Сессия подходила к концу. Начались зачёты и экзамены. Кульчевич с Гринёвым пришли сдавать зачёты по ПТЭ судов. Предмет для них хорошо знакомый. Они оба судоводители и на работе каждый год сдают зачёты по многим предметам, в том числе и по ПТЭ судов обязательно. Да ещё у себя на судах составляют графики проверок согласно этому документу. Так что на экзамен они даже не взяли книги по ПТЭ.
Зачёты принимал Берг Борис Ефимович. Мужчина среднего роста, темноволосый с кудряшками на висках, лет пятидесяти, с крупным висячим носом.
В классе были установлены четыре аппарата КИСИ-5. В эти машины закладывается перфокарта с десятью вопросами. На каждый вопрос четыре ответа, один из которых правильный. Просто нажимаешь на кнопку ответа, который считаешь правильным. По окончании вопросов и ответов нажимаешь кнопку «оценка». Не ответил правильно на один вопрос – «хорошо», на два – «удовлетворительно», на три – «плохо».
На зачётах было мало людей. Все, ожидающие очереди, находились в коридоре. Вскоре подошла очередь и наших героев. Из класса вышли два курсанта и ассистент объявил:
— Заходите два человека.
Друзья зашли. Преподаватель указал им аппарат и потребовал зачётки.
— Вот на этой машине будете работать,– указал он на один из аппаратов, стоящих на столах вдоль стены.
Первым к аппарату сел Гринёв. Он довольно уверенно отщёлкал ответы на все вопросы и нажал кнопку «Оценка». Табло высветило «Плохо».
Подошёл преподаватель. Посмотрел ответ, отдал зачётку и сказал:
— Ну, ничего. Придёте следующий раз.
За пульт сел Кульчевич. У него получилось всё так же, как и у друга.
Разочарованные, они ушли. Через день пришли уже с книгами. Преподаватель усадил их за ту же машину. И опять всё повторилось, как в первый раз. Они насели на Берга.
— У вас, наверное, эта машина неисправна, – начал Кульчевич.
— Машина исправна,– прервал его хозяин аудитории. – Просто нужно внимательней читать вопросы и хорошо знать предмет.
— Но я вот записал вопросы, которые выдавала машина, и свои ответы на них. Я сверил свои записи с «правилами». И выходит, что я отвечал правильно, а ваша машина врёт.
— Машина не врёт. Знать предмет нужно хорошо, – как заведённый повторил Берг.
— Так давайте попробуем на другой машине или примите у нас зачёт устно, – предложил Гринёв.
— Никаких проб не будет. А устно не положено. У нас сдают на КИСИ-5 . Всё. Идите. Через два дня придёте.
Берг отдал им зачётные книжки и отошёл к своему столу, давая понять, что разговор окончен. Друзья ушли злые. На улице закурили и пошли на остановку трамвая.
— Ведь это он, гад, вымогает у нас деньги, – с раздражением проговорил Кульчевич.
— Да. Это сразу видно. Но я из принципа не дал бы этому наглецу ни копейки, даже, если бы у меня и была такая возможность. Сволочь он, вот что, – сплюнул Гринёв.
Через два дня они пришли снова. Берг усадил их за другую машину. А может быть и за ту же, только переставил её на другой стол. Всё повторилось, как в первые два раза. Ребята так разозлились, что готовы были придушить этого одессита. Они взяли книжку по ПТЭ судов, выписанные ими вопросы и ответы и начали доказывать ему, что машина врёт.
— Нужно правильно отвечать, а не ссылаться на неисправность машины, – нагло заявил тот.
— Тогда вы сами покажите нам, как «правильно» отвечать на этой машине.
— Хорошо. Я покажу, – как-то неуверенно пробормотал он и сел к аппарату.
Быстро ответив на все вопросы, он получил оценку «Плохо». Сделав «удивлённое» выражение лица, он повторил операцию. И опять–«Плохо».
— Ну, что? – Дуэтом воскликнули довольные друзья. – Мы же говорили, что этот аппарат неисправен, а вы не верили.
— Это, наверное, там контакт замкнуло, – невозмутимо ответил тот.
— Значит, ставьте нам зачёт или, в крайнем случае, принимайте зачёт устно.
— Нет. Зачёт я не поставлю и устно принимать не буду. У нас сдают на этих КИСИ-5. Приходите в следующий раз.
— Это когда же «в следующий раз»? – Взвился Кульчевич. – Через два дня сессия кончается.
— Значит, приходите в летнюю сессию, – заявил Берг, нагло буравя взглядом своего оппонента.
Ребята ещё несколько минут пытались убедить этого «принципиального» преподавателя, чтобы он принял у них зачёты, но так ничего не добившись, ушли расстроенные и злые. Когда шли на остановку трамвая, Гринёв предложил:
— Слышь, Коль. Поедем к Надточию и всё ему расскажем. Он мужик справедливый, разберётся.
— Ничего у нас с тобой не выйдет, друг мой. Через два дня конец сессии. И никто после этого никаких зачётов принимать не будет. Это во-первых. А Надточий – он ведь начальник только заочного отделения и эти преподаватели ему не подчинены. Они только во время сессии занимаются с нами. Это во-вторых. А в-третьих, Григорий Лукич обязательно позвонит этому типу и спросит в чём там дело. А тот немедленно ликвидирует так называемую «неисправность», если уже не ликвидировал, и скажет ему, что мужики, то есть мы с тобой, не знают предмета, но хотят на шару получить зачёт. И мы с тобой окажемся в большой луже одесской грязи.
— Да, друг, ты прав. И очень точно обрисовал перспективу этого грязного скандала. Если мы поднимем шум, то они все как один против нас ополчатся. Сразу кинутся в атаку, защищая честь мундира, хотя и довольно грязного. Переживём как-нибудь эту подлость. Летом сдадим. И главное, если бы мы просили его поставить нам зачёты безо всяких экзаменов, тогда, конечно, не мог возникнуть вопрос о вымогательстве. Это было бы в порядке вещей, особенно для Одессы. А тут он пытается на пустом месте создать проблему, чтобы из нас с тобой мзду выудить.
— Да они тут в Одессе, – Кульчевич повёл рукой широким жестом, словно убеждая собеседника в том, что Одесса находится именно тут, а не где-то в другом месте, – уже настолько привыкли к этим поборам, что не представляют себе приём зачётов или экзаменов без того, чтобы им не «позолотили ручку» даже тогда, когда им за эту работу начисляется зарплата.
На третий день все иногородние начали разъезжаться. Уехали и наши герои.
________________
А в летнюю сессию они это ПТЭ сдали безо всяких трудностей, но там был другой преподаватель. Однако у Гринёва неожиданно возникла препона там, где он меньше всего ожидал её встретить. Он не сдал экзамен по Истории КПСС. И не потому, что плохо знал предмет, а потому, что преподаватель не допустил его к экзамену.
Историю КПСС в училище изучали по программе два курса. Больше, чем некоторые специальные предметы, знание которых необходимо в повседневной практике моряков. В летнюю сессию по этому предмету читались лекции, проводились семинары. В общем, получалось, что без основательного знания Истории КПСС моряк – это уже не моряк. И знания по специальности ему в этом случае не помогут выполнять свои служебные обязанности по управлению судном.
И вот, наконец-то, день экзаменов. В аудиторию зашли всей группой. Билеты брали сразу по три человека. Гринёв пошёл брать билет седьмым, то есть, в третьей тройке. Подошёл к столу преподавателя, представился, подал зачётку и потянулся за билетом.
— Нет! Подождите, – накрыл разложенные билеты растопыренной левой пятернёй экзаменатор.
— А почему? – Удивился Гринёв.
— А вы на семинарах мало поднимали руку, не очень активны были. Поэтому, прежде чем вы получите экзаменационный билет, Я вас поспрашиваю.
И начал он пытать Гринёва по ленинским работам.
— А вот скажите мне в каком году Владимир Ильич Ленин написал работу «Что делать»?
— В марте 1902 года, – без запинки ответил Николай.
— Кратко изложите содержание и суть этой работы.
Гринёв этот вопрос осветил подробно и подумал, что сейчас ему дадут возможность взять билет, но не тут-то было. Инквизитор продолжал задавать вопросы по работам Ленина в том же плане, что и первый вопрос. Когда написана, краткое содержание, основная суть работы. Наконец на седьмом вопросе он подловил Гринёва.
— А в каком году Владимир Ильич написал работу «О лозунге Соединённые Штаты Европы»?
— В 1916 году.
— Неверно! – С каким-то восторгом воскликнул преподаватель, и лицо его осветилось радостной, довольной улыбкой. – Он написал её в августе 1915 года. Вы плохо знаете работы Ленина. Я вас не допускаю к экзамену. Приходите на зимней сессии. А пока походите в фундаментальную библиотеку и основательно изучите труды Ленина.
Николай расстроенный вышел из аудитории. Подошли ребята из их группы.
— Ну, как?
Он им поведал свою эпопею. Все очень удивились и начали возмущаться.
— Это что-то новое в его практике. Такого ещё не было в училище.
— Обычно неугодных он заваливает на экзамене, а тут наоборот – заваливает, чтобы не допустить к экзамену.
— Вот говорят, что третий инфаркт смертельный. А у него уже было три и ничего ему не сделалось. Всё злобствует.
Гринёв хотя и расстроился вначале из-за этого, но не надолго. Предмет он знал и был уверен, что сдаст экзамен в зимнюю сессию без проблем. А сейчас надо было готовиться по другим предметам.
К тому времени, когда сессия уже шла и начались экзамены, вернулась с промысла китобойная флотилия и много китобоев включились в экзаменационный процесс.
Один парень за время промысла отпустил шикарную чёрную бороду. Ему опытные курсанты говорят:
— Послушай, парень! Ты что, вот так с этой бородой пойдёшь к нему?
— Конечно.
— Но он же тебя выгонит.
— Да причём тут моя борода? Какое ему дело до неё? Другие преподаватели не обращают на неё внимание.
— Лучше сбрей.
— Ещё чего!
— Ну, смотри сам.
Бородач вошёл в аудиторию и минуты через три вышел оттуда злой и растерянный.
— Ну что он сказал тебе? – Спрашивают «бывалые».
— Да начал возмущаться моей бородой и сказал: «Идите и приведите себя в порядок, тогда будем разговаривать». Самодур какой-то.
— Придётся тебе сбрить свою пышную бороду. Ты же не прилетишь с промысла на зимнюю сессию.
— Да! Придётся, – недовольно пробурчал тот.
Тут все обратили внимание ещё на одного «нестандартного» курсанта, кстати, тоже китобоя. Этот был гладко выбрит, в красивой белой рубашке с отложным воротником, без галстука – было довольно жарко. Поэтому случаю у него и рукава были аккуратно закатаны. Ребята подошли к нему, спрашивают.
— Ты что, вот так и пойдёшь к нему сдавать экзамен?
— Да. А что в моём наряде неприличного?
— Да то, что ворот расстёгнут, галстука нет, рукава закатаны и, вообще, не по форме.
— Зачем мне форма? Я не на вахте.
— Ну, ну! Посмотрим, усмехаются «бывалые».
Тот бодро вошёл в аудиторию и чрез несколько минут вышел оттуда красный, злой и какой-то ошарашенный.
— Ну что он тебе сказал? – Задали один и тот же, ставший уже стандартным, вопрос «бывалые».
— Да придрался к рубашке и не стал принимать экзамен. Даже к билетам не подпустил. Это же какой-то унтер Пришибеев.
— Его же все преподаватели опасаются. Он как чеховский «Человек в футляре» доносы пишет.
— А ещё говорят, что у него инфаркты были. Да таких ни одна гроза не возьмёт, – в сердцах выпалил только что выгнанный им китобой.
Сдав ещё несколько зачётов и экзаменов, Гринёв уехал домой.
Приехав на зимнюю сессию, Николай первым делом разведал у одесситов, где этот «Пришибеев» сейчас.
— А он отдыхает, в больнице лежит с четвёртым инфарктом, – с явным удовлетворением ответили ему.
Предмет Истории КПСС в этот раз вёл молодой преподаватель. Высокий, статный, с вьющимися чёрными волосами, спокойный, вежливый, тактичный.
На экзамене Гринёв взял билет, спокойно подготовился и ответил на все вопросы, хотя, как советовал тот инквизитор, он не занимался этим предметом как-то особо и «в фундаментальную библиотеку» не ходил.
Выслушав ответы, этот преподаватель поставил в его зачётной книжке пятёрку, поднялся из-за стола и, подойдя к Николаю, пожал ему руку и поблагодарил за хорошее знание предмета.
Вот такой он человеческий фактор. Всё зависит от того, с кем имеешь дело. С явным вымогателем-взяточником, с Беликовым, с Пришибеевым или с разумным, порядочным человеком.