М.М. КИРИЛЛОВ
ГОРОД БОЛОГОЕ
Очерк
В 1973 г. я привез из Саратова группу слушателей 5-го курса на войсковую стажировку в ракетную дивизию в гарнизон недалеко от города Бологое.
Сам город Бологое (широкоизвестная станция на железной дороге Москва-Ленинград) я не очень разглядел, так как сошли с поезда глубокой ночью. Долго сидели на вокзале в ожидании рейсового автобуса. Запомнилась лишь удивительная озёрно-лесная свежесть здешнего ночного воздуха. Дышал бы и дышал.
В группе было 25 человек. После краткого инструктивного семинара, проведенного в госпитале на центральной базе (как говорили, «усадьбе»), все они были распределены по дивизионам, как правило, по одному на медпункт.
Территория этого соединения простиралась по всему Западному округу. Дивизионные площадки были связаны с центральной базой множеством дорог, протянувшихся на десятки и даже сотни километров. За пределами ракетных городков, окруженных колючей проволокой под током, стояли леса, в которых водилось много зверя – лосей, медведей и волков. Рассказывали, что иногда животные гибли, напоровшись на электрическую ограду. Места здесь были болотистые, ягодные, грибные и дикие.
Мимо военного городка протянулась шоссейная дорога (Петербургский тракт) от Москвы до самого Ленинграда. Рядом были городки Хотилово и Валдай на одноименном озере. Места эти были знамениты. В конце 18-го века по этой дороге везли ссыльного писателя А.Н.Радищева, осуждённого Екатериной 11-ой за публикацию писателем известной книги «Путешествие из Петербурга в Москву». В ней как раз и описывались поселения и порядки того царского времени. О Хотилове сохранилась легенда. Будто бы (сам я не видел) у Хотилова— церковь, которой уже более 200 лет. Поставили ее еще по указу Екатерины в память великого князя, умершего от оспы в той деревне по дороге в Петербург. Хотилов (ныне Хотилово) упоминается со времен Петра, описано у Радищева. Место ямщицкое, кабацкое, вольное: «хочу поживу, хочу поеду дале». Отсюда и название.
Городок утопал в лесу. В нём был развёрнут военный госпиталь, рядом стояли дома офицерского состава, клуб, гостиница и универмаг.
Я, как преподаватель и ответственный за качество стажировки, устроившись в гостинице, систематически объезжал медицинские пункты, в которых жили и работали мои подопечные. Амбулаторные приемы, лечение больных в лазаретах, дежурства при проведении регламентных работ с ракетной техникой, контроль за качеством хранения и приготовления пищи в офицерской и солдатской столовых – в этом и состояла работа и учеба стажеров. Этим всем им пришлось бы заниматься самостоятельно через год после выпуска из факультета.
Прошла неделя, я убедился, что все они устроились и нормально работают. И вдруг ко мне в гостиницу заявляется один из стажеров. Приехал на попутной машине. «Что случилось?», спрашиваю я. «В части меня унижают и не кормят», - отвечает он. По его рассказу, где-то на 3-4 день работы он увидел говяжью тушу на кухне, приготовленную к приготовлению и валявшуюся на грязном полу, и потребовал от начальника столовой, прапорщика, развесить мясо, как положено, на крюки. Тот отказался, заявив, что не обязан слушаться какого-то курсанта. Обращение к дежурному по дивизиону также не возымело действия.
На следующий день все повторилось, и мой слушатель уже официально запретил выдачу пищи. Он заявил об этом на утреннем служебном совещании офицеров. Но ему в обидной форме было предложено не появляться в столовой и не срывать прием пищи личного состава. А начальник столовой приказал его не кормить.
Конечно, в медпункте ему выделяли из того, что приносили для больных лазарета, и с голоду он не умирал, но было обидно. Стажера лишали его профессиональных прав. Мне это стало ясно сразу. Нужно было что-то делать. Переночевав в гостинице, так как ехать в дивизион можно было только следующим утром, мы с ним с первой оказией поехали к нему в медпункт.
Познакомившись с персоналом медпункта (врача уже длительное время у них не было), я понял, что фельдшера его поддерживают, но и они уже давно махнули рукой на кухонные безобразия в части. Я познакомился со столовой, зашел в штаб, но политработника не застал, и мы со слушателем на попутной машине отправились к старшему по дивизиону километров за десять. Приехали, командира не застали, так как в части шли регламентные работы, связанные с обеспечением ракет топливом. Пришлось долго ждать, сидя перед кабинетом. Наконец появился молодой подполковник в спецовке, усталый и злой. Долго кого-то распекал, звонил по телефону, докладывал и только потом пригласил в кабинет и нас. Я коротко рассказал ему о случившемся. Он молча слушал, как мне показалось, не врубаясь в смысл сказанного мной, настолько это не совпадало с тем, что для него в данный момент было важным. Я повторил коротко и уже в сердцах, что молодого врача во вверенной ему части запретили кормить и публично оскорбили на офицерском совещании за то, что он защищал интересы здоровья солдат, требуя навести порядок в вопросах гигиены их питания. Я сказал, что не допущу, чтобы молодого специалиста преследовали за принципиальность и профессиональную твердость, не допущу, чтобы его сломали, так как потом это будет уже не работник. Сказал, что считаю это дело политическим, а не частным недоразумением и что, если положение не будет исправлено и слушателю не будут публично принесены извинения, я должен буду немедленно обратиться в Главное политическое управление Советской Армии.
Командир, наконец, понял меня, переменился в лице, как-то даже испугался, стал крутить ручку телефона, требуя кого-то из того подразделения, кричал в трубку, что «они отвыкли от врачебного контроля, что он никогда еще не слышал, чтобы врача не кормили в отместку за его требовательность и что он лично приедет в дивизион и наведет порядок». Встав из-за стола, он подошел к нам и заверил, что завтра же все будет исправлено…
Слушатель возвратился в свой медпункт, а я убыл на базу. Жизнь пошла своим чередом. Позже я через людей узнал, что проблема была решена. По окончании стажировки слушатели съехались в госпиталь и сдали зачет. Мой герой вернулся из части с громадным рюкзаком, полным различных консервов. По-видимому, это было материальным возмещением нанесенного ему ущерба вследствие недоедания и, конечно, признанием наступивших положительных перемен в дивизионе.
Со стажировки все разъехались в отпуск, кто куда.
Май 2016-го года, г Саратов