КРАТКИЙ ТРАКТАТ О ЧУВСТВАХ
Август Франке (1700)
Franck A.H. A Guide to the Reading and Study of the Holy Scriptures. L.,1819. P.149-186
Глава 1. О необходимости того, чтобы познание затрагивало чувства
То, что познание истины о чувствах и привязанностях является неотъемлемой и необходимой частью толкования Писания, может быть доказано и из разума, и из Божественного авторитета.
Это может быть доказано из разума, поскольку:
1. Такие чувства, как любовь, ненависть, желание, надежда, страх, радость, горе и т.п., часто встречаются в Священном Писании. Очевидно, если мы будем невеждами в отношении этих чувств, мы должны будем неправильно истолковать и Писание.
2. Если о чувствах не говорится напрямую, мы должны обязательно рассмотреть, что из них подразумевается, ибо почти каждое утверждение в Писании имеет такую почву. Так, в 2 Кор.2.4 Павел говорит, что он писал предыдущее послание в коринф "со скорбью и болью сердца, и со многими слезами". В Фил.3.18 он говорит о лжеучителях с "горестью", а в 1 Фес.2.7 он описывает свою горячую любовь к фессалоникийцам языком, полным большой энергии и пафоса. Разве сам разум не подсказывает нам, что в подобных отрывках подразумеваются сильные чувства? Когда Павел говорит обращенным: "у вас тысячи наученных во Христе, но не много отцов, ибо в Иисусе Христе я родил вас через Евангелие" (1 Кор.4.15) - разве он не имеет в виду ту же привязанность, что упоминает в 1 Фес.2.7? Когда же он утверждает, что "многие повреждают Слово Божие" (2 Фес.2.7, ср.3.2), то разве мы не видим здесь, что у него смешиваются вместе такие чувства, как печаль и жалость? Очевидно поэтому, что пренебрегать даже такими чувствами, которые не выражены непосредственно, будет ощутимой ошибкой, ибо в другом случае можно будет упустить их и там, где они явлены четко и полностью. На самом деле свидетельства чувств не всегда сходны и не появляются в равной мере, но разумный и духовный читатель не только найдет их, но и определит вполне адекватно и достаточно.
3. Когда мы читаем Священное Писание, мы обязательно увидим, что наши природные чувства нуждаются в поправках и исправлениях, а наши сердца - во влиянии Святого Духа, чтобы Он исполнил нас Своей благодатной любовью. Однако без познания тех чувств, которые могут наполнить бездну человеческого сердца - как мы постигнем и распознаем их? И как без формирования правильных представлений о чувствах, которым мы должны подражать, мы сможем испытывать именно их, а не плотскую радость?
4. Писание подтверждает это рассуждение. Христос говорит: "как вы можете говорить доброе, будучи злы? Ибо от избытка сердца говорят уста. Добрый человек из доброго сокровища выносит доброе, а злой человек из злого сокровища выносит злое" (Мтф.12.34-35). Эти слова явно свидетельствует, что помимо чувств, влияющих на сердце, наши уста ничего не произносили бы, и все, что говорит человек, есть по сути свидетельство его чувств и привязанностей. Ибо что такое избыток сердца, как не те внутренние чувства, которые наполняют и упорядочивают душу человека; и душу святого человека устрояют святые чувства, а душу нечестивого - нечестивые страсти? На самом деле язык связан с чувствами и привязанностями в столь нерасторжимый союз, что разделить их не легче, чем отделить душу от тела. Поскольку же чувства столь связаны с языком, никто не дерзнет предположить, что они изгнаны из трудов Боговдохновенных писателей; и поскольку у них непосредственно соединены язык и откровение, это значит, что святые слова не могут быть правильно поняты теми, кто удовлетворится лишь оболочкой, но презрит драгоценное ядро Писания; кто слышит то, что исходит из уст, но не приступает к рассмотрению чувств, пережитых вдохновленными Богом писателями.
5. Так как различные идеи передаются через разные чувства, слова, сложившиеся под действием разных чувств, будут передавать различные значения. Поэтому необходимо исследовать чувства в Священном Писании, чтобы не навязывать словам значения, которых они изначально не несли.
Здесь можно было бы привести и многие другие аргументы на эту тему, которые мы намеренно опускаем, ибо тема столь значима, что ей следовало бы посвятить отдельное рассуждение.
Показав необходимость постижения чувств на основании разума, давайте рассмотрим их значение на основании Божественного авторитета.
Вольфганг Франц* в своей бесценной книге "Об истолковании Священного Писания" обсуждает этот вопрос столь полно, и приводит к своим положениям столь уместные иллюстрации, что его работа заслуживает самого серьезного внимания всех читателей, заинтересованных в данном вопросе. Лютер также был во многом обязан своим даром толкования, которым он был наделен, постижению чувств и живому представлению о них в Писании. Этому представляют особенно убедительные доказательства его комментарии на Бытие и Псалмы.
Приведем теперь некоторые наблюдения из письма, направленного Шпенером в Библейское училище в Лейпциге. Этот достопочтенный муж замечает: "Нет практики более приятной, достойной и полезной, чем после пылкой тайной молитвы приложить настойчивое внимание к тому, чтобы вникнуть в чувства Богодухновенных писателей и развернуть их природу и характер. Если это делается и есть возможность собрать свои мысли воедино, студенты смогут отметить, и наибольшей для себя радостью и пользой, свидетельства веры и ума Христова и применить их к своим обстоятельствам, и, более того, пробудить и в своих сердцах привязанности родственной природы". Такой выдающийся богослов, как Лютер, об этой практике говорит: "Тот, кто принимает волю Божию в Его книге, научится большему, чем если бы он сопоставил все комментарии. Посредством непрерывного и внимательного чтения мы добиваемся того же, как если бы мы воскресили писателя из мертвых и общались с ним живым; так вчувствование достигает того, чего мы не можем сделать таким образом. Когда мы занимаемся изучением Писания, должны быть тщательно прояснены идеи, сформировавшиеся в уме писателя, чувства, под влиянием которых он писал, состояние его жизни, его предназначение и цель, ради которой он взялся за перо". Я дорого дал бы за то, чтобы труд, который Казобон** в своих "Пролегоменах" положил на Горация, Ювенала и Персия, был бы приложен к Божественным Писаниям, с тем чтобы дать описание ума их авторов, состояния, манер и привязанностей, свойственных каждому из святых писателей. Это задача, которая пока остается вовсе нетронутой. В другом месте Лютер говорит также, что толкователь должен как бы примерить на себя состояние ума автора, чтобы истолковать слова другого как свои. Бернард Клервоский*** преуспел в этом небесном искусстве, исправляя свои чувства и привязанности посредством Писания, из которого он черпал все свои познания". К этим приведенным Шпенером именам можно добавить Флация Иллирика****, который также рекомендует изучение чувств Боговдохновенных авторов.
Рассмотрим теперь несколько возражений, которые могут быть сделаны против нашего представления об этом предмете. Возможно, некоторые скажут, что Святому Духу неугодно, если мы сопоставляем свои чувства со святыми писателями, привязанности которых были на самом деле плодами Его влияния; и что наш интерес должны вызывать не сами святые мужи, а Святой Дух, Который говорил им. На это мы ответим, что признание их Писаний Боговдохновенными далеко не свидетельствует против нашей позиции, и ей никак не противоречит то, что Святой Дух возжигал святые чувства в душах писателей, ибо будет абсурдно считать, что если они писали по Его воле, то видели себя и вещи лишь в естественном свете или же что они писали без всяких чувств или привязанностей то, что мы читаем с таким воодушевлением. Несомненно, их умы были просвещены Духом. и их воли были просвещены благочестивой, святой и пламенной любовью, так что они писали не от себя, но были движимы Духом Святым (2 Пет. 1.21). На самом деле оказывается. что Дух Сам работал с их умами и способами их письма, при том что их личные особенности и манеры в разных книгах неодинаковы. Отсюда мы делаем вывод, что в своих умах авторы Писания не были пассивными, но, напротив, деятельными, просвещенными и полными святой любви.
Кроме того, Боговдохновенные писатели иногда прямо говорят о чувствах как о том, в чем они были научены Богом, и это на самом деле должно дать полный ответ на вопрос. Ибо кто дерзнет утверждать, что когда Павел прямо упоминает свою любовь, радость, надежду - что он на самом деле не под влиянием этих святых чувств? Опять же, кто-то может возразить, что его выражения без Духа будут неясными, и мы можем так придать им любой смысл, какой вздумается, в том числе и в отношении различных чувств. В ответ на это возражение мы согласны, что является крайне важным развивать понимание подлинного и духовного смысла письменного Слова, и сам по себе тон голоса или жесты - не то, что позволит нам судить о духовности чувств. Однако делать вывод, что мы не должны рассматривать чувства Боговдохновенных авторов ради того, чтобы не возникло такого рода двусмысленности, значит скрывать свое невежество и лукаво замалчивать трудности вместо того, чтобы попытаться понять и объяснить их. Наш повседневный опыт показывает, что даже обыденные разговоры заставляют нас как-то истолковывать чувства других, и с нашей стороны будет глупостью игнорировать даже природные чувства; почему же мы не должны истолковывать чувства благодатные? Это возражение, по правде говоря, есть убедительный аргумент в пользу изучения чувств, ибо когда мы приобрели способность развивать их (что, безусловно, достижимо), Священные Писания перестают быть чем-то темным и туманным для нас.
Хотя это возражение против нашей точки зрения вообще не по существу, многие комментаторы пренебрегают этой частью толкования и хранят молчание по этому вопросу. На самом деле это соображение совершенно несерьезное и оно как раз противостоит тому значению, которое Божественный авторитет придает чувствам. К этому следует добавить, что люди, выдвигающие такое возражение, сами, как правило, отчасти или полностью равнодушны к благодатным чувствам. Это доказывает, что, как заметил Бернард, они не читают Слово в Духе, силой Которого оно было написано. Кроме того, если даже мы будем делать такие выводы из невежества или халатности комментаторов, то мы не сможем извлечь вообще никакой определенной доктрины. Кроме того, нас должно тревожить, если нам не хватает прояснения духовного смысла Писания, а не просто текста или затруднений и противоречий, которые вполне укладываются в возможности естественного разума. Но именно невнимательность к чувствам и привязанностям является основной причиной, почему некоторые комментарии бывают настолько скудными и неудовлетворительными для духовно мыслящих читателей, которые, чтобы получить назидание, ищут Духа и откровения Божия. Любое толкование, написанное без такой любви - это только название и форма.
Глава 2. Замечания о чувствах невозрожденного человека
Рассматривая чувства невозрожденного человека, мы не можем постичь того, что нам необходимо для истолкования. Это видно из следующих соображений.
У невозрожденного человека нет других привязанностей, кроме естественных. Он не больше может говорить о духовных чувствах и любви, чем слепой о цветах, и пока он остается в естественном состоянии, его ум замурован в темноте и порочности его поврежденной природы. Духовные чувства открываются и постигаются совершенно иным образом, ибо для их объяснения необходим ум Христов (1 Кор.2).
Опять же, знание чувств и привязанностей, о которых мы говорим, является практическим, и это надо принять во внимание, если мы говорим, что невозрожденный человек лишь теоретически внимательно изучает Священные Писания и считает для себя достаточным, если он понимает их посредством естественного разума. Но такие вещи требуют внутреннего восприятия, которого лишен невозрожденный человек, и на которое он, оставаясь в таком состоянии, никогда всерьез не претендует.
Представляется правдоподобным возражение на это, что мы ежедневно видим нечестивых людей, которые не только читают Писание, но и толкуют его и пишут о нем целые книги, и вообще изрекают истины, которые не могут быть оспорены людьми благочестивыми. Трудность эта, однако, полностью объяснима, если мы задумаемся над тем, что плотской человек может применять к Писанию те же приемы, что он применяет к мирским сочинениям. Он может выяснить, когда, кем и как написаны священные книги, понимать некоторые их утверждения, связи причин и следствий и все остальное, что есть общего у Писания с мирскими авторами. Если он читает, например, заповедь "не убивай", он прекрасно понимает, что имеется в виду, и поскольку эта заповедь универсальна, он справедливо предполагает, что ему запрещено убийство. Но он не может видеть духовного смысла, который в Писании не очевиден и доступен лишь духовному разуму, да и как возможно у плотского невозрожденного человека восприятие того, чему он чужд по своей природе? Павел говорит, что "то, что от Бога, не знает ни один человек, но Дух Божий", и те, кто родился вновь и "приняли не духа мира, но Духа от Бога" (см. 1 Кор.11.12).
Как пример этого приведем Иак.3, где апостол прямо обвиняет указанных людей в нарушении заповеди и в ст.17-18 ясным и энергичным языком описывает духовный разум, показывая, каким должен быть их ум, чтобы сформировать духовное видение. Мы можем быть вполне уверены, что плотской человек не может воспринять то, что здесь описано, и применить к себе законные следствия этого; он не может и не будет получать какие-либо восприятия, идеи и привычки, присущие дуще, которая освящается, и наполняться небесным знанием и восприятием Божественного. Если у человека нет этого знания и духовных привычек ума, то как для него будет возможно любое восприятие чувств, присущих святой душе?
В то же время с этими словами мы можем с уверенностью обратиться к верующим и оценить их настоящий и прошлый опыт. Наблюдение и опыт также свидетельствует об этом наиболее решительно, ибо, как мы уже отметили, в силу природной неспособности своего ума невозрожденный человек далек даже от того, чтобы вникнуть в самые основные смыслы Писания, потому что по самой природей вещей в нем существует неразрывная связь между словами и идеями.
Глава 3. О характере привязанностей
Покажем теперь, что только обновленный человек может последовательно формировать духовные чувства, и исследуем их природу. Нам нужно выделить здесь четыре момента. Если мы будем рассматривать чувства в целом, то не сможем определить то, что требуется, и остановимся на том, что не является действительно необходимым. Давайте рассмотрим чувства и привязанности со следующих точек зрения.
1. У людей есть привязанности, общие с животными. Это движения души, вытекающие из чувственных аппетитов и из представления хорошего или плохого, будь это таковым реально или только по видимости.
2. Есть чувства и привязанности, относящиеся к плотскому человеку. В этот класс мы можем объединить желания, чувственные и интеллектуальные способности, вытекающие из восприятия добра и зла, будь то чувственного или интеллектуального характера.
3. Есть привязанности, относящиеся к духовному человеку. Это эмоции и чувства души, освященные действием Духа.
4. Есть чувства, согласно Священному Писанию относимые к Самому Богу. Если мы употребляем слово "любовь" применительно к человеку, грамматически здесь ничего не говорит о том, что любовь будет правильно или неправильно отнести к Богу. Однако Святой Дух снисходит к человеческой немощи и говорит о Боге таким образом, чтобы это было приспособлено к нашим возможностям. Лютер объясняет этот принцип таким образом: "Чувства усваиваются Богу с точки зрения святых писателей, которых вдохновил Он Сам, а также служителей Слова. Таким образом, мы читаем в Быт.4.6, что Бог раскаялся, видя, как святой человек Ной скорбит под грубой и всеобщей людской порочностью. Иногда можно отнести к Богу чувства и в том смысле, в каком их воспринимают в своем сердце люди нечестивые; таким образом, Богу усваивается гнев, ибо грешник воспринимает обеспокоенность своей совести как проявление того, что Бог гневается на него".
Очевидно, для наших целей будет достаточно рассмотреть любовь во втором и третьем смысле, то есть в ее отношениях к плотскому и духовному человеку. Это позволит понять то, что мы не заметили бы при ином рассмотрении.
Глава 4. Плотские и духовные чувства и привязанности и их особенности
Если мы рассмотрим таким образом плотские и духовные чувства, мы должны будем вновь отметить, что чувства и привязанности плотских и духовных людей могут быть схожи по названию, но иметь разные источники, предметы и цели. Это можно будет легко различить с помощью определенных связей и характеристик.
Вот характеристики духовных чувств:
1. Духовные чувства имеют своим источником Святой Дух и плоды Его влияния.
2. Духовные чувства стремятся к святым целям.
3. Духовные чувства обращены к вещам, которые Божественны, вечны, духовны и невидимы.
4. Духовные чувства всегда обращены к предметам, им соответствующим, и имеют смысл лишь постольку, поскольку эти вещи невидимы.
5. Духовные чувства основаны на вере и любви. Если вера и любовь перестают действовать, привязанности перестают быть духовными.
6. Духовные чувства таковы, что мы ищем их не ради нас самих и наших нужд, но ради Бога и Его славы.
7. Духовное преодолевает плотские привязанности, хотя последние могут быть очень упорными.
8. Духовные чувства всегда связаны со смирением. Как только наш ум начинает возноситься, его чувства становятся плотскими.
9. Духовные чувства не возбуждают смущения ума и не оставляют его в недоумении. Напротив, они умиротворяют душу, помогая ей во всякое время смиренно и радостно принимать волю Божию.
10. Духовные чувства облагораживают природу, взращивают дары благодати и назидают человека, не имея другой цели, кроме славы Божией.
А вот характеристики плотских чувств.
1. Плотские чувства имеют источник, отличный от духовных; они чисто природны и лишены благодати.
2. Плотские чувства по своему характеру имеют только временные цели, относящиеся к удовольствию и душевному равновесию, и никак не соотносятся с исполнением нашего долга.
3. Плотские чувства сосредоточены на вещах телесных, земных, временных и чувственных.
4. Плотские чувства, если они и касаются духовных вещей, не сосредотачиваются на них как таковых, и не стремятся к ним ради праведности, но лишь потому, что духовное доставляет удовольствие или утешение.
5. Плотские чувства возникают из любви к себе и поддерживаются ею же.
6. Плотские чувства отдают предпочтение вещам, радующим нашу природу, перед другими вещами, ведущими ее к совершенству.
7. Плотские чувства нарушают покой ума, лишая его способности исследовать истину или совершать дела праведности; также они не отличаются уместностью и умеренностью. Цицерон верно охарактеризовал их как "потрясения души" (perturbationes animi).
8. Плотские чувства всегда несут в себе определенную степень гордости, хотя бы тонкой и не сразу заметной. Они также нетерпеливы и не хранятся в уме долго.
9. Плотские чувства часто вызывают видимые изменения тела.
Те характеристики, которые мы перечислили, далеко не всеобъемлющи, но они являются наиболее общими и соответствующими предмету и, следовательно, могут служить основой для более тонких выводов. Если читатель поразмыслит над ними, его труд не останется без пользы.
Те характеристики, которые мы привели, вытекают из более общих рассуждений о чувствах у Боговдохновенных писателей. Другие авторы, писавшие на эту тему, высказывали совершенно отличные представления, как, например, Сципион Кларамонтиус, итальянец, написавший об этом том ин-кварто с предисловием Конрингия *****. Де ля Шамбр******. написал "Четыре книги о характере страстей", а кардинал Джованни Бона - более достойную внимания христиан работу "Обращение к небу" (Manudictio ad Caelum, 1678) *******
Хотя плотские чувства по своему характеру полностью отличны от духовных, мы не настолько наивны, чтобы думать, что в нашем сердце первые никак не сообщаются с последними. Напротив, верующий будет различать их все больше и больше по мере того, как он освобождается от греховных привязанностей плотской природы. Особенность духовной любви в том и состоит, что она дает отличать плотское от духовного. Полагать поэтому, что у возрожденных и невозрожденных людей восприятие характера плотских и духовных чувств остается одинаковым - это грубая ошибка. Ни один благочестивый человек не припишет всякую смесь добрых и дурных привязанностей Святому Духу, хотя мы не можем отрицать, что святые чувства являют себя в освященной природе и это воспринимается посредством как внешних признаков, так и внутреннего свидетельства.
Глава 5. Дальнейшие разъяснения о чувствах
1. Чувства могут быть простыми или сложными. Простые чувства - это Любовь, Ненависть, Желание, Отвращение, Радость, Горе, Надежда, Отчаяние, Страх, Уверенность, Гнев. Иногда к ним относят также привязанность, восхищение, соблазн, другие движения ума, относящиеся главным образом, к интеллекту. Сложные чувства - это те, в которых связаны между собой несколько других: сострадание, негодование, зависть, ревность и т. п. Сказанного недостаточно, чтобы иметь общее представление о чувствах, так как почти каждое слово может проистекать из различных чувств.
2. При истолковании Писания должно быть сделано различие между чувствами писателя, того, о ком он говорит, а также чувствами благословенного Бога. Поэтому необходимо не только определить чувство, о котором идет речь, но и уяснить предмет. Отсюда вытекает также требование наиболее точно, отчетливо, и должным образом взвесить соотношение между чувствами различного порядка, которое позволит нам полностью развернуть смысл. Сказанное также поможет нам понять принципы премудрости, согласно которой любовь может управляться через привязанности. Это безусловно нелегко, однако нет человека, которому такое не принесло бы пользу.
3. Следует расссмотреть сначала те чувства, которые обозначены прямо, а затем те, что очевидны не сразу. Таким образом, исходя из менее трудных моментов, мы сможем распознать природу привязанностей даже в тех отрывках, где на нее не дается каких-либо прямых указаний.
4. Если чувства не обозначены прямо, их следует распознавать в тексте по их характеру. К ним должны быть применены характеристики, которые мы обозначили как плотские и духовные, причем с упомнутым различением автора и тех, о ком он пишет, и всегда в связи с характерными темами Писания. Везде, где мы видим символы и иносказания, за ними следует найти четкий смысл; в Слове Божием нет двоедушия.
Здесь будет правильным вывести не только общие характеристики чувств, но и, аналогичным образом, более конкретные и индивидуальные. Именно таким образом читатель сможет достичь понимания как особых, так и общих святых чувств.
Приведенные нами характеристики касаются не только слов, но и действий, причем довольно конкретно. Некоторые из этих характеристик могут быть отнесены к отдельным вещам; в других случаях такое различение Писанием не поддерживается.
Читатель, в особенности изучающий Послания, может мысленно представить себя учащимся у самого апостола и слушающим его; в таком случае чувства, отсутствующие у автора, могут быть отсеяны, а присутствующие у него - последовательно предстанут перед нами, и мы поймем, чему следует подражать, а чего избегать.
Было бы чрезвычайно полезно, чтобы понять хотя бы некоторые чувства, попытаться сопоставить их с нашими собственными, если, конечно, мы можем сформулировать их в ясных и подходящих словах. Следует согласиться с Францем, когда он говорит: "Если наш ум сможет созерцать Слово таким образом, оно станет для нас сладким и невообразимо ценным". Тот, кто обретет в Боге рассудительные и спокойные чувства, сможет созерцать бурные страсти человеческого сердца, а также благодатные чувства, производимые в освященной душе Духом Святым, и вкусив Божественной мудрости, воспринимать их природу и оценить ее как должно. Здесь действительно откроется непостижимая бездна для созерцания, и, как отметил Лютер, "регулярное размышление, подкрепляемое молитвой, принесет больше пользы, чем все наши комментарии". Читатель может быть воодушевлен, слыша такое поощрение к самой полезной для него помощи!
К этому может быть добавлено, что некоторые упражнения позволят ввести такие размышления в привычку, и характеристики чувств, которые мы извлечем таким образом, помогут нам сформировать практику и благочестивый опыт, ибо для благодарного ученика это поистине добрые сокровища сердца.
5. Все обстоятельства, которые мы видим в тексте прямо или косвенно, должны быть тщательно взвешены и рассмотрены, если мы хотим правильно судить о них. Если хотя бы одно обстоятельство остается неизвестным, мы можем ошибиться, приписывая те или иные чувства даже людям, с которыми мы хорошо знакомы и общаемся. Что. когда, где, как и почему - именно такие вопросы должны быть заданы по мере возможности. Обстоятельства, которые могут иметь большее значение в одном случае, чем в другом, могут придать привязанностям больший или меньший вес. Не все такие обстоятельства бывают изложены прямо и конкретно. Отдельные слова могут особо отсылать к некоторым сопутствующим моментам, и в таком случае следует указать на них. Иногда, однако, следует изучить все обстоятельства точно ; и, действительно, чем более внимателен будет ученик, тем больше он будет проникаться духом Писания и умом Христовым.
Первый плод Духа - это любовь (Гал.5.22). Это чувство, однако, в разных обстоятельствах проявляется по-разному. Любовь к Богу и людям была выдающимся чувством в душе Павла. Поэтому, когда он обращается к кающимся грешникам (например, во 2 Коринфянам), мы можем ясно обнаружить его стремления, страх, надежду, благочестие, радость, короче - все его чувства, вытекавшие из любви.
7. Нельзя пренебрегать тоном и модуляцией голоса, произносящего любой текст. Это позволит нам постоянно следить за чувствами, привязанностями и состоянием природы и, следовательно, гораздо легче воспринимать то, о чем написано. Факты, о которых есть свидетельства, гораздо убедительнее, чем те, которые воспринимаем только мы сами. Недостаток возможностей, который переживает в этом отношении каждый, изучающий Писание, может быть восполнен двумя способами: во-первых, использованием всех способов получения истинного смысла текста, и, во-вторых, сопоставлением понимания с тем, что установлено ранее.
Мы полагаем, что ни один человек не может истолковать Писание в одиночку. без всякой посторонней помощи; это первое правило, из которого следуют все остальные требования к толкованию. Те, кто пренебрежет этой нормой, будут обманываться сами и обманывать других.
Огласовки и знаки препинания, которые со временем были введены в текст, могут существенно влиять на его смысл и, в частности, приводить читателя к тому, что он будет усваивать этому смыслу определенные чувства, которые, будучи поняты неверно, лишат текст изначального или всякого смысла. Поэтому мы не должны упускать из виду это обстоятельство, а также учитывать разночтения, которые можно истолковать в любви. Те древние рукописи, в которых текст не делится на стихи, могут в этом отношении быть предпочтительными.
8. Изучая привязанности, мы всегда должны иметь в виду подлинно святые чувства, которые мы созерцаем у Боговдохновенных писателей. Чем больше мы сосредотачиваемся на чувствах, тем глубже мы должны войти в их труды и размышлять над истинами, которые они раскрывают. Всякий раз, когда перед нами раскрываются святые чувства, о которых говорит Писание, будем стараться приобрести те же благодатные переживания, и по возможности применить их к себе сопоставимым образом. Дай Бог нам исправлять таким путем пороки нашего нрава! И пусть Писание, таким образом, положенное в сердце, произведет свою работу в нас, изменит наш ум и будет преображать наши души из славы в славу. Будем помнить, что "Слово Божие живо и действенно, острее всякого меча обоюдоострого, оно проникает до разделения души и духа, суставов и мозгов, и судит помышления и намерения сердца".
* Вольфганг Франц (Франциус, 1564-1628) - немецкий лютеранский богослов. Родился в Плауэне в семье каменщика. Окончил школу в Кюстрине, затем при поддержке дяди Иоахима Франца учился в университете Франкфурта-на-Одере, а с 1585 г. в Виттенберге, где через два года получил степень магистра и преподавал до 1598 г., когда по получении докторской степени ему была предложена должность профессора церковной истории (работал также над историей Майсена и Саксонии, получив за это поддержку курфюрста). С 1601 г. декан в Кемберге, с 1605 проректор замковой церкви Виттенберга, в 1616 г. стал асессором Виттенбергской консистории и, наконец, ректором университета, где проявил себя способным администратором и благотворителем для бедных студентов. Испытал влияние Лютера, Меланхтона, Спалатина. Подозревался в кальвинизме, хотя в дальнейшем подтвердил приверженность лютеранской ортодоксии. Вел полемику против католицизма, цвинглианства и социнианства. В 1620 г. тяжело заболел и отошел от дел до конца жизни.
** Исаак де Казобон (1559-1614) - швейцарский филолог, работал также во Франции и Англии. Родился в семье гугенотов, бежавших из Франции от религиозных преследований. С 22-х лет был профессором греческого языка в Женеве. С 1596 преподавал в Монпелье, с 1598 в Париже, а после смерти Генриха IV, по приглашению Якова I переселился в Англию. Похоронен в Уголке поэтов Вестминстерского аббатства. Его работы касались толкования и объяснения работ Диогена Лаэрция, Аристотеля, Феофраста, Светония, Персия, Полибия, Феокрита, Страбона, Дионисия Галикарнасского и Афинея Современники (Скалигер и др.) считали его самым образованным человеком в Европе. В комментарии к «Церковным анналам» Цезаря Барония (1614) Казобон опроверг представления ренессансных неоплатоников (М. Фичино, Дж. Бруно) о древности герметических трактатов («Поймандр» и др.). Автор также работ "О свободе Церкви" (1607), "О священной тайне Церкви" (1614).
*** Бернард Клервоский (1091-1153) - крупнейший французский средневековый богослов и мистик, общественный деятель, идеолог крестоносного движения, основатель и аббат монастыря Клерво с 1117 г. Впоследствии творчество оказало заметное влияние на Реформацию, континентальный кальвинизм и пиетизм, а также на некоторых пуритан.
**** Маттиус Флаций (1520-1575) - лютеранский богослов, родом хорват, лидер фракции гнесиолютеран, противник Меланхтона. Славянское имя Флациуса Матвей Влашич Родился в зажиточной семье в Истрии, за что впоследствии получил прозвище Иллирик. Образование получил в Венеции, где проникся идеями гуманизма. Планировал присоединиться к францисканцам, но затем решил продолжить университетскую карьеру в Базеле (1539), затем переехал в Тюбинген и, осел в Виттенберге (1541), где присоединился к лютеранству. В 1544 году стал профессором иврита в Виттенберге. После смерти Лютера лидером лютеран стал Меланхтон, который поддался католическому давлению и подписал Аугсбургский интерим (1548), что вызвало решительный протест Флациуса, основавшего движение «истинных лютеран». Под давлением противников вынужден был удалиться в Магдебург, где занимался корректурой в типографиях и литературным трудом. Принимал горячее участие в борьбе против адиафористов, против Озиандера (1552) и Швенкфельда (1553), против католиков и кальвинистов. Призванный в Йену (1557) герцогом Иоганном-Фридрихом, он сделал этот город твердыней гнесиолютеранства; много содействовал сочинению и изданию «Книги опровержения» (Konfutationbuch), осуждавшей все возникшие в недрах евангелической церкви ереси (1559), особенно синергизм. Вскоре, однако, т. н. веймарский спор между Флацием и Викторином Штригелем и жесткая нетерпимость йенских богословов восстановили Иоганна-Фридриха против Флация. Когда сторонники Флация заявили протест против учреждения герцогской консистории, передачи ей прав отлучения и цензуры (как против порабощения церкви светской властью) и потребовали свободы печати, они были лишены своих мест и должностей и изгнаны из страны (1561). Флаций перебрался в Регенсбург, где написал ряд сочинений против католиков, реформатов и других противников лютеранства, но в 1565 был изгнан под давлением врага, курфюрста Августа Саксонского. Флаций переселился в Антверпен, откуда бежал под испанской угрозой и после долгих скитаний обосновался в Страсбурге, где оставался до 1573. Провел последние годы и умер во Франкфурте. Имел репутацию непримиримого полемиста. . В вопросе о сущности первородного греха радикализировал понятие падения до непонимания разницы между падшей природой и несовершенством, за что был обвинен в манихействе и "делании Бога автором греха". Против этой позиции была направлена 1-я статья «Формулы согласия» (1577). Другие положения учения Флациуса, такие как монергизм и ограничение применения принципа адиафоры, были закреплены в конфессиональном лютеранстве в качестве догматических. Своим сочинением «Clavia scripturae sacrae» (1567) он положил начало изучению Библии в лютеранском духе, а сочинениями «Catalogia testium veritatis» (1556), «Historia ecclesiastica» (1559) и «Centuriae Magdeburgienses» основал протестантскую церковную историю. Флацию также принадлежит введение в научный оборот герменевтики понятия контекст, позволившее впервые разделить понятия значения и смысл как неоднозначные.
***** Сципио Кьярамонти (Кларамонтиус, 1565-1652) - итальянский астроном и философ, противник Тихо Браге, автор работ о движении комет. Герман Конрингий Хельмштадт (1606-1681) - немецкий публицист и философ, врач, некоторое время служил придворным медиком при королеве Кристине. Очевидно, имеется в виду вышедшая в 1665 г. в Хельмштадте латинская книга "О цельности человека и аффектах души" (см.: Schiera P. Ein politischer Teufelskreis der italienischen Renaissance? // Aspekte der politischen Kommunikation im Europa des 16. und 17. Jahrhunderts: Politische Theologie – Res Publica-Verst;ndnis – konsensgest;tzte Herrschaft. Ed. L.Schorn-Schutte. B. - N.Y.,2004. S.336)
****** Марин де ля Шамбр (1594-1669) - французский врач, психолог и философ, с 1634 г. член Французской академии, с 1642 г. придворный медик и советник Людовика XIV, плодовитый писатель, автор около 20 работ (натурфилософия, медицина, антропология, психология, аскетика). Имеется в виду книга: De la Chambre M. Les Caract;res des Passions. 2 t. P.,1663.
****** *Джованни Бона (1609-1674) - итальянский богослов и литургист, цистерцианский монах. Родом французский аристократ из Мондови (Пьемонт); отказавшись от военной карьеры, окончил иезуитский колледж и 1628 г. постригся в Фельянтинском монастыре в Пинероло, где позже стал аббатом; одно время подвизался в Турине, в 1651 г. стал генералом ордена и переехал в Рим, но, отказавшись со ссылкой на личное недостоинство от епископского сана, посвятил себя богословской науке. По настоянию папы Александра VII стал экспертом папского инквизиционного трибунала, участвовал в работе над "Индексом запрещенных книг". C 1669 г. кардинал. Автор получивших значительную известность работ "Легкий путь к Богу" (1657, англ.пер.1876), "Принципы христианской жизни" (1673), "Аскетикум" (Париж, 1676), а также "Обращение к небу", часто сравниваемое с "Подражанием Христу" Фомы Кемпийского (переведено на 6 языков; англ. изд. Bona G. A Guide to Eternity. L.,1900). Также известен как исследователь роли Псалтири в древней Церкви ("О Божественной псалмодии", Париж,1663), составитель латинской патристической антологии по литургии De Sacrificio Missae и, впоследствии, энциклопедического труда по литургике De Rebus Liturgicus (1671). Вел строгую аскетическую жизнь, раздавая значительные средства студентам Миссионерского колледжа. Умер в Риме. Сочинения частично собраны в Антверпене посмертно в 1677 г.См.: Maurer P. Kardinal Giovanni Bona. Cistercienser, geistlicher Schriftsteller und Pionier der Liturgiewissenschaft // Analecta Cisterciensia 59 (2009) 3-166
Перевод и комментарий (С) Inquisitor Eisenhorn