Жил на свете охотник-птицелов по имени Астор. Все в роду занимались этим промыслом и его с детских лет приобщили к родовому делу.
Была у него семья — жена Ханна и маленький сын Йона. Ловил Астор птиц в лесу, делал для них красивые клетки и продавал пернатых певцов богатым горожанам для потехи и услады. Жена пряла пряжу из овечьей шерсти, варила сыры из козьего молока и помогала мужу — искусно плела ловчие сети и расписывала клетки. Но кроме этого охотник делал ещё на заказ чучела птиц и животных.
Астор часто брал своего отпрыска в лес пытаясь научить своему ремеслу, как когда-то отец приучал и его. Но Йона глядел на мир другими глазами, он видел красоту не в искусно сделанном чучеле, не в спрятанной за золочеными спицами подневольную арию, а любил настоящую, живую песню природы, что звучала в лесах и полях отчего края. Он любил этих маленьких пернатых существ, которые посредством своего голоса заставляли сильнее стучать его сердце, щеки его наливались румянцем и душа вырывалась наружу из тяжелой земной оболочки, обретала необычайную лёгкость и парила, парила где-то в кронах деревьев вместе с обладателями чарующих голосов. В птичьих трелях он слышал голоса лесной поэзии, гимны вдохновения и пересказы древних баллад. Это была его начальная школа, школа любви и добра.
Убежав от отца, расставляющего силки и сети, он бродил среди высоких трав и вековых деревьев, слушая и наслаждаясь звуками природы. Щебетание птиц слившись с шелестом листвы рождали в нём новые мотивы, которые насвистывал на самодельной свирели сделанной из ветви орешника. Эту ветвь подарила ему лесная Фея. Она давно приглядывала за этим мальчиком, и сердце её, скованное холодом людского бездушия к природе, отогревалось, наблюдая за ним. Она увидела в нём душу поэта, способную созидать окружающий мир. Внести в него благость и исцеление. Слушая в лесу пенье птиц, сердце его переполнялось чувствами несказанного восторга, которым требовался выход. Тогда Фея и подарила Йоне волшебную ветвь орешника, из которой он вырезал свирель, благодаря ей он смог извлекать из своей души дивные мелодии.
Придя в лес, Йона доставал свою заветную дудочку, и вмиг вокруг него собирались стайки разноцветных, разноголосых певцов, чьи голоса звучали в такт его музыки. Прибегали на этот концерт и малые лесные звери, и все вмести помогали ему собирать грибы и ягоды, поэтому Йона всегда возвращался домой с полной корзиной даров природы. Если встречал поставленные отцом или кем-то другим ловушки и капканы, то непременно выпускал несчастных пленников на волю. Отчего птицелов Астор находя пустые силки приходил в ярость и грозился побить того кто это сделал. Он-то не знал что это дело рук его сына.
В небольшом их доме, что на краю леса, всегда было множество певчих птиц. Сидели они в специально сделанном вольере и в клетках, развешанных по стенам, здесь же была и мастерская, где Ханна помогала мужу в изготовлении сетей и чучел. Каждое воскресение Астор запрягал лошадь, загружал телегу клетками с пернатыми певцами и вместе с женой отправлялся на рынок.
В один из таких дней приехав из города, он обнаружил, что вся его лесная живность исчезли из золоченых темниц, кто-то открыл дверцы и выпустил их на свободу. Птицелов заскрежетал зубами от гнева. Столько труда было положено впустую. Сколько богатых заказов сорвалось. Кто за всё это ответит?
Сына дома не было, он должно быть как всегда в лесу, да на него и тени подозрения не может пасть. Погоревал Астор, погоревал да за дело принялся. Неделя пролетела, другая проходит. Вновь в доме шум да гам от птичьей суеты. А отец сына корит, — не помогает тот в его труде, только даром хлеб ест, да птиц от дома отваживает, и в лесу трудно стало сети ловчие ставить, какой-то разбойник всё разоряет. Нелегко даётся хлеб насущный, а Йона только в дудку дует, коз пасёт и грибы собирает.
Решил Астор выследить своего недруга и наказать. В воскресение только для виду выехал из дому, а сам свернул в лес и, оставив в повозке жену, вернулся тайно домой. Спрятался в чулане и в щелку глядит, выглядывает недруга. Недолго ждать пришлось.
Прибежал в мастерскую его сын, растворил все клети и выпустил певчих невольниц на волю. У Астора перехватило дыхание от увиденного. Он-то грешит на чужие руки разбойничьи, а тут его чадо поперёк родителя встало. Вышел из укрытия будто туча грозовая, готовая вот-вот громыхнуть и метать молнии. Он уже занёс руку, чтобы ударить сына, страшные ругательства щекотали язык, но вдруг опустившись на табурет тихо произнёс.
— Йона, зачем ты это делаешь?
— Отец, они же живые. Они такие же, как и мы, только маленькие и беззащитные. У каждой из них есть свой дом и маленькие детки что ждут их. Они ни в чём не провинились перед нами, за что же их сажать в клетки? Чтобы слушать их пение? Но чего проще пойти в лес и насладиться их голосами на вольном просторе, где пение птиц под скрипки цикад и шелест листвы создают божественную музыку природы. Минуты, проведённые в лесу, надолго запомнятся и обеспечат хорошим настроением на многие дни. Насколько соловей поёт веселее и звонче затерявшись в ветвях дерева, чем сидящая в клетке, пускай и золотой, обречённая на вечную неволю серенькая птичка.
Туча гнева рассеялась, и Астор с удивлением для себя обнаружил, что сын его, Йона, вырос. Что перед ним уже не ребенок, которому можно дать подзатыльник и отчитать на все лады, а юноша способный отстаивать своё мнение.
Ничего не сказал отец, а махнув рукой побрёл за своей повозкой.
Закончился день. Вечер обмакнул верхушки сосен в алый закат. Ночь расплескала чернила по небу, а Йона всё нет. Ждут отец с матерью, молча переглядываются — время позднее, за окном тьма накрыла всю землю своим покрывалом. Тишина. Так и просидели до рассвета прислушиваясь к ночным шорохам.
Прошедшая в тревоге ночь отступает, оставляя после себя седые космы тумана, который всё ближе и ближе жмётся к земле и медленно тает. Встали на крыло первые птицы разбуженные проблесками зари. Вот солнца первые лучи уже собирают рассыпанные по траве жемчуга.
Астор собрался идти в лес на поиски сына, как вдруг в раскрытое окно влетели две горлицы и, усевшись на подоконник, опустили перед собой свирель. У матери вырвался тяжелый вздох.
Что такое? Откуда у птиц игрушка их сына?
Отец взял в руки дудочку и вопросительно посмотрел на горлинок, как бы спрашивая у них ответа.
Горлинки вспорхнули, стали призывно метаться возле окна, издавая жалобные крики. Астор выбежал на улицу. Пернатые вестники спустились к нему громко хлопая крыльями, и развернувшись, устремились в сторону леса, будто зовя за собой. Так они проделали несколько раз, пока люди не догадались.
— Ханна, они зовут нас, вот и дудочку принесли нам, это неспроста, что-то случилось! Они знают, где наш сын! — Воскликнул Астор и поспешил за зовущими птицами.
Горлицы летели указывая дорогу. Они то замедляли свой полёт, кружа на месте дожидаясь людей, то стремглав неслись вперед, как бы призывая поторопиться.
Птицелов и его жена бежали бегом, не глядя себе под ноги.
Стайки лесных обитателей вырвавшись из зелёных дубрав, с громким перезвоном окружили их, говоря на своём языке:
— Быстрее, ну быстрее же!
Они не боялись своего бывшего врага-птицелова, они знали, сейчас он ничего не может сделать плохого, — он сам нуждается в помощи. Его сын попал в беду, и только отец в силах ему помочь.
Вот и место где произошло несчастье — старая волчья яма, вырытая когда-то охотником.
Вечером, гуляя по лесу, Йона не заметил условных знаков и провалился в яму, напоровшись на кол. К счастью смертоносное орудие порядком сгнило и не смогло причинить тяжелой травмы, но рана на плече не позволяла самостоятельно выбраться из глубокой ловушки. Пролежав всю ночь в полузабытьи он только утром придя в себя осознал весь трагизм своего положения. Болело не только плечо, но и спина, которой сильно и неловко ударился при падении о гнилые колья. Йона пытался кричать, однако его хриплые звуки оставались в глухой яме. Тогда он здоровой рукой достал свою свирель и молитвенно печальные звуки разнеслись по всему лесу, взывая о помощи. Этот призыв услышали его друзья – птицы, и вскоре возле ямы кружилась большая стая пернатых друзей. Звуки мелодии исходящие из черного провала рассказали о случившейся беде и птицы не медля опустились к Йоне. Несколько горлинок стремительно унеслись к ручью и в своих крохотных клювах принесли прохладную воду, чтобы увлажнить пересохшие губы своего товарища. А что они ещё могли сделать? Как им помочь Йоне? Как сообщить о случившемся его родителям?
Ослабевшая рука разжала пальцы и свирель умолкла. Семейная пара горлинок подхватили свирель за оба конца и вынесли её наружу, сделав круг они полетели к дому птицелова. В другой бы раз они облетели это место за тысячу шагов, но только не сейчас. Они не думали о коварных ловчих сетях подстерегающих там, им было важно донести как можно скорее весть о трагедии. Привести к мальчику его родителей.
Отец с осторожностью достал сына из ямы и весь не близкий путь до дома нёс на руках, не останавливаясь.
Долго и тяжело болел Йона, мать не отходила от него ни днём, ни ночью. Лекарь от бессилия разводил руками, а мальчику становилось всё хуже и хуже. Повреждённая рука лежала вдоль тела не двигаясь, рана не заживала, а в довершение ко всему отказали ноги. Его кровать придвинули к окну, чтобы он мог хоть иногда почувствовать движение свежего ветерка в душной комнате. Прилетавшие горлинки бесшумно садились на подоконник и тихо ворковали между собой стараясь не тревожить тишину окружающую больного.
Через несколько дней после случившегося Астор вернулся к своему обычному промыслу, и вот как-то исходив весь лес, присел под деревом отдохнуть, тут и обнаружил в кармане свирель своего сына. Вспомнил, как Йона играл на ней, какие чарующие звуки извлекал из этого непримечательного ничем предмета. С интересом стал разглядывать эту, казалось бы, детскую игрушку и, поднеся к губам, дунул в неё. Раздалось свистящее шипение. Птицелов перевернул дудочку другим концом и вновь дунул. Звук вырвавшийся из маленьких дырочек поразил его, и он еще раз прикоснувшись губами тихо подул, прикрыв огрубевшими большими пальцами несколько дырочек. Вылетевшие несколько нот захватили его воображение и унесли в далёкое детство, когда будучи ребенком бегал по лесным тропинкам за бабочками и жуками, когда лес был для него домом и все лесные обитатели были его близкими друзьями. Погрузившись в свои воспоминания, он не заметил, как подкрался вечер. Подув ещё несколько раз в дудочку встал, намереваясь отправиться домой, как вдруг перед ним возникла лесная Фея. Она подняла руку, останавливая птицелова и призывая его к вниманию.
— Ты так ничего и не понял, так и продолжаешь творить зло в моём лесу!? Ты и твои предки всегда пользовались дарами леса, но вам стало этого мало, вы покусились на жизнь и свободу лесных обитателей, и не от жестокой нужды, а забавы ради. Несчастье в твоей семье то плод твоей деятельности, не ты ли сам вырыл ту яму, не своими ли действиями подтолкнул Йону в западню. Теперь в твоих руках его жизнь. В течение трёх лет ты должен отработать в моём лесу, возмещая урон, что ты и твои сородичи нанесли ему. Все три года твой сын Йона не встанет с постели, и на его здоровье будет отражаться твоя работа, — сказала и исчезла.
Придя домой Астор выпустил всех птиц и зверьков, поломал клетки и сжёг сети в печи. Положил рядом с сыном его свирель и с нежностью, и со слезами в глазах погладил того по голове. Жена с удивлением взирала на мужа, боясь спросить о случившейся перемене.
Хмурым ранним утром, не дожидаясь когда просохнет роса, Астор ушел в лес, захватив с собой топор с лопатой. До самого позднего вечера не появлялся он в доме, а когда пришел, был молчалив и угрюм. Каждый день бывший птицелов уходил в лес и зарывал волчьи ямы, валил сухие деревья, расчищал буреломы. Вместо ловушек развешивал кормушки, выкашивал лесные поляны и запасал сено на зиму для лосей и косуль. Отвадил всех здешних охотников, так что те подали жалобу самому королю.
Йона, обессиленный болезнью, лежал на большой родительской кровати придвинутой отцом к растворённому окну. Его маленькое исхудавшее тело придавленное недугом было не заметно под цветным одеялом. Отяжелевшие веки закрыли глаза, не давая радоваться последним светлым денькам. Лето угасало, солнечных дней становилось всё меньше и меньше, небо часто хмурилось и проливалось на землю затяжными дождями. Впрочем, природа пыталась прикрыть свою увядающую красоту, достигшую должного возраста, яркими одеждами осени. Лес пестрел всевозможными красками, звал и манил к себе.
Однако Йона не мог любоваться этой красотой, как бывало прежде, не мог наслаждаться разноголосицей лесных певцов, его пернатых друзей, что слетались к нему на подоконник, на который мать насыпала хлебных крошек, в надежде, что птичьи голоса помогут сыну преодолеть недуг. Но напрасно — болезнь всё больше овладевала телом, не слышно вползая во все его части.
Прилетавшие горлинки садились рядом с ним и нежно урчали всматриваясь в бледное лицо мальчика. Иногда прилетала одинокая большая горлица, она приносила в клюве лесные ягоды и травы которые мать заваривала, делала настой и поила больного. После этих настоев у Йона появлялся на впалых щеках румянец, и чуть приоткрывались глаза. Никто не догадывался, что то была сама лесная Фея, которая приносила лекарственные травы. И чем больше трудился в лесу Астор тем чаще были её визиты.
Наступившей осенью многие птицы в ярких и пестрых нарядах отправились в теплые края, в след за ними улетели и горлинки из своих родных северных мест. Напоследок они навестили мальчика, но застав его в том же бессознательном состоянии лишь горестно повздыхали и, покружив над домом в знак прощания, пустились в дальний путь.
За зиму раны на теле Йона затянулись, а с приходом весны и началом возвращения на родину лесных странников он открыл глаза и осознанно взглянул на окружающий мир. Вместе с возрождением природы в его тело вновь вернулась жизнь.
Астор приходил из леса уже не столь угрюмый и мрачный, как первые дни, — во взгляде его чувствовалось удовлетворение от проделанной работы. Он садился на кровать рядом с сыном и рассказывал ему лесные новости, от которых в глазах Йона зажигались огоньки.
День в день по окончанию установленного срока Фея явилась Астору во сне и объявила; — что она осталась довольна его работой, а главное его пересмотром отношений с природой. Разрешила пользоваться лесными дарами в разумных пределах, не забывая о том, что все мы дети одной матери земли и будущее зависит от дружеских взаимодействий друг с другом. Сейчас он смог исправить свои ошибки, и пусть это послужит ему уроком.
Проснувшись на заре, когда первые лучи солнца затевали игру с комнатными пылинками, отец вбежал к сыну и увидел того стоящим у окна. Йона играл на своей свирели, и мелодия его долетала до самого леса, где птицы узнав знакомые звуки, поспешили навстречу к своему другу.
Вскоре над домом кружили стаи ярких разноцветных пичуг, они уже не боялись этого места и веселые их голоса разносились по всей округе.
Астор — ястреб. (старо-нем.)
Йона — голубь. (евр.)