Когда я родился, то немигающими открытыми глазами видел только окно в бледных сумерках темной комнаты. Я дрожал, но не от холода. Я сидел на стуле в оцепенении. Так продолжалось полчаса, пока я в ПЕРВЫЙ РАЗ СЛУШАЛ БИТЛЗ.
Я случайно поймал песни Битлз по радио.
У нас в классе учились школьники, которые приносили катушки с магнитными лентами. Они обменивались записями. От них краем уха я услышал слово Битлз.
Один из эффектных трюков, которые я наблюдал в классе, заключался в том, что кто-нибудь протягивал ленту между указательным и большим пальцами, как бы через воспроизводящую головку магнитофона, и истошно кричал, точь-в-точь, как в некоторых песнях Битлз. У меня такой крик никогда не получался, поэтому с тех пор я и стеснялся петь песни перед посторонними.
Однажды мы были на школьной практике на заводе – весь цех сбежался к нам, думая, что кого-то замотало в станок. А это просто два или три одноклассника своим криком, с думой о Битлз, заглушили заводской шум.
К этому времени у Битлз уже вышли «Рlease Рlease Мe» и «With the Beatles». С этих альбомов началась моя эпопея битломании. А может быть, она началась еще раньше? Еще до Битлз? Только она называлась иначе?
Счастливое детство
Мне повезло с друзьями, именно там, в Якутске прошло мое счастливое детство. У меня были товарищи, чьи старшие братья дружили с моими старшими сестрами. Они все учились в московских институтах и два раза в год приезжали на каникулы домой, привозя с собой разные столичные новости, из которых большую долю занимали американские новости. В то время в Москве в Сокольниках проходила нашумевшая американская выставка. И вот, когда я учился в первом, а может, во втором классе, я услышал слово «рокэндрол». Вначале я думал, что это игра с мячом, который надо отбивать ногами, лежа на спине. И лишь позже мы научились танцевать рок-н-ролл, правда, без музыки еще, не было магнитофона. Товарищ, с которым мы танцевали, был на год старше меня и уже бросил музыкальную школу к концу первого года учебы. То же самое сделал и я, выучившись только играть на пианино пьесу под названием «В лесу ночью», едва познав азы музыкальной грамоты. Вместо занятий в музыкальной школе я съезжал ледяной горки на папке с нотами. В то время мы бредили только барабанами.
Битломания
Наш десятый класс однажды отправили в колхоз. Отдыхая на сеновале, мы крутили приемник и поймали знакомые для меня песни Битлз. Мы слушали их с Володей Шабаловым и начали разговор о Битлз , который продолжался много лет, пока мы еще встречались. Каждый день в школе мы с ним обменивались об услышанном из мира поп-музыки. На наших глазах (точнее, на нашем слуху) появлялись новые песни Битлз и мы про них говорили и говорили. Через каждые два – три месяца выходили в Англии новые песни. Совершенно не похожие на то, что было раньше. Они приносили воодушевление и восторг и мы знали, что следующая пластинка принесет все тот же восторг. И чем дальше, тем восторга будет больше. Так началась моя битломания.
Конечно, не меньшую радость доставляли и песни Роллинг Стоунз и других групп. Роллинг Стоунз по популярности были очень опасными конкурентами Битлз. Не случайно в Югославии в 1966 году они были более популярны, чем Битлз. Такое «опасное» соперничество продолжалось до тех пор, пока к семидесятому году они не ушли в тяжелый блюзовый стиль, что сузило их аудиторию. В противном случае они могли выйти на главенствующее положение после распада Битлз.
По окончании школы днем я работал в конструкторском бюро, а по вечерам учился в институте. На общение с рок-н-роллом и Битлз мне была отведена ночь – идеальное время для дальнего приема коротких волн.
Длинные волосы
Однажды я ехал в автобусе и какой-то работяга сказал, что меня надо подстричь. А другой добавил: автогеном. На экзамене по ТММ, что расшифровывают как «там моя могила» или «теория механизмов и машин», доцент, принимающий экзамен, сказал ассистенту обо мне: «Пока не подстрижется, оценку не ставить». Я в тот раз получил «неуд», но этот эпизод не прошел даром. Спустя годы я стал кандидатом технических наук, мало того, я сам принимаю экзамены по ТММ и волосы ношу какие хочу!
Вспоминается, что в школе мы с Володей Шабаловым вдвоем пытались носить не то, чтобы длинные, но хоть не такие короткие, как у остальных, волосы. Классный руководитель отправила с уроков стричься. Володя подстригся наголо. Это был вызов, потому что в то время наголо стригли только «декабристов», как их называли, тех, кого за нарушение общественного порядка садили на 15 суток лишения свободы и они обычно подметали улицы с утра до вечера. Именно один из таких «декабристов» показан в фильме «Операция Ы», когда он говорил: «Огласите весь список, пожалуйста!». Так вот, я не умел в то время доводить до абсурда то, что мне не нравилось, не имел многих прав, но я был спокоен, я знал, что полную свободу я всегда обрету только в рок-н-ролле. Он был запретен и тем был сладок.
Расцвет рок музыки
Битлз доминировали во всем вплоть до 1967 года. К этому времени во многом под их влиянием возникла британская школа, среда рок-музыкантов, ученики которой начали без оглядки за океан конкурировать с самими Битлз.
И вот лучшей сорокапяткой 1967 года стала пластинка не Битлз, а молодой группы Прокол Харум. Песня называлась «Бледнее бледного». В этой и последующих песнях Прокол Харум до конца разработала органное баховское звучание в поп музыке. Как комментировал Барри Холланд: «Гарри Брукер иногда думает, что он Иоганн Себастиан Бах». Это тем более удивительно, что в рок музыке электрогитарам стало уже тесно, и появились в композициях, как великое откровение, скрипки, виолончели, флейты. Да и Тони Кэш не однажды говорил, что британский рок изобретательнее американского, что и предопределило расцвет рок музыки.
Цветок кактуса
Очень хорошо атмосфера тех лет показана в американском фильме "Цветок кактуса", который в Росси в прокате шел в 80-х годах. Это было время, когда Битлз уже спели свою программную вещь All You Need Is Love; когда молодые люди во всем мире, но больше всего в Калифорнии, где и происходит действие фильма, вкладывали в дула винтовок полицейских цветы, их называли flowermen - «цветочные люди», они прикрепляли цветы на стекла автомобилей; когда Скотт Маккензи спел «Если вы приезжаете в Сан-Франциско, не забудьте украсить свои волосы цветком»; когда родился лозунг Make Love Not War; когда люди украшали свои жилища изображением цветов, лентами, бантами, плакатами, призывающими к любви и миру, когда поп-музыка достигла апогея, это были золотые годы для нее; когда движение хиппи, родившееся энергией рок-н-ролла, давало надежды на хоть какое-то изменение мира к лучшему; это были годы, когда расцветали кактусы в атмосфере, насыщенной цветочным духом и расцветом души… Эх, неохота точку ставить, но уже и так перебор. Как и героине фильма «Цветок кактуса», мне было 19 лет.
Все «нуждались в любви», а любовь – как пел в те годы Том Джонс (тот самый, известный современным подросткам песней Sex Bomb) в своей песне Help Yourself, - «это конфета на полке, подойди и возьми ее, помоги себе сам». «Лав лавз ту лав лав» - «любовь любит любить, любимая» пели три негритянки из США, пением своим напоминая лай собак. «Бог, любовь и рок-н-ролл» - один из лозунгов тех лет.
В фильме в сценах снятых в магазине граммпластинок под названием «Стереорай», на полках видны пластинки Битлз. Вот еще почему я с удовольствием смотрел этот фильм.
Песня обо мне
У британской группы Куин есть одна песня. И эта песня обо мне. Называется она «Радио Га-га». Там есть такие строки: «Когда мне было 13 – 15 лет, я сидел один и слушал радио. И все, что мне было нужно, я узнавал по радио. Из радио узнавали о звездах эстрады. О войнах миров, нашествиях марсиан. Радио заставляло смеяться и плакать. Слушая радио, казалось, что можешь летать…».
Письмо в Великобританию
Летом того года ведущий рок-программы Би-Би-Си Барри Холланд вел серию передач о разных группах, включая и интервью с ними по-английски с переводом на русский язык, были передачи о Троггз, Смолл Фейсиз и других. После каждой передачи Холланд объявлял, что, если кто напишет ему письмо, то желающему он вышлет фото группы с автографами и сорокапятку. Я сел на скамейку в скверике и написал письмо, где на целой странице перечислил свои любимые группы. Но отметил, что самая любимая - Битлз. И попросил выслать их альбом, любой. Запечатал письмо в обычный конверт и бросил в ящик. На следующий день мне сказали, что надо наклеивать марку на конверт, отсылаемый за границу. Я поспешил на почту в надежде, что письмо еще не ушло, но поздно... Махнул рукой, слегка расстроился, но другого письма писать не стал. А вскоре обо всем забыл.
Посылка от Барри Холланда
И вот спустя примерно месяца два, проснувшись поутру в 10 часов после ночных бдений в радиоэфире, я завтракал. Звонок в дверь. Почтальон протягивает мне квадратную бандероль. Я расписался. Распечатал обертку с моим адресом на английском языке и обратным адресом Барри Холланда, написанного его рукой. Смотрю на конверт, ничего не могу понять. Что за группа? Какой-то сержант Пеппер... Битлз... Оказался новейший их альбом! В начале октября он у меня уже был. Опять пошла дрожь по телу, которая не прекращалась полдня. Я рассматривал каждый миллиметр обложки, потому что каждый миллиметр нес информацию и, как впоследствии оказалось, не только для меня, но и для Джоэля Глазье, который после тщательного рассматривания обложки этого альбома и манипулирования с зеркалами пришел к выводу, что Пол Макартни мертв. Кроме альбома в конверте была сорокапятка Смолл Фейсиз и фото Троггз с автографами Реджа Пресли и его друзьями по группе. Невиданное богатство! И я считал его естественной платой за все мои старания, интересы и знания.
Ко мне потянулись поп фаны, каждый записывал альбом на свой магнитофон. Я никому не отказывал и ни с кого не брал ни копейки. Помню, еще несколькими месяцами раньше, когда я переписывал три альбома Битлз, то заплатил 10 рублей. Наверное, Вологда был городом, где «Серж. Пеппер» распространился гораздо быстрее, чем в других городах СССР. Через некоторое время альбом у меня украли, и теперь на память обо всех этих знаменательных событий осталась сорокапятка, фото и упаковка от бандероли. Как истинный битломан, я не сильно горевал, потому что вся музыка Битлз у меня в голове и ее никто не украдет и, кроме того, автограф Барри Холланда на упаковочной бумаге более редкая вещь, чем альбом.
По содержанию чувствовалось единство альбома, его замысла, но тогда я еще не знал, что это называется концептуальностью. Не помешали альбому слабоватые песни, на мой взгляд, такой была Good Morning, хотя знаю, что есть и другие мнения.
Портрет Харрисона
Шло время, наполненное музыкой, но и не только ей. От музыки наступало вдохновение, которое требовало реализации. Так появился на свет портрет Джорджа Харрисона, который я писал маслом, глядя на разворот обложки альбома. Я хотел было написать их всех вчетвером, но потом решил: лучше, если у каждого будет свой портрет. Духу хватило только на Джорджа – так что и поныне он висит у меня на стене один.
Появлялись новые песни Битлз. «Земляничные поляны навсегда», «Леди Мадонна», «Хей, Джуд». Эта последняя особенно потрясла своей необычайной музыкальностью и простотой. Я только ее услышал летом 1968 года, как уехал в очередной колхоз. Две недели песня была у меня в голове, и я представлял себе, что как приеду, так хоть всю ночь просижу у приемника, но услышу ее. Я сидел полночи и слушал ее раз десять. Так это было раньше, когда новые песни Битлз крутили по станциям непрерывно. Меня очень интересовал конец этой длинной семиминутной песни – обычно у ведущих программ не хватало терпения доигрывать его до самого конца.
Распад
Распад Битлз был не более, чем просто огорчительной акцией. Это было формальное свидетельство уже свершившегося фактического творческого размежевания музыкантов. Было видно, что на каждом их альбоме, выходившем в самом конце 60-х годов, была своя песня кого-то одного из четверки. И каждый уже начинал записываться сольно. Начало индивидуальной деятельности экс-битлов обещало еще больше новой и необычной музыки, поэтому в то время горьких сожалений не было ни у кого, кто жил с рок-н-роллом в сердце.
Тони Кэш
Когда именно русская служба Би-Би-Си начала программы популярной музыки, я не знаю. Я впервые ее услышал в конце 1964 года, в которой ведущим был Тони Кэш, остававшийся им до 1967 года. Музыкальная заставка в начале его программы сопровождалась присказкой:
У микрофона
Кеш Энтони,
Любитель джаза и симфоний,
Услаждать вас буду, что есть мочи
До московской полуночи.
В слове Энтони он делал ударение на второй слог. В то время программа начиналась в 2330 по пятницам. Я тогда учился в школе, и именно с Тони Кеша у меня завелась записная книжка, которая пополнялась каждую неделю, а потом ежедневно, новыми названиями групп, исполнителей. Конечно, первыми были Битлз, Роллинг Стоунз, Кинкс и много-много других, которые сейчас уже забыты, а записная книжка у меня где-то еще лежит. В памяти название таких групп, как «Ренни и его аллигаторы», «Тихая пятерка», «Дейв Ди, Дози, Бики, Мик энд Тич», «Фараоны» - для меня это была такая романтика, и посеял ее как раз Тони Кеш. Для меня рок-посевы начались именно тогда.
Барри Холанд
В 1967 году к моему большому сожалению Тони ушел на телевидение и его место занял Барри Холланд, впоследствии ставший руководителем русской службы Би-Би-Си. Он долго извинялся, что никак не может придумать вот такую же хорошую заставку программы рок-музыки, но потом и вовсе без нее работал. До сих пор идеалом ведущего музыкальной программы для меня является Барри Холланд. Его программы отличались особо тонким вкусом и лаконичными комментариями: название группы, название песни (по-английски и по-русски перевод), и одна фраза, всего несколько слов о своем отношении к ней, которые он обычно совмещал с началом песни. Как и Тони Кэш, он говорил с небольшим акцентом, что придавало абсолютную честность и достоверность сказанному о британской рок музыке. Многие из них я прекрасно помню, потому что все программы записывал на магнитофон, слушал помногу раз, да и сейчас при желании я могу поставить на магнитофон кассету с его программами, где я собрал The best of Барри Холланд, переписав с катушечного магнитофона. Сегодня этим записям 35 лет. Чтобы впасть в детство, мне надо просто нажать кнопку.
Барри Холланд сказал, как-то про одну группу, что она честная. Это меня удивило. Я привык к тому, что с искусством надо играть в поддавки, делать вид, что понимаешь и восхищаешься им. А тут другое, искусство может быть честным и это сближает его с наукой, оба они инструменты познания мира. Одна фраза Холланда смогла исправить мировоззрение.
Сэм Джонс и Сева Новгородцев
После короткого периода неопределенного ведущего (по-моему, сотрудники Русской службы вели программы по очереди, как бы в нагрузку к основным обязанностям) в середине 70-х годов сразу стало два – Сэм Джонс и Сева Новгородцев. Они работали поочередно. Им было трудно – самый расцвет и пик популярности панк-рока в Британии. Приходилось ставить на вертушку диски успешных панк-групп, хотя чувствовалось, что этот стиль не в их интересах, не самый любимый. И еще один нюанс, который меня раздражал. Оба они говорили по-русски чисто, без акцента, а я был воспитан на том, что о британском роке нужно говорить только по-английски, а если по-русски, то с акцентом!
Начало рок-посевов
С каждой передачей у Севы Новгородцева музыки было меньше, а слов больше. И это меня тоже сильно раздражало, потому что я к тому времени считал себя достаточно опытным, чтобы не нуждаться в комментариях, мне нужна была музыка в чистом виде. За получасовую программу обычно диск-жокеи успевали проиграть 6 – 8 песен. Такова, например, норма для Барри Холланда и Джона Пила со всемирной службы Би-Би-Си. А тут Сева со своими историями, из-за которых едва успевал три песни проиграть. Но потом я понял смысл происходящего, смысл его деятельности. Его передачи, оказывается, были обращены не в сторону рок-н-ролла, не к его энергии, а к простому слушателю, потребителю, причем специфическому – из Советского Союза. Когда он читал письма своих слушателей, а это он делал довольно часто, он показывал, что все происходящее представляет единый мировой процесс. Именно так, в этом процессе вместе со своими слушателями он идет уже 25 лет.
Бенефис рок-посевов
Интересно, что в течение двух недель после 19 августа 1991 года Би-Би-Си, воодушевленное похвалой М. Горбачева, с утра до вечера передавало программы Севы Новгородцева, разделяя их только последними новостями. Всего было передано около ста получасовых программ из прежних лет, как бы в рамках необъявленного фестиваля рок-программ. Получился своеобразный бенефис Севы (по принципу the best of…) А для членов НОРИСа и просто любителей это был праздник.
Сэм Джонс впоследствии стал ведущим «Бабушкиного сундука» - передачи, в которой проигрывалась музыка до 70-х годов. Ностальгия Сэма Джонса находила отклик у многих, и у меня в том числе. Но дело не только в этом. Благодаря такому ограничению, музыка его передач чиста и невинна, потому что это было начало и расцвет рок-н-ролла.
В 1991 году Сэм Джонс по своей инициативе закрыл «Бабушкин сундук». Он был настоящим диск-жокеем, поэтому выходил в эфир совершенно неподготовленным и в каждый момент говорил только то, что ему приходило в голову в данную секунду. Такая манера, как сказал Сева, «требует большой энергии и напряжения и даром не проходит».
НОРИС
Хроника рока пишется десятилетиями. И вот туда можно вписать создание НОРИС. Это объединение людей, слушающих рок-программы Севы Новгородцева и на этой почве установивших друг с другом информационные связи, невидимые нити единства интересов. НОРИС изобрел Шурик Федоров, если я не ошибаюсь, из Медвежьегорска, который придумал объединиться всем радиослушателям для создания Независимого Объединенного Рок-Иформационного Синдиката. Шурик был за это приглашен в Лондон для личного знакомства с Севой Новгородцевым. Он участвовал в передачах, рассказывал о деятельности НОРИС и норисменов, о выпуске журнала «Рок-посев» и других текущих делах и проблемах.
Однажды Сева Новгородцев получил письмо. Автор пишет: «Здравствуй. Сева! Попалась мне в руки брошюрка «Яблоневый сад». Дальше цитирую книгу. Сорт яблок – Норис. Выведен в результате скрещивания сортов «Осенний полосатый» и «Макинтош». Дерево среднерослое, с густой кроной. Листья среднего размера, опущенные. Плоды средней величины, мякоть нежная, сочная, кисло-сладкого вкуса. Сорт среднезимнестойкий, сравнительно устойчивый к болезням. Плодоносит на пятый год после посадки».
Комментарий Севы Новгородцева: «Сращивание осенних волосатых с английским макинтошем, среднерослость, густая крона, опущенные листья в ближайшие три года (потому что два из пяти уже прошли), плодов не жди. Ну, это уж точно про наш НОРИС». НОРИС организовал 9 июля 1990 года съезд с приглашением Севы Новгородцева на празднование его 50-летнего юбилея. Съезд прошел с помпой и взаимным удовлетворением сторон. Летом 1991 года НОРИС был зарегистрирован в Москве как официальная организация, юридическое лицо. Так пассивная часть рок-культуры, ее потребители, аудитория, становилась активным участником процесса.
Профессия - битломан
А какие формы принимает такая активизация, хорошо видно на примере Коли Васина. Нельзя не упомянуть об удивительном путешествии Коли Васина осенью 1989 года в Великобританию. Напомню, что он – главный битломан бывшего Советского Союза. В журнале «Нева» в 1988 году про него была напечатана повесть В. Рекмана «Кайф», в которой один из протагонистов предстал под именем Вася Колин. В том же году Коля Васин читал на Би-Би-Си свою повесть о Битлз, о музыке, о себе.
Существует в Америке ассоциация под названием «Elvis Yours» – «Элвис ваш». Ее филиал есть и в Великобритании. В том году ассоциация решила пригласить поклонника рок-н-ролла из СССР. Естественно, что выбор пал на самого известного битломана. Рассказ об этом путешествии человека по профессии битломан и был на одном из «Севооборотов». Он у меня даже сохранился в напечатанном виде.
Рок-журнал
Среди всех известных мне рок-журналов нет такого, который бы вышел раньше 10 ноября 1971 года. Повторяю, известных мне. Эта дата стоит на обложке. Именно в тот день для меня размножили журнал в количестве 16 экземпляров. Вот сейчас передо мной единственный уцелевший экземпляр, который я не видел много лет и считал, что никогда его больше не увижу. Но неисповедимыми путями он нашел дорогу к своему издателю и редактору, минуя массового читателя.
Название журнала «Поп Мэгэзин», или, по-русски «Поп-журнал». На обложке помечено: поп клуб, Вологда. В действительности никакого поп клуба еще не было. Я и Юра Ефремов, который помогал мне в выпуске журнала, считали, что главное – создать объединяющий, консолидирующий печатный орган, а потом к нему приложится поп клуб. Однако, по независящим от меня причинам (формулировка, скрывающая все, но объясняющая многое), больше не вышло ни одного номера. Большая часть тиража в том году ушла в Питер, наверное, у кого-то он еще сохранился.
Расплата
Кадровичка конструкторского бюро, где я работал, сообщает мне, что меня вызывают в ректорат. Она, как опытный работник, сразу смекнула неладное и допытывалась у меня «Зачем, зачем вызывают?». Я говорил, мол не знаю. Хотя, конечно же, догадывался. В кабинете сидел ректор, секретарь парткома, председатель месткома и завкафедрой марксизма-ленинизма. Ректор держал в руках Поп-мэгэзин. «Зачем выпустил журнал? Что читать больше нечего?». «Да, - говорил я, - о чем там написано, о том прочитать больше негде». «Но ведь это никому не нужно!». Я не спорил, действительно, лучше слушать музыку, чем о ней читать. «Зачем длинные волосы носишь? Вот мы же не носим.» И тут они были правы. Все они, кроме одного, были лысые. «Будешь еще выпускать журнал?» Я сказал, что нет. Я знал, что мое обещание в отчете о проделанной работе уйдет в КГБ и я не хотел доставлять неприятности отцу, который занимал довольно высокий пост в то время. Я не стал активным диссидентом, но фига в кармане была всегда.
Рок и книги
В те годы в СССР началось издание 200-томного собрания всемирной литературы. Я подписался по блату и выкупал все выходящие тома и тут же прочитывал их. Любимое занятие – зима, за окном мороз, кресло, на ногах валенки для уюта, рядом радио, в руках толстая книга Гофмана, Стерна…, из приемника Битлз, Роллинг Стоунз, Бич Бойз, Холлиз… и много, много, много других групп и книг. Это был один из моих университетов.
Севообороты
Я их слушаю с первого выпуска. Это передача, у которой, вопреки теории эволюционного развития систем, отсутствует деградация, декаданс. Это передача, первоначально называвшаяся молодежной, по сути таковой и остается по сей день. Передача, которая утверждает свою правоту не доказательствами, а уходом от них, доказывая тем самым относительность истин. Уклонение от остроты споров мастерски демонстрирует Сева, подкупая даже не согласных с ним своей непритворностью и честностью. По своей природе рок и Сева синонимы, поэтому рок-посевы и Севооборот всегда будут достоянием истории и культуры. Передача демонстрирует мировоззрение, находящееся в ладу с природой, которая не стремится к упорядочиванию, а наоборот, потому то она и называется Севооборот. Как рок-посевы – это вспомогательный инструмент познания искусства и музыки, так и Севооборот – инструмент познания природы и общества. Не удивительно, что осознание этого пришло в год 25-летия рок-посевов и 15-летия Севооборотов.
Я на этом заканчиваю, потому что надо где-то остановиться, хотя сделать это трудно. Не обо всем еще написал. Не написал о Джоне Пиле, о Top Twenty и «баллистике популярности», о Morning Star, о панк и теории катастроф, о генезисе декаданса в рок-музыке, о рок-музыке как творческой лаборатории, о моей изобретательской, научной и литературной работе как следствии интереса к изобретательному британскому року. Все, о чем я пишу, для меня очень важно, потому что речь идет о том, что такое британский рок 60-80х годов, как он смоделировал для меня закономерности процессов развития эстетики и искусства. Я не учился на искусствоведа, но все, что я знаю и понимаю в искусстве, почерпнуто методологически именно из британского рока. Когда-нибудь, наверное, я напишу книгу, хоть Сева и не любит тех, кто книги пишет, тем более, что в рукописном виде она наполовину уже существует. Здесь же собраны в конспективном виде только отрывки из нее, относящиеся к славному юбилею рок-посевов.