Мистик и тюремщик

            
                Мистик и тюремщик


 По эзотерическим мотивам басни Ивана Крылова
 
                “Кошка и соловей”

“Поймала кошка Соловья,
В бедняжку когти запустила”

Цветок Божий -  не имеет прямой утилитарности;
его, конечно, возможно скушать, но, поедая лишь "цветики-семицветики",
«мирянин» может во "эсхатологической" оконечности, сам «испустить дух».

Однако, как сладко «мясо» божественных песнопевцев для служителей обыденности,
ибо позволяет ощутить себя выше мистиков Божиего духа,-
истинных поэтов, философов, писателей и музыкантов,-
и заявить о праве своего земного господства.

Так, оттесняя и притесняя истинно видящего,
незрелые «двуногие, но бескрылые» души -
свершают суд «психозабвенной праведности» своих
«мясистых «я-йностей»», пред которыми ни один мистик,
не из-за отстранённости, а из-за бессмысленности,-
не будет никогда сам «метать бисер»
и петь о величии любви и красоты Источника.

“И, ласково его сжимая, говорила:
"Соловушка, душа моя!
Я слышу, что тебя везде за песни славят
И с лучшими певцами рядом ставят.”


И сжимается порою во когтях «забвенного безденежья» ли,
иль во душащих насмешках безразличия,-
носители великой культуры -
песнопевцы красоты осознанности,
провозвестники любви и высшего назначения существа человеческого
на этой Земле;
остры когти невежества, иглопронзающи клыкастые зубы обыденности,
огненно-ненавистны не имеющие любви сердца, жажадущие
"крови и плоти ангельской как самой изысканной пищи".


“Мне говорит лиса-кума,
Что голос у тебя так звонок и чудесен,
Что от твоих прелестных песен
Все пастухи, пастушки - без ума.
Хотела б очень я сама
Тебя послушать”

Забвенные души бывают «задеты за живое»
подлинностью талантов посвящённых человеков,
особенно слыша эхо со-звучия величественных песен, во распространяющемся со-пении
иных прикасающихся ко подлинности красоты людей,
ибо во духотворённом со-пении начинает видеться крах
«мироустоев самой забвенности»
и открывается собственная ничтожная "небокоптящая" бессмысленность бездарно "спящего" пребывания на Земле.

“Не трепещися так; не будь, мой друг, упрям;
Не бойся: не хочу совсем тебя я кушать.
Лишь спой мне что-нибудь: тебе я волю дам
И отпущу гулять по рощам и лесам”

Даются сладостные лживые обещания «благоволить свободе небесного творчества»,
«не трогать» несущих Святый дух человеков и даже -
обеспечить материальными средствами «раздольных рощ и лугов» земного благосостояния, «правом полёта и приземления»,
свободой творчески летать и пользоваться естеством плодов земных.

“В любви я к музыке тебе не уступаю.
И часто, про себя мурлыча, засыпаю".”

Провозглашается наличие "глубинного живого понимания"
и "бытийственное нахождение" во состояниях «осознанной истинной песенности»
мирских забвенников, уповая на «мурлычение небосводной силы» как собственной полноценной реализованности и способности судить и засуживать всякую иную песнь души.

“Меж тем мой бедный Соловей
Едва-едва дышал в когтях у ней.
"Ну, что же? - продолжает Кошка,-
Пропой, дружок, хотя немножко".”

И, порою случается,-  мирские «князья», со дьявольской улыбкой на левой половине лица, ставя мистика на грань биовыживания,-
требуют петь именно тогда, когда не дают даже
не только «ни вздохнуть, но и ни «выдохнуть» со иного места».

“Но наш певец не пел, а только что пищал.
"Так этим-то леса ты восхищал!-
С насмешкою она спросила.-
Где ж эта чистота и сила,
О коих все без умолку твердят?”

И обвиняют безаппеляционно и окончательно  —
ты, святой мистик,-
на самом деле есть ничтожество, самовлюблённый обманщик,
пустозвон и жулик,-
и место тебе - «у нас во животе, и участь твоя,
выйти потом удобрением из нашей попы»,-
ибо на самом деле — ты никтожество, годное лишь
во пищу, а не великий и святый песенных дел мастер,
во которого играешь.

“Мне скучен писк такой и от моих котят.
Нет, вижу, что в пенье ты вовсе не искусен:
Все без начала, без конца.
Посмотрим, на зубах каков-то будешь вкусен!"

И — убивают морально иль ментально, иль даже метериально-фрагментарно -
всех, кто тревожит их сладкий красочный сон забвенности,
а, тем паче, имеющих нахальство напоминать о небокоптящей серости
«кошачим когтям князей земной правды».

“И съела бедного певца -
До крошки”

Так было «с точки зрения кошки».

Воистину же даже в сём — есть свой Космический закон:
Раз «съеден во плоти он был «до крошки»» -
Свободен стал от миражей сансаровой «окрошки» -
Навеки — навсегда — извечно возвратился -
на Родину из коей сей мудрец явился!..


“Сказать ли на ушко, яснее, мысль мою?
Худые песни Соловью
В когтях у Кошки.”

Воистину — судьба вершится Колесом бытья -
но лучше быть в обличье Соловья!

То значит  -  друг и брат по виденью Небес -
Пой смело ты пред Богом о величии живых чудес!

И в нужный день и час Он призовёт тебя -
быть в вечном доме Бога - в роли «соловья».

А «кисы, крысы и кроты земли» -
они иллюзия - пребудут все растворены.

Мораль сей песни такова:
Верши, танцуй и пой как Божия душа!

Небес величье — слава соловья,
Одно великое Господне "Я" !..

...Со-пения видящих во горней красоте -
блаженно со-причастие в Небесной вышине!

               
               
           ...Песноприсный Аминь...