«Мы будем жить с тобой
в маленькой хижине
на берегу очень дикой реки
Никто и никогда, поверь,
не будет обиженным на то,
что когда-то покинул пески…
Наутилус Помпилиус.
Дневник:
Дима больше не работает на заводе, занимается сетевым маркетингом. Это приносит деньги для повседневности.
Идёт четвёртый месяц, как мы с Вероничкой приехали. Мы опять в палатке, но в кемпинге нас не будут преследовать. Здесь мы платим за своё пребывание. И много туристов из других стран тоже отдыхают в палатках с маленькими детьми. Кроме нас на поляне четыре норвежца. Они приехали на джипе, повесили верёвку для просушки полотенец на деревья так высоко, что я её не сразу заметила.
А мы с Вероничкой не ходим купаться. В море медузы и люди. Какие-то арабки купались в одежде, они всегда в одежде купаются, окружили нас в воде, брызгались, смеялись, громко что-то выкрикивали. Я держала Веронику на руках и не знала, куда мне от них деваться.
Наверное, они ничего плохого не хотели нам сделать, просто играли. Но я решила не ходить на море без Димы. А его с нами днём нет.
Сидим на полянке, красим ногти на ногах. Вероничке я тоже ногти накрасила.
Когда она спит после обеда, я лежу и читаю ветхий завет «Исход».
- Дима, посмотри, на этой поляне опять хромая ворона!
Начались дожди. По ночам палатка промокает, мы заворачиваемся в одеяла, прижимаемся друг к другу.
Днём я пою русскую народную песню «Солнышко», чтобы дождь перестал. А гром гремит и гремит. Странно так, с одинаковыми интервалами, негромко, ворчливо, весь день, не переставая. Кукла Барби опять не добро глядит, как живая. В день отъезда я сажаю её среди травы и оставляю там. На её щеках появляется яркий румянец, а во взгляде предвкушение встречи с кем-нибудь неизвестным.
На полянке остаётся наша палатка, внутри неё наши одеяла и кроватка Вероники
Остальные вещи мы везём с собой.
В аэропорту очень долго проверяют наш багаж. Нас не выпускают. Приходится выбросить весь набор куклы Барби и два чемодана с одеждой. Нас настойчиво просят выбросить почти всё, оставить только один чемодан. Откровенно издеваются. Все пассажиры уже в самолёте. А я с Вероникой сижу в пустом зале и жду Диму. Он что-то выясняет со служащими аэропорта. У меня уже нет надежды, что мы вылетим. Если мы не вылетим, нам уже действительно негде будет жить!
Наконец, появляется Дима. Мы бежим на посадку, к самолёту. Ещё два опоздавших пассажира бегут с нами. Возле самолёта стюардесса опять говорит, что у нас большой багаж в руках и не пускает в самолёт.
Я в отчаянии! С трудом сдерживаюсь, чтобы не начать орать на неё и уговариваю, вспоминаю слова на иврите:
- Посмотрите! У каждого пассажира в руках сумка! А нас трое! Маленький ребёнок! Мы и так уже почти всё выбросили!
Она смягчается, пропускает.
Всё. Летим! Но все силы кончились. Израиль выпил.
Мы в поезде. Смотрим на осеннюю природу в окно. Русские поля, леса. Любимое время года Димы. Его глаза печальны:
- Осень, - произносит он.
- Осень, - вторю ему я.
Попутчики удивляются, что такого особенного в пожелтевшей листве?
Они никогда не жили в краях, где деревья всегда остаются зелёными.
Мишка радостно встречал нас. Утром прибежал к нам в комнату, и мы вчетвером сидели на диване и смеялись. Как давно мы не были все вчетвером! Эти четыре месяца, длились так долго!
А мама моя не обрадовалась нашему приезду. Она сказала:
- Нужно мне это всё! Семьища такая!
Зачем же она писала в письмах, что скучает?
Дома мы с Димой спали трое суток.
Через трое суток почти непрерывного сна, я рассказала маме о наших приключениях и о «НЁМ»
Мама в смятении:
- Это Дима тебя нарочно свёл с ума! Он что-то сделал с тобой!
На утро мама выглядела озадаченной. Ночью она видела сон.
Сон мамы:
«Снится мне, что я иду по каким-то коридорам и несу Веронику на руках. Ставлю её на пол, и она убегает от меня по коридору и скрывается за поворотом. Я иду по этим коридорам, как по лабиринту, ищу её и не могу найти. Один из коридоров заканчивается тупиком. В тупике дверь. Я открываю эту дверь и вижу пустую комнату. В этой пустой комнате сидит высокий, худой старик с длинной, седой, клинообразной, бородой и смотрит на меня».
Она проснулась с часто бьющимся сердцем.
Мама больше не считает меня сумасшедшей, а я с тех пор никому не рассказывала эту историю.
Милые мои друзья! Моё воспитание не позволяет мне уйти, не попрощавшись!
Прощайте, или до скорой встречи, если вам будет угодно!
Зовите меня, досточтимые господа и прекраснейшие дамы! Я всегда к вашим услугам! Рад буду побеседовать!
Приглашайте своих приятелей и подруг, зажигайте свечи и вызывайте: «Джовет»!
Я – бесплотный, лёгкий, везде и вечно пребывающий.
Ваш покорный слуга, Джовет!