ЗАРЕВО
1-й Мировой и Гражданской войны в Сибири и в Зырянском крае (ныне Республика Коми),
или
ПРИКЛЮЧЕНИЯ Александра Миланюка
*историческое повествование*
Глава 16
Хвори не обошли его стороной
Первая большая остановка у отряда случилась, как и полагал Миланюк, в Тобольске. В планшете подполковника Костовского Александр нашёл топографическую карту города и сброшюрованные листы об этом некогда центре Сибири, построенном на берегу Иртыша, возле притока – реки Тобол. Миланюк в школьные годы слышал о походе Ермака в Сибирь, однако и думать не мог, что судьба забросит когда-либо столь далеко от родины. В последней трети восемнадцатого века город был опорой царским войскам, раздавившим на Урале и Зауралье крестьянскую вольницу Емельяна Пугачева. До знакомства с записями Костовского Миланюк и не предполагал, что здесь в ссылке маялись Радищев и Сумароков, декабристы, посмевшие выступить против «новоиспечённого» императора, а также поляки и литовцы – борцы за свободу своих стран. Он лишь определённо знал, что с августа 1917 по апрель 1918 года в этом далёком сибирском городе ждали своей участи арестованные, отрекшийся от императорского престола Николай II и его семья. И вот он, до войны простой украинский хлопец, здесь, в водовороте страшной смуты - гражданской войны. Сейчас он отрешился от крутоверти военных событий, где успех то клонился в сторону красных, то верх брала Белая гвардия. Миланюк с удовольствием колесил по старинному русскому городу. В трепетном восхищении рассматривал Тобольский кремль, и будто совсем окунулся в старину, когда увидел старинный Софийско-Успенский собор. Сердце молодого украинца, христианина ликовало у барочного Покровского собора, скорбело у каменной звонницы Угличского колокола, сосланного сюда ещё в бытность царя Бориса Годунова. Александр знакомился с памятниками старины, чувствуя, как вливается в его душу светлая святость этого дивного места. Здесь он узнал, что город является родиной великого химика Менделеева, композитора Алябьева, художника Перова. На рынке Александр завороженно вертел в ладонях замечательную поделку из моржового клыка – мальчонку в малице на фоне островерхого чума. Не пожалел денег, купил маленькое чудо. А после узнал, что Тобольск славился на Руси косторезным промыслом.
И всё бы хорошо, да город более чем на двести километров севернее Тюмени. Угораздило подпоручика в легкой шинельке попасть под налетевший шквальный сиверко. Поднялась температура, заложило горло, пошли хрипы в лёгких. Что тут скажешь: закалкой Миланюк не блистал. Разве можно сравнить климат Волыни с сибирским?! Его хотели было госпитализировать, однако, штабс-капитан Сазонтьев воспротивился. В штабе армейского корпуса Пепеляева ему передали шифровку, чтобы он заменил погибшего подполковника и вместе с Миланюком в течение ближайшей недели привели бумаги Костовского в порядок. Сазонтьев настоял на том, чтобы врач и санитарка навещали Миланюка в отведённом ему для проживания доме, а сам через новых друзей, офицеров из Тобольска, искал добрую знахарку. Один из военных съездил в вогульский чум и за плату уговорил местного шамана приехать в город, чтобы поставить на ноги поручика. Впервые Александр сквозь тяжёлые веки увидел инородца из такой сибирской окраины, какую прежде не мог и представить. Что ему бросилось в глаза? Летняя меховая одежда с орнаментом, бубен и мешочки с травами. Комната офицера наполнилась непривычными запахами: повеяло рекой, сушеной рыбой, вяленым оленьим мясом, лесом и болотной тиной. Негромкая нараспев мелодия незнакомого языка и как бы шуршание бубна, переходящее в замысловатый перестук туго натянутой кожи, странным образом влияли на его мозг. Глаза Александра сами собой ещё больше отяжелели, веки закрылись. Проснувшись, увидел горящие свечи у изголовья кровати, а на табурете чашку с клубящимся ароматным травяным чаем. Шаман о чём-то шептался с Сазонтьевым. Миланюк прикрыл веки. Гость, пряча горстку монет, горячо задышал:
-О, как карош, харош Батьки Цар денга. Я казав фицерю Пепеля енерал, нилзя Батю Цар было с Тобола города упускат. Отбили б на тракт, и Русия могла иметь корона. Усю семию Николы импиратра кровожаден волки загибли. А за фицер Сасу не мечи в голос слеза. Много-много впереди его уйдут в мир верхний. А буди вам на земле самоедов осторожку иметь. На зырян реках дыбом пороги бешен. И народ тама тоже буди, как пороги те. Мыного крови падёт на тундру и лиса. Поди, скоко на листвянке дереве игол, столь душ лишится всия земля урусов. Травы те фицер Сасе заварив, неделю пои. День на три раза вволю. Шибко бегу. Лодка ждёт. – Кивнув напоследок, исчез за дверью.
- Эк ведь, малой народец. А не глуп,- произнёс, вздыхая штабс-капитан.- Пойду, пора Сашу чаем потчевать.
Прижав ладань к его лбу, покачал головой, лоб горячил кожу. Слегка потормошил Миланюка:
- Пора травку северную тебе пить. Слышь ли меня?
Веки Александра дрогнули, необычные светло-каштановые с прозеленью глаза смотрели в лицо Сазонтьева. Запёкшиеся губы больного чуть разжаты. Сазонтьев подносит к ним десертную ложку с напитком.
- Александр, прими отвар целебных трав. Открой пошире рот. Надо лечиться, друг. После тебя буду ещё потчевать порошками. Да хозяйка нашего дома славный куриный бульон принесёт. Надо вставать на ноги.
Добрые травы передал шаман Сазонтьеву. Хозяйка дома готовила славные отвары, а сиделка из военного лазарета выхаживала Миланюка почитай неделю. И вот его ватные ноги обрели упругость, кашель и температура забыли дорогу в его тело. В тёплое время дня он выходил в палисадник насладиться цветущей липой, порадоваться кудрявой зелени берёзок, вдохнуть вместе с ветерком аромат луговых трав. И спал теперь славно, крепко.
Штабс-капитан Сазонтьев сообщил Миланюку о полученной депеше из ставки Армии о присвоении ему досрочно звания поручика, а Костовскому–посмертно полковника. Настало время, когда он с Сазонтьевым принялся перелопачивать записи Костовского. Тот считал важным начать хронику с момента становления Сибирской Директории и затем описывать роль адмирала Колчака в организации Белого движения в Сибири. Здесь документ был им составлен по всем канонам подготовленной в печать рукописи. Им оставалось сосредоточиться на событиях борьбы с большевиками, решительному отпору Белой гвардии их натиску. Оперативные штабные данные легли в основу повествования. Конечно, это трудно соотнести с литературным трудом. Но всё же, выстроенные ими сообщения давали чёткую оценку происходящим событиям. Подполковник Костовский справедливо полагал, что великая смута опустилась на русскую землю весной 1918 года.
(продолжение следует)