Было время, когда я думал о ней с вожделением.
Весна уже торопилась к финишу. Собаки и кошки играли последние свадьбы.
Люди прятались под деревьями и целовались.
Природа вокруг была пропитана запахом объятий и интимного шёпота.
Я жил в деревне, на даче своего друга, академика.
Кроме меня на даче никого не было.
Правда где-то поблизости крутилась приблудная сучка по кличке Ласка.
Но она была в длительном загуле. Временами я встречал её то с одним местным кобельком,
то с другим, и это тоже действовало мне на нервы.
Считалось, что я работаю. Друг-академик, благословляя меня в дорогу, говорил:
- Завидую. Сам бы удрал в лесную тишину, в лес. Жаль, суета не пускает.
Деревня и правда стояла у самого леса.
Я видел, как лоси пасутся в орешнике, как лисы шныряют возле дворов.
Однажды в деревню зашёл медведь и взобрался на яблоню.
Бабы подняли визг:
- Пошёл, пошёл, косолапый.
Медведь был настроен миролюбиво.
Он не спеша слез с дерева и потрусил по направлению к лесной опушке.
Бабы вздыхали:
- Надо же!
Мне не работалось.
Всякие мысли лезли в голоаву – беспокойные и пустые.
Был я тридцатилетний холостяк, не очень красивый, не очень счастливый,
без каких-либо личных перспектив. А Верка казалась молодой и добродушной.
Эта женщина в другое время ничем бы не приковала моего взгляда.
Она была маленького роста толстушкой, катилась по деревенской улице наподобие колобка.
Самым интересным было то, что она носила очень короткие юбки, такие короткие, что её пухлые икры
обнажались до самого предельного в анатомии места, которое в библейские годы
прикрывалось фиговым листком. Это приводило меня в трепет.
Когда колобок катился мимо моего временного жилища в магазин, я прилипал к окну
и включал воображение, хотя и стеснялся всяких соблазнительных картинок.
На обратном пути у Верки неожиданно вырастали руки, в них она тащила кульки, полные снеди.
У соседнего с дачей дома она всегда останавливалась.
Распахивалась калитка и выходил старичок с белой бородкой клинышком.
- Зайдёте, Вера Игнатьевна? – спрашивал он.
- Отчего не зайти к хорошему человеку? – отвечала, смеясь Верка и шла во двор,
где под яблоней стоял стол из пластика и два плетёных стула.
Я видел, как эти двое пили чай и оживлённо беседовали.
Верка размахивала руками, жестикулируя.
Срок моего пребывания на даче подходил к концу.
Академик сообщил, что через несколько дней он с семейством переселяется в летнюю резиденцию.
Пора было свёртывать манатки. Рукопись первой легла на дно чемодана.
В ней не прибавилось ни одной новой строки.
Утром меня разбудил крик:
- Пётр Сергеевич умер!
Кричала Верка.
Я выбежал наружу.
Верка, простоволосая, в каком-то ночном балахоне стояла посреди улицы.
По её круглому лицу катились крупные слёзы, смешиваясь с пылью.
Щёки были в тёмных разводах.
Собрались люди.
Послышались голоса:
- Надо милицию вызвать.
- Верка, признавайся, что сотворила, ведь бодрый был старичок.
Верка не отвечала, она выла тонко и пронзительно.
Смотреть на неё было неприятно.
Я подошёл к собравшимся и спросил, кивая на соседний дом:
- Кто это умер?
- Дачник, – ответила одна словоохотливая старушка, – вроде бы московский поэт.
- А фамилия?
Собеседница назвала фамилию, ничего мне несказавшую.
Пожав плечами, я пошёл укладывать вещи.
Голоса на улице постепенно утихли.
Примчался на мотоцикле участковый.
Потом приехала больничная машина из ближнего посёлка и увезла покойника.
В мою дверь постучали. На пороге стояла Верка.
Она немного привела себя в порядок, умылась, надела юбку и кофту.
Я невольно посмотрел на Веркины ноги.
Они не изменились, были зовущими и сбивающими с толку.
- Что? – произнёс я хрипло.
Верка вытащила откуда-то из женских глубин смятый листок бумаги.
- Я слышала, что вы учёный человек. Посмотрите, пожалуйста.
Это красиво? Или просто насмешка?
Она выжидающе уставилась мне в глаза. Стало тревожно.
Я взглянул на Верку и вздрогнул.
Это был совсем незнакомый человек, стареющая и тоскующая женщина.
Под цепким взглядом гостьи медленно развернул листок.
Заголовок гласил: Мадригал ведьме.
С удивлением прочёл весь короткий текст:
- Колдуешь? Умница!
Сон катится к нулю,
В нём старец мне сказал:
- Кончай бренчать на лире –
Уже пора!
А я тебя люблю,
И жить хочу с тобой в бессмертном мире.
- Любил? Правда? – с надеждой спросила Верка.
Я кивнул головой.
Верка вырвала у меня листок и сказала:
- Пусть болтают, что хотят, пусть даже в грехах обвиняют.
Мне теперь ничего не страшно. Мы с ним будем в бессмертном мире.
- А кто вас обвиняет?
- Наши, деревенские. Сколько же дураков на свете.
- А в чём обвиняют?
- Будто бы я извела Петю.
Да я за него жизнь бы отдала! Сердце у него было больное.
Она повернулась, чтобы уйти.
- Но почему ведьма? – в отчаянии крикнул я.
Верка медленно оборотилась ко мне, и я вздрогнул.
На меня смотрели странные, немигающие глаза, под которыми пряталась усмешка.
- Прощайте! – сказала Верка. – Никогда не встречайтесь с ведьмами.
У них свои законы.
И бесшумно переступила порог.
Я выглянул следом.
На улице никого не было.
С цветов облетали последние лепестки.
- Завтра будет жара, – подумал я и неожиданно успокоился.
Р.Маргулис
18 мая 2016 г.