Приснился мне сон. Звонит мой старый друг Валерий. Слышимость плохая, с трудом разбираю его слова. Спрашивает, как мои дела? Я что-то отвечаю, но он тоже плохо слышит. Тогда я говорю, что скоро буду в Москве, спрашиваю номер его мобильного телефона. Он опять что-то неразборчиво отвечает, но как я понял у него его нет. И адрес свой не назвал, или я просто не расслышал. Все спрашивал, как я живу? Я отвечал:
- Нормально. Даже рассказики иногда пишу, там и про тебя есть, можешь почитать. Есть у тебя компьютер, интернет?- Он говорит:
- Нет.
- Странно, ведь раньше был, - подумал я.
Тут зазвонил будильник. 6.45, пора вставать. Но сон так явственно стоял в глазах, что невольно задумался. Ведь Валерия уже давно нет среди нас, почему он мне приснился, о себе напомнил? Да, ведь у него на днях был день рождения…, а я и не вспомнил. А ведь раньше всегда звонил, пока его жена мне не сказала о смерти и не начала плакать…
Мне 8 лет. Переехали мы в новое место в военный городок, который тогда носил номер воинской части (в/ч 52159), а позже стал называться п/о Заря. Отец мой был военный, его перевели из Ленинграда служить в Московский военный округ. Городок еще строился, наш дом был в числе первых. Никого я там не знал, ни друзей, ни развлечений. Выхожу во двор. Погода стояла мрачная, шел октябрь. Там гулял только один мальчик, он чертил палочкой на земле. Я пристроился рядом, тоже взял палку и начал что-то рисовать. Он сказал, что его звать Валера и ему 10 лет. Живет в нашем подъезде, только мы на первом, а он на втором этаже. С тех пор мы подружились.
В школе у нас оказался общий учитель Николай Иванович Еженков, хотя Валерка учился в 4-м классе, а я во 2-ом. Николай Иванович был майор и преподавал в военной форме. Наш городок еще только заселялся, школа была небольшая, и учителей было только два. Николай Иванович вел два класса, Людмила Васильевна другие два. Мы с Валеркой ходили вместе на урок, один ряд парт в помещении занимал 2-й класс, другой – 4-й. Обычно половину времени учитель занимался с одним классом, а другим детям давал самостоятельные задания. Потом наоборот. Мне это нравилось, потому что Валерка иногда мог мне что-то подсказать. А уроки пения проводились вместе, помню, как мы хором разучивали песню про Щорса: «Шел отряд по берегу, шел издалека…».
Но интереснее всего у нас начиналась жизнь после занятий. Во дворе школы были качели, спортивная площадка, футбольное поле. Мы любили прыгать и крутиться на канатах гигантских шагов, часто играли там в футбол. Когда Валерка пошел в пятый класс, он, как и другие дети, стал ездить в среднюю школу г. Железнодорожный, их возила крытая брезентом военная машина. После окончания начальной школы в городке я тоже стал туда ездить. Расстояние было 6-7 км, нельзя было опаздывать на машину, ведь ждать не будут. Всегда сопровождал детей кто-нибудь из родителей. Позже нас стал возить служебный автобус. А после школы, если задержишься, приходилось идти на электричку, потом еще с километр топать от станции Черное до нашего городка. Но с Валеркой мы по-прежнему дружили. Увлекались играми с пластилиновыми солдатиками, лепили целые войска, строили кораблики с пушками, которые пускали в ванне. Причем пушки были настоящие, только маленькие. Мы делали их из гильз от патронов мелкокалиберных винтовок, пропиливали отверстия для поджига, забивали ствол серой от спичек, ставили бумажный пыж и стреляли, когда никого из родителей не было дома. Как мы не повыбивали глаза, удивляюсь. Мастерили мы и самопалы, потом ходили испытывать. Очень были довольны, когда удавалось выстрелом пробить дырку в деревянном заборе. У Валерки дома постоянно была бабушка по маминой линии. Но она нам не мешала. Она была слепой и любила, когда я приходил. Часто меня просила почитать письма от дочерей, живущих в Башкирии. Или диктовала, чтоб я записал ответное письмо. Валерку ей было уговорить труднее.
Когда я учился в пятом классе, Валерке купили тульский баян. Он начал учиться играть в студии при доме офицеров нашего городка. Мне, конечно, сразу тоже захотелось играть. Валерка стал меня учить, а я начал надоедать родителям, чтоб и мне купили такой же. Не сразу, но родители все же купили баян. А я к этому времени, благодаря Валерке, уже научился немного играть двумя руками. И с удовольствием тоже начал заниматься в музыкальной студии. Еще Валерке купили пневматическую винтовку, вероятно, чтоб мы не изобретали самодельных пистолетов. Во-первых, мы жили на территории воинской части, где это запрещено, во-вторых, с целью безопасности. Хотя мы по-прежнему любили рискованные игры: стреляли из бутылок с карбидом, бросали куски черепицы в костер, прыгали с крыш или с высоты в песчаных карьерах и пр. Из духовки, так мы называли Валеркино духовое ружье, мы стреляли по мишеням или по придуманным нами картинкам. Но разрешалось нам стрелять только в определенном месте за сараями, где никто не ходил.
Наш городок был окружен высоким забором, вход был строго по пропускам через проходную с дежурившими солдатами. За забором тянулся лес, километрах в 2-х было озеро. Оно называлось Биссерово. Это недалеко от станции Купавна. Мы туда часто ходили купаться или рыбачить. Позже лес возле городка вырубили и сейчас, говорят, там поле. В лесу мы играли в войну, строили шалаши, укрытия. Однажды в зарослях недалеко от забора, где мы лазали с мальчишками, увидели спрятанный мотоцикл. Мы сразу рассказали об этом взрослым, с нами послали солдата, а тот сел и уехал на мотоцикле, даже не покатав нас. Правда потом нас поблагодарили, оказалось, что один из офицеров оставил мотоцикл в сарае возле дома, и ушел с женой в кино, а, когда вернулся, мотоцикла уже не было. Так как в городке не было случайных людей, вероятно, мотоцикл украл и спрятал какой-то солдат, чтоб ездить в самоволку.
Мы с Валеркой любили читать книги про следопытов и охотников, разбирались в следах на снегу, изучали повадки разных зверей. Он рассказывал, что за звериные шкуры охотники получают большие деньги, мы решили, когда вырастем, станем охотниками. Потом он где-то услышал, что принимают и платят деньги за шкурки мелких животных, даже сусликов и мышей. Суслики там не водились, и мы занялись охотой на мышей. Я теперь удивляюсь, неужели я был способен на это. Вот что значит увлечь ребенка! Мы ходили по ближайшему скошенному ржаному полю и искали мышиные норы. Заливали водой и ждали у других выходов. Когда мышь выскакивала наружу, убивали ее дубиной и бросали в мешок. Однажды выскочила мышка с мышатами, их было 7 или 8. Я удивился, какие же они маленькие, буквально с горошину. И маму и мышат я пожалел и не тронул. Наловив мышей, шли снимать с них шкуры. Пользовались тонкими бритвенными лезвиями. Сегодня я удивляюсь, как мы не подцепили какую-нибудь болезнь, ведь иногда и пальцы себе бритвой ранили. Потом из стеблей папоротника мы делали распорки похожие на букву «Ж» и на них растягивали шкурки на просушку. У нас в сарае еще долго лежали эти шкурки, потом, естественно, о них забыли.
Когда Валерка ходил в 8-й класс, он начал заниматься боксом. У него была пара перчаток, боксерская груша. Мне, конечно, тоже захотелось. Но мать была категорически против, говорила, не хочу, чтоб тебе мозги отшибли. Но мне хотелось, и я стал заниматься с Валеркой. Он давал мне одну перчатку на правую руку, себе одевал на левую и мы боксировали. Он был больше и сильнее, поэтому работал со мной не в полную силу, мне же позволялось его ударять по настоящему, он хотел научиться защищаться и держать удар.
Невозможно здесь описать всего, чем мы занимались. Все его увлечения я разделял. Он был для меня примером. Любили читать, интересными книгами он делился со мной. Когда меня принимали в пионеры в 4-м классе, пригласил его на торжественную линейку. Это все происходило в приподнятой атмосфере на сцене дома офицеров. Именно Валера повязал мне пионерский галстук. Я это хорошо запомнил, тогда же он пообещал прийти, когда меня будут принимать в комсомол.
Последнее его увлечение со мной были съемки кино. Ему подарили кинокамеру с 8 мм пленкой и кинопроектор. Мы ездили на велосипедах, снимали птиц, интересные места, друг друга… Потом была долгая процедура проявки кинопленки, просушка, и вот мы садимся смотреть. Закрываем шторы и смотрим наше творчество на большом экране. Кино черно-белое, без звука, но как же это было интересно! Можно было крутить ускоренно или в обратную сторону, это всегда вызывало смех. Для звукового сопровождения ставили пластинку с музыкой, все как в немом кино. Забегая вперед, когда у Валерки уже были свои сыновья примерно нашего того возраста, он нашел одну из пленок и мы все вместе посмотрели старые кадры, как мы по очереди прыгали через канаву с водой. Один раз я неудачно оттолкнулся и упал в воду. Канава была неглубокая, по колено, но было смешно. И сыновья были в восторге.
Когда он пошел в 10-й класс, Валеркина семья переехала жить в другое место, оно называлось поселок «Северный» Балашихинского района. И нас в то время уже возили в школу этого поселка, я ходил тогда в 8-й. Как-то, я участвовал в репетициях перед приездом в школу мамы Зои Космодемьянской, чье имя носила пионерская дружина. Закончились поздно. Валера меня позвал в гости, и после школы я зашел к ним. У его мамы - Анны Петровны был день рождения. Меня пригласили за стол с гостями, где уже вовсю праздновали событие. Что там ели-пили, не помню, но зато на всю жизнь запомнил мясной пирог, которым меня угостила хозяйка. Такого в жизни я никогда не пробовал, она сказала, что это ее фирменное блюдо. Пирог был из необычайно тонких слоев, вероятно, со свининой, очень жирный и вкусный. Пусть сегодня жирное не в почете, но тогда это мне показалось вершиной кулинарного искусства. Больше 50-ти лет прошло, а я все вспоминаю тот вечер и тот пирог.
Я был еще школьником, когда Валерка поступил в институт. Он поступил в Энергетический (МЭИ), но их сразу перевели в Рязанский радиотехнический институт. Видеться мы стали редко, но постоянно переписывались. Он рассказывал, что увлекся спортом, занимался самбо, выступал на соревнованиях. А где-то на 2-3 курсе женился. Написал мне, что учиться и жить вдали от родителей нелегко, хорошо, что теперь в его жизни есть Люся. А после окончания института он пошел по стопам отца – кадрового офицера, стал военнослужащим. Не буду писать о подробностях его военной карьеры, я многого не знаю. Последние годы он жил в Москве, а я в Минске, хотя я бывал у него, когда приезжал в командировки.
Однажды при пересадке в аэропорту в Москве, я летел тогда в Екатеринбург, позвонил ему на работу из телефона автомата. Какой-то капитан поднял трубку. Я попросил к телефону Валерия Ивановича. Валерка был на работе, обрадовался, говорит, приезжай ко мне, скоро освобожусь. Я ему объяснил, что через час улетаю, а потом спрашиваю:
- А тебя с работы не уволили?
- За что?
- За Руста.
Незадолго до этого Руст на маленьком самолетике «Сессна» приземлился на Красной площади, после этого многие высокие чины из системы противовоздушной обороны полетели со своих должностей. Я знал, что и Валерий имеет отношение к Министерству Обороны и занимается ПВО. А он мне отвечает:
- Сняли моего начальника, а меня поставили на его место.
- Да, - сказал я, - кому война, а кому мать родная…
Последние годы, приезжая в Москву, я часто у него останавливался. Он стал полковником, располнел. Я, шутил:
- У тебя фигура и щеки как у генерала, а ты все еще полковник? - Он не обижался.
Его мать была из Башкирии, отец с Украины. Фамилия у Валерки была украинская, оканчивающаяся на «ко». Он и указывал свою национальность - украинец. Каждое лето на каникулы он ездил в Украину к родственникам отца, в основном к своей тете в Белогорск в Крым, который сегодня стал РФ. Но тогда никто не задумывался о возможных будущих проблемах. Вот и Валерий послал своих сыновей учиться в Киевское высшее военное училище, дети решили соблюсти семейные традиции и стать военными. Старший сын окончил это училище еще во времена СССР и был направлен служить в Россию. Младший еще продолжал там учиться, пока не наступил 1991 год. СССР распался на ряд стран, Украина стала самостоятельным суверенным государством. Валерий был не на шутку обеспокоен. Младшего сына уже готовили к присяге на верность Украине.
- Что ж могло получиться,- рассказывал мне позже Валерий, - я и мой старший сын служим России, а младший не сможет изменить присяге и будет служить Украине?
Хоть тогда и не думали о войне, но Валерий же был связан с генштабом России, возможно уже в те годы там обсуждались будущие проблемы. Трудно сказать, сколько было волнений, сколько стоило здоровья позаботиться о сыне. Времени у них не было, счет шел на дни и даже на часы. Поднял все свои связи и в России, и в Украине, чтоб перевести сына в Российское военное училище до принятия присяги. Ему это удалось, но не прошло бесследно для его здоровья.
Последний раз я встретился с Валерой, когда провожал за границу свою дочь. У нее было много вещей, и я решил помочь ей добраться до Москвы. Заранее позвонил Валерию, он встретил нас у вагона поезда рано утром на Белорусском вокзале. Он уже ушел в отставку, хотя где-то еще продолжал работать. Встретил нас со старшим сыном, одетым в военную форму. Уже майор, подумал я. Тот взял наши чемоданы и пошли к их машине. А мне Валерий сказал, что ему нельзя ничего тяжелого поднимать, есть проблемы с сердцем. В госпитале предлагали сделать операцию, как у Ельцина, но он пока не решался. Сына высадили по пути, тому надо было еще добираться до работы. А мы отправились в Шереметьево, там Валера подождал пока я провожал дочь. Потом поехали к нему домой и там хорошо посидели, много мы не выпивали, ему не рекомендовано, а мне скоро уезжать. Вот тогда-то он мне и рассказал, как воевал за младшего сына. По эмоциональному рассказу было видно, чего это ему стоило. Прошли годы, а он все никак не мог успокоиться. Я понял, что и проблемы с сердцем начались после этого. Говорили мы с ним долго. Потом наступил вечер, и я заспешил к поезду. Он еще проводил меня до метро. А еще через год он внезапно умер, а ведь ему было только 57.
Вот такая грустная получилась история о лучшем и первом друге детства Валерке.
На фото: Друзья, Валерий справа