наслаждаться, ласкать, целовать, любить, обожать, ненавидеть, дышать, чувствовать… Короче, чтобы жить!..

– Стоп, стоп!.. – перебивает его Кирилл.  – Трава не думает, потому что думать не может, а у человека есть разум, и он должен понять, для чего живет… Жить, не зная смысла жизни – это как играть в игру, не зная правил. Если бы я знал для чего живу, я бы, может, жил совсем не так… Я бы сейчас был, наверняка, в  каком-нибудь другом месте, а не сидел бы тут с вами... с больной головой и не пил это дурацкое пиво.

– Ну и бодягу вы здесь развели! – говорит Петя-тяж. – Вы, что, забыли, как писали в школьных сочинениях?.. «Жизнь дается человеку один раз, и прожить её надо так, чтобы не было мучительно больно… э-э...

– ... за бесцельно прожитые годы, – подсказывает Кирилл.

– ... и чтобы, умирая, – смеясь, продолжает Илья, – мог сказать: вся жизнь и все силы были отданы самому прекрасному в мире – борьбе за освобождение человечества». Ура, товарищи!

Все хохочут, кроме Сергея.

– Если серьезно, – отсмеявшись, говорит Петя-тяж, – то теория твоя, Ильюша, про траву – просто туфта!.. Человек – это животное, хищное животное, и в жизни надо не солнышку радоваться, а смотреть, как бы тебя не сожрали… А лучшая защита – это нападение, поэтому… сами понимаете…

Сергей тихо перебирает струны гитары.

– А ты что думаешь? – обращается к нему Кирилл.

– Я? – отзывается Сергей. – Я тоже пока не понимаю смысла своей жизни, но что я знаю точно –  это то, что сейчас, в институте, я напрасно теряю время. Эта моя учеба никакого отношения к смыслу моей жизни не имеет… Протирать штаны после окончания института в какой-нибудь конторе – это уж точно не моё!.. Поэтому я решил, что завтра забираю документы.

– Не дури! – говорит Илья. – Три года, самых трудных, отучился…

 – Чего только не придет в голову с бодуна! – гогочет Петя-тяж.

– И куда ты? – спрашивает Кирилл.

– Куда-куда – в армию! – встревает Петя-тяж. – Неделя не пройдет, как получит повестку.

– В армию, так в армию, – говорит Сергей. – Тоже жизненный опыт… Потом, может быть, музыкой всерьез займусь...

– Лабухом будешь? – брезгливо усмехается Петя-тяж.

– Если уж так припекло, возьми академ, будет время подумать, – советует Илья.

– Нет, – отвечает Сергей, – я уже давно об этом думал, а сейчас твердо решил.


 ***

Афганистан. Расположение 70-й отдельной мотострелковой бригады в окрестностях Кандагара. Ряды, ряды армейских палаток на плоской каменистой равнине, зажатой с двух сторон высокими голыми хребтами со скальными гребнями на вершинах. С оглушительным рёвом взлетают и садятся боевые вертолеты. Поднимая тучи пыли, проходят колонны бронетехники. Жара и пыль, пыль и жара.

В кирпичном помещении клуба относительно прохладно. Здесь собран почти весь десантно-штурмовой батальон. Замполит батальона проводит занятия, стоя на сцене перед картой мира. Он докладывает о текущем политическом моменте. Его почти никто не слушает: молодые солдаты, замотанные нарядами, дремлют; с задних рядов, где сидят старослужащие, доносится монотонный гул приглушенных голосов.

– Вы должны помнить, – бубнит капитан, глядя в конспект, – что являетесь представителями государства, протянувшего руку помощи народу этой страны в борьбе против империализма и внутренней реакции. Советский Союз, руководствуясь узами дружбы между нашими странами, по просьбе правительства Демократической Республики Афганистан пришел на помощь братскому афганскому народу...

– Зачем же они нас обстреливают? – громко спрашивает Сергей, сидящий среди «дедов». Он в выгоревшей хэбэшке с сержантскими лычками на погонах. Обветренное лицо его темно от загара.

Замполит тянет шею, высматривая подавшего голос, и продолжает:

– В настоящее время весь народ Афганистана под руководством Народно-демократической партии взялся за строительство нового общества, руководствуясь принципами научного социализма... – капитан отрывается от конспекта и глядит в сторону Сергея, – но отдельные отсталые элементы под действием западной пропаганды, тормозят это строительство... и, я вижу, что такие элементы есть и среди нас... Я попрошу замполита роты, в которой служит этот незрелый в политическом отношении боец, провести с ним дополнительную работу и мне доложить.

Занятия заканчиваются, все покидают клуб. На выходе Сергея поджидает недовольный командир роты:

– Пойдем ко мне.

В командирской палатке из трофейного японского приемника звучит восточная музыка.

– Ты, что, самый умный?.. – говорит ротный. – Опять ищешь приключений на свою задницу!.. И командование роты подставляешь!

– Виноват, товарищ старший лейтенант!

– Ладно... Сейчас готовь своё отделение в боевой рейд, выезд через три часа, – ротный разворачивает карту.

– Почему не утром?

– Вам надо прибыть на «задачу» так, чтобы никто не заметил. Вот по этой заброшенной грунтовке вас подвезут до развилки, это километров пятьдесят, здесь вы спешитесь, скрытно перевалите через хребет и с рассветом займете позицию вот тут, над кишлаком. Остальная рота утром выдвинется по шоссе на броне и в восемь часов начнет зачистку кишлака. Ваша задача – блокировать духов, которые попытаются скрыться в горах... Всё понятно, сержант?

– Так точно! – отвечает Сергей потерянно.

– Что не так, Сергей? – спрашивает ротный.

– Да нет, всё нормально... Просто только что побрился, – Сергей проводит ладонью по подбородку, - плохая примета...

– Выбрось эту дурь из головы!


Раннее утро следующего дня. Восемь десантников во главе с Сергеем, укрывшись за валунами, лежат наверху скального  уступа. Внизу  широкая зеленая долина с петляющей речкой. Вся долина накрыта прямоугольной сеткой арыков, всюду сады и огороды. Сразу за рекой белеют строения и дувалы (дувалы – высокие глинобитные стены, ограждающие дворы) вполне мирного, на вид, кишлака,  за кишлаком – большой массив одичавших садов и виноградников, так называемая зелёнка. Ещё дальше, где-то там, у противоположного борта долины, проходит дорога на Кабул, на которой душманы недавно сожгли колонну с топливом. И по этой дороге сейчас движется на бронетранспортерах от Кандагара десантно-штурмовая рота, чтобы свершить возмездие.

Ротный сообщает по рации, что они будут на «задаче» через час. Слышится гул вертолетов. Проходит десяток минут, и показывается четвёрка желто-зелёных Ми-24. В бинокль Сергей видит мечущихся по кишлаку людей. Вертолеты устраивают карусель и начинают работать по зелёнке и кишлаку. Каждый «Крокодил» сначала, на подлёте, выпускает реактивный снаряд, затем долбит из крупнокалиберного пулемета и, уже непосредственно над целью, бросает бомбы. Грохот стоит беспрерывный, багровое пламя разрывов сверкает в бурых, черных и  грязно-серых клубах дыма. Дым поднимается над кишлаком и примыкающей к нему зелёнкой и гигантским коромыслом загибается высоко в небе.

Наконец вертолеты, истратив боезапас, улетают.

– И кого там теперь зачищать? – говорит солдат из молодых.

– Мы на месте, – слышится голос ротного из рации. – Оставляем броню на дороге и через зелёнку цепью движемся  к кишлаку. Глядите в оба!

Сергей смотрит в бинокль. Дыма становится меньше, теперь видно, что основной удар авиации пришелся на дальнюю часть кишлака и зелёнку. Строения у реки пострадали не очень сильно.

Минут через двадцать со стороны кишлака доносятся звуки автоматных выстрелов. Потом появляются одиночные, перебегающие от дувала к дувалу фигурки людей в чалмах и пуштунках. Стрельба то ослабевает, то усиливается. Начинает стучать пулемет. Слышны разрывы гранат.

– Доложи обстановку! – говорит ротный. В его голосе звучит тревога.

– Вижу духов в кишлаке, но в нашу сторону никто не движется.

– Понятно, – говорит ротный. – Их здесь  оказалось до ё..ной матери!.. Мы окружены в центре кишлака... Теперь слушай приказ!.. Немедленно снимайтесь и вступайте в бой со стороны реки!.. Мы будем пробиваться к вам навстречу... Я вызвал подмогу, но она будет через час, не раньше...

Десантники помогают друг другу навьючит тяжеленные рюкзаки, набитые боеприпасами, и бросаются вниз по каменистой осыпи. Достигнув подножия склона, бегут, пригнувшись, в сторону кишлака, где бой всё более ожесточается.

Душманы замечают десантников, когда они, по пояс в воде, переходят реку. Пули, взметая фонтанчики, врезаются в воду. Боец, идущий справа от Сергея, вскрикивает, хватается за плечо, оступается и исчезает под водой. Сержант вылавливает его и тянет к подножию обрыва на берегу. Все остальные целы. Один из бойцов перевязывает раненого. Слышится близкая стрельба, пули продолжают стучать по воде, но здесь, под обрывом, им десантников не достать. По промоине в обрыве Сергей быстро  выползает наверх и видит двух душманов, бегущих к реке с автоматами в руках. Сержант срезает их очередью из АКС. В пятидесяти метрах, в проломе дувала, показывается высокий душман в белой чалме и стреляет в Сергея из винтовки. По громкому сухому звуку выстрела сержант узнает английский «Бур». Мимо! Сергей переводит автомат на душмана, но тот уже исчез.  Больше никого не видно. Наверх выползают и рассредотачиваются вдоль кромки обрыва остальные десантники.

– На счет «три» бросок к дувалу! – командует Сергей. – Раз, два, три!

За дувалом пустынный двор. Во дворе две полуразрушенные глинобитные постройки.

– Проверить! – кидает Сергей и бросается к широкому пролому в следующем дувале. За его спиной грохочут два взрыва: бойцы швырнули внутрь домов гранаты.

Едва сержант выглядывает из-за края пролома, пули бьют в дувал над его головой и звучит автоматная очередь. Сергей инстинктивно втягивает голову в плечи.

– Дух на крыше! – кричит кто-то из десантников.

Сразу  две гранаты летят через дувал в сторону постройки с плоской крышей.  Раздается сдвоенный взрыв.
 
– Готов! – кричат бойцы.

Сергей подбегает к дому. Одна из гранат, видимо, не долетела до крыши и взрывом выбила дверь. Сержант дает очередь и заглядывает в дом. Пусто. Сергей хочет бежать дальше, но  замечает в одной из стен небольшую дверь, ведущую в смежное помещение.  Сержант крадучись подходит к двери, достает из нагрудника лимонку, выдергивает чеку, отпускает предохранительную скобу, считает до двух и бросает гранату в щель под дверью.  И тут же выскакивает из дома.

Грохочет взрыв, облако дыма и пыли вырывается из постройки, слышен тонкий жуткий крик боли. Когда пыль оседает, крик прекращается. Сержант с автоматом наизготовку возвращается в дом. Дверь в смежное помещение отброшена к противоположной стене. Сергей осторожно заглядывает внутрь и столбенеет. Женщины и дети, много детей... Окровавленные, иссеченные тела, оторванные руки и ноги...

Сергей вываливается из дома, его рвёт...

Десантники, прикрывая друг друга огнём, медленно, перебежками, продвигаются по разбитой бомбежкой улице. К ним присоединяется Сергей. С безумными глазами, он идет в полный рост, стреляя из автомата от бедра.

– Серый, ты чего? – кричит один из бойцов.

В глубине поперечной улицы, ограниченной высокими дувалами, возникает душман в белой чалме, поднимает ствол винтовки и делает подряд два выстрела. Одна пуля чиркает Сергею по каске, другая попадает в бок, в место, не защищённое бронежилетом. Сергей падает лицом вниз, и последнее, что он видит, – опаленная взрывом придорожная трава.

 ***
 
Неприметный человек в серых джинсах и в серой же джинсовой куртке, с лицом, полузакрытым козырьком бейсболки, входит в замусоренный подъезд сталинской четырехэтажки. На площадке верхнего этажа он по металлической лесенке  поднимается к потолку, отмыкает висячий замок люка и проникает на чердак. Люк закрывается за ним.

На чердаке темно и пыльно. Человек, пригибаясь, чтобы не удариться головой о стропила, проходит по чердаку в другой конец дома и приоткрывает слуховое окно. Внизу, на противоположной стороне улицы, прямо перед ним, стеклянная дверь ресторана «Берлога». Человек глядит на часы, затем из-под груды разного хлама достает продолговатый свёрток, разворачивает его и начинает собирать винтовку.

Проходит полчаса. Человек сидит на перевернутом пластиковом ящике из-под водки и смотрит в окно. К ресторану подъезжает серебристый хэтчбек «Рено Лагуна». Задняя правая дверь автомобиля открывается и на тротуар выходит мужчина в строгом деловом костюме с аккуратной мушкетерской бородкой. Это Илья. Человек на чердаке разглядывает его через оптический прицел.  Илья проходит внутрь ресторана. Швейцар на входе приветливо ему кивает.

Спустя минут пять прибывают два черных джипа «Ленд Крузер» и паркуются рядом с хэтчбеком Ильи. Из переднего джипа выбираются два бритоголовых качка в кожаных куртках, внимательно смотрят по сторонам, после чего один из них открывает заднюю дверь. Грузный человек в малиновом пиджаке, с большой золотой цепью на шее выбирается из машины. Это Петя-тяж. Швейцар с подобострастной улыбкой бросается открывать дверь ресторана.

В ресторане малолюдно.  На входе в полутемный зал, у гардеробной, там, где остались стоять охранники Пети-тяжа, возвышается чучело бурого медведя. На стенах оленьи рога и шкуры различных зверей. В телевизоре на стойке бара Лёня Голубков обещает купить жене сапоги.

Илья и Петя-тяж сидят в дальнем углу за богато накрытым столом. Илья курит. Перед ним лежит пачка сигарет «Винстон».

– Как время летит! – говорит Петя-тяж, прожевывая бифштекс. – Кажется, давно ли это было, когда у тебя сожгли киоск, и ты пришел ко мне за помощью?.. А ведь прошло четыре года, Ильюша... Четыре года я тебя крышую, у тебя уже солидная фирма...

– Ну, прямо уж солидная, – не соглашается Илья, – ты мне льстишь, Петя.

– Солидная, солидная, – настаивает Петя-тяж. – Ты думаешь, я не знаю про твой филиал в Москве?.. Так вот, фирма у тебя солидная, а платишь ты мне всё те же гроши, что и четыре года назад...

– Не такие уж и гроши, – вставляет Илья.

– Жалкие гроши! – с нажимом говорит Петя-тяж. – Конечно, ты мне друг, Илья, но ведь мои ребята бесплатно работать не хотят, им семьи надо кормить. А знаешь, сколько я отстёгиваю ментам?!

– Ладно, – говорит Илья, – со следующего месяца буду платить... в два раза больше.

– Это смешно! - кривит губы Петя-тяж. – Я хочу проценты от оборота.

– Пять процентов от прибыли, – предлагает Илья, подумав.

– От прибыли ты налоговой будешь платить, а мне нужно от оборота, и не пять, а десять!

– Это невозможно! – жестко говорит Илья.

– Какой ты, оказывается, трудный, Ильюша... А в студентах, помню, ты ратовал за растительную жизнь: «Жить надо как травка, радоваться солнышку...»

– Травка, Петя, сама по себе не растет: ей вода нужна, удобрения... А ты десятью процентами  мне всё перекроешь... Подумай сам, ведь мне, в таком случае, дешевле завести собственную службу безопасности...

– Тогда ты в этом городе совсем работать не будешь... Да и в Москве я тебя достану!.. - понизив голос, говорит Петя-тяж и вдруг орёт: – Ты можешь не курить?

Охранники, как по команде, тянут руки к пистолетам под мышками и вопросительно смотрят на  хозяина.

– Здесь не запрещено, – спокойно затягивается Илья. – Хорошо, пусть будет от оборота, но только пять процентов... По рукам?

– По рукам! – говорит Петя-тяж, не в силах сдержать довольную улыбку. – Завтра я пришлю к тебе знающего человечка, он посмотрит твои бумаги, а потом уже конкретно решим: сколько, когда и как...

– Хорошо, – кивает Илья.

– Ну, за дружбу! – тянет бокал Петя-тяж.

– За старую дружбу! – чокается с ним Илья.

Выпивают.

– Кстати, – говорит Петя-тяж, – может, мне показалось... на днях, мельком, в толпе, я видел Сергея...

– Серый погиб в Афгане двенадцать лет назад, – со скорбным лицом произносит Илья.

– Да, я в курсе…


Человек на чердаке видит в прицеле вышедшего из ресторана Илью. Тот останавливается на крыльце и поправляет галстук. Затем садится в машину, и хэтчбек отъезжает.

Минуту спустя выходят охранники Пети-тяжа и оглядывают улицу. Один из них, повернувшись к стеклянной  двери, утвердительно кивает, и Петя-тяж показывается в дверном проеме. Человек на чердаке наводит перекрестье прицела на его лоб и жмет на курок.


 ***
Скоростной поезд «Сапсан» мчится из  Санкт-Петербурга в Москву. За окном мелькают столбы, проплывают красивые багряно-желто-зелёные пейзажи ранней осени. В средней части вагона, привалившись к окну, дремлет невеликий человек лет пятидесяти пяти. У него мягкие черты лица, седоватая окладистая борода и розовое блюдце лысины на макушке лохматой головы. Ни дать ни взять, сказочный мужичок-лесовичок. Это Кирилл.

Перед ним на столике лежит газета. Видны заголовки: «На юго-востоке Украины с апреля прошлого года погибли больше девяти тысяч человек», «Самолеты воздушно-космических сил России приступили к нанесению ударов по позициям боевиков на территории Сирии».

Кирилл садится в такси у Ленинградского вокзала.

– Куда едем? – спрашивает водитель.

– Поселок «Барвиха-3».

– О, крутое место! – говорит шофер, выруливая на проезжую часть. – На работу наниматься?

– Нет... – Кирилл медлит с ответом. – Друг у меня умер.

– Мои соболезнования.

– Вот только на похороны я опоздал, – вздыхает Кирилл.

– Бывает, – говорит таксист.

– Пока из своей деревни до города добрался... распутица, дороги практически нет... а потом еще самолет вместо Москвы в Питере сел.


– Да, вчера в Москве туман был страшенный, – подтверждает водитель. – На МКАДе десять машин разбилось!.. Теперь вам, что остается? Только соболезнования супруге высказать...

– Супруги у него не было. Развелся лет пять назад. Сын у него остался. Он-то мне и сообщил.

– А чо умер-то?

– Рак легких.


Стильный двухэтажный каменный особняк с изящными эркерами. Виталий, сын Ильи, встречает Кирилла на широкой мраморной лестнице парадного входа.  Кирилл думает, что, если бы у Виталия была мушкетерская бородка, то он бы ничем не отличался от Ильи в двадцать лет.

Из больших окон просторного кабинета видны ухоженные цветники, живописные дорожки, выложенные цветной плиткой, золотистые стволы сосен. Кирилл и Виталий сидят в кожаных креслах у горящего камина.

– Последний раз мы виделись с твоим отцом четыре года назад, – говорит Кирилл, – на встрече выпускников...

– Папа мне рассказывал о вас, говорил, что вы один из самых лучших его друзей.

– Да, мы знакомы ещё с абитуры... Нас было четыре друга: твой отец, Петя-тяж, Сергей и я. – Глаза Кирилла увлажняются.  – Петя-тяж, боксер, в девяностых погиб в бандитских разборках, Сергей воевал в Афганистане, получил тяжелое ранение, долго лечился, потом, говорят, стал киллером, был арестован и умер в СИЗО при невыясненных обстоятельствах...

– Дядя Кирилл, у меня к вам предложение... Вы же знаете, у папы остался большой бизнес... Перед смертью он назначил меня президентом компании, но  у меня мало опыта, я  еще даже институт не окончил... Конечно, есть команда специалистов, но мне нужен человек, которому я могу полностью доверять... Вы же, как и папа, экономист по образованию?.. Как вы отнесетесь к тому, что я предложу вам должность первого зама?

Кирилл задумывается.

– Само собой, – поспешно продолжает Виталий, – за счет компании для вашей семьи будет куплено жильё в Москве или в Подмосковье, где пожелаете... ну, и зарплата достойная...

– Спасибо, Виталий, за предложение, но я двадцать пять лет, как ушёл из профессии...

– Это неважно, дядя Кирилл.

– В девяносто первом, когда всё стало рушиться, я уехал в глухую деревню, купил дом, встретил там замечательную женщину, которую взял в жены, и живу с тех пор в этом селении почти безвыездно. У меня небольшое хозяйство: лошадь, две коровы, кабанчик, куры, гуси – ровно столько, сколько нужно для пропитания нам с женой и двум младшим ребятишкам. Двое старших живут в городе, у них уже своя жизнь... Еще есть собака и кошка... Как я могу всё это бросить?.. Там мне комфортно, там мое место... Нет, Виталий, ты меня даже не уговаривай, не трать напрасно время.

– Хорошо, дядя Кирилл... Просто имейте в виду, что я готов вас принять всегда.

– Спасибо!

– Еще вопрос, дядя Кирилл... Как-то я спросил у отца про смысл жизни...

– И что он тебе ответил?

– Да он отшутился, что-то про траву мне сказал... вспомнил, как вы об этом спорили в молодости, и еще добавил, что хорошо бы с вами сейчас об этом поговорить...

– Помню, помню, были у нас такие разговоры, –  Кирилл умолкает,  некоторое время  смотрит на пляску огня в камине,  вздыхает протяжно, затем поворачивается к Виталию.  – Что я думаю об этом сейчас?.. Думаю, что смысл нашей жизни – это вырастить и выпустить в жизнь детей... Ты, конечно, спросишь: а зачем?.. А затем, что тогда остается надежда, что, может быть, им-то, то есть тебе, моим детям, другим вашим ровесникам, этот смысл и откроется... Ну, если не вам, так вашим детям...




© Copyright: Конкурс Копирайта -К2, 2016
Свидетельство о публикации №216042800025 


обсуждение здесь http://www.proza.ru/comments.html?2016/04/28/25