(рассказ)
Про судьбы людские тут речь. Хотя кто их не слыхивал да не видывал… Встретишься иногда с некой судьбиной – заволнуется, замечется душа, будто стрела в твоё сердце. А помочь только СЛОВОМ и можешь…
Кому неведомы скамейки в чужих дворах большого города?! В чужих – не сеять же о сокровенном в своём дворе, хотя душе невмоготу молчать. Каких только историй не поведано этим скамейкам… Порой кажется, для того они и поставлены.
Небольшой тенистый дворик: клёны, цветущие акации и, конечно, скамьи, неподъёмные, очевидно, рассчитанные на поколения после нас. Над головой бездонный синий купол да чуть золочёные солнцем верхушки деревьев. Природа – само умиротворение. Если бы не…
Если бы не исповедь подсевшего рядом человека, лет семидесяти, несколько полноватого, похоже, не совсем здорового или неприкаянного. Сначала он каким-то не мужским, осторожным, взглядом смерил случайную соседку, затем нерешительно поднялся, намереваясь уйти, но, что-то решив для себя, снова присел. На лице читалось: «Да выслушайте же меня, ну чего вам стоит…»
Я не ошиблась. Не прошло и минуты, как он произнёс: «Простите, дама, вам приходилось разрешать для себя два личных вопроса КТО ВИНОВАТ? и ЧТО ДЕЛАТЬ? Можете не отвечать, если нет желания, не обижусь».
– Да-а-а. В этих двух вопросах заключена вся философия наших личных
«счастий-несчастий». Тут очень важно не искать виноватого, а вовремя
взять вину на себя (как бы не было больно). Тогда вмиг рождается
ответственность. А она носом ткнёт в то, что надо делать… Если ты
не мститель всему свету, а человек… Уверяю, батенька. Проверено лично.
– Жёсткая у вас философия, особенно для слабого пола. Редко применяемая…
– Не часто. Зато – самая верная, надёжная: выстоять, рассчитывая только на
себя, – зачем-то отпарировала я.
– Опоздал я для вашей философии – всё позади. Пора разбирать завалы.
Оказалось, их у меня… Не жил – летел по десятилетиям, не очень отказывая
себе в удовольствиях (кто не грешен!). Что называется, прилетел, да
приземлиться негде – посадочная площадка в тартарары…
Вроде всё было как у людей: жена – врач, я – капитан речных судов. Наши
чада, сын и дочка, выросли в любви и в добром семейном согласии, по
крайней мере, я так считал, думая, что мои «увлечения» век никто не
разгадает. Но случилось…
– С вечной хитринкой верёвочка: вьётся-вьётся – внезапно конец и… –
невольно подметила я.
– Всё так, хитрость верёвочки. Как-то утром, когда мы сели завтракать, в
дверь позвонили. Открыла жена. Перед ней – молодой мужчина и трое
совершенно одинаковых малышей, лет трёх. Мужчина сказал: «Мы – дети Арона
Ароныча, к нему приехали познакомиться, из Минска». Тут я вышел. Жена
зачем-то приказала мне встать рядом с ними, несколько секунд переводила
взгляд с одного из нас на другого, затем, по-еврейски, то ли с юмором, то
ли с горечью, произнесла упавшим голосом: «… Шеренга одного лица». И
стала тихо сползать по стенке – слегла.
Не прошло и недели, как она, больная, подняв трубку, услышала приглашение
на свадьбу Арону Аронычу, мне. Звонила из Киева неведомая дочка Алина,
отметив, что ей ничего от отца не нужно, но хотелось, чтобы на свадьбе
был родитель, а матери, Ганны, нет в живых…
У моей Розалии случился инсульт, а вскоре… После её похорон мои любимые
чада заявили о разделе жилплощади, хотя у обоих имелась своя, когда-то
мною добытая…
На свою долю я купил девять метров в коммуналке, где то режут, то
вешаются. Страшно ночевать… Чада не изволят видеть меня.
– Вам не кажется, что вы нарушили святой закон, по которому ДЕТИ – дар
ТВОРЦА. Отказаться от детей – чудовищное безбожие. Одни дети – чада,
других, минчан и киевлян, – знать не знали. Не отсюда ли истоки вашей
нынешней неприкаянности? – не сдержалась я.
– В молодости думалось: я-то причём – она, женщина, в ответе за всё, ей и
решать… От минчанки отделался легко: «Я у тебя сто первый, ищи отца
своему ещё не родившемуся», хотя знал, что я у неё был первый… Вырос –
копия меня, и возле него уже тройняшки – точные списки деда, меня. И
ничего – от бабушки, которой уже нет…
Киевлянка Ганна – чистая случайность, которую напрочь выбросил из памяти,
когда получил от неё новость о рождении дочки.
Не могу постичь одного: зачем им, взрослым, надо было рушить мою жизнь…
– Философы утверждают, что каждый наш приход в этот мир есть ШКОЛА обучения
чему-то. Понять чему – задача каждого. Сурова ваша школа: в один приход и
наблудить, и отвечать…
– Возможно. Не постичь мне и ещё одно… Вчера из Минска получил почти что
требование: «Отец, ждём тебя. Ждёт (специально для тебя) квартира. Сын.»
Вот и вопрос «Что делать?»
– Слава Богу, уже опускаете вопрос «Кто виноват?» Считайте, что приглашение
поступило от матери сына, имя которой вы ни разу не вспомнили. Это её
великая материнская поступь – впитать сыну великодушие к отцу-грешнику.
Униженная вами женщина оставила о себе достойную память – ВЕЛИКОДУШИЕ.
Редкое благородство, не правда ли… Ехать ли?
Очевидно же, да. И не ради себя – ради внуков, уже для полноты их мира, –
заметила я.
К чему бы это, мой догадливый читатель, но вспомнилась картина из моего крестьянского детства: огромный бородатый сосед хлещет взрослого сына чересседельником, приговаривая: «Оженю, блудника, семя чёртово! Опозорил весь род, кот блудячий! Завтра же сватаем…»
Помню скорую шумную свадьбу…
20.05.2016 г.